Пока ты не станешь моей

ГЛАВА 20

МИЯ

Мне часто снится один и тот же сон. В нём я оказываюсь в тёмной комнате, охваченная паникой, которая пронизывает моё тело, покалывая кожу и замораживая кровь. Я скована цепями, подвешена и балансирую на цыпочках, окружённая кромешной тьмой. И вдруг я слышу тихий звук — шепот.

Внезапно вспыхивает свет, ослепляя меня. Я закрываю глаза от его яркости, не в силах видеть ничего, кроме красных пятен, сменяющихся белыми вспышками. И тут я замечаю его, лежащего на полу, а вокруг него растекается лужа крови, исходящая из рукоятки ножа, торчащего из его плеча.

— Райкер? — Произношу я, и тёмные глаза устремляются на меня. Он качает головой, прикладывая палец ко рту. — Тсс, — шепчет он.

— Райкер! — Кричу я, натягивая цепи на запястьях и извиваясь всем телом, пытаясь вырваться и добраться до него.

— Тсс, — повторяет он. — Не говори ни слова.

Его лицо искажается, превращаясь в другое, с более тёмными волосами и бледной кожей. Марсель. Он поднимается с земли, ножа в его руке уже нет, но кровь всё ещё стекает по его обнажённому телу.

Я отрицательно качаю головой и говорю:

— Нет, не подходи ко мне. — Однако, несмотря на все мои усилия, я не могу найти ни одного места, чтобы спрятаться или убежать, когда он приближается ко мне с коварной улыбкой на лице.

— Не говори ни слова. — Он начинает смеяться. — Не говори ни слова. — Теперь он ближе, уже может протянуть руку и коснуться меня. — Не говори ни слова. — Его палец нежно гладит мою руку. — Не говори ни слова. — Его лицо так близко, его губы всего в нескольких сантиметрах от моих, изогнутые в усмешке.

Я кричу. И тут же просыпаюсь. Уже три недели я нахожусь дома, в безопасности, но каждую ночь меня будит этот кошмар. Сегодняшний вечер не стал исключением.

Мои крики оглушают, но проходит несколько мгновений, прежде чем я понимаю, что они вырываются из моего горла. Слезы сменяют крики. Мама вбегает в мою комнату, ее волосы растрепаны, а в глазах тревога.

— Мия, — она протягивает руку и убирает волосы с моего лба. — Мия, все хорошо. Ты в безопасности. Ты в безопасности.

Мне требуется некоторое время, чтобы понять, где я нахожусь. Я дома, в безопасности, в своей постели. Свет из коридора проникает через щель в приоткрытой двери. Я люблю, когда она открыта, потому что мне нужен свет. Мне нужно видеть, чтобы знать, что я в безопасности.

— Ш-ш-ш, — говорит она, и её слова возвращают меня в мой ночной кошмар. — Ш-ш-ш, всё хорошо, всё хорошо.

Натягивая одеяло, она забирается ко мне в постель и крепко обнимает меня, пока мои слезы не утихают. Я думала, что, как только я освобожусь, мои кошмары исчезнут. Но вместо этого я оказалась в плену неизвестности, в состоянии нервного ужаса, потому что он всё ещё где-то там.

И я до сих пор не знаю, кто он такой.

Три недели могут показаться вечностью или пролететь незаметно. Я отсутствовала почти столько же времени, сколько провела дома. Однажды мои родители взяли меня с собой в семейный отпуск на Золотой берег Австралии, где мы провели две недели. Отпуск пролетел так быстро, что даже сравнивать его с тем временем, которое я провела в плену, кажется странным. За это время я пережила целую жизнь эмоций, которые превратили повседневную жизнь в нечто запутанное и пугающее.

Но несмотря на мои ночные кошмары, мне становилось лучше. Хотя моя попытка вернуться в бар, откуда меня похитили, закончилась неудачей, я всё же отважилась выйти на улицу. Я сходила в кафе с Рокси, направилась в библиотеку за книгами, чтобы занять свои мысли, а на следующей неделе даже сказала, что хочу вернуться в пекарню.

Пришло время вернуться к тому, что было раньше. К жизни до того, как меня заказал незнакомец, до того, как Марсель меня избил, и до Райкера.

Хотя сейчас только 6 утра, мама и папа уже несколько часов как ушли в пекарню, когда я встала с постели. Порывшись в ящиках, я нахожу свой купальник и засовываю его в сумку вместе с полотенцем. Раньше я находила утешение в тишине воды и полна решимости вернуть это ощущение.

Солнце поднимается над крышами домов моего района, пока я иду по пешеходной дорожке. Мои глаза внимательно осматривают окрестности, вздрагивая при каждом странном шуме или вспышке движения. Мне приходится напоминать себе, что я в безопасности, но я держу в руках сотовый телефон на случай, если понадобится позвать на помощь. На всякий случай.

В это время дня на улице не так много людей, но впереди я замечаю своих соседей, которые выгуливают собаку. Между ними идет их маленькая дочка Либби, оживленно с ними разговаривая. Ее глаза округляются, когда она замечает меня, и она, оставив родителей, бежит ко мне с широко раскинутыми руками.

— Мия! — Восклицает она, и я наклоняюсь, чтобы она могла меня обнять. — Где ты была? Я не видела тебя целую вечность! — Говорит она, растягивая слово «вечность», явно преувеличивая.

Я крепко обнимаю ее, наслаждаясь ощущением ее невинности в моих руках. Раньше я заботилась о ней каждую пятницу после школы, пока ее родители были на работе. Я учила ее играть на фортепиано. Ну, я смотрела обучающие программы и старалась передать ей свои знания. Пока что мы не продвинулись дальше колыбельных, но нам было очень весело учиться вместе. Когда я снова вижу ее, мне становится больно от того, как быстро пролетели те дни.

— Либби, я скучала по тебе! — Я отстраняюсь и держу её на расстоянии вытянутой руки, чтобы рассмотреть её платье. Либби обожает красивые платья, и мой долг — оценить их по достоинству. — Прекрасное платье! — Говорю я, серьёзно кивая. — Очень, очень красиво!

Я прищуриваюсь, разглядывая рисунок на синей ткани, и замечаю маленьких птичек, окружённых музыкальными нотами. Сглатывая комок паники в горле, я заставляю себя улыбнуться шире.

— Как у тебя дела с игрой на пианино? Есть успехи? — Спрашиваю я.

Она скрещивает руки на груди.

— Нет, — отвечает она с ноткой ворчания. — Потому что тебя здесь не было, чтобы учить меня.

Я смеюсь над её дерзостью, когда к нам подходят её родители. Они улыбаются, но их улыбки натянуты. Мать Либби протягивает руку, приглашая Либби взять её.

— Мия, рада тебя видеть! — Она притягивает Либби к себе, почти заслоняя её от меня. — Я надеюсь, что ты… — Её губы вытягиваются в тонкую линию, и она улыбается ещё шире. — Я надеюсь, у тебя всё хорошо. Я надеюсь, с тобой всё в порядке.

Собака пытается подбежать ко мне, но отец Либби крепко держит поводок, заставляя её успокоиться.

— Куда ты идёшь? — Спрашивает Либби.

— Собираюсь поплавать в бассейне.

— Можно мне пойти с тобой?

Я оглядываюсь на её родителей.

— Конечно, если твои родители не против.

Мне было бы полезно побыть в компании, чтобы не отвлекаться на посторонние мысли. С Либби, которая постоянно следовала бы за мной, я бы не смогла заниматься спортом так много, но идея просто поплавать и повеселиться в воде привлекала меня.

— Мия выглядит так, будто она занята, — замечает её мать, её пальцы на руке Либби побелели от напряжения. — Может быть, в другой раз.

— О, я не возражаю, — говорю я, но они, не обращая на меня внимания, продолжают свой путь. Мне кажется немного странным, что в прошлом, когда я предлагала маме Либби присмотреть за ней, она никогда не отказывалась. Либби может быть не самой послушной девочкой, но в данный момент она — именно то, что мне нужно. Идеальное отвлечение.

— Нет, нет, всё в порядке, — отвечает отец Либби с виноватой улыбкой, дергая поводок собаки.

— Хотите, я снова начну присматривать за ней по пятницам? Сейчас я чувствую себя гораздо лучше, — предлагаю я.

— Спасибо, — говорит мать Либби, продолжая идти вперёд. — Но мы приняли другие меры, пока тебя не было дома.

Пока меня не было дома. Я понимаю, что она просто пытается избежать ненужных вопросов со стороны дочери, но что-то изменилось. Она не хочет, чтобы я была рядом с Либби. Несмотря на то, что я была похищена и находилась в плену, для неё я всё ещё представляю некоторую опасность.

Либби, всё ещё держась за руку матери, обернулась и помахала мне. Я ответила ей тем же, скрывая свою печаль за улыбкой. С каждым их шагом моя новая решимость вернуться к нормальной жизни угасала. Жизнь больше никогда не будет прежней для меня или для тех, кто меня окружает. То, через что я прошла, навсегда оставило на мне шрамы, даже если их не видно снаружи.

Остаток пути до бассейна я преодолела быстрым шагом, не переставая думать о невинной улыбке Либби. Мне было трудно не испытывать горечи по отношению к её родителям, но в какой-то мере я могла их понять. Они знали, что со мной произошло. Я думаю, они смотрели на меня и представляли, что однажды это может произойти с их собственной дочерью. Я бы тоже хотела держать её как можно дальше от себя.

Добравшись до бассейна и переодевшись в купальник, я встаю у кромки воды и делаю глубокий вдох. Подняв руки над головой и встав на носочки, я отталкиваюсь от бортика и погружаюсь в спокойную воду.

Я плыву так долго, как только могу, задерживая дыхание, яростно ударяя заостренными пальцами по воде перед собой. Я продолжаю идти, пока мои легкие не начинают гореть и требовать воздуха. Тогда я брыкаюсь быстрее, пока мои пальцы не нащупывают бетон, и я не достигаю другой стороны. Только тогда я позволяю себе подняться на поверхность и глотнуть воздуха.

Это восхитительное чувство!

Оглядев бассейн, я замечаю, что кто-то идет к воде с другой стороны. Это мужчина из бассейна. Он машет мне, когда видит меня, и стук моего сердца громко отдается у меня в ушах. Я быстро оглядываюсь, чтобы убедиться, что мы не одни, и замечаю спасателя, который сидит на высоком стуле и смотрит в свой телефон. По крайней мере, он услышит мой крик.

Вместо того чтобы прыгнуть в бассейн, он обходит его по краю и направляется ко мне.

— Ты вернулась, — говорит он, улыбаясь от уха до уха.

— Я вернулась, — повторяю я и неловко смеюсь, притворяясь, что мое поверхностное дыхание вызвано только напряжением.

Надвинув защитные очки на лоб, он садится на край бассейна.

— Я читал о тебе в газетах. Ты в порядке?

Впервые кто-то, кроме моей семьи, Рокси и полиции, обращается ко мне напрямую. Он не уклоняется от темы, не уходит в противоположном направлении.

— Да, — отвечаю я, на самом деле не желая это обсуждать. — Я в порядке. — Я натягиваю улыбку, надеясь, что это убедит его, что это не ложь, хотя это и так.

Он с громким шлепком прыгает в воду, и я неосознанно отодвигаюсь от него. Он сплевывает в свои защитные очки, втирая слюну в линзы, прежде чем смыть ее водой.

Без лишних слов он отталкивается от стены и начинает плавать. Во мне поднимается волна радости. Возможно, всё вернётся на свои места.