Пожалеть розгу (ЛП)

Грей Андино - денверский полицейский с садистскими наклонностями и историей влюбленности не в тех людей. Он завидует новообретенному счастью своих друзей, но с его мозгами, которые не хотят затыкаться, и потребностью спорить обо всем, найти свою вторую половинку кажется невозможным, поэтому он довольствуется бессмысленным сексом и избавлением от боли с добровольными сабами .

Саба ми, такими как Эйвери Бэррон.

Когда Э йвери просит Грея остаться у него на несколько недель, Грей неохотно соглашается. Эйвери, может, и идеальная замена, но ка к случайный сосед по комнате - он полный отстой. Младший ребенок богатых, снисходительных родителей, Эйвери - титулованный неряха , с презрением к правилам, отсутствием амбиций и одержимостью социальными сетями. Грей терпит его присутствие, но когда Эйвери нарушает одно из основных правил Грея, он наказывает его и отбирает телефон.

Лишенный своего обычно го интернет-сообщества , Эйвери чувствует себя потерянным, пока не находит местную пивную, пианино и свою похороненную любовь к музыке. Чем больше Эйвери играет, тем больше расцветает сообщество вокруг него. Впервые в жизни у Эйвери появилась цель на будущее. Но то, чего он жаждет больше всего, любви и уважения Грея, возможно, навсегда останется недосягаемым.

ПОЖАЛЕТЬ РОЗГ И

( ПОЖАЛЕЕШЬ РОЗГУ – ИСПОРТИШЬ РЕБЕНКА , английская поговорка)

Клуб Домов-еретиков, Книга 3

Мари Секстон

“Истина, это не какой-то факт или причина. Это просто то, с чем все согласны”.

— Волшебник, «Злая», пьеса Винни Хольцмана

Не хочу быть американским идиотом,

Одна нация контролируется СМИ.

Информационная эпоха истерии,

Это призыв к идиотской Америке.

— Грин Дэй, «Американский идиот»

Еретик ( существительное ) - тот, чье мнение отличается

от общепринятой веры или доктрины: нонконформист

Пролог

Трудно было поверить, что БДСМ-вечеринка может быть скучной, но эта была именно такой.

Нельзя сказать, что на ней не было никакого веселья. Вокруг них происходило много интересного. Но пока что все мероприятия были гетеросексуальными.

- Чувак, - пробормотал Эйвери своему другу Дерику. - Какого хрена? Бенни говорил тебе, что все Домы здесь будут женщинами?

Дерик нахмурился и покачал головой.

- Он только сказал, что им нужно больше сабмиссивов.

- Бенни даже здесь нет.

- Он будет.

Эйвери подавил желание закатить глаза. Они отошли в угол вместе с еще одним одиноким сабом, чья повязка на рукаве указывала на то, что ему нравятся только мужчины. Господи, как же это было скучно. В любое другое время Эйвери, чтобы развлечься, полистал бы свой телефон, но им было приказано отключить его на входе. Никто не хотел, чтобы фотографии с этой вечеринки были выложены в Сеть. Поэтому вместо этого Эйвери снова оглядел толпу, надеясь увидеть что-то, что он пропустил раньше.

Весь подвал был превращен в одну большую темницу, скудно освещенную несколькими красными лампочками и множеством искусственных свечей. В одном углу одетая в кожу госпожа держала на четвереньках двух мужчин. В центре комнаты лежала обнаженная блондинка, привязанная ремнями к горизонтальному кресту для порки. Большинство мужчин с повязками на рукавах с левой стороны - те, кто были Домами - собрались вокруг нее. Каждый второй Дом в комнате был женщиной. Каждый из них уже сменил пару, образовав дуэты или трио. Остальные участники вечеринки были либо парами, либо зрителями.

Все, кроме двоих.

Двое мужчин стояли в дальнем конце комнаты, склонив головы друг к другу. Один из них, как знал Эйвери, был владельцем дома и хозяином вечеринки. Он также был мужем женщины, которая в данный момент находилась на кресте для битья, и ее обслуживали не менее пяти мужчин. Другой был крупным и покрытым татуировками, с растрепанной бородой, закрывавшей нижнюю часть его лица. Это был мужчина, на которого смотрели все трое сабмиссивов, потому что он носил две нарукавные повязки - черную на левой руке, чтобы показать, что он доминирует, когда его партнером является мужчина, и красную на правой, означающую, что он сабмиссив, когда его партнершей является женщина. Но поскольку все женские Домы в данный момент были заняты, казалось, что выбор одного из мужчин в качестве развлечения на вечер был лишь вопросом времени.

Он был не во вкусе Эйвери, но все же это было лучше, чем стоять в углу, как забытая игрушка.

Эйвери посмотрел на своего соперника. Третий саб был вдвое старше его, невысокий и коренастый, с обилием волос на теле. Если это то, чем увлекался Дом, то ни у Эйвери, ни у Дерика не было шансов. Но если бы ему нравились молодые и стройные, это был бы выбор между Эйвери и его лучшим другом.

Хорошо.

Что-то вроде друга.

Какой-то темный инстинкт соперничества заставил Эйвери выпрямиться и повернуться так, чтобы Дом мог увидеть его зад, который, как он знал, выглядел чертовски хорошо в обтягивающих черных кожаных шортах. Ну и что, что Дерик послал ему за это обжигающий взгляд? В конце концов, появится Бенни, Бенни, который всегда выбирал Дерика, независимо от того, сколько раз Эйвери пытался привлечь его внимание. Бенни, который на самом деле даже не нравился Эйвери, но с которым он страстно желал переспать, просто чтобы сбить Дерика с толку.

Усилия Эйвери по отношению к большому бородатому Дому оказались такими же тщетными, как и его усилия по отношению к Бенни. Мужчина был увлечен разговором с хозяином, казалось, едва замечая происходящее вокруг.

- Это действительно чертовски отстойно, - проворчал Эйвери. - Давай сваливать.

- Еще пять минут, - согласился Дерик.

- Четыре.

Но как раз в этот момент в дверь вошел его спаситель.

Новый гость сделал несколько шагов внутрь, прежде чем остановился, чтобы оценить обстановку, и Эйвери мог поклясться, что у каждого в комнате перехватило дыхание. Мужчина или женщина, Хозяин или саб, все обернулись. Было что-то в этом человеке, что притягивало взгляды. Он был около шести футов ростом. Сложен, но не вызывающе. И, что самое приятное, на левой руке у него были две нарукавные повязки, что означало, что он был Домом, и о мужчинах не могло быть и речи.

- Кажется, я влюбился, - сказал старший саб, сидевший рядом с ними. Эйвери впервые услышал, как он говорит.

- Моя очередь, - прошептал Дерик, толкая Эйвери локтем. - Я позову его.

- Как хочешь. - Они оба знали, что так не получится. Кроме того, Эйвери поклялся, что сделает все, что в его силах, чтобы новый участник выбрал его. У Дерика уже был Бенни. Он не собирался забирать и этого парня.

Мистер Красавчик, это было единственное, как Эйвери смог его назвать, поймал взгляд бородача и быстро кивнул, показывая, что они знакомы. Затем он медленно, дюйм за дюймом, оглядел комнату, и уголки его губ тронула улыбка. Он рассматривал все это: совокупляющиеся пары, и они, казалось, выступали сейчас специально для него; светловолосую женщину, чьи глаза, казалось, умоляли его обратить на них внимание; Домы, окружавшие ее, все они отвернулись от мистера Горячего и сосредоточили свое внимание на женщине с новообретенной энергией, как будто пытаясь доказать, что они так же хороши. Наконец, его темные, пронзительные глаза отыскали трех парней в углу. Он оглядел их по очереди, старшего, затем Дерика и, наконец, Эйвери, который почувствовал, как все нервные окончания в его теле внезапно загорелись. Эти глаза впились в него, задавая вопрос. Эйвери знал, что должен был опустить взгляд, возможно, принять скромный и покорный вид. К черту все это. Он отбросил волосы с глаз, улыбаясь в ответ, бросая вызов.

Губы мужчины дрогнули, глаза сузились, и в этот момент Эйвери понял, что победил.

Но мистер Горячий намеревался заставить его подождать.

Сначала он направился к блондинке, казалось, не замечая, как отреагировали другие мужчины, половина из них ощетинилась, другая инстинктивно отступила, чтобы дать ему место. Он провел несколько минут, держа руку у нее между ног, но время от времени поднимал глаза и пристально смотрел на Эйвери, давая ему понять, что приближается его очередь.

Оттуда он перешел к одной из женщин-Домов. Он опустился перед ней на колени, смеясь, но было ясно, что он просто дразнит ее, и она отпустила его, шлепнув по заднице. Еще одна остановка, когда одна из доминатрикс протянула ему свой паддл и позволила отшлепать мужчину, которого она привязала к кресту у стены. У Эйвери перехватило дыхание, когда он увидел, как деревянная доска шлепает по голой заднице мужчины, увидел, как эрекция мистера Горячего напряглась под его джинсами. И снова он почувствовал, что эти глаза ищут его, спрашивая, это ли то, что он искал.

Да, Эйвери отчаянно пытался ответить. Да, это то, чего я хочу.

Мужчина вернул паддл ее владелице и продолжил кружить по комнате, останавливаясь там, где его приглашали, трогал, ласкал, шлепал, но никогда не расстегивал молнию на брюках. Каждый раз его глаза находили взгляд Эйвери, и каждый раз пульс Эйвери учащался. Господи, как бы он хотел, чтобы этот парень поторопился и предъявил на него права. Что, если бородатый парень с татуировками доберется до него первым? Что, если к вечеринке присоединится какой-нибудь новый человек и привлечет внимание мистера Горячего?

Он остановился на несколько мгновений, чтобы поговорить с бородатым мужчиной, кивнув в сторону Эйвери. Его друг повернулся и оглядел их троих, как будто до этого момента не замечал их.

И, наконец, мистер Горячий двинулся в их сторону.

Сначала он остановился у мужчины постарше. Он просунул руку между ног мужчины, наклонившись ближе, чтобы прошептать ему на ухо. Они тихо поговорили несколько секунд, прежде чем саб закрыл глаза и практически растаял на полу. Он наклонился, чтобы лизнуть черный кожаный ботинок мистера Горячего, постанывая при этом, и потянулся к своей молнии. Мистер Горячему казалось, что прошла целая вечность, пока старший саб доводил себя до оргазма у его ног.

Эйвери надеялся, что от него этого не ожидают. Он знал, что ему нравится, и это приводило его на подобные вечеринки, но в этом образе жизни были определенные причуды, которые, как он думал, он никогда не поймет. Лизание чьих-то ботинок определенно было одной из них.

Затем мистер Горячий повернулся к Дерику и медленно обошел его вокруг, не говоря ни слова. На Дерике были только черные спортивные штаны, под тонкой тканью которых была видна его эрекция. Мистер Горячий остановился позади него, с силой притянув Дерика к себе. Одна рука скользнула вниз по Дерику и сжала его пах. Дерик посмотрел на Эйвери не просто возбужденно, а торжествующе, думая, что победил. Но он не мог видеть, что грифельно-серые глаза мистера Горячего все это время были прикованы к Эйвери.

- Твоя очередь, - прошептал мистер Горячий на ухо Дерику. - Расскажи мне, чем ты занимаешься.

- Чем угодно, - сказал Дерик.

- В самом деле? Если я отдам приказ?

- Я подчинюсь.

- Если я скажу, что собираюсь тебя трахнуть?

- Я буду умолять.

- А если я скажу, что хочу связать тебя и пороть, пока ты не кончишь?

Дерик сглотнул, кровь отхлынула от его щек.

- Я плохо переношу боль, - признался он, и Эйвери на мгновение почувствовал к нему симпатию. Он задумался, насколько Дерик был близок к тому, чтобы солгать.

- Тогда мне лучше оставить тебя ради кого-нибудь, кто будет ценить тебя больше.

Он отпустил Дерика. Последние два шага от Дерика до Эйвери, казалось, длились целую вечность. Он начал медленно обходить Эйвери по кругу, его взгляд скользил по его телу.

- Такую идеальную задницу не стоит прикрывать даже кожей.

- Ты всегда можешь меня раздеть.

- Возможно, - он остановился перед Эйвери и, взяв его пальцами за подбородок, запрокинул его голову назад. Эйвери был всего на дюйм или два ниже его, но рядом с ним он все равно казался маленьким. - Итак, скажи мне, чем ты увлекаешься?

Эйвери прочистил горло.

- Чем угодно. - Он понял, что, произнося это, он всего лишь повторял Дерика, но было уже слишком поздно брать свои слова обратно.

- Связывание? - спросил мистер Гоячий.

Эйвери размышлял, насколько честным он должен быть. В конце концов, он решил, что этот человек выбрал его, потому что он не сразу подчинился ему. Ему нравились бунтари, и поэтому Эйвери сказал ему правду.

- Я могу прожить и без него.

Кокетливая улыбка, которую он получил в ответ, подсказала ему, что он дал правильный ответ.

- Послушание?

Эйвери ухмыльнулся.

- Вряд ли.

- Тогда что привело тебя сюда?

Эйвери открыл рот, чтобы заговорить, но Дерик опередил его.

- Он мазохист.

Эйвери, возможно, и разозлился бы из-за того, что у него украли этот момент, но он заметил, как загорелись темные глаза мистера Горячего при этом признании. Ему понравилось, как мужчина придвинулся ближе, вторгаясь в личное пространство Эйвери.

- Это правда? - спросил он, понизив голос. - Или он говорит только то, что, по его мнению, я хочу услышать?

Эйвери запрокинул голову, отказываясь поддаваться панике.

- Попробуй и узнай.

Кокетливая улыбка стала мрачной, заставляя желудок Эйвери делать сумасшедшие, удивительные вещи. Сильная рука обхватила его за плечо.

- Я намерен это сделать.

Сердце Эйвери бешено колотилось, когда мистер Горячий потащил его через всю комнату к незанятой лошадке для порки. Он остановился и, повернувшись, крепко схватил Эйвери за подбородок.

- Последний шанс сказать мне, что это не твое.

Эйвери ухмыльнулся, расслабляясь в объятиях своего похитителя.

- Но это не так.

Мужчина крепко поцеловал его, используя зубы и язык. Одна рука скользнула по спине Эйвери и обхватила его зад.

- Я хочу снять это.

- Как вам будет угодно.

Мистер Горячий расстегнул молнию, затем развернул Эйвери к себе. Один быстрый рывок, и Эйвери оказался обнаженным в комнате, полной людей, некоторые из которых остановились поглазеть на него. Мистер Горячий опустился на колени позади него, положив руки на бедра Эйвери.

- Твоя задница такая же идеальная, как я и представлял.

Шлепок.

Это было не так сильно, как могло бы быть, но достаточно сильно, чтобы заставить Эйвери ахнуть. Достаточно сильно, чтобы ему захотелось большего. От внимания зрителей и осознания того, что еще должно было произойти, у него перехватило дыхание. Его член торчал вперед, подпрыгивая вверх и вниз, когда он хватал ртом воздух.

- К тому времени, как я закончу, обе ягодицы у тебя покраснеют и будут болеть.

- Да, сэр. Я надеюсь на это.

Еще один шлепок, на этот раз более игривый.

- Садись на лошадь.

Эйвери послушался, и его руки задрожали, когда он сообразил, где должны находиться его руки и ноги. Лошадь была покрыта сверху подушечками с небольшими выступами для коленей и локтей. Его пах и задница свисали с края. У некоторых, которые он видел, были подголовники, но не у этого.

- Я мог бы привязать тебя, - сказал мужчина, - но, думаю, я лучше посмотрю, как ты извиваешься.

- Как хотите.

Мистер Горячий хлопнул его по боку.

- Хорошо, что ты это помнишь.

Эйвери лежал, дрожа, а мужчина отошел к стене и вернулся с хлыстом.

- Какое у тебя слово? - спросил он Эйвери.

- Дождинка, - сказал ему Эйвери, и у него перехватило горло. - Но мне нужно не это.

Мистер Горячий потратил следующие несколько минут на то, чтобы проверить переносимость ударов Эйвери, испробовав все, от сильных ударов до легких касаний, изучая реакцию Эйвери и подбирая именно ту силу, которая сведет его с ума. Эйвери никогда не знал, по какой ягодице ударит хлыст. Иногда мистер Горячий использовал вместо этого ладонь. Иногда шлепки приходились Эйвери больше по боку. И с каждым ударом, с каждой новой вспышкой боли безумие Эйвери росло, а его возбуждение было похоже на голод в животе. Он понятия не имел, почему одно влечет за собой другое. Люди всегда подозревали какую-то ужасную причину, но в этом не было никакого мрачного секрета. Никаких искаженных воспоминаний. Никаких оскорблений или дурного обращения. У него не было объяснения тому, почему боль в его плоти всегда перерастала в бурлящее возбуждение глубоко в паху. Не было никаких причин. Это просто было. Боль заводила его. Это сделало его бесстыдником. Ему было все равно, кто смотрит, и что они думают. Он знал только боль и желание. Он извивался, отчаянно пытаясь потереться членом о что-нибудь, но его поза была совершенно неправильной. Лошадь ничего ему не давала.

Мужчина положил руку на поясницу Эйвери, используя свой вес, чтобы остановить движение бедер.

- Помедленнее, милый. Я и близко еще не закончил.

- Пожалуйста, - выдохнул Эйвери, даже не понимая, о чем он умоляет.

Мистер Сексуальность переместился к голове Эйвери. Он расстегнул молнию на брюках и прикоснулся кончиком своей эрекции к губам Эйвери.

- Как насчет того, чтобы я дал тебе еще кое-что, о чем ты можешь немного подумать?

Эйвери с удовольствием втянул его в себя, вздохнув с облегчением, когда бедра мужчины начали двигаться. Он не возражал против того, чтобы он кончил. Это не было его любимым занятием, но, по крайней мере, это давало ему время на то, чтобы успокоиться. Мистер Горячий время от времени хлопал Эйвери по щеке, пока тот сосал. Пощечины причиняли лишь небольшую боль. Они не возбуждали его так, как порка.

- Хороший мальчик. Теперь ты готов к большему?

Эйвери смог только простонать в ответ. Предвкушение, когда мужчина снова придвинулся к нему сзади, почти заставило его умолять. Когда раздался первый шлепок, он заскулил, вцепившись в подлокотники так, что побелели костяшки пальцев. От каждого удара по телу пробегала дрожь, а в паху разливалась энергия. Каждый новый приступ боли только усиливал боль в его яйцах и члене. Эйвери едва заметил, как к лошади подошел другой мужчина. Только когда он заговорил, Эйвери обратил на это внимание.

- Грей, если бы я не знал тебя лучше, я бы сказал, что ты нашел свою вторую половинку.

- Он само совершенство, не так ли? - Мистер Горячий, которого, судя по всему, звали Грей, снова шлепнул Эйвери по боку. - Я не могу решить, хочу ли я трахнуть его или кончить прямо на это милое личико.

Мужчина рассмеялся глубоким низким смехом.

- Первая проблема мира.

Хлыст снова упал, заставив Эйвери застонать.

- Это все, что тебе нужно? - Спросил Грей. - Могу я заставить тебя кончить таким образом?

Эйвери глубоко вздохнул, гадая, какой ответ хотел бы услышать Грей. Пока что правда сослужила ему хорошую службу, поэтому он согласился с этим.

- Да, но, пожалуйста, не надо. Это не так хорошо. - Боль возбуждала его, но оргазм был не таким, как с рукой, обхватывающей его член.

Грей снова шлепнул его по боку.

- Почему бы тебе не проявить немного любви к моему другу Чарли? Давай посмотрим, может ли это хорошо закончиться для нас троих.

Эйвери терялся в боли и удовольствии, посасывая их по очереди. Тот, кто не был спереди, всегда отодвигался назад: Грей шлепал его или пользовался хлыстом, Чарли ласкал языком край ободка Эйвери. Эйвери бесстыдно двигал бедрами, приподнимаясь и опускаясь, отчаянно желая, чтобы кто-нибудь прикоснулся к его члену, но этого так и не произошло. Он нетерпеливо ждал, борясь с оргазмом. Грей ничего не обещал, но у Эйвери было чувство, что он вознаградит его, когда все будет сказано и сделано. Его ягодицы онемели, и Грей начал водить хлыстом по спине Эйвери повыше, между лопатками, все еще время от времени похлопывая его ладонью по боку. Эйвери провалился в пустоту времени и пространства, в место, где единственное, что он знал, это смесь удовольствия и боли, ощущение затвердевшей плоти между его губами и отчаянная борьба, которая не должна была закончиться. Он застонал от облегчения, когда один из них, наконец, достиг оргазма, и Чарли наполнил его рот соленым семенем, застонав, когда вошел глубже. Грей почти сразу же занял его место.

- Почти получилось, милый, - сказал он. - Я обещаю, что это будет стоить твоего времени.

Всего несколько резких толчков, и Грей тоже кончил. Когда он вышел, то провел рукой по себе, оставив теплое липкое пятно на щеке Эйвери.

- Ты так хорошо выглядишь. - Он наклонился, чтобы поцеловать Эйвери в висок. - Ты такой идеальный, что мне хочется отвезти тебя домой.

- Пожалуйста, - захныкал Эйвери. Не умоляя, чтобы его отвезли домой, но умоляя, чтобы ему, наконец, тоже позволили кончить.

Грей рассмеялся.

- Не волнуйся. Я не оставлю тебя в подвешенном состоянии.

Он снова занял свое место позади Эйвери, поглаживая ладонями его ягодицы.

- Я буду мечтать о твоей заднице еще несколько недель. - Его правая рука медленно скользнула к яйцам Эйвери, задержавшись там на достаточное время, чтобы сжать их. Эйвери застонал, надеясь, что сможет продержаться еще несколько секунд. - Ты готов? - спросил Грей.

- Да. Боже, да, пожалуйста, да, о боже, боже, боже…

Рука Грея скользнула вниз, пальцы коснулись члена Эйвери, заставив его ахнуть. Его бедра приподнялись в предвкушении.

- О Боже, пожалуйста...

Последний, сильный шлепок по его заднице, как раз в тот момент, когда эти пальцы сомкнулись вокруг его ноющей эрекции. Эйвери с хриплым криком отпустил себя, кончая жестко, двигая бедрами, как животное во время гона, проталкивая свою длину сквозь руку Грея, пока не выдохся. В тот момент он надеялся, что Грей действительно отвезет его домой.

Но, к лучшему это или к худшему, но пройдут недели, прежде чем он снова увидит Грея.

И это будет в гораздо менее возбуждающих обстоятельствах.

Глава 1

Два месяца спустя

Жарким августовским днем Грей Андино сидел в своей патрульной машине возле церкви «Богоматери наших холмов» (католическая церковь в Денвере), размышляя, сказали ли уже жених и невеста «Да».

У него было приглашение. Он мог бы зайти внутрь и посидеть с друзьями и семьей Далилы. Он представил ее в церкви, полной людей, несомненно, великолепную в своем белом платье. Когда священник спросит, есть ли у кого-нибудь возражения, напряглась бы она, опасаясь, что Грей перебьет его? Оглядела бы она толпу, возможно, даже надеясь, что он подойдет?

Пару раз Грей представлял себе, что поступит именно так, но он всегда знал, что не сделает этого. Он представлял себе это так же, как люди представляют себе, что увольняются с работы и бегут на Ямайку, чтобы жить в хижине на пляже. Или о том, как они представляли себе переезд в какой-нибудь буддийский монастырь для мирной медитативной жизни. Это была скорее пустая фантазия, чем реальный план, потому что, несмотря на то, что он любил Далилу, у него не было ни малейшего желания находиться там, у алтаря, поклявшись всегда принадлежать ей и только ей.

И, конечно же, именно поэтому Далила выбрала Романа, а не его.

- Что я должна делать? - спросила она во время их последнего разговора. - Разорвать помолвку, чтобы провести остаток жизни, встречаясь с тобой в гостиничном номере каждый вторник?

Они познакомились десятью месяцами ранее, когда Роман и Далила ненадолго увлеклись свингерством в мире БДСМ. Роман быстро понял, что ему невыносимо видеть Далилу в муках страсти с другими мужчинами, но Далила уже начала регулярно встречаться с Греем за спиной Романа.

Без сомнения, это был дерьмовый способ начать отношения, но где-то в глубине души Грей всегда думал, что она порвет с Романом. В конце концов, невеста она или нет, Роман не мог дать ей того, в чем она действительно нуждалась в постели.

С другой стороны, Грей не мог дать ей то, в чем она нуждалась в других местах. Например, жизнь, полную любви и преданности.

Снаружи нещадно палило солнце. Грей не хотел оставлять двигатель выключенным, что означало отсутствие кондиционера. Прежде чем заглушить двигатель, он опустил стекло, но не было ни ветерка, который мог бы его охладить. В среднем в Колорадо было более трехсот солнечных дней в году, даже больше, чем во Флориде, но в тот момент он отдал бы жизнь за пару дождевых облаков. В конце лета во второй половине дня грозы были обычным явлением, но сегодня их не было.

Что ему было нужно, так это хороший, прохладный бар и холодное пиво. Он достал из кармана мобильный телефон и набрал номер своего друга Уоррена.

- В чем дело? - Спросил Уоррен, как всегда, резко и по существу.

- Мне нужно выпить. Ты свободен?

Уоррен вздохнул.

- Я бы хотел. Я по уши увяз в некачественной проводке. Удивительно, что этот дом до сих пор не сгорел дотла.

Все это время Грей думал, что будет счастлив, когда Уоррен бросит свою нелегальную работу и станет скучным старым электриком, но в тот момент ему захотелось вернуть прежнего Уоррена, хотя бы потому, что у старого Уоррена обычно было свободное время после обеда.

- Хорошо, - сказал Грей. - Без проблем. - Может, это и к лучшему. Уоррен не знал о Далиле и, скорее всего, закатил бы глаза, если бы узнал. Старый добрый Грей, всегда связывался не с теми людьми, раз за разом.

- Тейлор, наверное, дома, - сказал Уоррен. - Ты мог бы позвонить ему.

Этого бы ни за что не случилось. Если бы Грей остался наедине с Тейлором, особенно после пары кружек пива, он бы попытался затащить парня в постель. Не потому, что хотел навредить Уоррену. Не потому, что он не был рад за своего лучшего друга, а потому, что Тейлор, казалось, излучал постоянный сигнал «пожалуйста, трахни меня» на той волне, к которой антенна Грея была очень восприимчива. Независимо от того, сколько раз Грей говорил себе, что Тейлор под запретом, в его присутствии потребовалось всего пять минут, чтобы заставить Грея передумать.

- Может быть, в другой раз, - сказал Грей и повесил трубку. Кому еще он мог позвонить? Чарли был на работе. Может быть, Филу, но эта мысль заставила его только поморщиться. Какая-то часть его всегда хотела увидеть Фила, но Фил недавно продал свой дом и переехал в хижину в предгорьях вместе с любовью всей своей жизни.

Грей был рад за Фила и Ривера, так же как за Уоррена и Тейлора. И все же, мысли о том, что могло бы произойти, всегда возникали, когда касались Фила.

Кроме того, Фил не пил.

У Грея никого не было. Совсем никого, кому он мог бы позвонить.

Наверное, поэтому, когда зазвонил его телефон, он почувствовал, что это судьба.

- Привет, мам.

- Привет, дорогой. Ты работаешь?

- Не сегодня. - Он взял выходной из-за свадьбы, на которую никогда не собирался идти. - Что случилось?

- Мне нужна услуга.

- Все, что угодно.

Она рассмеялась.

- Не давай никаких обещаний, пока не выслушаешь меня. Это немного странно.

Выяснилось, что у одной из ее коллег, окружного прокурора, возникли небольшие проблемы дома. Ее муж, адвокат по имени Стэн, работавший в мэрии, по-видимому, был в эпицентре скандала с их взрослым сыном.

- Никакого насилия, - заверила его мама. - Только крики и ломающиеся вещи.

- Так что именно ты хочешь, чтобы я сделал?

- Съезди туда. Выведи мальчика из дома так быстро и тихо, как только сможешь. Веди себя как коп, но не будь им. Понимаешь, о чем я?

Официально это была просьба, с которой окружной прокурор, вероятно, никогда не стал бы обращаться к сотруднику правоохранительных органов, не говоря уже о своем сыне, но в реальной жизни редко все было аккуратно. По крайней мере, это дало ему хороший повод завести машину и включить кондиционер.

Двадцать минут спустя Грей въехал в один из самых богатых районов Денвера. Формально он находился в нескольких милях от его района, но вряд ли кто-то стал бы это комментировать. С точки зрения гражданского лица, одна полицейская машина выглядела почти так же, как другая.

Адрес, который дала ему мама, принадлежал дому чудовищных размеров, из белого кирпича, с белой обшивкой и белыми занавесками, похожему на гигантский квадратный свадебный торт. Грей был почти удивлен, когда, посмотрев на крышу, не обнаружил украшения в виде жениха и невесты.

Он подумал, есть ли такое в торте Далилы.

В воздухе висел густой аромат сирени, но звуки лета не проникали в эту часть Денвера. Не было слышно ни смеха детей, ни лая собак. Ни жужжания газонокосилок. Вообще никаких признаков жизни.

Идеально ухоженный передний двор был разделен пополам тротуаром. Направляясь к входной двери, Грей чувствовал себя ребенком, собирающим сладости. В таком районе, как этот, наверняка раздавали и шоколадные батончики в натуральную величину.

Дверь открылась прежде, чем он успел нажать на кнопку звонка.

- Вы Грей?

Женщина была маленького роста. Он мог бы описать ее как «мышку». Трудно было представить ее адвокатом.

- Да, это я. Я так понимаю, вы Вероника Баррон?

- Да. Слава богу, вы здесь. - Она схватила его за руку и втянула внутрь. Громкие мужские голоса эхом разнеслись по дому. - Я не хочу, чтобы его арестовывали, но он должен уйти. Если вы можете просто вывести его из дома...

Она провела его в огромную гостиную, которая была такой же однотонной, как и весь дом снаружи. Через другую дверь, мимо моря белой мебели. Грей попытался представить, как бы он рос в такой стерильной обстановке, и у него ничего не получилось. В доме его семьи царил беспорядок, повсюду валялись книги, журналы и газеты. Нельзя было сделать и шага, чтобы не споткнуться о какие-нибудь материалы для чтения.

По мере того как они продвигались по дому, споры становились все громче.

- А что мне оставалось делать? - закричал один из мужчин. - У меня нет денег, и я...

- Кто в этом виноват, Эйвери?

- Значит, ты меня выгоняешь?

Ответил другой голос, на этот раз тише, и до ушей Грея донесся только низкий гул.

- Стэн и Эйвери ссорились и раньше, но в настоящее время это постоянная борьба, - сказала ему Вероника, ведя его через столовую, где за столом могло разместиться по меньшей мере двенадцать человек. По крайней мере, стол был не белый. - Я устала от этого. Мне нужно, чтобы это закончилось.

- Я посмотрю, что можно сделать, - сказал ей Грей.

Они остановились перед застекленными дверями, которые вели в кабинет. Через дверь Грей мог видеть комнату, отделанную полированным дубом, и ряды солидных на вид книг на стенах, тех, что в мраморных обложках и кожаных переплетах, которые на самом деле никто не читал. Женщина открыла одну из дверей и впустила Грея внутрь.

В другом конце комнаты за огромным дубовым столом стоял пожилой мужчина с сединой в волосах, выглядевший довольно странно в выцветшем велюровом спортивном костюме. Это, должно быть, муж Вероники, Стэн. Посреди комнаты, спиной к Грею, уперев кулаки в бока, стоял молодой человек.

- Эйвери, - позвала Вероника. - Здесь полиция.

- Ты серьезно? - Сказал Эйвери своему отцу. - Ты вызвал для меня полицию?

Только в этот момент он обернулся.

В ту минуту, когда они посмотрели друг на друга, время, казалось, остановилось. Эти светлые волосы и ледяные голубые непокорные глаза. Грей отчетливо помнил яркую полоску татуировок на левом предплечье парня.

И одну очень красивую задницу. Это он тоже помнил.

Щеки Грея вспыхнули. Он представил, как краска заливает его лицо до самых волос. Эйвери выглядел таким же потрясенным, каким он себя чувствовал.

- Какие-то проблемы? - Спросила Вероника.

Грей чуть не рассмеялся. Было ли проблемой то, что он выбрал этого парня на секс-вечеринке двумя месяцами ранее и добился своего? Было ли проблемой то, что с той ночи он жалел, что не взял его номер телефона, но обнаружил, что его случайно подключили их матери?

Вот только это было не совсем то, как он представлял себе их воссоединение.

Эйвери застыл на месте, его щеки были такими же красными, как и у Грея. Грей точно помнил, как выглядело это милое юное личико, забрызганное его спермой.

- Грэй? - Спросила Вероника.

- Нет, - сказал Грей, выходя из состояния временного паралича. - Мы уже встречались. Вот и все.

Он хотел успокоить ее. Вместо этого она в смятении повернулась к сыну.

- О, нет, Эйвери. Только не это!

Ее муж вздохнул.

- Еще один арест? За что на этот раз?

- Все было не так, - процедил Эйвери сквозь стиснутые зубы.

- Мы познакомились благодаря общему знакомому, - поспешил объяснить Грей. - Вот и все.

Оба родителя, казалось, вздохнули с облегчением, как и Эйвери. Грей решил, что лучший выход из этой ужасно неловкой ситуации, сделать то, зачем он пришел, и отправиться восвояси.

- Мне нужно, чтобы ты пошел со мной, - сказал он Эйвери.

У Эйвери отвисла челюсть, его смущение сменилось шоком.

- Ты арестовываешь меня?

- Нет, если мне не придется. - Если бы имело место реальное преступление, Грей мог бы произвести арест, даже находясь вне своей юрисдикции. Но это? Нет. У него не было никаких оснований для столь официального заявления. Но, скорее всего, Эйвери этого не знал. Большинству гражданских лиц было не совсем ясно, что могут или чего не могут делать копы.

С другой стороны, у парня было два адвоката вместо родителей. Возможно, он знал больше, чем обычный панк.

- Домашние беспорядки, - сказал Грей. - Я обязан удалить одну из сторон из дома. И поскольку я предполагаю, что дом принадлежит ему, а не тебе... - Грей оставил вопрос без ответа. Вероника и Стэн кивнули. Эйвери только снова стиснул зубы, его глаза потемнели от ярости. - Так я и думал, - сказал Грей. Он указал на дверь. - После тебя.

- У меня хотя бы есть время забрать свои вещи? - Спросил Эйвери.

Грей взглянул на отца, который, казалось, был потрясен этой просьбой.

- Твоя мама пойдет с тобой, - сказал он, наконец.

Глаза Эйвери вспыхнули от такого ответа, но он вышел из комнаты, не сказав больше ни слова. Вероника, которая выглядела не слишком довольной таким развитием событий, последовала за ним.

- Это не будет занесено в его личное дело, не так ли? - Спросил Стэн.

- Если предположить, что он не нарушит закон по пути отсюда и туда, куда я его отвезу, то нет. Нет причин, по которым это должно произойти.

Стэн кивнул. Он потянулся к кожаному креслу, стоявшему позади него, как будто ему нужно было на что-то опереться. У Грея сложилось впечатление, что он хотел сесть, но чувствовал, что это как-то неуместно. Он был высок и в хорошей форме для своего возраста. Одетый в костюм, стоя в зале суда, он, вероятно, излучал властность. В данный момент не так сильно, под подмышками спортивного костюма виднелись мокрые пятна. С уходом Эйвери вся его воинственность улетучилась. Он казался меньше ростом и печальнее.

- Он неплохой парень, на самом деле. Он просто...

Он не закончил фразу, и Грей не стал настаивать. За эти годы он был вовлечен в слишком много семейных споров. Он научился никогда не делать предположений о том, кто прав, а кто виноват. Как и в большинстве случаев, истина всегда лежала где-то посередине.

- Вы сын Кармен? - Спросил Стэн.

- Да, сэр.

- Она замечательная женщина. Отличный адвокат. Кажется, всегда добивается своего.

- Она - сила, с которой нужно считаться, - сказал Грей, и только потому, что это казалось правильным ответом. По правде говоря, его мать была самой мягкой в семье, всегда готовой уступить, чтобы сохранить семейное единство. Не то чтобы она была слабачкой. Но в детстве Грей всегда обращался к ней, когда у него возникали проблемы. Для его отца каждая мелочь была скрытым жизненным уроком. Для его мамы кротовая нора могла оставаться кротовой норой, и, слава Богу за это.

Наконец Эйвери вернулся с большой спортивной сумкой, перекинутой через плечо. Грей последовал за ним через парадную дверь, по длинному тротуару к ожидавшей его полицейской машине, стараясь не смотреть на то, как двигалась задница Эйвери в шортах, когда он шел. Эйвери бросил сумку на заднее сиденье и забрался на пассажирское. Грей занял место с другой стороны, не сводя глаз с парня.

Эвери. Его звали Эйвери.

Он был точно таким, каким запомнился Грею, с ледяными голубыми глазами и кожей, слишком темной для обесцвеченных светлых волос.

Грей вспомнил, какими шелковистыми казались эти волосы, когда он схватил их и коснулся лица Эйвери.

Эйвери провел по ним рукой, словно чувствуя на себе взгляд Грея.

- Ну что ж, - сказал он. - Это было совершенно унизительно.

Грей рассмеялся и завел машину.

- Я видел вещи и похуже, поверь мне.

Он обернулся и начал осматривать дома, каждый из которых, вероятно, стоит больше миллиона долларов.

- Я не думаю, что он когда-нибудь простит меня за то, что я не точная копия своего старшего брата.

Грей кивнул. Он немного знал о том, что значит расти в тени брата или сестры.

- В семьях все непросто.

Эйвери посмотрел в его сторону, возможно, надеясь на сочувствие, но Грей ничего не мог предложить. Не то чтобы его семья была идеальной, но они неплохо ладили, а Грей не имел привычки жалеть себя.

За исключением, может быть, такого утра, когда кто-то, кого он, возможно, любил, уходил и выходил замуж за другого мужчину.

Грей украдкой взглянул в сторону Эйвери, вспоминая их первую встречу. Далила была зла на него за то, что он пошел на вечеринку. Он не видел других женщин, пока был с ней. Но мужчины? Он никогда даже не думал о том, чтобы бросить их. И почему он должен был это делать, если у нее все это время был жених? То время, проведенное в клубе с Эйвери, было долгожданным освобождением. Он много лет вел такой образ жизни, но не встречал людей, которые могли бы переносить боль так, как Эйвери.

- Я искал тебя в тот день, - наконец сказал Грей, нарушив тишину в машине. - Ты как будто исчез. Я подумал, что ты пошел в ванную, чтобы привести себя в порядок, но ты так и не вернулся.

- Мой друг Дерик поехал туда, чтобы встретиться со своим парнем. Я имею в виду, Бенни теперь его парень, но тогда они еще не были вместе. Но Бенни так и не появился, и Дерик был весь в слезах. А потом ты выбрал меня вместо него, и это разозлило его еще больше. Он хотел уйти. Не я. Мы поспорили об этом, но к тому времени, когда я вернулся на вечеринку, тебя уже не было. - Эйвери откинулся на спинку сиденья, внимательно разглядывая Грея. - Ты не в форме.

- У меня сегодня выходной.

- Тогда что ты делал у меня дома?

- Ты имеешь в виду, в доме твоего отца? - Грей взглянул на него как раз вовремя, чтобы увидеть, как он нахмурился при этом напоминании. - Оказываю услугу своей маме.

- Какое отношение она имеет ко всему этому?

- Она тоже окружной прокурор.

- Наши мамы работают вместе?

- Ты прав.

Эйвери рассмеялся.

- Ого. Каковы были шансы, что это случится?

- По-видимому, это просто грань невозможного.

Эйвери покачал головой.

- Господи. Они хотели, чтобы меня выволокли из дома, но так, чтобы это не было зрелищем. Типично. Вероятно, она подумала о том, чтобы отослать тебя, когда увидела, что ты приехал на своей полицейской машине.

- Ты бы предпочел, чтобы тебя вывезли в наручниках?

- Полагаю, что нет. - Но секунду спустя он рассмеялся. - Беру свои слова обратно. Учитывая твое участие, я бы не возражал против наручников.

Грей улыбнулся, внезапно осознав, какие возможности открываются. Похоже, он был не единственным.

- Это был неофициальный разговор, верно? - Спросил Эйвери, наклоняясь ближе. - Это значит, что все может закончиться так, как нам заблагорассудится.

Он был прав. Если бы Грей был при исполнении, то, что он обдумывал, могло привести к его увольнению. Но как обстоят дела сейчас? Никто так и не узнает.

Грей рискнул взглянуть в сторону Эйвери.

- У тебя что-то на уме?

- Я бы сказал «к тебе или ко мне», но у меня, очевидно, вообще нет «ко мне».

Грей рассмеялся и повернулся к дому.

- Значит, ко мне.

***

Всего через несколько минут после того, как Грей переступил порог, Эйвери уже сидел, перегнувшись через спинку дивана, со спущенными до лодыжек трусами. Грей отошел на достаточное расстояние, чтобы достать презерватив из ящика и хлыст со стены. Его кожу покалывало от возбуждения при мысли о том, что должно произойти. Секс был приятным бонусом, но что по-настоящему заводило Грея, так это причинение боли. Инструмент не имел значения. Кнутом, хлыст, голая рука. Причинение боли партнеру было величайшим возбуждающим средством в мире, и Эйвери был с ним на одной волне. Боль превратила его в самого развратного нижнего, с который Грей когда-либо сталкивался, дико насаживающегося на член Грея.

И самое приятное, что Грей ни разу не подумал о Далиле. Зачем ему это, когда у него был Эйвери, который отвлекал его?

После этого они отправились ужинать, ведя неловкую светскую беседу за едой и потягивая молочные коктейли. Они были слишком густыми, чтобы их можно было пить, и, наблюдая, как Эйвери двигает соломинкой во рту, Грей натолкнулся на множество идей. Вернувшись к себе домой, он затащил Эйвери в свою спальню. Эйвери и глазом не моргнул, увидев позорный столб, плети на стене, цепи и кожаные наручники, свисающие с изголовья кровати. Он позволил Грею поставить себя на колени и радостно застонал, когда Грей ударил его по лицу, пока он сосал.

Грей отстранил его, прежде чем потерял контроль.

- Раздевайся и ложись на кровать.

Эйвери улыбнулся ему, как будто хотел возразить, но не стал. Он медленно разделся, казалось, наслаждаясь взглядом Грея, устремленным на него. Он был именно тем, что Грей любил в мужчинах - худым и жилистым, но с идеально круглой задницей. Он сел на кровать, облокотившись на руки, широко расставив колени, твердый член уперся ему в живот, яйца тяжело свисали между ног. Волос на его теле было немного, но он не брился. Волосы в паху были густыми и темными. Он с явным одобрением наблюдал, как Грей раздевается.

- Разве ты не собирался меня куда-нибудь отвести? - спросил он, поддразнивая.

- Я отвезу тебя, куда захочешь, - сказал Грей, толкая его назад на кровать. - Как только мы закончим. - Он схватил Эйвери за запястье и сильно сжал. - Что ты чувствуешь, когда тебя связывают?

Глаза Эйвери вспыхнули.

- Я справлюсь.

- Уверен, ты справишься. - Грей подтолкнул его в нужное положение. Наручники были прикреплены к изголовью кровати цепью длиной в фут, что позволяло Эйвери двигаться. Это также означало, что Грей мог перевернуть его в любое время, не развязывая.

- Как ты хочешь, чтобы я тебя называл? - Спросил Эйвери, когда Грей надел наручник на его запястье. - Сэр? Хозяин? Папочка?

Грей усмехнулся, покачав головой.

- Для меня это не имеет значения. Я не такой уж и Дом.

- Дело в том, сэр, что мне на самом деле некуда идти.

Грей застегнул наручники и потянулся к другому запястью Эйвери.

- Совсем некуда?

- Мой отец сказал, что я могу пожить в одной из его квартир, но срок аренды у нынешнего арендатора заканчивается только в декабре. Мой друг Дерик только что переехал к своему парню, так что я не могу там остаться.

Грей закончил застегивать вторую манжету и откинулся на спинку стула, чтобы полюбоваться тем, с чем ему пришлось поработать. Руки Эйвери были связаны над головой, отчего выпирали ребра, подчеркивая его узкую талию. Внимание Грея привлекла татуировка на его предплечье, пять черных линий, каждая из которых была окрашена в другой цвет, напоминая сокращенную радугу. Голубые глаза Эйвери вспыхнули тем намеком на бунтарство, который Грей заметил при их первой встрече. Может, ему и нравилась боль, но послушание явно не входило в его планы. Грей подтянул колени Эйвери к его ушам и был рад обнаружить, что тот такой гибкий, каким казался.

- Ну и что? - Спросил Грей, любуясь изгибом задницы Эйвери и представляя, как приятно было бы трахнуть его в этой позе. - Ты хочешь сказать, что я должен позволить тебе остаться?

- Возможно?

Грей с силой опустил ладонь на бок Эйвери. Парень задохнулся, извиваясь в цепях. Пока они разговаривали, его эрекция ослабла. Теперь она начала увеличиваться. Грей снова шлепнул его, наблюдая, как он твердеет. Когда-то давно он боялся, что страсть бить людей погубит его. Только после армии он понял, что есть множество людей, которым нравится чувствовать боль так же сильно, как ему нравилось причинять ее. И Эйвери был прекрасным примером. Каждый раз, когда Грей шлепал его, возбуждение парня, казалось, росло. Несколько простых шлепков по заднице заставили их обоих возбудиться и затвердеть.

Грей задумался, позволит ли парень ему быть без презерватива. Он терпеть не мог необходимость надевать презерватив, но все равно надел его. Учитывая, насколько щедрым Эйвери был в обращении со своим телом, вероятно, лучше было перестраховаться. Очередная порка заставила Эйвери застонать, и Грей прижал кончик своего члена к его промежности.

- Если ты позволишь мне остаться, ты сможешь овладевать мной в любое время, когда захочешь, - сказал Эйвери дрожащим голосом. - Здесь, или у позорного столба, или на диване.

- Прекрати болтать. - Грей снова шлепнул его по заднице, чтобы донести суть. - Ты сможешь продолжить, когда я закончу.

- Да, сэр.

Грей улыбнулся.

- Хороший мальчик.

Грей вошел, не сводя глаз с лица Эйвери. Он шлепал его. Он ущипнул его за соски так сильно, что остались синяки. Он наблюдал, как боль усиливала удовольствие Эйвери, как тот ждал каждого нового наказания. За эти годы Грей встречал множество мазохистов, но ни один из них не соответствовал его желанию причинять боль так идеально. Ни один из них не мог сравниться с ним в выносливости. Он долго и упорно гонял Эйвери, прежде чем, наконец, позволил им обоим кончить.

После этого он рухнул на кровать рядом с Эйвери, наконец-то обдумав просьбу парня.

Это было глупо, и он это понимал. Инстинкты, которым он научился доверять, когда служил в полиции, подсказывали ему сказать «нет». У Эйвери, очевидно, были проблемы с властями. Его выгнали из дома. То, что его мать присматривала за ним, пока он собирал вещи, означало, что он не гнушался воровством.

Но, несмотря на то, что одна часть мозга Грея говорила ему «нет», какая-то другая часть говорила «да». Эта другая часть напомнила ему о его друге Уоррене, который прошлой зимой попал в похожую ситуацию. Он нашел молодого шлюху, работающего в «славной дырке», и привел его к себе домой. То, что начиналось как идеальная пара в постели, быстро переросло в любовь, подобной которой Грей еще не видел. За все годы, что он знал Уоррена, он никогда не видел его таким счастливым, как с Тейлором.

Это мог быть ты, сказал ему внутренний голос. Возможно, это именно то, чего ты так долго ждал.

И то, что эта идеальная задница была в его распоряжении, было гораздо убедительнее, чем следовало бы.

- Хорошо, - сказал он, прежде чем погрузиться в сон. - Ты можешь остаться.

Глава 2

На следующее утро Грей снова разбудил Эйвери рано утром, чтобы провести еще один сеанс.

- Сдай анализы, - прошептал Грей ему на ухо, когда они закончили. - Давай покончим с презервативами.

Эйвери пробормотал что-то в знак согласия и снова погрузился в сон. Когда он проснулся, Грея уже не было.

Эйвери потянулся, оглядывая комнату. Грей явно не скрывал своих наклонностей. Кожаные наручники, прикованные цепью к изголовью кровати. Позорный столб в изножье кровати. Крест для порки в углу. На стеллажах на стене висело множество плетей, кнутов, хлыстов и паддлов. Единственной обыденной вещью в комнате была большая фотография лебедя на озере в рамке, которая казалась несколько неуместной на стене над кроватью.

Эйвери схватил свой телефон и наушники. Он постоянно любил слушать музыку, часто даже спал в наушниках. Как только заиграла музыка, он написал Дерику.

Ты ни за что не догадаешься, где я.

Ответ Дерика последовал быстро. Где?

Помнишь горяч его парня из БДСМ-клуба? Провел с ним ночь.

На этот раз ответа не было долго. Чушь.

С рзно .

Фото или этого не было.

Эйвери вздохнул, жалея, что не догадался сделать его до ухода Грея. Пзж. Он @работает.

Что угодно.

Забыл Дерика. Посмотрим.

Позже Эйвери отправил бы ему фотографию - возможно, обнаженного Грея, демонстрирующего свое потрясающее тело. Он мог представить, как Дерик корчится от ревности.

Эйвери провел несколько минут, просматривая социальные сети, прежде чем выбраться из постели. В гостиной он столкнулся лицом к лицу с еще одним доказательством садизма Грея. Стены украшали разнообразные плети, хлысты и паддлы. Между ними было несколько больших черно-белых снимков, на каждом из которых был изображен мужчина, стоящий на коленях. Они были чертовски эротичны, но выполнены со вкусом. Никаких обнаженных гениталий, но много черной кожи, что делало связывание очевидным.

Эйвери улыбнулся, вспомнив секс прошлой ночью и снова утром. Грей был одновременно самым требовательным любовником и самым щедрым из всех, с кем Эйвери когда-либо встречался. Казалось, он точно знал, какую боль следует причинить и когда. Предыдущие любовники Эйвери всегда ошибались. Либо они решали, что чем больше боли, тем больше удовольствия, и начинали бить его все сильнее и сильнее по мере того, как продвигались их занятия любовью, либо они были настолько поглощены собственным удовольствием, что вообще забывали о причинении боли.

Не то чтобы Эйвери не мог достичь оргазма без этого, но такие мужчины всегда оставляли у него тягостное ощущение того, что могло бы быть. Осознание того, что вершины наслаждения все еще недосягаемы.

Больше нет. Только не с Греем. Четыре оргазма, если считать тот, что был на БДСМ-вечеринке, и каждый из них лучше предыдущего. И он был рад, что садизм и немного связывания, похоже, были единственными наклонностями Грея. Некоторые Домы ожидали, что их подчиненные будут подчиняться двадцать четыре часа в сутки, но Эйвери никогда не понимал этой части образа жизни. Ему нравилась боль, и быть связанным было прекрасно, но это не означало, что он позволял какому-то парню командовать собой, как слугой.

Настойчивость Грея в том, чтобы он сдал анализы, стала для него неожиданностью, но не неприятной. В центре города была клиника, где он мог бесплатно пройти экспресс-тест. Он проверил расписание автобусов и выяснил, что успеет добраться туда и обратно к тому времени, как Грей вернется домой.

Ему еще предстояло отбыть несколько часов на общественных работах. Он еще не говорил об этом Грею. Конечно, Грей был копом, но он не стал бы обвинять его в небольшом вождении в нетрезвом виде, не так ли?

Осмотр дома не занял много времени. Одна спальня. Одна ванная. Крошечная кухня, в которой даже не было посудомоечной машины. В раковине стояла кофейная чашка, ожидая, когда ее вымоют. Куда бы он ни посмотрел, везде попадались журналы. Кто, черт возьми, читает журналы в наши дни? Разве Грей не знал, что периодика мертва?

Холодильник был обклеен наклейками и картинками. Некоторые из них были от местных пивоварен. Одна из них была наклейкой на бампер, которая гласила: «Нация овец породит правительство волков», с цитатой, приписываемой Эдварду Р. Марроу, кем бы он, черт возьми, ни был. На другой наклейке была изображена маска Гая Фокса с красной буквой V в круге сверху. Надпись гласила: «Люди не должны бояться своего правительства. Правительство должно бояться своего народа». Эйвери был уверен, что видел этот фильм, но на самом деле он мало что помнил. Что-то о розах и Натали Портман с бритой головой.

Были также фотографии. На одной из них Грей был запечатлен с тремя другими мужчинами на какой-то, должно быть, БДСМ-вечеринке, Грей смеялся над огромным, хмурым мужчиной, стоявшим рядом с ним. Эйвери узнал бородатого мужчину, которого он видел в ту ночь, когда познакомился с Греем. Грей назвал его Чарли.

На другом снимке Грей был запечатлен с пожилой латиноамериканкой и еще одним мужчиной, который был так похож на Грея, что они могли быть только братьями. На третьем снимке был изображен мужчина с поднесенной к лицу камерой, который фотографировал Грея так же, как Грей фотографировал его. Это был странный снимок, поскольку лицо объекта съемки было полностью скрыто.

« Что угодно » .

Эйвери открыл холодильник и порылся в нем. Казалось, там было много еды, но ему ничего не хотелось есть. Тонны сырых овощей, несколько сортов сыра и немного нарезанной ветчины, но он не смог найти ни кусочка хлеба. Дверь в углу кухни вела в большую кладовую и прачечную. Здесь он нашел арахисовое, миндальное и подсолнечное масла, а также несколько банок тунца. В многоярусной подвесной корзине лежали яблоки, апельсины, лимоны и манго, но в остальном полки были почти пусты. Хлеба по-прежнему не было. Какой, к черту, смысл в арахисовом масле без хлеба? Также в доме, похоже, не было никакой шипучки. Там было только пиво и стеклянная банка без этикетки, в которой, возможно, было молоко, хотя толстый слой более темного белого цвета поверх обычного белого заставил Эйвери усомниться, стоит ли его пробовать.

В конце концов, Эйвери взял себе ветчину, сыр и яблоко. Ему было интересно, когда же Грей вернется домой. Он не беспокоился о своей лжи. В декабре его не ждала квартира. Его отец владел многими из них, а также несколькими домами по всему Переднему хребту. Именно оттуда поступала основная часть его денег. Эйвери спросил, может ли он пожить в одном из них, но его отец сказал ему, что у всех жильцов есть договоры аренды, и он не собирался никого из них выгонять, даже ради собственного сына. Эйвери подумал, что это чушь собачья. Впрочем, это не имело значения. Все наладится. Может быть, жить с Греем было бы идеально. Если нет, он бы встретил какого-нибудь другого мужчину, с которым мог бы жить, или уговорил бы Дерика и Бенни позволить ему остаться с ними. Или, черт возьми, может быть, его отец действительно откроет кондо в декабре. Он побеспокоится обо всем этом, когда придет время.

Он сел за кухонный стол, чтобы пообедать. Что-то коснулось его бедра. Он сунул голову под стол и обнаружил кожаный браслет на запястье, прикрепленный короткой цепочкой к нижней стороне стола. Такой же браслет висел с другой стороны. Цепи позволяли подтягивать их к верхней части стола. Эйвери лег на стол и вытянул руки. Ага. Наручники были идеально закреплены примерно на десять часов, а стол был как раз подходящего размера, чтобы связать кого-нибудь. Эйвери стало интересно, как долго ему придется ждать, пока его к этому привяжут. Он представил себе, как он наклоняется над столом, а Грей орудует по нему плетью, хлыстом или паддлом. Он улыбнулся про себя.

Черт, Дерик действительно будет ревновать.

***

В тот день у Грея не было времени подвергать сомнению свое решение. Пробуждение рядом с молодым, податливым телом Эйвери сделало утро идеальным. К сожалению, дальше все пошло под откос.

В своем шкафчике на работе он нашел дохлую крысу - сообщение от кого-то из его коллег-офицеров. По крайней мере, она пролежала там недостаточно долго, чтобы начать вонять.

Грей поднял бедняжку за хвост и повернулся лицом к группе мужчин в другом конце комнаты.

- Как по-взрослому, Мерфи.

Он бы узнал, кто это сделал, даже если бы Мерфи и его дружки не толкали друг друга локтями, посмеиваясь про себя, пока он открывал свой шкафчик.

- Не я, Андино, - сказал Мерфи, даже не пытаясь казаться искренним. - Похоже, малыш учуял кого-то из своих.

Спорить по этому поводу не было смысла. Грей с самого первого дня был отдельно, потому что отказался вступать в профсоюз полицейских. Когда-то это, возможно, и служило какой-то цели, но Грей не хотел в этом участвовать. Именно профсоюз утверждал, что копы не могут эффективно работать, если на них установлены камеры слежения. В некоторых городах именно профсоюз утверждал, что полицейские из отдела нравов не могут должным образом выполнять свою работу, если им не разрешат заниматься сексом с проститутками.

Он не хотел, чтобы кто-то сражался за него в таких битвах. Он с радостью согласился на камеру, и, хотя он работал в патрульной службе, а не в полиции нравов, он не мог представить ни одного случая, когда принуждение кого-либо к сексу могло бы быть частью его работы.

Тем не менее, профсоюз сам по себе только усугубил ситуацию в отделе. Потрясение, которое все это вызвало, произошло, когда Грей арестовал одного из них. Несколькими месяцами ранее проститутка, известная под именем Шугар, была забита до смерти в своей квартире. Ее бойфренд, коп из отдела Грея по имени Робби, сразу же стал подозреваемым номер один.

Робби не был особенно осторожен и никогда не отличался сообразительностью. Его ДНК было обнаружено на теле девушки. Окровавленные отпечатки пальцев выдали его присутствие на месте преступления. Сосед услышал шум, а затем увидел, как Робби уходит. Грею еще никогда не доводилось сталкиваться с таким открытым делом. Но у Робби хватило наглости удивиться, когда Грей арестовал его за убийство. Он искренне надеялся, что это сойдет ему с рук просто потому, что он был копом, а его жертвой была обычная шлюха. К сожалению, он был не единственным, кто так думал. Большинство его приятелей по профсоюзу считали, что копы всегда должны прикрывать спины друг друга, независимо от того, что они натворили.

«Братство в синем» и вся эта веселая чепуха.

Грею было наплевать. Он не верил в принцип «все за одного», когда служил в армии, и не верит в него сейчас. Уважение заслуживалось, а не давалось, и форма была столь же почетна, как и человек, ее носящий.

К сожалению, только около половины полицейских в его подразделении чувствовали то же самое, что и он, а это означало, что с тех пор весь отдел раскололся.

- Забудь о них, чувак, - сказал его сосед по раздевалке Гарбовски, когда Грей вернулся после того, как избавился от мертвого грызуна. Грей редко общался с полицейскими, но Гарбовски был для него самым близким другом в полиции. Он также был одним из немногих чернокожих полицейских в округе, что делало его таким же аутсайдером, как и Грей. Он явно остался, ожидая, пока Мерфи и его приятели уйдут, чтобы поговорить с Греем наедине. - Ты всего лишь выполнял свою работу.

- Видимо, этого было достаточно.

- Это только потому, что Мерфи в хороших отношениях с заместителем шефа полиции Хигсоном. Он считает себя неприкасаемым.

- Возможно, он и прав. - Хотя Реджистер, начальник отдела Грея, относился к нему с симпатией, заместитель шефа Хигсон - совершенно точно, нет. А когда дело касалось большой шишки - шефа полиции Виндхолма, Мерфи и помощник шерифа Хигсон, обладали куда большим влиянием, чем Грей и Реджистер.

Грей достал из шкафчика свой пояс. К тому времени, как он наденет все свое снаряжение, он будет на двадцать пять фунтов тяжелее.

- Как долго они собираются таить обиду? Пока я не уйду на пенсию?

- По крайней мере, пока не закончится суд над Робби.

Грей застонал. В реальной жизни судебные процессы происходили не сразу, как по телевизору. Прошли месяцы, прежде чем Робби увидел зал суда.

- К черту мою жизнь.

- Не позволяй им сломить тебя.

Да. Легче сказать, чем сделать. Единственным спасительным моментом было то, что вне политики Грей любил свою работу.

Шестой округ был самым маленьким из районов Денвера, но и самым оживленным, охватывая нижнюю часть города – ЛоДо (исторический район Денвера), как называли его колорадцы. Преступной активности было очень мало, а это означало, что у Грея не было напарника, но район охватывал Юнион-стейшн, Лаример-сквер, автобусную станцию, Корс-Филд, Пепси-центр, Конференц-центр, торговый центр на Шестнадцатой улице, здание федерального суда и Сивик-Сентр-парк. Короче говоря, он включал в себя практически все популярные места, которые мог предложить город Денвер. В этом районе проживало более семидесяти тысяч человек и располагалось множество предприятий, в том числе множество баров и клубов. По выходным люди со всех концов съезжались в центр Денвера, чтобы повеселиться. С вечера пятницы до утра понедельника могло случиться все, что угодно, но будни были не такими сумасшедшими.

Несмотря на то, как это выглядело в фильмах, только около пяти процентов работы Грея было связано с реальными преступлениями. Более семидесяти процентов вызовов в Шестом округе касались приезжих. Центр Денвера был местом столкновения миров. Миссии и приюты для бездомных соседствовали с новехонькими высотками, в которых располагались квартиры стоимостью в миллионы долларов. Продовольственные магазины и бесплатные столовые соседствовали с элитными ресторанами. Недавно в Денвере был принят закон, запрещающий людям сидеть или лежать на тротуаре торгового центра на Шестнадцатой улице. Это вызвало возмущение, но представители бизнеса настаивали на том, что это необходимо. Правы они или нет, но клиенты всегда предпочитали тот бизнес, который не был окружен палаточным городком.

Звонки о бездомных не обязательно были связаны с криминальной деятельностью. Небольшой процент звонивших сообщал о торговле наркотиками, но в основном это была чушь собачья. Многие бездомные употребляли наркотики, но мало кто из них занимался наркоторговлей. Но граждане из верхушки среднего класса, которым приходилось пробираться сквозь толпу бедняков, поняли, что сообщение о продаже наркотиков быстрее привлекает полицию, чем просто жалобы на то, что они слоняются по тротуару в неположенном месте.

Но добропорядочные граждане все еще существовали, по крайней мере, в какой-то степени. Почти половина звонков о временно перемещающихся лицах была связана с тем, что пешеходы были обеспокоены чем-то, что они видели, проезжая мимо, человеком на тротуаре, который, казалось, не реагировал, был ранен или иным образом нуждался в медицинской помощи.

Первый звонок Грея за день попал именно в эту категорию. Кто-то сообщил, что мужчина, раздававший религиозные материалы на церковной парковке, судя по всему, был мертв. Грей знал многих бездомных в своем районе по именам, так было лучше, ведь он общался с ними один на один, а не был их противником, и он чертовски надеялся, что звонивший ошибся. Бездомный по имени Эдди пользовался церковной парковкой, потому что церковь это разрешала и потому что они разрешали ему пользоваться их туалетами. Психически Эдди находился в той неопределенной серой зоне, где чтение и простейшая арифметика сбивали его с толку, не давая возможности найти постоянную работу, но он был недостаточно медлителен, чтобы считаться «инвалидом», что также означало, что он не мог рассчитывать на какую-либо помощь от государства. Для таких парней, как Эдди, выбор часто сводился к тому, чтобы положиться на семью или жить на улице.

Грей вздохнул с облегчением, заезжая на парковку, о которой шла речь. Эдди явно не был мертв.

Выйдя из машины, Грей постучал по камере у себя на груди, чтобы включить ее. Технически, камера всегда записывала и буферизовала видео, перезаписывая себя каждые тридцать секунд. Она не сохраняла видео или аудио, пока Грей не включил ее. Но, включившись, он не мог выключить его, пока инцидент не был исчерпан. Это был сущий ад, когда разговор затягивался, и ему приходилось выбирать: писать на камеру или терпеть весь день.

- Привет, Эдди. Как дела?

Эдди одарил Грея беззубой улыбкой.

- Сколько людей ты видишь сегодня на велосипедах?

- Немного, - признался Грей. - Чертовски жарко.

Из-за густой бороды и слоя грязи трудно было с уверенностью сказать, сколько Эдди лет. Ему могло быть от тридцати до семидесяти, но Грей знал по прошлым встречам, что ему за сорок и что он окончил ту же среднюю школу, что и Грей, хотя и за несколько лет до того, как Грей поступил туда.

И, вопреки предположениям звонившего, Эдди не раздавал религиозные материалы. Его стол был завален потрепанными велосипедными брошюрами и несколькими потрепанными книжками в мягкой обложке на велосипедную тематику, которые он находил то тут, то там. Прицеп, прикрепленный к его горному велосипеду, был забит велосипедными цепями, насосами, пластырями для шин и другими вещами, которые Эдди мог бы использовать для ремонта велосипедов или шин. Когда Эдди спрашивали, он представлялся инженером по техническому обслуживанию велосипедов.

Неплохое название, по мнению Грея.

Эдди никогда не просил милостыню и не попрошайничал. Насколько Грей знал, он не пил и не употреблял наркотики. Он просто сидел за своим столиком, ожидая клиентов. Несколько местных жителей знали, что можно зайти и поболтать. Они предлагали доллар или два в обмен на велосипедную цепь или подержанную книгу, но в остальном большинство людей не обращали внимания на Эдди, как не обращали внимания на всех бездомных. Эдди, казалось, этого не замечал. По его мнению, у него была доходная работа. Даже был счастлив, по-своему.

Время от времени Грей почти завидовал ему.

- У меня проблемы? - Спросил Эдди. - Церковник что, сошел с ума?

- Никаких проблем. Но кто-то позвонил. Они сказали, что ты не двигаешься.

Эдди рассмеялся.

- Еще не умер, но, возможно, вздремнул. В жару меня клонит в сон.

- У тебя все в порядке?

- А почему бы и нет?

Грей не засмеялся.

- Без причины. - Возможно, остальной мир и считал Эдди сумасшедшим бездомным, но, по мнению Эдди, он был совершенно нормальным человеком, оказывающим ценную услугу. - Ты голоден? - Спросил Грей.

Эдди покачал головой.

- Священник дал мне бутерброд.

- У меня есть несколько ваучеров на бесплатный обед в «Макдоналдсе», если они тебе нужны.

Но Эдди покачал головой еще до того, как Грей закончил.

- Я не ем это дерьмо. Ты знаешь. Это вредно для здоровья.

Грей рассмеялся.

- Знаю. Но я не хочу, чтобы ты остался голодным. Как насчет сегодняшнего вечера? Тебе есть, где переночевать?

Эдди кивнул.

- У нас с друзьями есть место.

- Хорошо. - Грей не знал, означает ли «место» дешевый номер в отеле, квартиру или место в парке, но сколько бы Грей ни спрашивал, Эдди всегда давал ему один и тот же ответ. Даже в разгар зимы, когда температура опускалась ниже нуля, Эдди всегда уверял Грея, что с ним все в порядке.

Эдди почесал бородатый подбородок, размышляя.

- Мне нужна твоя визитка. При любом контакте с полицией я должен занести это в журнал регистрации. Так сказал начальник.

Журналов регистрации и «человека-босса», вероятно, не существовало, но это не имело значения. Просто еще одна причуда Эдди. Грей написал номер своего мобильного на обратной стороне карточки, прежде чем отдать ее.

- Ты знаешь, что можешь позвонить мне, если тебе что-нибудь понадобится. Церковь разрешит тебе воспользоваться их телефоном.

Эдди кивнул.

- Так говорит священник, но я не люблю беспокоить людей.

- Ты уверен, что тебе ничего не нужно поесть? - Спросил Грей в последний раз.

- Уверен.

- Как насчет воды? На улице жарко. У меня в машине есть несколько бутылок.

Эдди задумчиво почесал подбородок.

- Священник говорит, что мне нужно выпить воды.

- В данном случае священник прав, - сказал ему Грей. - Особенно в такую жару, как сегодня.

Грей оставил Эдди несколько бутылок воды, прежде чем продолжить свой рабочий день, в котором неизменно участвовало еще больше бездомных Денвера. Это была не самая любимая часть его работы, но и не самая нелюбимая. Люди есть люди, и временное население ничем не отличалось. Некоторые страдали психическими заболеваниями или зависимостью. Другим просто не повезло. Многие из них были ветеранами войны. Несмотря ни на что, Грей делал все возможное, чтобы относиться к ним так же, как относился ко всем, с кем он сталкивался, с терпением и вежливостью.

Из ежедневных звонков в Шестой участок, которые не касались приезжих, большинство сводилось к тому, что люди плохо себя вели, кто-то устраивал сцены или дрался с друзьями, семьей или соседями, часто в состоянии алкогольного опьянения.

- За исключением бездомных, на этой работе в основном болваны и проходимцы, - сказал ему много лет назад офицер-инструктор Грея. И, черт возьми, он был прав. Грей провел вторую половину дня в баре, где двое мужчин в очках и галстуках подрались из-за своей фэнтезийной футбольной лиги, а затем уладил спор между двумя сестрами студенческого возраста, подравшимися из-за расчески.

В общем, Грей в любой день недели предпочел бы таких парней, как Эдди, тупости и шалостям.

Ближе к концу своей смены он почти час гонялся за бездомной собакой, которую нашел бродящей по Парк-авеню. Бедняжка была в ужасе и не хотела подходить к нему, даже когда он предложил ей вяленую говядину. Грей настаивал. В конце концов, он загнал собаку в угол в дверном проеме и схватил ее, прежде чем она смогла снова проскользнуть мимо него. В процессе он был укушен и обмочен, но ему удалось доставить собаку в местный приют для животных. Он надеялся, что собака найдет хороший дом. Он также надеялся, что видео, на котором он гонится за ней не в ту сторону по улице с односторонним движением, каким-то образом не попало на Ютуб. Гражданский долг или нет, но у него было чувство, что заместитель шефа полиции Хигсон нашел бы способ использовать это против него.

Он почти забыл об Эйвери, пока не вошел в свою квартиру и не обнаружил его сидящим на диване, в наушниках и с глазами, прикованными к телефону. Он поднял глаза, когда Грей вошел в парадную дверь, вытаскивая один из наушников.

- Привет. Как прошел твой день?

Грей осмотрел собачий укус на своей руке. Он был неглубоким.

- Кроме того, что мне понадобится пластырь, и я сплошь обмочен, ничего интересного.

- Наверное, это хорошо, да?

Грей не был уверен, что на это ответить. Да, во многих отношениях рабочий день был похож на день в путешествии, чем менее запоминающийся, тем лучше, потому что «запоминающийся» или «захватывающий» часто означал, что что-то пошло не так, как надо. В Афганистане было то же самое. Все надеялись, что им не о чем будет написать в своей книге. Но в какой-то степени Грей пошел в армию, а затем в полицию с другими ожиданиями.

Всю свою жизнь он чувствовал, что его мозг никогда не отключался. Если бы его воспитывали по-другому, он задавался вопросом, не назвали бы его страдающим СДВГ (синдром дефицита внимания с гиперактивностью). «Гиперактивный» определенно подходил, особенно к его психическому состоянию. Он чувствовал, что на него давит слишком сильный шум вращения шестеренок в его мозгу, анализируя мелочи, было Грею насрать или нет. Афганистан был одним из немногих случаев в его жизни, когда хаос за пределами его головы соответствовал хаосу внутри.

Возможно, именно поэтому возвращение домой не было для него большой проблемой. Он знал многих ветеранов, которые боролись с этим, в том числе и Уоррена. Уоррен провел пару лет, живя на улице. Грей десятки раз предлагал Уоррену пожить у него. Несколько раз, когда температура была низкой даже для Колорадо, Уоррен перебирался на диван Грея, но это никогда не длилось долго. Через день или два он выскальзывал за дверь ранним утром и снова растворялся в растущем количестве бездомных Денвера.

Уоррен, в конце концов, научился справляться с этим. Не все ветераны справлялись. Всего за несколько месяцев до этого один из их друзей с войны приставил пистолет ко рту. Возвращение домой после хаоса на Ближнем Востоке и скуки гражданской жизни чуть не свело с ума многих солдат. Для Грея это означало лишь переключение внимания с военной службы на полицейскую академию. Для него «удачный день» означал день, когда его мозг был слишком занят работой, чтобы зацикливаться на чем-то другом. Потому что вне работы единственное, что позволяло ему заглушить шум в ушах, это физические упражнения или по старинке поваляться на траве.

Это или заставить кого-нибудь подчиниться.

Возможно, это было одной из причин, по которой он пошел против своих инстинктов и позволил Эйвери переехать к нему, потому что Эйвери давал выход маниакальной энергии, которая, казалось, съедала Грея изнутри.

Грей быстро принял душ и переоделся в спортивные штаны и футболку. Когда он вышел, Эйвери был на кухне и заглядывал в холодильник.

- У тебя закончился хлеб.

Грей протиснулся мимо него, чтобы взять пива.

- Не закончился. Просто я его не ем.

Эйвери вздохнул и плюхнулся на один из стульев у кухонного стола.

- Можешь принести немного?

- Нет, но ты можешь.

Эйвери опустил взгляд.

- У меня нет машины.

- У меня тоже нет машины, кроме патрульной. - Грей знал, что ему тоже нужно поесть, но его смена была скучной и утомительной, из-за чего у него было слишком много сдерживаемой энергии. Он допивал пиво, а затем проводил час или два в домашнем тренажерном зале, который он оборудовал в своем крошечном гараже рядом с домом. Возможно, это помогло бы утихомирить шум. - У меня есть «Харлей», которым ты мог бы воспользоваться.

Эйвери, похоже, немного испугался этой идеи.

- Ты серьезно?

Грей пожал плечами и выпил половину пива.

- Мне его дал мой друг Чарли. Я им нечасто пользуюсь. Ты умеешь ездить?

- Нет. - Щеки Эйвери начали розоветь. - Кроме того, у меня нет прав.

Грей опустился на сиденье напротив него.

- Почему нет?

- Несколько месяцев назад меня привлекли за вождение в нетрезвом виде.

- Должно быть, это было не первое твое правонарушение, если ты лишился водительских прав.

Эйвери нахмурился, и Грей заподозрил, что он надеялся солгать об этом.

- Второе. - Он поскреб пальцами по столешнице, не в силах встретиться взглядом с Греем. - Мои родители потянули за несколько ниточек. Сократили мой срок до шести месяцев лишения прав и общественных работ в библиотеке.

- Библиотека? Звучит как довольно мягкое наказание.

- Как я уже сказал, мои родители потянули за некоторые ниточки.

Хотя, похоже, его это не смутило. Похоже, он считал, что смягчение приговора его отцом было именно тем, чего он заслуживал.

- В любом случае, - продолжил Эйвери, - через два дня у меня начинаются общественные работы, и мне нужно как-то добраться до центра. Дерик и Бенни могут подвозить меня несколько дней, но не все время. У меня есть проездной на автобус, но автобусы отсюда ходят не в том направлении. Потребуется две пересадки в одну сторону.

- Отлично. - Грей поморщился, подумав о том, как быстро он согласился позволить этому парню остаться в его доме. Ему следовало быть осторожнее. У Эйвери, очевидно, были серьезные проблемы с властями.

Тем не менее, Грей позволил ему остаться до декабря.

- Я уверен, мы сможем организовать несколько поездок в центр города. Мой друг Уоррен живет совсем рядом. Они с Тейлором, возможно, смогут помочь. Чарли тоже. Но если ты собираешься остаться здесь, должны быть какие-то основные правила.

- Хорошо.

- Я коп, - сказал Грей, внимательно наблюдая за реакцией Эйвери. - Это значит, что я не могу позволить какому-то мелкому преступнику жить со мной.

Эйвери нахмурился, ему явно не понравился ярлык, но Грея это не особо волновало.

- Если ты собираешься остаться здесь, это означает, что ты будешь вести себя в соответствии с вынесенным приговором. Это означает, что ты не сядешь за руль, пока не получишь права обратно. Это означает, что ты не пропустишь ни часа общественных работ.

- Как угодно, - проворчал Эйвери. - Я все равно собирался это сделать.

- Это еще не все, - продолжил Грей. - Это означает, что никаких наркотиков. Даже травки или попперсов (стимуляторы).

Теперь он увидел признаки бунта, которого ожидал. Эйвери вскочил на ноги.

- Но это даже не запрещено законом.

- Это для меня. Возможно, никто никогда не узнает, что это марихуана. Но марихуана приводит к пассивному курению. Каждые несколько месяцев я прохожу выборочные тесты на наркотики, и я не провалю ни один из них, потому что ты хотел накуриться. И что бы ни случилось, лучше бы мне никогда не находить запрещенные наркотики ни у тебя, ни в моем доме. Никакой «мамбы» (уличный наркотик для тех, кто плохо спит, потому что он дешевый). Никакого героина. Даже «окси» (оксикодон - наркотический обезболивающий препарат, полусинтетический опиоид, получаемый из тебаина) или викодина (сильнодействующее обезболивающее, содержащее гидрокодон (опиоид) и парацетамол) без законного рецепта. Я не собираюсь терять из-за тебя работу, независимо от того, насколько ты хорош в постели.

Эйвери стиснул зубы, садясь обратно.

- Хорошо. - Однако ему, очевидно, не понравилось это правило.

- Ты употребляешь?

- Нет, не регулярно.

Не совсем та уверенность, на которую рассчитывал Грей.

- Это значит, что ты иногда употребляешь?

- Я, конечно, употребляю. На вечеринках и тому подобном. А кто не употребляет?

- Это нужно прекратить, если ты хочешь остаться. Без обсуждений.

Эйвери вздохнул.

- Хорошо.

- Хорошо. - Грей откинулся на спинку стула, в очередной раз задаваясь вопросом, не совершает ли он ошибку.

Но как раз в этот момент Эйвери улыбнулся ему, демонстрируя свою откровенную чувственность. Он вытащил из кармана листок бумаги и подвинул его через стол к Грею.

- Что это? - спросил Грей, поднимая его и разворачивая.

- Доказательство того, что нам не нужны презервативы.

И Грей обнаружил, что совершенно забыл о тренажерном зале. Вместо этого он затащил Эйвери в спальню, прижал его к позорному столбу и целый час занимался тем, что всегда гарантированно помогало утихомирить непрекращающийся шум в голове.

Причиняя боль.

***

Дерик подвез Эйвери в библиотеку в его первый день общественных работ, хотя Эйвери был уверен, что он согласился на это только для того, чтобы убедиться, что он действительно живет с мужчиной, с которым они познакомились на БДСМ-вечеринке. Его глаза расширились, когда он увидел ассортимент плетей, хлыстов и паддлов, развешанных по стенам гостиной Грея.

- Чувак, похоже, он не беспокоится о том, что люди узнают, чем он занимается.

- А почему он должен беспокоиться? - Спросил Эйвери.

Дерик пожал плечами.

- Я не говорю, что он должен. Я просто хочу сказать, что как для копа, я считаю это несколько бесцеремонным, понимаешь?

В библиотеке Эйвери познакомили с Эдит, которая отмечала его пребывание в библиотеке. У Эдит все было идеально - подбородок, плечи, бедра, очки.

- У нас в основном работают добровольцы, - сказала она ему. - Раньше здесь никто не занимался общественными работами. - Она оглядела его с головы до ног. - Я надеюсь, ты не планируешь ничего украсть.

- Что, например? - Спросил Эйвери. - Книги? С чего бы мне беспокоиться?

Ответ, похоже, ее не успокоил, но они не расставались друг с другом. Она потратила час, чтобы убедиться, что он понимает десятичную систему Дьюи (система классификации книг, разработанная американским библиотекарем Мелвилом Дьюи). По мнению Эйвери, это было архаично, но не то чтобы он не разбирался в цифрах. После этого он переставлял книги на полки или с помощью скотча и клея чинил те, которые были повреждены. В библиотеке было несколько компьютеров, но Эдит несколько раз предупреждала его, чтобы он ими не пользовался. Они предназначались только для постоянных посетителей библиотеки.

Негласным дополнением было «Не таких преступников, как ты».

Дерик сказал, что он больше не может подвозить Эйвери. Грей мог подвозить его, но только если ему не нужно было работать. Обычно он вставал и уходил задолго до того, как открывалась библиотека. К счастью, Грей сообщил ему, что его друг Тейлор сможет подвозить его. Итак, на следующий день Эйвери вышел из дома Грея и сел в побитую белую машину, за рулем которой сидел совершенно незнакомый человек.

- Я полагаю, ты Тейлор, - сказал он.

- А ты, должно быть, Эйвери.

Тейлор был ровесником Эйвери, одним из тех голубоглазых парней, которым всегда удавалось выглядеть оптимистично настроенными жертвами. И по какой-то причине он носил резинки на обоих запястьях. Возможно, это было какое-то новое модное увлечение, о котором Эйвери не знал.

Тейлор выехал задним ходом с подъездной дорожки дома Грея и направился в центр города. Эйвери подумал, что ему следует завязать разговор, но он понятия не имел, что сказать. Он ограничился словами:

- Спасибо, что подвез.

- Нет проблем.

- Откуда ты знаешь Грея?

- Он друг Уоррена.

- Кто такой Уоррен?

Тейлор улыбнулся, не отрывая взгляда от дороги.

- Мой парень.

- О. - Эйвери снова не нашелся, что сказать. - Ты тоже работаешь в центре?

- Вроде того. Я только что закончил курсовую по CNA (сертифицированный ассистент медсестры), но мне нужно провести несколько часов в клинике, прежде чем я смогу сдать сертификационный экзамен, поэтому я прохожу стажировку в CFAC (медицинский центр).

Тейлор с таким же успехом мог говорить по-гречески.

- Что такое CFAC?

- Ой. Извини. Центр вспомогательной помощи. Он предназначен для людей, перенесших инсульт, или, возможно, сломавших бедро, или что-то в этом роде. Им не требуется стационарное лечение на полный день, но и возвращаться домой им пока рано.

- А что такое CNA?

- Дипломированный ассистент медсестры.

- Что это значит, что ты будешь делать?

Щеки Тейлора покраснели.

- Ну, сейчас я в основном буду менять судно и помогать людям мыться.

- Фу. Зачем тебе это нужно?

Тейлор пожал плечами.

- Это просто для того, чтобы занять себя. Как только я получу сертификат, я хочу работать с наркоманами в реабилитационном центре.

Это прозвучало не лучше, чем «судно», но Эйвери решил оставить это при себе.

- Что ж, удачи тебе в этом, я думаю.

- Спасибо.

- А есть какой-нибудь шанс, что ты и до дома меня подбросишь?

- Конечно. Я заканчиваю в пять.

Общественная работа Эйвери заканчивалась в два, ну и что с того? Все лучше, чем ехать на автобусе. У него был телефон. У него была музыка. Несколько часов в библиотеке было не так уж плохо.

- Я не против подождать.

Во всяком случае, если это означало, что ему не придется ехать на автобусе или идти пешком.

И вот в течение следующих двух недель Тейлор возил его в библиотеку и обратно четыре раза в неделю, когда Эйвери был на общественных работах. Тейлор постоянно болтал о чем-то своем, его любимыми темами были цветы и его парень Уоррен. Эйвери не особо прислушивался к разговору. Обычно он был слишком занят, разговаривая по телефону и следя за тем, какие хэштеги были в тренде в тот день. Тейлор, похоже, считал, что теперь они должны подружиться, просто потому, что парни, с которыми они спали, были приятелями.

Пока Эйвери получал свое, он позволял Тейлору думать все, что ему заблагорассудится.

Глава 3

Грею потребовалось целых три дня, чтобы понять, что он допустил грубейшую ошибку. По прошествии двух недель он был готов задушить Эйвери голыми руками.

Ему следовало бы довериться своим инстинктам и не позволять Эйвери даже переночевать, не говоря уже о том, чтобы остаться до декабря, но он был поглощен мыслями об Уоррене, который однажды попал в похожую ситуацию и волшебным образом нашел любовь всей своей жизни.

Но Эйвери был совсем не похож на Тейлора.

Конечно, они оба были молоды и привлекательны. Оба в какой-то степени были сабмиссивами. Оба были готовы обменять секс на жилье.

Но на этом сходство заканчивалось.

По словам Уоррена, Тейлор с самого первого дня был идеальным соседом по комнате. Он готовил. Он убирал. Он с уважением относился к работе Уоррена и режиму его сна, который в то время был ненормированным. Добавьте к этому неоспоримую сексуальную привлекательность Тейлора, Грей почти захотел украсть Тейлора для себя, будь проклят его лучший друг.

Конечно, у Тейлора была и темная сторона. Иногда он впадал в странные, жестокие, саморазрушительные припадки. Грей видел, как это происходило, и был благодарен, что ему не пришлось с этим сталкиваться. Из всех людей, которых Грей когда-либо встречал, только Уоррен обладал состраданием и терпением, в которых нуждался Тейлор.

Так что да, Тейлору было лучше с Уорреном, и Грей был рад за них обоих. Но когда возникла ситуация с Эйвери, он по глупости решил, что, возможно, это его шанс. И секс в те первые пару дней был потрясающим, без сомнения. Но за пределами спальни все в Эйвери сводило Грея с ума.

И не в лучшем смысле.

Теперь он знал, что Эйвери поступал в три разные университета и бросал их. Все три раза он проваливался не потому, что был недостаточно умен, а потому, что не хотел учиться. Его послужной список был таким же отрывочным. Какую бы работу он ни выполнял за эти годы, все они считались глупыми или недостойными его. Он считал, что слишком хорош для работы в сфере общественного питания, но у него не было опыта, чтобы работать где-либо еще. Его последней работой был магазин «Все по доллару», но он уволился, когда узнал, что менеджер магазина поддерживает NRA (национальная стрелковая ассоциация).

- Ну и что? - Спросил Грей. - Ты собираешься прятаться в своем доме до тех пор, пока все в мире не согласятся с тобой?

В ответ Эйвери закатил глаза.

- Я ни за что не добьюсь успеха с такими людьми во главе.

Грей не стал возражать, сказав, что это самоисполняющееся пророчество. Зачем беспокоиться? В принципе, он согласился кормить пацана и обеспечивать ему крышу над головой, пока тот не переедет в одну из квартир своего отца, но Грей не был уверен, что сможет продержаться так долго. Он колебался, не указать ли Эйвери на дверь, но какая-то часть его чувствовала себя обязанным довести дело до конца. Возможно, такое отношение Эйвери было всего лишь временным. Возможно, между ними все еще могло бы сложиться. Но появление в его доме в конце тяжелой смены только подчеркнуло, насколько дерьмовой была ситуация.

Эйвери развалился на диване, практически не отрываясь от своего мобильного телефона. У него был выходной после общественных работ, и он все еще был в боксерах и футболке, в которых лег спать накануне вечером. Вся посуда, которую он использовал в тот день, стояла на кофейном столике, и над ними жужжала пара жирных мух. В спальне Грей обнаружил, что белье Эйвери разбросано по всей поверхности. Ему пришлось отодвинуть его в сторону, чтобы добраться до шкафа. Единственное, что было хорошего, секс, исчезло. Привлекательный или нет, Грей не мог преодолеть своего отвращения к парню настолько, чтобы у него встал, не говоря уже о том, чтобы доставить удовольствие Эйвери. В эти дни Эйвери допоздна засиживался за игрой в приставку Грея, производя больше шума, чем нужно, не обращая внимания на работу Грея и его режим сна.

Грей переоделся в форму. Вернувшись в гостиную, обнаружил Эйвери на том же месте. Он так и не сдвинулся. Кроме игры в приставку и обязательных по решению суда общественных работ, Эйвери абсолютно ничем не занимался. Он проводил весь день на диване или в постели, в наушниках, не отрывая глаз от телефона.

Этот чертов телефон. Вот что действительно раздражало Грея.

Конечно, сам по себе телефон был всего лишь бессмысленной, удобной частью технологии. Именно то, что Эйвери пользовался им, сводило Грея с ума. Целыми днями, каждый день, он читал социальные сети. Его любимыми были Твиттер и Тамблер (сервис микроблогов, включающий в себя множество картинок, статей, видео и gif-изображений по разным тематикам), но он также просматривал Фейсбук, Инстаграм, Реддит и некоторые другие, о которых Грей даже не слышал. Он использовал Снапчат для общения со своими друзьями, но это, казалось, было наименьшим из зол социальных сетей. Не отрывая взгляда от экрана, он печатал большими пальцами с молниеносной скоростью. Каждый день разворачивалась какая-нибудь новая драма. И каждый божий день Грею приходилось слышать об этом.

Возможно, знаменитость сказала что-то, что, если вырвать из контекста, может быть воспринято как расистское. Возможно, у кого-то хватило наглости не согласиться с Эйвери по политическому вопросу, о котором Эйвери на самом деле ни черта не знал. Может быть, спортсмен, о котором Эйвери никогда не слышал, из команды, за которой он никогда не наблюдал, поел в ресторане, принадлежащем парню, которого считали гомофобом, или автор выпустил книгу, в которой говорится нечто, противоречащее устоявшемуся мнению, или музыкант не смог публично высказаться по поводу какой-то случайной проблемы. Независимо от того, что это было, Эйвери атаковал это с неистовством, которое он явно не использовал ни в какой части реальной жизни. Он часами изливал свой яд, читал лекции, печатал то, что, по мнению Грея, было написано заглавными буквами, и все время твердил о том, что все эти люди были неправы, и весь мир должен был знать об этом.

Если Грей еще раз услышит слова «эти люди», он сойдет с ума.

Но Эйвери не обращал внимания на гнев Грея. «Этих людей» нужно было заблокировать, отключить, сообщить о них, и Эйвери восторженно хихикал, когда кого-то выгоняли с платформы социальных сетей за любое проявленное пренебрежение.

- Если вы заставили их замолчать, это еще не значит, что вы победили, - отметил Грей. - Если уж на то пошло, вы только помогли укрепить их позиции.

- Что ж, по крайней мере, мы помешали им распространять свою ненависть.

Да, верно. Неважно, что люди, с которыми он договорился, вели себя точно так же, разжигая ненависть. И неважно, что позиция Эйвери по актуальным вопросам менялась день ото дня, в зависимости от того, на какой стороне был преступник. Он никогда не смотрел на ситуацию в целом. Однажды какую-то знаменитость пришлось распять за шутку.

- Культура изнасилования токсична! - возмущался Эйвери. - Не имеет значения, шутил он или нет. Ему никогда больше не должно быть позволено работать в Голливуде!

Но несколько дней спустя, когда кто-то с его стороны поступил точно так же, он несколько часов возмущался, как все это несправедливо.

- Они вырвали это из контекста! И это было пять лет назад. Неужели они не видят, что он изменился?

Однажды Эйвери решил, что компании должно быть разрешено отказывать в обслуживании по любой причине. На следующий день за то же самое нарушение следовало бы наказать другого человека. В понедельник человека ни в коем случае нельзя наказывать за проявление свободы слова на работе, но к пятнице он хотел, чтобы кого-нибудь уволили именно за это.

- Юридически, частный работодатель имеет право защищать свой бизнес, - попытался объяснить Грей. - Вы можете соглашаться или не соглашаться с юридическим прецедентом, но переходить с одной стороны на другую - лицемерие.

Эйвери только закатил глаза и сказал:

- Я не виноват, что ты слишком глуп, чтобы понять.

Грей не обратил внимания на оскорбление. Когда Эйвери назвал его «тупым», это было все равно, что если бы кофейник назвал хрустальные бокалы черными. Знания Эйвери о предметах, о которых он болтал, были на грани несуществующих. Он знал лишь то немногое, что почерпнул из мемов в социальных сетях и случайных статей в «Хаффингтон Пост» (американское интернет-издание). Кроме этого, он никогда не утруждал себя самообразованием. Если ему случалось увидеть статью с заголовком, с которым он был не согласен, он сразу же называл ее «фейковыми новостями» и отказывался ее читать.

Грей терпеть этого не мог. Родители учили его, что основные СМИ рассказывают только часть истории, и что большая часть того, что они сообщают, это просто дымовая завеса, призванная отвлечь внимание от реальных проблем. Единственный способ приблизиться к истине - услышать все стороны истории. Его учили собирать информацию по всему политическому спектру, сравнивать и противопоставлять то, что говорилось, и то, о чем умалчивалось, чтобы собрать воедино что-то похожее на правду. Семейные ужины в его доме никогда не сводились к тому, чтобы провести день вместе. Они всегда сводились к спорам, выдвинутым аргументам против его отца или брата. Логические ошибки всегда указывались как таковые и не принимались во внимание, а обзывательство означало, что ты проиграл, независимо от того, насколько правым ты себя считал.

А если ты победил?

Затем ты должен был вернуться и отстаивать противоположную точку зрения на следующий день. Будучи подростком, Грей проводил в библиотеке больше часов, чем кто-либо из его знакомых. Пока другие дети ходили на футбольную тренировку или делали домашнее задание, Грей просматривал старые судебные дела или изучал статистику, еще одна вещь, которой его научили не доверять, но которую в какой-то степени можно было использовать в разрешенных семьей спорах, в поисках какого-нибудь факта или прецедента, которые могли бы помочь ему выиграть следующее обсуждение. Он даже завалил несколько тестов в школе, потому что был слишком занят подготовкой к тому, с чем сталкивался каждый вечер за ужином. Если только у них не было рвоты или температуры, он и его брат должны были быть готовы решить любую проблему по требованию отца.

С другой стороны, он был чемпионом своего дискуссионного клуба все четыре года в старшей школе. И именно в дискуссионном клубе он встретил своего самого близкого друга Чарли.

Но Эвери не понимал, что такое взаимовыгодный, основанный на фактах процесс обсуждения и полемики. Когда Грей указал на то, что в своих аргументах Эвери прибегал к ложному выводу о соломенном чучеле (логическая ошибка, когда человек опровергает аргумент, искажая его позицию), Эвери только моргнул в замешательстве. Когда Грей возражал против одного из пунктов Эйвери, у Эйвери не было аргументов. У него не было логики. Как только ему бросали вызов, он прибегал к обзывательствам. Если Грей не соглашался, он автоматически становился глупцом, расистом или невеждой. Не важно, что Эйвери никогда не мог объяснить, что в точке зрения Грея было неправильным или что из этого якобы делало его расистом.

- Если ты обзовешь меня, это не положит конец спору, - попытался возразить Грей. - Это только доказывает, что у тебя нет аргументов.

Эйвери закатил глаза и с удвоенной энергией принялся печатать на своем телефоне, явно рассказывая миру, каким отсталым и ужасным был его благодетель. Грей задавался вопросом, насколько сильно Эйвери жалуется на него в Интернете. Он задавался вопросом, вернется ли все это, чтобы укусить его за задницу в один прекрасный день.

Теперь, проведя большую часть дня в общении с людьми, у которых были реальные проблемы, меньше всего ему хотелось иметь дело с неблагодарным сопляком на своем диване.

- Так вот, послушай, - сказал Эйвери, не отрываясь от телефона. - Какой-то идиот-учитель из Флориды...

- Мне все равно, - сказал Грей. - И я чертовски уверен, что не хочу об этом слышать.

Эйвери закатил глаза.

- Я не виноват, что некоторые из нас заботятся о справедливости в этом мире.

Грей стиснул зубы. Лучше было бы развернуться и уйти, но Эйвери умел его подстрекать.

- Я коп. Как насчет того, что это говорит о том, что не заинтересованы в правосудии вы?

- Ну, мы все знаем, как ведут себя копы. Сегодня в кого-нибудь стреляли?

- Нет, но я испытываю искушение застрелить кого-нибудь из поколения миллениалов прямо сейчас.

Эйвери вздохнул с преувеличенным отвращением.

- Люди всегда неправильно употребляют это слово. Я не миллениал. Миллениалы - это люди, достигшие совершеннолетия в начале тысячелетия, а не те, кто родился в начале тысячелетия. Это значит, что миллениал в этой комнате - ты, а не я. Я принадлежу к тому поколению, которое пришло после этого. Я думаю, к поколению Z.

- Я не изменил своего мнения о том, что хочу застрелить тебя.

Снова закатил глаза, но на этот раз Эйвери на минуту выронил телефон из рук.

- Разве сегодня не вечеринка у твоего друга?

Грей поморщился. В те первые пару дней, проведенных вместе, Грей совершил ошибку, сказав Эйвери, что встретится со своими друзьями на вечеринке по случаю его дня рождения, которую устраивал Чарли. Сейчас ему меньше всего хотелось, чтобы кто-нибудь из его знакомых познакомился с Эйвери.

- Возможно, тебе лучше остаться дома, - сказал Грей. - Попытайся еще немного добиться той призрачной справедливости, которую, как ты думаешь, можно найти на «Май Спейс» (международная социальная сеть, которая начала работать в августе 2003 года).

- Господи, какой же ты старый. «Май Спейс» мертв и похоронен. - Эйвери встал. - Мне надоело здесь сидеть. Просто дай мне минутку, чтобы одеться.

Грей должен был возразить. Он должен был сказать Эйвери правду, что это только поставило бы их обоих в неловкое положение. Но, в конце концов, он позволил Эйвери следовать за ним по пятам. По крайней мере, это были его друзья, а не родители. Его друзья могли бы посочувствовать, что он позволил своему члену думать за себя и попал в неприятную ситуацию. Но его родители?

Нет. Они бы подумали, что Грей сошел с ума. И Грей не смог бы возразить на это за обеденным столом своего отца, даже если бы захотел.

***

За те две недели, что они были соседями по комнате, Эйвери многое узнал о человеке, с которым жил.

Журналы, разбросанные по всему дому, были его первой зацепкой. Многие из них были экстремистскими по своей природе, и все же, к какому из них примыкал Грей, было невозможно определить, потому что он, казалось, подписывался на них парами.

Пары, которые не имели абсолютно никакого смысла.

У него была подписка на журнал под названием «Сообщества», который, по-видимому, был крайне левым. Но он также подписывался на журнал «Препперс», который был явно правым. Он читал журнал «Астрономия» и журнал «Горный астролог». Он читал «Утро с Иисусом», а также «Американский атеист». Он подписался на журнал «Крикет», который, казалось, был рассчитан на подростков, а также на журнал «Воспоминания», который был ориентирован на пенсионеров. И наряду с этим он читал «Популярная наука», «Нью-Йоркер», «Экономист» и «Разум».

Если бы среди них был только «Роллинг Стоун», Эйвери, возможно, нашел бы, о чем с ним поговорить. Даже «Спортс Иллюстрейтед» был бы лучше. Но нет.

И дело было не только в журналах.

Диета Грея тоже была безумной. В основном он ел салаты и фрукты, но вегетарианцем не был. На самом деле, он был раздражающе разборчив в выборе мяса. Даже органическое, было недостаточно хорошим. Он покупал только курицу, свинину и говядину, выращенную на пастбищах, у местных фермеров. А когда Эйвери попытался положить молоко в корзину, Грей отказался его покупать.

- Это не молоко, - сказал он.

Эйвери указал на этикетку.

- М.О.Л.О.К.О. уверен, что это написано как «молоко».

- Это химически измененное вещество, похожее на молоко, - сказал Грей. – «Ультрапастеризованное» означает «ультрамолочное».

- «Пастеризованное» означает, что оно безопасно, - возразил Эйвери.

- Единственная причина, по которой они начали пастеризовать, заключалась в том, что условия на молочных заводах стали настолько плохими, что молоко стало загрязняться кровью и гноем. И вместо того, чтобы наводить порядок на молокозаводах, они решили провести санитарную обработку молока.

- Итак, как я уже сказал, это безопасно. Или ты предпочитаешь пить кровь и гной?

- Они это исправили. Но коммерческие молочные коровы заперты в таких маленьких каморках, что едва могут передвигаться, подключенные к доильным аппаратам. Их кормят соей, кукурузой и другими продуктами животного происхождения, которые не входят в их естественный рацион. Их пичкают гормонами, чтобы увеличить выработку молока, и антибиотиками, потому что их иммунная система сильно ослаблена. - Грей покачал головой. - Я ни за что не стану пить это дерьмо.

Эйвери вернулся к вопросу о молоке.

- Ладно. Итак, какое молоко мы можем взять?

- Здесь ты этого не купишь.

Как выяснилось, покупка сырого молока в Колорадо была незаконной. Эйвери посмеялся над тем фактом, что коп покупал молоко на черном рынке, хотя Грей заверил его, что никаких законов это не нарушает. Лазейкой было владение долей дойной коровы. Корову Грея звали Маргарет, и каждую неделю Грей за сорок пять минут доезжал до молочной фермы на восточной окраине Денвера, где жила Маргарет, чтобы купить галлон органического сырого молока, произведенного от его коровы, выращенной на травяном корме, на пастбище и тщательно ухоженной.

Грей также читал этикетки с ингредиентами на каждой упаковке и составил подробный список блюд, которые он не стал бы употреблять. Он готовил только на оливковом масле, настоящем сливочном масле или старомодном смальце, приготовленном из свиного сала, и десять минут бушевал, когда Эйвери предложил купить маргарин. Он отказывался есть что-либо нежирное или обезжиренное или низкокалорийное, утверждая, что увлечение обезжиренными продуктами создало больше проблем со здоровьем, чем решило. Он также ненавидел Американскую ассоциацию кардиологов и отказывался покупать любые упакованные продукты с их маркой, которые, по его словам, были куплены, а не заработаны. Он согласился купить хлеба для Эйвери, но не согласился на остальное.

И все же, несмотря на всю свою заботу о здоровье, он пил чертовски много пива.

- Ты такой лицемер! - В конце концов, однажды вечером Эйвери не выдержал, когда Грей заявил, что устал от салата, и заказал пиццу. - Вчера ты прочитал мне двадцатиминутную лекцию о том, что глютен - яд. А теперь ты заказываешь пиццу?

Грей пожал плечами, явно не беспокоясь.

- Когда-нибудь же надо умирать.

- Знаешь, в пиве тоже есть глютен.

- Ты хочешь сказать, что я должен бросить пить? - Грей, смеясь, покачал головой. - Ты несешь чушь.

Упрямство и лицемерие, казалось, были одной из причуд Грея. Эйвери мог прийти только к одному выводу: Грей был сумасшедшим.

И все же, садясь в машину Грея и пристегивая ремень безопасности, он надеялся на лучшее.

Эйвери никогда не обращал на Грея должного внимания, когда они были вместе в машине. Какая-то часть мозга Грея всегда была занята работой, он слушал полицейское радио или следил за тем, как вызовы прокручиваются вниз по экрану на компьютерной консоли, установленной на приборной панели. Ирония заключалась в том, как много внимания в прессе уделялось вождению в состоянии рассеянности. Если судить по Грею, «рассеянность» была единственным способом, которым полицейские когда-либо управляли автомобилем, часто манипулируя радио, компьютером и сотовым телефоном, и все это во время движения. Грей умело управлял рулем левой рукой, а правой печатал на клавиатуре консоли. Даже дома Грей не пользовался обеими руками. И там он пользовался только правой рукой, как будто не знал, где на клавиатуре место для левой. Это напомнило все те старые шутки о том, что одна рука остается свободной для других дел.

Сегодня вечером, по дороге к Чарли, Грей всего раз или два взглянул на экран компьютера, но его ухо все еще было настроено на радио, вслушиваясь в обрывки разговоров. Не похоже, чтобы в Шестом районе что-то происходило, но Грея это, похоже, интересовало больше, чем Эйвери.

Эйвери вздохнул и отвернулся, чтобы посмотреть в пассажирское окно. Он не был уверен, когда именно между ними что-то пошло не так. Первые несколько дней, что он прожил у Грея, они только и делали, что трахались, и Эйвери думал, что он умер и попал на небеса.

Но казалось, что с тех пор прошла целая вечность.

Грей не прикасался к нему больше недели. Даже не намекнул, что заинтересован. Самое глупое, что чем больше Грей игнорировал его, тем отчаяннее Эйвери добивался его внимания. Дело было не только в отсутствии секса и боли, хотя он скучал и по тому, и по другому. Дело было в том, что эти пронзительные серые глаза больше не смотрели на него с каким-либо интересом, и в том, что Грей, казалось, был полон решимости проводить с ним как можно меньше времени.

Как угодно. Эйвери не хотел обращать на это внимания. Он сказал себе, что у него есть и другие дела, даже если они гораздо менее удовлетворяющие, чем Грэй.

Когда они ехали к Чарли, у него запищал телефон. Сообщение в чате от Бенни. Эйвери улыбнулся. Он отвел телефон в сторону, чтобы Грей не увидел, прежде чем открыть то, что, как он знал, будет фотографией члена.

И действительно, экран заполнил толстый, твердый член Бенни, его пальцы обхватили нижнюю часть ствола.

Думаю о тебе, гласил текст на экране.

Эйвери прикусил губу, жалея, что не может ответить взаимностью. За несколько недель до того, как переехать к Грею, Эйвери пытался привлечь внимание Бенни. И вот, ни с того ни с сего, Бенни начал присылать ему смс. Это началось несколькими днями ранее и быстро перешло в переписку по телефону.

Еще один сигнал. Еще один снимок члена Бенни в Снапчате. Я знаю, ты этого хочешь.

Эйвери не был уверен, хочет он этого или нет. Но Бенни чертовски ревновал Грея. Эйвери не потрудился сообщить ему, что они «бесполые», как пожилая супружеская пара.

Или настолько «бесполые», насколько он предполагал, что пожилые супружеские пары должны быть такими.

В тот момент Эйвери не мог сфотографировать собственное барахло, поэтому воспользовался функцией чата в приложении.

Грей не дает мне покоя две недели, - написал он в ответ. Пусть Бенни думает, что хочет.

ТЫ просто дразнишь, - последовал ответ.

Где Дерик?

Ответа не последовало до тех пор, пока не прошла минута. На этот раз на снимке был запечатлен торс Бенни, его член наполовину обмяк, извергнутое семя растеклось по груди и животу.

Физически он ничем не уступал Грею. Немногие мужчины уступали. Но Бенни хотел его, а Грей, похоже, больше не хотел. Эйвери убрал телефон, убеждая себя, что Грей ему безразличен.

Они остановились перед домом, который выглядел так, словно принадлежал чьей-то бабушке, и сердце Эйвери упало. Вот тебе и веселая вечеринка. Он был уверен, что никто никогда не вел себя странно в доме, охраняемом газонными гномами.

Грей не стал утруждать себя стуком в парадную дверь. Он сразу вошел, и Эйвери последовал за ним. Гостиная была именно такой, какой и ожидал увидеть Эйвери - сплошь подушки и салфетки, а на подоконнике дремал толстый кот. В доме пахло свежеиспеченным печеньем, сахаром, ванилью и легким привкусом корицы, и у Эйвери потекли слюнки. Он мог целый день насмехаться над обстановкой, но печенье ему нравилось не меньше, чем любому другому парню. Возможно, вечер не пройдет даром.

Посреди гостиной стоял неуклюжий, уродливый мужчина, которого Эйвери узнал по фотографии на холодильнике Грея. Он напомнил Эйвери профессионального борца, не слишком подтянутого, но одного из тех неуклюжих головорезов, которые были просто огромными от природы. Три багровых шрама уродовали его лицо.

- Уоррен, - сказал Грей, хлопнув его по плечу. - Такое чувство, что я не видел тебя целую вечность.

- Только потому, что тебе удалось избежать помощи Филу и Риверу в переезде.

Грей рассмеялся.

- Эй, чувак, я работал, клянусь.

- Мы с Чарли говорили о том, чтобы возобновить игру в покер. Ты свободен в эти выходные?

- Как насчет субботнего вечера? В воскресенье у меня выходной.

- Посмотрим, смогут ли остальные подстроиться. - Взгляд Уоррена скользнул по телу Эйвери, смело оценивая его. Эйвери не думал, что ему почудился намек на одобрение, который он там увидел. - Ты, должно быть, Эйвери. Тейлор рассказывал мне о тебе. - Он протянул руку. - Я Уоррен.

Эйвери пожал ему руку и поздоровался, но, по правде говоря, у него голова шла кругом. Это был Уоррен, тот самый человек, о котором без конца твердил Тейлор?

- Где Тейлор? - Спросил Грей.

Уоррен даже не улыбнулся.

- На кухне с Чарли и Ривером. - Грей уже направился в ту сторону. - Держи свои руки при себе, - крикнул Уоррен ему вслед. - Даже если это твой день рождения.

Эйвери не хотел оставаться в гостиной с Уорреном, поэтому последовал за Греем по коридору в теплую, наполненную паром кухню, такую большую, что Эйвери подумал, не снесли ли для этого стену. На столе в центре комнаты были закуски и, по меньшей мере, три вида печенья. Здесь он обнаружил Тейлора, Чарли и третьего мужчину, которого Эйвери никогда раньше не видел. Именно к нему Грей подошел первым. Он был примерно одного роста с Греем, хотя и не такой подтянутый. Неряшливый, но определенно симпатичный, и одет лучше остальных.

- Ривер, - сказал Грей. - Когда я видел тебя в последний раз...

- Ты пристал ко мне в продуктовом отделе, - сказал Ривер, пожимая Грею руку. – Тот день доставил мне массу неприятностей, но, думаю, это было твоим намерением.

Грей рассмеялся.

- Мне следует извиниться?

- Определенно нет. Мне нужен был пинок под зад.

- А где Фил? Он никогда не опаздывает.

- Мне пришлось приехать прямо с работы, поэтому он встретит меня здесь. Мы все еще не понимаем, сколько времени занимает дорога на другой конец города от Голдена. Он, наверное, ругает уличное движение, пока мы разговариваем.

Грей хлопнул его по плечу и повернулся к Тейлору. Тейлор прислонился к стойке и одарил Грея откровенно кокетливой улыбкой.

- С днем рождения, Грей.

Грей приблизился к нему, как хищник, выслеживающий свою жертву. Он заключил Тейлора в объятия и поцеловал его. Эйвери похолодел, наблюдая за ними. Ни Грей, ни Тейлор никогда не намекали на то, что у них были физические отношения. Хотя, похоже, так оно и было. Поцелуй Грея был слишком долгим и чувственным, чтобы быть совершенно случайным.

Тейлор прервал поцелуй, но Грей не отпустил его.

- Уоррен сказал, что, поскольку сегодня мой день рождения, ты должен подарить мне все, о чем я попрошу.

Тейлор рассмеялся.

- Нет, он не говорил этого.

- Что я сказал, - проворчал Уоррен, стоя в дверях, - так это держать руки при себе.