Половинка

Глава 6

Глава 6

Полина с ужасом наблюдала за неприглядной, да что там просто отвратительной сценой, развернувшейся перед её глазами. Счастье, что в небольшом кабинете работали только она и виновница этого бардака Василиса, поэтому свидетелей некрасивой драки немного. Полина в который раз убедилась женские разборки с криками, слезами и соплями выглядят мерзко. Волновалась она об одном, чтобы побоище поскорее закончилось и о нём не прознало начальство. Она долго создавала о себе мнение, как о компетентном, умном и уравновешенном сотруднике, не хотелось, чтобы даже тень скандала упала на её безупречную репутацию. Вмешиваться в возню двух разъярённых женщин желания не имелось, но выхода не было. Крики и ругань могли услышать другие сотрудники мэрии и тогда вызова на ковёр не избежать. Полина в который раз мысленно поблагодарила строителей за звуконепроницаемость стен. Помещение пропахло тяжёлым запахом мускуса, ванили и пота, словно сражающиеся дамы, вылив на себя по пузырьку духов, забыли этом принять душ. Решительно схватив Василису за шкирку и, зажимая ей рот ладонью, Полина поволокла её к запасному выходу из здания. Оторопев на пару минут, вторая участница сражения на подгибающихся ногах поплелась следом. Оттащив подругу за живую изгородь из кизильника, ограждающую площадь от проезжей части, Полина основательно встряхнула её.

– Чокнулась? Какого чёрта устроила на рабочем месте? Не понимаешь, чем это тебе грозит, из-за тебя и я могу попасть под раздачу! Хорошо, что наш кабинет в конце коридора, и мы ни с кем не столкнулись.

Василиса тряхнула спутанной гривой, поправила блузку на полной груди. В светло-голубых глазах полыхнула ярость.

– Разве я знала, что она припрётся ко мне на работу.

Доковыляв до них, соперница Василисы устало плюхнулась на скамейку. Вид у женщины был неважный: щёку рассекала широкая царапина от ногтей, глаз припух, аккуратная причёска растрепалась, а на кардигане отсутствовала пара пуговиц. Из-за расхристанного вида прежде ухоженная дама выглядела старше, под глазами залегли тени, на лбу прорезались морщинки, носогубные складки углубились, но в глазах светилась такая ненависть, что Полина невольно поёжилась.

– Не таскалась бы с моим мужем, я бы не припёрлась, – надтреснутым голосом произнесла женщина.

Василиса вскинула голову.

– Я одна виновата? Насильно заставляла Никиту спать со мной? Разберись сначала со своим мужем. Нечего мне претензии предъявлять. Я-то свободная, а ему о семье надо думать. Ну что подралась со мной, легче стало? Не меня так другую найдёт. Его стоит только пальчиком поманить и он готов.

– Пообещай, что больше не будешь с ним встречаться? – отчаянье звучало в голосе женщины. – У нас трое детей. Им нельзя без отца.

Полина вздохнула. От бессмысленного разговора заболела голова. Она предупреждала Василису, что связи с женатыми мужчинами не доведут до добра, когда-нибудь супруга очередного любовника прибьёт её. Полина давно злилась на неразборчивость подруги, та будто кому-то мстила, заводя отношения исключительно с семейными. Когда к ним в кабинет ворвалась незнакомка и сразу набросилась на Василису, Полина испытала страх, злость, беспомощность чувства, которые она ненавидела, слишком часто испытывала их в детстве и юности, а в теперешней взрослой жизни всячески старалась их избегать.

Василиса фыркнула.

– Забирай его, нафиг он мне нужен. Я уже им наигралась.

Женщина заплакала.

Посмотрев на неё, Полина рявкнула:

– Васька, рот закрой. – Прикоснувшиь к плечу несчастной, продолжила: – Понимаю, никакие извинения не помогут, я обещаю, если она снова подойдёт к вашему мужу, я ей башку оторву.

Полина хотела одного, чтобы женщина ушла, а потом она вправит мозги подруге. И если та не дура, то оставит в покое папашу троих детей.

Василиса усмехнулась.

– Не придётся отрывать. Сказала же: у меня с Никитой всё закончено.

Вернувшись на рабочее место, Полина помассировала виски.

Достав косметичку, Василиса приводила себя в порядок.

– Идиотка, целую прядь мне вырвала.

– Так тебе и надо, – хмыкнула Полина. – Неужели холостых мужиков не хватает? Вечно в чужие семьи лезешь?

Василиса подняла бровь, криво улыбнулась.

– Может, мне нравится побеждать домашних куриц, уверенных, что в их тёплом гнёздышке полный порядок. А я их бах и мордой об стол.

– Ага. А потом они тебя мордой об стол. – Полина показала на лоб подруги, на котором большая шишка уже наливалась синевой. – Завязывай. Мне скандалы на работе не нужны. Я тебя серьёзно предупреждаю.

– А ты что лучше? Сама мужика из семьи увела.

– Сравнила. Я ничего для этого не делала. Не заигрывала с ним, не соблазняла, и ни разу не позвонила первой. В отличие от тебя я не требовала подарков, не шантажировала интимными снимками, не связывалась с его женой, не посылала угрожающих эсэмэсек и не третировала мужика. А главное, не намекала на отношения и не спала с ним. Я даже не знала, что он подал на развод. Дмитрий сообщил мне об этом, когда уже ушёл от жены.

– В смысле не спала? Вы же встречаетесь, – хихикнула Василиса. – Как пионеры что ли? Ну ты даёшь. Уверена, что у Димы по мужской части порядок? Как-то странно…

Полина усмехнулась.

– Не всё меряется в горизонтальной плоскости. Предпочитаю немного узнать человека, прежде чем отправляться с ним в кровать.

– Прям такая вся хорошая, – съязвила Василиса. – Почему же тогда до сих пор одна. Мне вот скучно и я развлекаюсь, не собираюсь останавливаться на одном штаноносителе. Это наша Айна мечтает о замужетве, но её никто не зовёт, вероятно, никому не нужна. А ты почему?

Айна была третьей подругой, с которой они вместе жили на квартире. Наполовину казашка наполовину русская приехала учиться в Анапу, а окончив институт, решила остаться на юге. На худенькую, небольшого роста девушку с круглым как блин лицом и чуть раскосыми чёрными глазами редко кто из мужчин обращал внимание. Почему-то они не замечали у Айны красивой улыбки на полных губах и блестящих как спелые черешни глаз, видели перед собой только неприметную серую мышку.

– Я не тороплюсь замуж. Говорила уже: важнее всего личное пространство и карьера. Выбор партнёра важен, но он у меня на третьем месте. А насчёт Айны ты ошиблась, скоро мы услышим от неё новости. Я видела её с мужчиной.

Василиса повела носом, как собака ищейка.

– Ну Айна, ну коза! До чего же скрытная. А ещё подруга называется.

Полина усмехнулась. Их троица хоть и называли себя подругами, таковыми вряд ли являлись. Скорее вынужденными сожительницами. Она и Айна из-за финансовых трудностей приняли решение скооперироваться вместе, Василиса же просто сбежала от родителей.

– И правильно сделала, что скрыла, ты однажды у неё парня увела, вот она и подстраховалась.

Полина сложила отпечатанные бумаги в ровную стопку, кроме прямых обязанностей, она ещё писала речи заместителю мэра, а иногда даже шефу. Она тоже кое-что утаила от Василисы: своё повышение. С завтрашнего дня покинет этот кабинетик и переедет на второй этаж в приёмную зама главы города, станет его вторым помощником. Поэтому дружбу с Василисой надо прекращать, эта неадекватная своим поведением может бросить тень и на неё. Больше всего Полина боялась боли и стыда от унижения, слишком часто в прошлом её нарывало этими чувствами. До семи лет она пребывала в счастливом заблуждении, что мир добрый, а люди замечательные. С самого рождения её окружала большая семья. Полина не понимала, что такое одиночество и скука. Всегда было с кем играть, ссориться, мириться и кому жаловаться. В семье Гавриловых она шестой по счёту ребёнок, её мама остановила производство младенцев не по своему желанию, после трудных родов десятым малышом, вместе с миомой ей удалили и яичники. В ту пору Полине шёл одиннадцатый год, и она с ужасом ждала появление очередного кричащего малыша, за которым ей и старшей сестре Раисе придётся ухаживать, Другой сестре Регине в её семь лет доверяли только приглядывать за младшими братьями. Случайно узнав, что увеличение семейства Гавриловых застопорилось, радовалась от души, не сочувствуя горю матери. Хутор Радостная горка, в котором проживали Гавриловы, когда-то был отделением совхоза миллионера, но после перестройки контора закрылась, а пахотные земли поделили между акционерами. Неизвестно почему у хутора появилось такое весёлое название, жить недалеко от цивилизации, но не иметь возможности прикоснуться к ней довольно грустно. В хуторе кроме маленького магазинчика, больше похожего на автолавку ничего не имелось. Детский сад и начальная школа располагались в соседнем хуторе, до которого два километра. Недалеко, но топать пешком туда и обратно, если нет транспорта, да ещё по непогоде и с маленьким ребёнком весьма затруднительно. Дети в семье Гавриловых детсад не посещали, на дому был свой собственный. Старшие служили няньками у младших, а когда доходила очередь до школы опять же более взрослые братья водили меньших по возрасту, потому как отцу, ставшему фермером, на это не находилось времени.

Каким-то чудом Олегу вместо невыплаченной за несколько месяцев зарплаты удалось взять старенький трактор с навесными орудиями, и он стал работать на себя, пытаясь прокормить немаленькую семью. Благодаря земле Гавриловым удавалось держаться на плаву. Будучи мастером на все руки, Олег сделал пристройку к дому, добавил ещё одну комнату, дополнительный туалет и ванну. Сыновья больше не ютились вшестером, а разместились по трое. Прежде старенький дом отапливался печью, теперь он сделал более современное отопление: поставил котёл, работающий и на дровах, и на твёрдом топливе, провёл воду в кухню и ванную комнату, установил электрическую водогрейку. Газ до Радостной горки проводить никто не собирался, хутор считался вымирающим и неперспективным, хотя место где он располагался красивейшее. Три короткие улицы, утопающие в садах, разместились на склоне холма, а у его подножия плескались два небольших озера, богатые пресноводной рыбой. И хотя до федеральной трассы всего десять километров, добраться из хутора до ближайшего села или города не так-то просто, рейсовый автобус ходил лишь три раза в сутки.

До поступления в первый класс Полина была счастливым ребёнком, в свободное от присмотра за младшими братьями и сёстрами время вольно играла в лапту на улице, купалась в ближайшем озере и строила шалаши в лесопосадках. Ничто не омрачало её жизнь. Всё изменилось первого сентября. Полина, отмытая до скрипа и наряженная в белую кофточку и чёрную юбку, сохранившуюся почти в идеальном состоянии после носки Раисой, вместе с мамой и четырёхлетней Региной отправились на школьную линейку в соседний хутор. В начальной школе на четыре класса учились лишь шестьдесят пять человек.

Полина то и дело поправляла большой пышный бант на голове, который норовил сползти с коротких куцых волос. Она ощущала себя необыкновенно красивой и нарядной. Полина легко прошагала два километра до школы, а вот маме большую часть пути пришлось нести Регину на руках, поэтому Мария вспотела, волосы растрепались, а платье помялось. Глядя на школьников и родителей других детей, Полина поняла, что она и мама не так уж хорошо выглядят. Но дальше было ещё хуже. После короткой торжественной части, учеников завели в классы. Учительница рассадила первоклашек и начала знакомство, но её прервал громкий капризный голос девочки.

– Я не буду с ней сидеть, от неё воняет! – громко заявила Венера, симпатичная первоклашка, похожая на куколку голубыми глазами, крохотным носиком, алым ртом и шелковистыми кудряшками цвета молочного шоколада.

– Не может быть, я вечером купалась, – оправдывалась Полина, испуганно округлив глаза.

– А я говорю, от неё чем-то воняет. Фу! Гляньте, какие у неё руки, ещё заразит меня.

Полина бросила взгляд на кисти рук, покрытые цыпками. Как мама не старалась, оттереть за один раз отшелушившуюся кожу не получилось. Летом девочка с братьями часто строила плотины из веток и грязи, вот кожа и обветрилась.

– Это незаразно, – пролепетала Полина, показывая руки учительнице. – Понюхав рукав кофточки, она смущённо пробормотала: – Я телёночка гладила, он молоком пахнет.

Ядвига Карловна мельком оглядела шероховатую кожу на пальцах первоклассницы, тяжко вздохнула.

– Девочки не надо ссориться по пустякам. Как тебя там зовут, Поля? Не стоит гладить телят перед школой. А ты, Венера, сядь на своё место. Я сейчас расскажу…

Венера сердито поджала губы: не привыкла к тому, что её игнорируют.

– Я не буду с ней сидеть, – перебила девочка учительницу. – Она мне неприятна.

Ядвига Карловна нахмурилась. За двадцать пять лет преподавательской работы перевидала всякое, и с такими избалованными детками, как Венера сталкивалась не раз. Эти ангелочки здорово умели трепать нервы и портить кровь. Начинать с разборок первый урок, не хотелось, поэтому попросила Полину пересесть на свободную парту, благо таковых в классе имелось три штуки. С каждым годом всё меньше детей появлялось в хуторской школе, и не только падение рождаемости тому виной, некоторых родители отдавали учиться в большое соседнее село, считая, что там образование лучше. Вот и сейчас в первый класс едва набрали пятнадцать человек. Если так и дальше дело пойдёт, то эту школу просто закроют.

Сдерживая слёзы, Полина перебралась на парту у окна. От обиды она почти не слышала, о чём говорила высокая, худая как жердь, учительница с серьёзным, непроницаемым лицом.

На следующий день на учёбу её подвёз отец. Мама не могла каждый день провожать её до школы, кроме Регины дома оставался годовалый Серёжа, да и дел у многодетной Марии немерено. А Ваня, перешедший в третий класс, ухитрился к первому сентябрю подхватить ангину, иначе бы ему, как старшему брату доверили сопровождение Полины. Ловко спрыгнув с высокой ступеньки трактора, девочка помчалась к входной двери.

– А вот и наша Вонючка появилась, – с ехидцей встретили её одноклассницы.

С лёгкой руки Венеры неприятная кличка Вонючка прилепилась к Полине и продержалась за ней до пятого класса. Не помогали ни жалобы родителям, ни ссоры и даже драки Полины с Венерой и её компанией. Дети, когда учителей поблизости не наблюдалось, продолжали дразнить Вонючкой. Полина злилась и ненавидела школу, ощущала себя изгоем, даже двоюродные сёстры общались с ней сквозь зубы. Близняшки Алла и Света ходили во второй класс и считали себя старше и умнее. Полина попыталась донести свои обиды до отца, но он, занятый с раннего утра и до позднего вечера в поле, посчитал, что неприятности дочери не стоят выеденного яйца.

– Не обращай на них внимания, не показывай, что это тебя цепляет, и они оставят в покое, – посоветовал Олег дочери. Ему было не до огорчений Полины, имея в тридцать два года восемь детей, думал лишь об одном: как обуть, одеть и прокормить их всех.

Став взрослой, читая о счастливых многодетных семьях, Полина только усмехалась. Она же помнила очереди по утрам в ванную комнату и туалет, невозможность уединения и полное отсутствие тишины и покоя. Полина не умела, как старшие братья и сёстры отключаться, не обращать внимания на шум, не могла сосредоточиться на уроках. Приходилось запираться в кладовке, чтобы выполнять школьные задания. Из-за того, что в спальне по вечерам долго шушукались Олеся и Рая, а иногда приходилось успокаивать маленькую Регину, Полина плохо высыпалась. Она завидовала сёстрам, которые вдоволь наболтавшись, мгновенно проваливались в сон. В юности её главным и преобладающим над всеми остальными чувствами было постоянное раздражение, которое терпкой горечью саднило в горле и на языке, вызывало изжогу. Полина знала: родня считает её вечно недовольной ворчуньей, и за глаза нарекли Ехидной. Она удивлялась тому, что остальные в семье спокойно воспринимают вечную толкотню на кухне, шутят над нереальностью быстро попасть в туалет, их веселят, а не злят трудности, забавляет обязательный для старших детей присмотр за малышнёй. Полина же до зубовного скрежета ненавидела сидеть с братом Серёжей, шустрый годовалый малыш вечно куда-то лез и тащил в рот всё подряд, а ей потом доставалось за то, что не доглядела за ним. Как-то Полина, посмотрев фильм, в котором чуткая добрая мама, тоже имеющая много детей, успевала вникнуть во все их проблемы и со всеми поговорить по душам, засмеялась. Режиссёр точно не понимал, что снял сказку: если даже полчаса тратить на беседу с ребёнком, то матери придётся беспрерывно болтать пять часов в сутки. А кто тогда приготовит еду и выполнит другую домашнюю работу? Конечно, у них в семье обязанности тоже распределены, кто-то пылесосит, убирает, моет посуду и полы, а кто-то пропалывает грядки на огороде, чистит хоздвор, но это после школы. Маме же надо рано утром накормить всех завтраком, завести ежедневную стирку, приготовить обед и всё делается с висящим на руках Серёжей, приглядывая при этом за Региной. Кто-нибудь из тех прекраснодушных режиссёров пробовал каждый день сварить десятилитровую кастрюлю первого блюда, нажарить несколько сковородок котлет или напечь таз пирожков? Сколько времени это занимает? Останется ли время на разговоры по душам? Полина видела: мама по вечерам еле добредала до спальни. Она не понимала собственных родителей. Зачем они завели столько детей? Неужели это и есть их заветная мечта? Находясь сутками в поле, без выходных, то сажая, то убирая урожай, чтобы обеспечить семью, папа счастлив? Или мама, стоя у плиты часами, не имея ни одной свободной минуты для себя, довольна этим? И пусть бы родители желали продлить в детях знаменитый выдающийся род, или многократно повторить одарённость и красоту, но нет и мама, и папа самые обычные люди. Братья и сёстры Полины даже на её предвзятый взгляд выглядели средненько и походили друг на друга, словно патроны в патронташе. У всех тёмные, разного оттенка глаза, тонкий нос, треугольный подбородок, небольшой рот и волосы цвета горячего шоколада. Хотя и эти одинаковые черты природа распределила удивительным образом. Старший брат Павел, год назад ушедший в армию, очень симпатичный, а вот шестнадцатилетний Кирилл из-за глаз, расположенных близко к носу, слишком худого лица и излишне вытянутого подбородка выглядел невзрачно, у Ивана карие глаза главное украшение лица, но всё портил узкий, словно щель рот. Из женской части семьи самая красивая Олеся. Рая уступала сестре по привлекательности, Полина же, глядя в зеркало, видела ничем непримечательную девочку с почти чёрными глазами и такого же цвета негустыми волосами. А хотелось иметь кудри и голубые глаза как у ненавидимой ею Венеры.

Заметив удовлетворённое, блаженное лицо матери, когда она смотрела на дочерей и сыновей, Полина недоумевала, чему та радуется. Обнаружив мать, с задумчивым видом поглаживающую живот, ужасалась: это означало одно: скоро появится следующий Гаврилов. Полина обратила внимание, что наиболее благодушной и счастливой мать становится будучи беременной и кормящей, а когда спускала с рук очередного ребёнка, то как будто немного охладевала к нему. Удивительно, но отец был на седьмом небе от счастья, узнав о новом пополнении в семье.

– Я выполнил своё предназначение в этой жизни, – говорил он. – Посадил сад, достроил дом и родил детей.

Действительно за огородом раскинулся целый сад фруктовых деревьев, а дом прежде, состоявший из двух комнат, как соты в ульях облепился пристройками, а уж по части детей и вовсе перевыполнил план. Полине исполнилось десять лет, когда появился Ромка, к Сергею и Виктору за которыми она и сёстры присматривали по очереди, прибавился ещё один малыш, и ничего кроме возмущения и недовольства она не испытала. На уроки оставалось ещё меньше времени.

Перейдя в новой школе в пятый класс, Полина хотела поразить одноклассников отличной успеваемостью. К её огромной радости прежний класс расформировали, бывших соучеников распределили по другим классам, поэтому Веронике с подружками стало не до неё. Отвратительная кличка позабылась, для Полины началась новая жизнь. В своей кладовке она усердно училась, надеясь, что все унижения остались в прошлом. Но чаяния не сбылись. Как малообеспеченной семье родителям бесплатно выделили деньги на школьную форму, об этом во всеуслышание учительница сообщила в конце урока.

– Гаврилова, скажи родителям, пусть придут к завучу, вашей семье выдали деньги на форму, им объяснят, сколько и кому. Ты всё поняла?

Покраснев до макового цвета, Полина кивнула.

Некоторое пренебрежение она ощутила уже на следующий день и вполне могла оспорить пословицу, что встречают по одёжке, а провожают по уму. Ничего подобного. Она хорошо учится и что? Всё равно к ней относятся по одёжке, которую донашивает после сестёр. Самое обидное, что игнор случался не только от чужих, но и от родственников. Как-то после занятий по просьбе матери она зашла проведать бабушку, а у той в гостях как раз находилась тётя Варя. Разувшись в коридоре, Полина уже хотела пройти на кухню, как услышала:

– Машке я сказала, что день рождения дочек отмечать не будем. И ты, мам, меня не выдавай. К семье сестры я хорошо отношусь, но когда на именины заявляется куча людей и всё сметает со стола, сколько не приготовь, а приносят один подарок на всех, то кому это понравится.

Бабушка Катя чуть надтреснутым голосом добавила:

– Я понимаю. Нам с дедом тоже трудновато приходится. Пенсия нерезиновая, а надо почти каждый месяц выделять деньги на подарки внукам. Мне жаль Машеньку, куда столько детей нарожала?

Полина обулась и, стараясь не скрипнуть дверью, вышла во двор. Горло перехватило от обиды. Тётя Варя упрекнула, что они её объедают на празднествах, но это неправда. Они ели только всякие там салаты «Мимозу», «Греческий», «Цезарь», или с крабовыми палочками, остальное не трогали, своих котлет, голубцов и отбивных дома хватало. Пробовали на столе то, что в семье не делали. Им на дни рождения бабушка всегда вручала нужные вещи: стопку тетрадей, набор карандашей или фломастеров, носки, шампунь, а близняшкам тёти Вари доставались далеко недешёвые красивые куклы, игрушки и нарядные платья. Алла и Света потом хвастались подарками перед Полиной. Как-то она поинтересовалась у матери.

– Мам, почему бабушка не дарит нам кукол или платья как Свете и Алле?

– Не завидуй. Всё по справедливости, бабуля выделяет нашей семье туже сумму, что и Вариной, просто нас больше и когда деньги делятся на всех, то остаётся лишь на что-то недорогое.

Полина фыркнула с досадой.

– И что? Теперь всю жизнь довольствоваться карандашами?

Мария обняла себя за плечи, поёжилась от недетского взгляда дочери. Полина слишком отличалась от сестёр, что-то было в её лице взрослое, словно оно принадлежало не девочке, а много пожившему человеку.

– Ты голодаешь? Живёшь в холоде? Ходишь раздетой? Тебе чего-то не хватает.

Полина махнула рукой, этот разговор казался бесполезным. Как объяснить матери, что кроме еды, хочется больше времени уделять своим увлечениям, общаться с ровесниками, а не спешить домой, где ждёт ворох обязанностей. Другие хуторские дети ходят на факультативы, посещают кружки, остаются на школьные соревнования и дискотеки, живут интересной полной жизнью, а она спешит домой присматривать за братишками. Весной вместе с другими братьями и сёстрами сажает огород, пропалывает грядки, помогает по хозяйству. И даже если бы захотела остаться после школы, то её некому и не на чем забрать, потому что в семье нет машины. А если опоздает на школьный автобус, то придётся пять километров топать пешком. Вот и получается, что пообщаться с одноклассниками, не отвернувшимися от неё, может только на перемене. Какое уж тут развитие дружбы, её просто нет, лишь лёгкое необременительное приятельство.

Мама права в одном: семья не голодает и питается даже получше других. У них полный хоздвор кур, гусей и кроликов. От коровы Ночки всегда свежее молоко, поэтому на столе есть сметана, творог и сливочное масло. Летом они консервируют столько овощей, что стеклянными банками с томатами, огурцами, перцем и фасолью заставлен весь подвал. С первого класса Полина вместе с сёстрами помогает делать закатки. И готовит мама так, что пальчики оближешь, обычная жареная картошка в её руках превращается в царскую еду. Пусть у них не бывает всяких сложных салатов, всё просто, но зато необыкновенно вкусно. После школы мама окончила курсы поваров, словно заранее готовилась стать идеальной домохозяйкой.