Пока ты не станешь моей

ГЛАВА 14

МИЯ

Каждый раз, когда я засыпаю, моё тело внезапно просыпается, вызывая дрожь ужаса, пробегающую по коже. Но затем я чувствую руку своей матери на своём плече, вижу лучик света, пробивающийся из коридора, знакомый цвет своих стен и запах своего постельного белья, и я знаю, что нахожусь в безопасности. По крайней мере, пока.

Я сделала всё возможное, чтобы избежать поездки в больницу. Осмотр моего тела напомнил мне о первых днях в камере, когда Райкер водил по мне руками, заставляя привыкать к его прикосновениям и учиться не вздрагивать. Общение с медсестрой было точно таким же. Я погрузилась в состояние, похожее на транс, сосредоточившись только на голосе и улыбке моей матери, не обращая внимания на то, что делала медсестра и почему она это делала

Когда всё было сделано, мой отец отвёз нас домой. Мы с мамой сидели на заднем сиденье, а полицейская машина следовала за нами, словно тень, и я прижалась головой к окну, глядя в небо.

Придя домой, я встала под горячую воду и стояла под ней, пока кожа не покраснела. Затем я переоделась в свою обычную пижаму, откинула одеяло и забралась в постель. Моя мама легла рядом со мной, но из-за ночных кошмаров я не могла заснуть.

Рядом со мной легко дышала моя мама, держа меня за руку. Я тихонько убрала её руку, соскользнула с кровати и подошла к окну. Отодвинув занавески, я опустилась на пол, прислонившись спиной к стене. Прижав колени к груди, я положила подбородок на них и стала смотреть в ночное небо.

Среди звёзд я искала те, что имели форму креста. Я надеялась, что, если найду их, они каким-то образом подскажут мне, всё ли в порядке с Райкером. Но сегодня их не было, они были скрыты за облаками. Или, возможно, я не могла их найти. Я видела только своё отражение в окне.

Я вспоминаю, как стояла перед маленьким зеркалом в ванной своей камеры и повторяла слова, которые придали мне силы для побега:

— Ты была пленницей. Он причинил тебе боль, сломал тебя. Ты его не любишь. — Но девушка, которая смотрела на меня из зеркала, произнесла лишь одно слово: — Лгунья.

Должно быть, я заснула, прижавшись спиной к стене, потому что, когда я проснулась, в воздухе витал аромат свежеиспеченного хлеба. Я выбралась из-под теплых одеял, накинула халат и направилась в ванную. Включив воду на полную мощность, я наблюдала, как зеркало затуманивается от пара.

— Ты его не любишь, — шептала я девушке, которая смотрела на меня. Ее кожа стала немного светлее, глаза ярче, на теле почти не осталось следов жестокого обращения. Но я все равно не узнавала её. Девушка, которая смотрела на меня глазами, полными боли и разочарования была незнакомкой, которая тоскует по мужчине, который был её пленителем.

Внезапно до неё доходит, что она никогда больше его не увидит. Он никогда не заключит её в объятия, она никогда не увидит, как на его лбу появляются глубокие морщины, и не посмотрит в его глаза цвета океана. Пустота начинает охватывать её, угрожая поглотить. Она испытывает одновременно боль от потери и вину за эту боль.

Только когда туман полностью застилает её взгляд, она решает принять душ. Не испытывая страха от жара воды, она радуется ожогу и боли. Потому что это единственное, за что она может держаться в данный момент. Боль — это единственное, что имеет смысл в её жизни, единственное, к чему она может привязаться.

Она стоит под горячей водой, пока она не становится холодной, а затем выходит из душа. Глядя на одежду, разложенную на полу, она задаётся вопросом, станет ли когда-нибудь прежней девушкой.

Если она вообще хочет быть той же девушкой.

Каждая частичка меня жаждет вернуться в то прошлое, но, если бы я это сделала, мне пришлось бы забыть о том, что было. Мои эмоции постоянно находятся в состоянии конфликта.

* Облегчение от осознания свободы.

* Беспокойство о том, что меня могут поймать.

* Чувство вины, вызванное сожалением.

Перед тем как зайти на кухню, я пытаюсь надеть на лицо прежнюю улыбку. Улыбку девушки, которая была до того, как ее похитили. Улыбку, которая смеялась, улыбалась и рассказывала анекдоты. Не улыбку незнакомки, которая осталась вместо нее. Однако моя улыбка кажется мне неестественной, словно она предназначена кому-то другому, а не мне.

— Мия! — Восклицает Рокси, бросаясь в мои объятия, прежде чем я успеваю заметить, что она сидит за столом. Она крепко обнимает меня, сжимая так, что воздух выходит из моих легких. — Я так переживала за тебя! — Говорит она, не отпуская. — Почему ты не позвонила? Я бы сразу же приехала. Я бы…

Моя мама осторожно отводит руки Рокси от меня.

— Она была здесь с самого утра. Я сказала ей, что ты все еще спишь, но она не ушла.

— Ложь. — Рокси показывает моей матери язык. — Я только что вернулась. Я была в городе, в гостях у семьи. Я скучала по тебе! — Она снова обнимает меня, и я смеюсь. И этот смех искренен. Рокси не проявляет преувеличенной нежности, не учитывает того, через что мне, возможно, пришлось пройти. Она относится ко мне так же, как относилась бы раньше, и это приносит мне облегчение.

— Я тоже скучала по тебе, — я обнимаю ее в ответ. Она кажется такой маленькой в моих объятиях, напоминая мне Стар. Интересно, что с ней случилось, она до сих пор в ловушке под конюшней или они перевели её, опасаясь, что их поймают?

— Почему бы вам двоим не пойти поговорить в другую комнату, пока я готовлю завтрак, — предлагает моя мать. — Папа сейчас в пекарне, но я приготовлю что-нибудь вкусное.

Рокси берёт меня за руку и ведёт через дверной проём в гостиную.

— Я полагаю, ты проголодалась. Они, — она прищуривается, осматривая моё тело, — кормили тебя и всё такое? Боже мой, Мия, это так странно. Я действительно не знаю, что сказать. Ты в порядке? Они, эм, они…

Мы плюхаемся на диван.

— Давай просто не будем об этом, ладно? Давай поговорим о чём-нибудь другом. О чём-нибудь ещё. Мне просто нужно снова почувствовать себя нормальной.

Она расплывается в улыбке.

— Поняла. Верно. Бессмысленная болтовня. Обычно у меня хорошо получается вести бессмысленную болтовню, так что, хм, давай подумаем. — Она продолжает болтать, а я откидываюсь на спинку дивана, чувствуя себя лучше, чем за последние недели. Она всегда оживляла мое молчание. Ее голос звучит успокаивающе, вселяя в меня маленькую надежду на то, что жизнь может вернуться к тому, что было раньше.

Но пока она говорит, что-то привлекает мое внимание к окну. На другой стороне улицы припаркована машина. Это шикарная машина, одна из самых элегантных современных, с тонированными стеклами и блестящими колесными дисками. Но сквозь тонированное стекло я могу различить силуэт человека, наблюдающего за домом. Я сажусь, напрягаясь, чтобы лучше видеть, но не подставляя себя под взгляд окна.

— Мия? Мия? — Прикосновение Рокси к моей ноге заставляет меня подпрыгнуть. — Мия, ты в порядке? На что ты так уставилась?

— Ни на что. — Я стараюсь не поддаваться своим страхам. Снаружи стоит полицейский, и, конечно, если бы было о чём беспокоиться, они бы уже разобрались с этим.

— Ты уверена? Ты выглядишь бледной, как привидение.

Я смеюсь, но на этот раз мой смех звучит натянуто, и Рокси хмурится, понимая, что я обманываю её.

— Я просто немного взволнована, — говорю я ей.

— Ну да. Ты выглядишь так, будто только что вернулась домой после похищения. — Она смеётся, но потом её лицо становится серьёзным, и она протягивает руку, чтобы положить её мне на колено. Этот момент заставляет меня остановиться, и то жаркое и тяжёлое чувство, которое я испытала на заднем сиденье полицейской машины, снова накрывает меня, перекрывая доступ воздуха. Я встаю на ноги и начинаю ходить по комнате, стараясь не смотреть на машину, всё ещё припаркованную у дороги, но безуспешно.

Рокси встает и подходит к окну.

— О! — восклицает она, заметив мой взгляд. — Я не подумала. Мне следовало бы упомянуть об этом. Это моя машина. Папа купил мне новую, потому что он всегда беспокоился о моей безопасности и… — она улыбается, — просто так.

Я знаю, что должна чувствовать облегчение, но я его не ощущаю.

— Кто этот человек внутри? — Спрашиваю я почти шепотом, чувствуя, как меня охватывает паника.

Рокси кладет руку мне на плечо.

— Это всего лишь Реми, — говорит она. — Он действительно хотел приехать и увидеться с тобой. Он так переживал, но я сказала ему, что ему нельзя заходить внутрь, пока я не удостоверюсь, что с тобой всё в порядке, и так далее.

Я смеюсь над ее прямотой, и меня охватывает облегчение, когда я понимаю, что позволила своей паранойе взять верх надо мной.

— Он может войти, — говорю я.

— Ты уверена? Он вполне может подождать в машине. Он знает, что… — она пожимает плечами, решив не заканчивать предложение.

Я заверила Рокси, что не возражаю против того, чтобы ее брат вошел в дом, и она вышла к нему. Реми неловко обнял меня, задерживаясь чуть дольше, чем требовалось. Хотя они близнецы, они не являются точной копией друг друга, и каждый раз, когда я вижу их вместе, меня поражает, насколько они похожи. И не только из-за их природных особенностей, но и благодаря одинаковым блондинистым волосам и необычному чувству стиля.

Мама зовет меня, сообщая, что завтрак готов, и мы все направляемся на кухню. Она уверяет, что приготовила достаточно еды для всех нас. Реми садится на стул рядом со мной, и его близость заставляет меня чувствовать тепло его тела. Мне требуется вся моя сила воли, чтобы не отодвинуть свой стул и не увеличить дистанцию между нами. Я знаю, что мне нечего бояться его, но в глубине души меня всегда мучает вопрос.

Что, если?

Но я отбрасываю эти мысли. Вчера вечером я рассказала полиции всё, что могла, о мужчине из бара и о том, что произошло в кафе. Я даже упомянула мужчину с бассейна, хотя и сомневалась, что он мог быть моим заказчиком. В его поведении было слишком много простоты.

На мгновение, когда я смотрю на знакомые лица за столом, меня охватывает умиротворение. Наверное, такого умиротворения я не испытывала с тех пор, как сбежала. Это вселяет в меня надежду, что, возможно, однажды я смогу сидеть здесь и думать, что мой плен был лишь ужасной частью прошлого.