Подожди до завтра (СИ)

Глава 18

Он хотел с ней поговорить, но уснул. Не дождался, пока она уложит Олю. Потом проспал полдня. Когда Андрей проснулся, был уже обед, а Маша ушла с малышкой гулять.

Чувствовать себя чужим в собственном доме было странно. Всего несколько месяцев не обращал внимания на то, как живет его семья и казалось, что упустил что-то важное. Но ведь по-другому он не мог. Нужны были деньги. Значит, нужно было их заработать. Ведь все логично. Так и отец поступал. Он всегда считал, что в семье должен был быть достаток, чтоб они ни в чем не нуждались. Так как времени на это уходило много, то Андрей его почти не видел. Зато в его жизни всегда была мама. Она провожала и встречала его из школы, таскала по разным кружкам. Если это были не кружки, то походы в музеи, театры. Он неплохо во всем этом разбирался. Правда, все это было скучно. Но маме нравилось. Отца он почти не видел. Тот уходил рано, приходил поздно. Семья. А была ли у них эта семья? Когда родилась Аня, ситуация немного изменилась. Отец стал больше бывать дома. А потом опять все вернулось на свои круги.

Каждый из них жил своей жизнью. Официально у них была семья. А на самом деле? Нет. Мама, похоже, думала, что вырастит сына, и он посвятит ей свою жизнь, как когда-то она ему. Видя, что не нужна мужу, она не стала реализовывать себя в карьере или в других отношениях, а решила сделать ставку на детей, не спрашивая их согласны, ли они на такое положение вещей. Андрей чувствовал себя обязанным матери за то, что она столько для него сделала. Нетрудно было понять, что если он уйдет, то она воспримет это как предательство. Долгосрочный вклад должен приносить проценты. Все логично. Можно скинуть долги на Аню. Но ему хотелось для нее свободы, которой лишен был он. Мать ему не давала ступить лишнего шага. Давила. Он привык к этому давлению. Наверное, так привыкают осужденные к тюремным стенам. Ведь ничего нельзя сделать, только смириться. А вот с Машей он такого давления не чувствовал. Скорее свободу. Она звонила только по делу. Старалась лишний раз его не беспокоить. В то же время он чувствовал ее присутствие в своей жизни. В обедах, которые она собирала ему с собой или в термосе с чаем. Мама считала, что можно и в кафе перекусить. Он же признался Маше, что его жаба душит отдавать половину дневного заработка на обед. В итоге и появились термосы. Она не спрашивала, не советовалась. Просто делала. Как взяла заботу об Ане, на которую мама почти перестала обращать внимания. Зачем, когда есть другие няньки? Маша напоминала, что надо заплатить за квартплату. Она нашла для Ани курсы испанского языка, на которые ее и водила, вытаскивая еще и Олю на прогулку. Аня решила, что будет выделяться среди своих подружек. Пусть они учат французский, а она будет разговаривать на испанском. Зато она перестала переживать, что не попала в гимназический класс.

Измены. Да когда Маша изменять бы ему успевала? Во время прогулок с Олей? Или когда искала квартирантов? Хотя он мог обманывать сам себя. Просто отказывался верить, что она могла ему изменять. Вот как мама отказывалась до последнего верить в измены отца. Сложно все это. Если допустить, что у Маши есть возможность. Тогда почему она с кем-то спит, а не с ним? И она сама говорила, что у нее не было никого на примете, от кого можно было забеременеть, поэтому она стала встречаться с первым встречным "симпатичным" парнем. Или, может, тот таинственный кавалер не мог детей иметь, поэтому… Бред. Маша говорила, что после того парня, который с крыши сиганул у нее никого не было. Может, из прошлого какой-то тип нарисовался?

И вот что теперь, подозревать ее каждый день? Изводить себя, ее. А зачем тогда сходиться? Измена. Наверное, это единственное, что он не мог бы простить. Противно, когда кто-то покушается на его женщину. Целует ее, ласкает… Он со всей дури ударил кулаком по стене. От таких картинок можно с ума сойти. Или все из-за того, что уже давно никого не было? Злость все кипела в крови.

— И что тебе сделала стена? — заходя в комнату, спросила Маша. Спокойный, немного насмешливый голос. Серьезный, глубокий взгляд, от которого трудно отвести глаза. На губах у Маши скользнула лёгкая улыбка. — То лавочки громишь, то стены ломаешь. Руку до крови разбил. А ты и так весь фиолетовый.

Он настороженно наблюдал, как она достала перекись и вату.

— Так все запасы на тебя изведу. Чего злишься? Как бык дышишь. Того и гляди меня растопчешь.

— А где Оля?

— В коляске спит. Сосед помог поднять. Она даже не проснулась.

— Чего меня не попросила?

— Ты забыл, что тебя побили недавно? Не думаю, что это хорошая идея. К тому же, ты спал. Тебе надо было выспаться. А мы уже привыкли. Обычно Аня у коляски остаётся, пока я Олю поднимаю, а потом вместе уже коляску затаскиваем. Ты прав, без помощи сложно, — ответила Маша. — Этот сосед решил, что мне еще восемнадцати нет. Решил прочитать лекцию, что для начала надо школу окончить, а потом уже детей рожать. Когда я обернулась, он извинился. Видно неудобно стало, вот и помочь решил. Интересно, я так старо выгляжу? Со спины понятно, спутать можно. А с лица?

— Ты хорошо выглядишь. Что улыбаешься?

— Не знаю. Настроение хорошее. Скоро Новый год. Может это действует? Как думаешь?

— На меня ничего не действует. Так что не могу сказать.

— Потому что ты устал и голова как вата. Такое бывает. — Она убрала перекись. — Так в чем причина злости?

— У тебя есть кто-то? — спросил он. Маша задумалась. Усмехнулась.

— Странный вопрос. И любой ответ может быть неверным. Может, уточним его? — и опять задорный блеск в глазах. Улыбка так и играла на ее губах. Почему-то это начинало злить.

— Просто ответь да или нет.

— И как ответить? У меня в жизни и ты есть, и Оля. Значит, да. Если ты про других мужчин, то нет.

— А тот, который тебе цветы дарил?

— Не вспоминай, — она поморщилась. — Ты не первый мужчина в моей жизни. Я тебе говорила, что до этого пыталась наладить личную жизнь. Что? Если интересно, могу рассказать. Там скрывать нечего.

— Интересно.

— Банальная история. — Маша пожала плечами. — Несколько лет назад поругалась с Кириллом. Мы расстались. Я тогда расстроилась. Болезненные отношения. Врагу не пожелаешь. Вместе жить тяжело, а порознь мы не могли. С Левой познакомились на теплоходе. Он приехал в командировку. Москву смотрел. Начали встречаться. По телефону любовь до гроба. И все такое. Только через два месяца ко мне нагрянула его жена. Устроила скандал. Этот тип оказался местным. А о том, что женат, предупредить меня забыл. Неприятная история. А тут с ним случайно встретились. Пьяный, привязался. Он когда выпьет, тормоза теряет. Давай мне рассказывать, что развелся, любит только меня. Чушь нес. Потом за цветами побежал. Ели от него отделалась. Тебе Аня про него рассказала? И твоя мама наплела с три короба. Наверное, как и мне про тебя. Не ревнуй. Если я хотела бы уйти, то давно собрала бы вещи.

— А ты не хочешь?

— Значит, не хочу. Я много думала над всей этой ситуацией. Даже хорошо, что тебя не было рядом. Я многое поняла. Например, что я совершенно не готова к материнству. Мне казалось, что все будет намного легче. Оля будет есть и спать, а не орать почти все время, — она достала домашнюю майку и штаны. Начала снимать свитер. — Я не высыпалась, ничего не успевала. Если Оля засыпала, то нужно было прибраться, а тут еще Аня. Пришлось всех в график вводить. А никто его не придерживался. В итоге я просто валилась с ног. Так уставала, что даже спать не получалось. Один раз три часа не могла ее уложить. В итоге уложила. А еще надо было бутылочки помыть. И пыль вытереть. Еще и пол. В раковине посуда. Все это бесит. А я сижу на кровати и думаю, вот мир рухнет от того, что я не вымою сейчас посуду? Вроде не должен. Да, будь я одна, то не было бы все идеально. Но и как-то холодно, что ли. В итоге все отложила наутро. А утром ты приехал. Как раз был выходной. Забрался под бок. Обнял. И стало совсем спокойно. Вот, несмотря на весь этот сумасшедший дом, когда показалось, что весь мой мир разрушился, почему-то страшно не было. Было спокойно. И я представила себя одной с ребенком. Мне стало страшно. А раньше одиночество не пугало. Я к нему привыкла. Теперь привыкла к шуму. К вечным спорам с твоей мамой, к Ане, которая пока тебя нет в комнате, почти в ней живет. К тебе привыкла. Лучше узнала. Ты мне понравился. В тебе какая-то гремучая смесь силы и слабости. Ты не боишься, как выглядишь в чужих глазах. Тебя это не волнует. Ты не идешь на поводу у мнений, а сам его создаешь. А если ставишь цель, то можешь горы свернуть. Чуткий, внимательный. Меня терпишь. Одни положительные качества.

Она убрала вещи. Андрей с трудом вернулся к теме разговора. Он ее хотел. Плевать на все. Просто на инстинкте.

— Я перестала суетиться. И все равно не стала успевать все делать. Оля стала спокойнее. Может, чувствовала, что я нервничаю, поэтому и плакала? И… Что ты на меня так смотришь? Я невкусная.

— Готов поспорить, — прищурившись, ответил он.

— Ты странный. То минуту назад хотел меня убить…

— Никогда. Даже пальцем не тронул бы.

— Лучше стену побить?

— Лучше стену, — он сел рядом с ней. Коснулся ее щеки.

— Сейчас Оля проснется, — отводя взгляд, сказала Маша.

— А если бы у нас было больше времени? Можно было бы рассчитывать на продолжение? — спросил он.

— Не знаю, — она повела плечом.

— Ты у врача была? — скользя пальцами по ее шее, спросил Андрей. На что получил утвердительный кивок. — Хорошо. И что тебе сказали?

— Ничего интересного.

— Нам с тобой можно развлекаться или нет? Почти полгода прошло.

— Если осторожно, то можно. А я боюсь. Понимаю, что тебе это нужно…

— Мне? — он остановился. И желание куда-то пропало. — А тебе не хочется?

— Пока нет. Я как вспомню все, что было, то ничего не хочется. Знаю, что больше ничего не повторится. Уж через роды точно больше проходить не надо, — Маша нервно рассмеялась. — А все равно страшно.

— Тогда что это было на днях?

— Я тебя пыталась уговорить, чтоб ты бросил работу, — спокойно ответила она. — Ради такого дела можно и потерпеть неудобства.

— И целовалась ты со мной тоже поэтому?

— Целоваться мне нравится. Я тебе говорила, что нам лучше было расстаться в самом начале.

— Опять начинаешь?

— Я сказала, что надо было тогда это сделать. А сейчас я уже не хочу. Так что придется тебе меня такую терпеть, — хмыкнула она. — А вот и Оля проснулась.

Это было нокаут. Андрей упал на кровать. Умеет она бить одним словом. Вот как понять нравится, не нравится. Хочу и не хочу. Жуть какая, а не женщина. Потерпит она. Да после этого интерес пропадет уже у него. Надо будет что-то придумать.

Праздники. Подготовка к сессии. Нужно было многое наверстать. Сезонная простуда. Все крутилось каруселью. Дни сменялись днями, а времени не хватало. Андрею начинало казаться, что он как пес, который пытается поймать свой хвост, но хвост ускользал. Маша продолжала пребывать в хорошем настроении. Каждую свободную минуту пыталась рисовать, правда рисунки ему не показывала. Он не настаивал. Вроде вместе и в то же время врозь. Порой от желания начинало сносить крышу, но на долгие игры с бубном у него не было времени. Поэтому Андрей взял паузу, забив голову учебой.

Оля заболела неожиданно для всех. Менингит. Инфекционная больница. Маша легла вместе с ней. Без них стало пусто. Да, он смог выспаться. Смог отдохнуть. К тому же закончилась сессия, и наступили каникулы. Тогда пустота стала ощущаться еще сильнее.

Двуспальная кровать была слишком большой для него. Не хватало Маши. Не хватало Оли. Ее смеха и кулачков. Он не боялся, что будут осложнения. Даже не думал об этом. Не может быть так, чтоб в жизни всегда все было плохо. Должно же когда-то наступить и хорошее время. Он убеждал себя, что малышка немного поболеет и вернется назад к ним.

Аня все вечера теперь проводила с Димой. Мальчишка был зашуганный, несмелый. Аня решила из него если не отличника сделать, то точно хорошиста. Дима не возражал. Андрей только посмеивался, видя, какая у ребят разница в характерах. Аня на фоне Димы была как солдат в юбке. Яркая, решительная. Что-то доказывала ему. Дима почти не возражал. Молча ее слушал. Оценки Ани только радовали. Постепенно она взрослела. Ставила перед собой задачи, сама их решала. За этим было интересно наблюдать со стороны. Постепенно приходила в голову мысль, что скоро вот так он уже будет наблюдать за Олей.

Дима жил вместе с мамой. Андрею удалось выпытать у него, что отец от них ушел три года назад. Мама решила попытать счастья в Москве. Собрала его, кое-какие вещи и переехала с сыном в большой город. Около года они жили у дяди Степы, который работал не в полиции, а машинистом. Но потом дядя Степа их выгнал. Теперь они по съемным квартирам обитают. Часто переезжают. Дима рос сам по себе, пока за него не взялась Аня. Андрей рассудил, что тарелку супа налить пацану — от них не убудет. Так Дима стал обедать и ужинать у них.

В тот день они после уроков забыли о времени. Да и Андрей не проследил. Обычно Дима от них уходил в восемь. Когда Андрей взглянул на часы, то была половина десятого. Пришлось ему провожать Диму домой. Одного паренька он отпустить не мог. А жил мальчишка в тридцати минутах ходьбы.

Пока они дошли, то к тому времени домой вернулась и мама Димы. Она выскочила в коридор с вантузом.

— Где ты болтаешься? Я уже в полицию звонить собралась! — накинулась она на Диму. Сразу переключившись на Андрея. — А ты кто такой? Чего притащился?

— Тише, — разглядывая эффектную блондинку, ответил Андрей.

— Я тебе покажу тише! Еще раз увижу рядом с сыном…

— Я брат Ани. Одноклассницы Димы. Он у нас уроки делает.

— Мам, это Андрей. Я тебе рассказывал, — взял слово Дима.

— Ребята засиделись. И я на часы не посмотрел. Не ругайтесь, — сказал Андрей.

— Настя. Меня Настей зовут. Такое в голову пришло, когда вас увидела! Вам лучше не знать. Спасибо, что Диму проводили. Может, чаю? Хотя я тут с засором воюю…

— Помощь нужна? — засор пробивать совершенно не хотелось. Но и остаться в стороне он не мог.

— А я не откажусь, — стрельнув глазами, ответила Настя.

— Тогда посмотрим, что можно сделать, — снимая куртку и ботинки, ответил Андрей.

Через час они уже пили чай. С Настей было легко общаться. Просто и понятно. Она совсем не походила на Машу, с которой он обдумывал каждое слово, каждый жест, потому что не знал, как та отреагирует. Настя была старше на три года. Выскочила замуж по залету в шестнадцать лет, но муж оказался алкашом. Вначале она боролась, лечила его, а потом плюнула и уехала искать счастья. Но счастье так и не находилось. Настя не сдавалась, считая, что и на ее улице будет праздник.

Андрей с ней был согласен. Ему импонировал ее оптимизм, легкость, немного бесшабашности. На прощание они обменялись телефонами.

Роман или просто общение? Андрей сам не понял, что это было. Просто общение двух людей. Вначале смс-ки, потом звонки. Несколько раз он провожал Диму и оставался на чашку чая. Маша и Оля продолжали лежать в больнице. Ему же было одиноко без них. Хотелось заполнить пустоту. Поцелуй. Страсть алым цветком обожгла грудь. Он сорвался. Страстная женщина, что отвечала также пылко. И одежда во все стороны. Здесь все было просто. Никаких запретов и танцев с бубнами. Она хотела его, а он ее. Как когда-то у них было с Машей. "Я знаю другой способ выпустить пар" — и он пошел следом за ней, как телок на веревке. Загадка в глазах. Улыбка. Они до сих пор его манили. Так, что он творит?

— Насть, подожди. Не надо. Это все лишнее.

— В смысле лишнее? — отрываясь от его губ, спросила она.

— Я домой пойду. Так лучше будет.

— Для кого лучше?

— Для всех, — надевая свитер, ответил Андрей.

— Если боишься, что я побегу отношения с твоей женой выяснять, то ошибаешься. Я не из таких ненормальных.

— Насть, ты большего достойна, чем одна ночь. А большее я тебе дать не могу.

— Играешь в благородного? — хмыкнула она.

— Я уже не знаю во что играю, — он поспешил уйти.

На душе было дерьмово. Как-то все неправильно получилось. Зазвенел телефон.

— Случилось чего? — без предисловий спросил Андрей.

— С чего так решил? — уже набравшись, спросил отец.

— Ты на время когда смотрел? Двенадцать часов. В такое время по душам разговоры не ведут.

— А мне вот захотелось, — буркнул отец. — Пить одному неохота. Это первый признак алкоголизма.

— Хочешь, чтоб я тебе компанию составил? — спросил Андрей.

— А приезжай. Я сейчас в гостинице сижу. С Аллой поругался.

— Ладно, сейчас подъеду.

Он сам был не против напиться, чтоб забыться. Хотелось, чтоб ушел этот неприятный привкус, который остался после общения с Настей. Или, проще говоря, залить совесть вином.

Отец сильно сдал в последнее время. Даже, на первый взгляд, было видно, что он много пил. Пил, курил, ругался. Андрей не узнавал его. Когда-то человек сильного характера, который поражал своей силой воли, теперь превращался в алкаша. Он злился по мелочам, что-то доказывал Андрею. Тот, молча, его слушал за бутылкой пива.

— Эта стерва еще будет мне претензии предъявлять! Указывать, когда мне приходить домой! На днях решил экспертизу провести. Так ребенок-то не мой. Я ее чуть не придушил. Оказалось, она этим, ненормальным способом забеременела.

— Каким? — сдерживая смех, спросил Андрей.

— Ну, через шприц. Или как там. А производителя случайным способом выбирала. Так свой эксперимент на меня повесить решила. А оно мне надо? Вот скажи? Мне надо чужого спиногрыза на себе тянуть? Я в суд поднял. Тфу, подал. Отказываюсь быть отцом. У меня родных двое есть. А Алла своего пусть сама воспитывает. И верь после этого бабам.

— Чего делать будешь?

— Без понятия. С твоей матерью было проще. Я ей всегда верил, — он налил очередную стопку.

— Не думаю, что тебе удастся все вернуть, — ответил Андрей, морщась от едкого табачного дыма.

— Я и не хотел. Мне свобода больше нравится.

— И где ты с этой свободой в конце окажешься? Сопьешься?

— Не смей так с отцом разговаривать!

— А кто тебе правду скажет? Твоя Алла?

— Она не моя. И чего ты меня жизни учишь? Еще сопли не вытер… — он так и уснул на полуслове.

Андрей затушил сигарету. Открыл окно. В номер ворвался морозный воздух, ударяя по щекам похлеще любых пощечин. Надо приходить в себя. Начать все сначала или продолжить историю, которая началась так давно и одновременно так недавно.

Машу и Олю должны были выписать через несколько дней. От нечего делать и от беспокойства, а заодно и по просьбе Маши он занялся генеральной уборкой. Полез на шкаф, чтоб и оттуда пыль смахнуть. На шкафу лежали Машины рисунки. Любопытство побороть не удалось. Он все же заглянул в папку. Маленькая Оля. Он, такой серьезный. Даже не узнал вначале себя. Потом Аня. Его мама. Солнца луч, что светит в окно. Казалось, что еще немного, и он начнет бегать по стенам, разбрасывая блики. Красиво. А вот и ее птичка в клетке. Дальше десяток вариаций на тему птички. Самая красивая картинка получилась в виде двух птиц, что сидели на одной ветке около свитого гнезда. А из гнезда высовывался птенец. Птички как будто прижимались друг к другу. И только на этой картинке казалось, что можно услышать трель и признание в любви. Они готовы были ожить в любой миг.

Она сделала свой выбор. Осталось только ему понять, как жить дальше.

Маша вернулась уставшей. Несколько дней она отсыпалась, пока он возился с Олей, а потом потянулись учебные будни. Оля стала спокойнее. Сильно выросла. И как-то быстро стала засыпать. Так и в этот раз, когда он вернулся от Ани, которая вновь рассказывала ему очередную порцию секретов, он увидел, что Маша уже укладывает Олю в кроватку. Он тихо прикрыл дверь.

— Девушка, с вами можно познакомиться? — спросил он, подходя к Маше.

— Так и сразу и познакомиться? — она насмешливо посмотрела на него.

— Я вначале хотел спросить, как пройти в библиотеку, но подумал, что вы меня на смех поднимете. Какие библиотеки в столь позднее время?

— Так устраивают библионочи, когда и библиотеки работают в столь позднее время, — ответила она.

— Тогда составите мне компанию? Пойдем с вами книжки читать.

— А я замужем. И ребенок есть.

— Ребенок — не проблема, а муж… Мы его подвинем.

— Не думаю, что он захочет двигаться.

— Договоримся. Так вы мне свое имя раскроете? Вот меня Андреем зовут. Бедный студент. Но вам розу позволить купить могу. На кровно заработанные. К сожалению, так как денег нет, в кино я пригасить вас не могу, но можем посмотреть его у меня дома, — он протянул ей бордовую розу.

— И что? Кто-то велся на такое предложение?

— Честно, в первый раз оказываюсь на мели. Поэтому приходится выкручиваться. Раньше на кино и цветы всегда хватало. Но, если вас не испугает мое бедственное положение, то можем начать встречаться.

— Так сразу и встречаться… С такими темпами вы через час знакомства предложите мне замуж.

— Предложу, но чуть позже. Для начала надо узнать друг друга лучше. Это такой ответственный шаг, что на него еще решиться надо.

— Что ты хочешь? — спросила она, разглядывая розу.

— Начать все сначала, — серьезно ответил он. — Для начала познакомимся, потом повстречаемся…

— Зачем?

— Затем, что у нас с тобой все ни как у людей вышло. Я хочу это исправить.

— Зачем? — вновь спросила она. Ничего лишнего, только желание докопаться до сути.

— Тебе нравится играть. Так почему бы и не разбавить наши серые будни? — нашелся он. По ее губам скользнула улыбка.

— Меня зовут Маша. Но боязно к вам на такой сеанс кино идти. Воспользуетесь еще доверчивостью. Приставать начнете.

— Максимум только поцелуй. Как можно, на первом свидании! — продолжил он игру.

— Тогда я подумаю над вашим предложением.

Игра тянулась несколько недель. Он сам не понял, как увлекся. Максимум поцелуй, прикосновение к руке. Невинные жесты, которые, на первый взгляд, ничего не значат, но таким большим кажутся двоим. Любовь пришла с весной. Капелью, первым ласковым ветерком, весенними куртками и теплым солнцем. Она не горела ярким огнем, а медленно расползалась по крови, отогревая сердца. Начать сначала. Это сложно. Увидеть в уже знакомом человеке что-то новое. Посмотреть другими глазами на знакомые вещи. Тогда и появляется любовь. Ни страсть, которая затмевает сознание; ни желание тел, которое часто путают люди с потребностью сердца, а именно любовь. Тихая, спокойная и ласковая.

В тот вечер фильм был слишком неинтересный. Большая часть фильма прошла под поцелуи. Видимо, он довел ее до пика терпения. Маша уже отказывалась останавливаться. Глаза потемнели. Дыхание сбилось. Он чувствовал жар ее тела под своими ладонями. Красивая, страстная, готовая на большее, чем игра. Но теперь ему этого было мало. Все затевалось, чтоб вернуть ее в постель, наладить сексуальную жизнь. Теперь же хотелось большего.

— Нет, Снегурочка. Сегодня играем по моим правилам, — снимая ее с себя, сказал Андрей. Она сразу напряглась.

— По каким?

— Соблазнять тебя буду я. А не ты меня. Первый раз должен быть ласковым и нежным. Таким, чтоб захотелось продолжения. Чтоб не было разочарования, — прерываясь на ласки и поцелуи, ответил он. — Я не хочу, чтоб все было "потому, что надо". Хочу, чтоб ты мне полностью доверилась.

— Не надо так, — тихо попросила она.

— Ты ведь и так мне доверяешь. Знаешь, что я тебя не обижу. Не обману. Так давай пойдем до конца вместе?

Он знал, как для нее это сложно. Знал, что она боится боли. Боится возвращения страхов. Вроде глупый, ничего незначащий спор, кто из них сверху, но при этом такой важный. Вся жизнь состоит из мелочей, которые для одних кажутся чудачеством, а другие видят в них что-то важное. Кто-то терпеть не может косо висящее полотенце, а другому важно оставить немытую кружку из-под утреннего кофе, а вечером найти ее на прежнем месте и испытать от этого душевный комфорт. Ритуалы, мелочи, они позволяют людям чувствовать себя увереннее. Тяжело ломать привычное, даже если протягивают руку и говорят, что не надо бояться. Страшно. Всегда страшно, что там, в пугающем мире, за привычной скорлупой. Боль? Любовь? Слезы? Дружба? Можно всю жизнь прожить, прячась за скорлупу мелочей, боясь нового. Но тогда и не узнать, что лишишься в итоге. А можно рискнуть. Можно поверить, что счастье возможно. Что это не мечта, а быль, к которой можно прикоснуться, если допустить в свою жизнь.

Для одних, кажется, ерунда, а для других, может быть, вся жизнь перевернуться, если они откажутся от одной своей привычки.

Андрей понимал, что он делает. Понимал, что берет на себя ответственность перед ней. Он учил ее доверять, а значит, любой его шаг в сторону, любое предательство могло откинуть ее далеко назад. Озлобить. Погрязнуть в фобиях и страхах. Но когда решение принято, то как-то легче становится жить. Больше не мучают сомнения в правильности своих действий. Пути назад нет. Повернуть назад нельзя. Есть только путь вперед, по которому остается идти и не сворачивать.

Он хотел ее, хотел видеть ее счастливой, жить с ней. Играть, любить, идти за руку и слышать мягкий голос. Хотел ее всю. Без остатка. Зачем что-то придумывать, искать, когда она была рядом. Нежная, ласковая. Холодная Снегурочка, снежная королева, с горячим сердцем. Так получилось, что их дороги объединились. Значит, теперь осталось идти вместе. Решать проблемы на пути и не отпускать ее руку, не давать улететь от него. Его птичка, которая все же нашла в себе силы выбраться из клетки и научиться летать. Почувствовать, что такое ветер под крыльями, а он помог ей летать.

Вроде все так просто и одновременно так сложно. Одно слово порой может ранить. А другое — подарить жизнь.

Маша спала у него на плече. Андрею же не спалось. Вроде добился того, что хотел. Надо радоваться. Но радости не было. Ответственность давила. Эйфория прошла. Игра закончилась. До этого казалось, что он все время куда-то опаздывал, торопился успеть, но не мог понять, куда так спешил. И вот ощущение финала ощущалось всем телом. А что дальше? Она ему дорога. Он ее любит. Это даже не обсуждалось. У него подрастает дочка. Через год он закончит учебу и пойдет работать. А дальше? Дальше у него целей не было. Хотя, может просто стоит жить, радоваться этой жизни, выучить Аню и Олю. Что там дальше по списку? Но не будет ли все это скучно? Не засосет ли его болото быта? Ведь со временем могут и чувства пройти. Тогда он будет чудить как отец. Или все это навсегда? Знал бы кто ответ на все эти вопросы. Только ответа не было.

Хотя, когда что-то заканчивается старое, должно начаться новое. И необязательно это будет скучное и серое. Маша ему точно соскучиться не даст. Главное, не предать возникшие чувства. Пока вроде не предавать удавалось.