Половинка

– Сегодня я получил свидетельство о разводе, – сообщил он, снова усаживаясь на скамейку.

Полина бросила взгляд на его мрачное лицо и крепко сжатые губы.

– Жалеешь? Или что-то произошло?

Дмитрий провёл ладонями по лицу.

– Странно как-то. Столько лет в браке, а теперь всё… – он хотел сказать что-то ещё, но передумал. Опять поднялся со скамьи. – Пойдём, отпразднуем мою свободу.

В кафе он сразу заказал водку и мясо. На голодный желудок опьянел быстро. Голова кружилась, тело перестало слушаться. Он не помнил, как покинул кафе, как добирался до квартиры. Жадно пил воду прямо из-под крана. Моментальными картинками мелькало лицо Полины, а голова была занята бывшей женой. Кадр и перед глазами острое плечо, маленькая крепкая грудь, узкое бедро и мысль, почему Алёна не похожа на себя. Куда делась её полная грудь, нежные мраморные плечи? Почему она пахнет по-другому? В беспамятство сна упал как в омут.

Утром голова нещадно гудела, боль ввинчивалась в виски гвоздями, язык во рту еле ворочался. Придерживая ноющую голову руками, Дмитрий уселся на край кровати. В спальню в его домашней футболке вошла Полина, протянула чашку кофе.

«Ох, нет, – мысли роем пчёл заметались под черепной коробкой. – Придурок! Так я ночью с ней…? Тоже мне растягивал удовольствие, а сам по пьяни переспал. Не опозорился хоть?»

– Извини за вчерашнее. Я немного не в себе. Я не сделал тебе больно? Э мы… того…

– Пей. Больно не было, слишком быстро было.

Вспомнив, что, вероятно, не предохранялся, Дмитрий побледнел. На висках выступили капельки пота.

Будто прочитав его мысли, Полина усмехнулась.

– Не переживай я принимаю противозачаточные таблетки.

Он сделал глоток, поморщился.

– Фу! Без сахара.

– Извини, не знаю твоего вкуса. Мне надо на работу. Я пошла.

Дмитрий вздохнул.

– Спасибо. До встречи.

Проводив девушку взглядом, поставил чашку с кофе на тумбочку. Доковыляв до ванной, включил ледяную воду и минут десять мучил себя. Холодное дрожащее тело растёр до красна махровым полотенцем. В голове прояснилось. А в душе по-прежнему было муторно и беспокойно. Заставив себя выпить сладкий чай с зачерствевшей булочкой, Дмитрий оделся и поехал на работу.

Из-за отвратительного настроения сорвался на ни в чём неповинную уборщицу, зашедшую полить цветы и протереть пол в кабинете. Бабу Галю, проработавшую сорок лет в административном корпусе, побаивалось всё начальство. Суровая женщина была хранителем чистоты и порядка, но при случае если кого-то посчитала вконец охамевшим, могла всё высказать в глаза.

– Дмитрий Ильич, на первый раз вашу грубость прощаю, но будьте добры на десять минут покинуть кабинет, я должна опрыскать азалию и поставить чашки со льдом, иначе ваши капризные растения погибнут. Так и быть сегодня ваш кабинет оставлю немытым и пыльным, можете дальше наслаждаться гневом и злостью.

Дмитрий прикусил язык. Баба Галя единственная правильно ухаживала за его цветами, быстро, чисто убирала кабинет, а протирая пыль на столе, ухитрялась положить бумаги точно на прежние места. Требовательная азалия завелась на работе случайно. Когда сильно заболела мать, соседка принесла ей в палату цветущую азалию, говоря, что этот цветок означает стойкость, выносливость и волю к победе. Мама едва говорила пару слов, но с цветка не сводила глаз, так ей приглянулось красивое растение. Как-то появившись рано утром у свекрови, Алёна с ужасом обнаружила, что цветы опали, а растение увяло. Она тут же унесла цветок из палаты. Позвонив ему, попросила срочно купить другой горшок с розовой азалией и привезти в больницу. Дмитрий объездил все цветочные магазины, благо в Анапе их оказалось немного, и только в одном отыскал нужный куст с полными махровыми цветками. Когда мама проснулась, с радостью обнаружила, что за ночь на азалии распустились новые соцветия.

– Если она выдерживает больницу, то и я справлюсь, – произнесла мать, запинаясь, целую фразу.

Пока мама болела, горшки с азалией постоянно менялись, а она быстро шла на поправку. После выписки дома у родителей на подоконнике тоже появилась азалия. Дмитрий суеверно притащил пару горшков на работу, ему казалось, пока цветок поблизости всё будет в его семье и с родными хорошо. Он отлично понимал: азалия стала его бзиком, но расставаться с ней не собирался, считал её своеобразным талисманом.

Дмитрий едва досидел до конца рабочего дня. Зная, что в баре у Трифа нормальной еды не найдёшь, купил в ресторане армянской кухни три порции хурджина[1]. Официантка вынесла из кухни одноразовые контейнеры. Каждую порцию лаваша с мясом и овощами, похожую на мешочек с завязкой из лука, сначала упаковали в фольгу, а потом опустили в контейнер.

– Полчаса будут горячие. Это я гарантирую, – заявила девушка, отдавая заказ.

Расплатившись, Дмитрий отправился на встречу с друзьями.

В баре за стойкой сидел только Триф. Увидев его, выскочил навстречу. Стукнув ладонью по плечу, пожал протянутую руку.

– Юрка прибудет через двадцать минут, инспектирует свой овощной, что-то там продавщица опять напортачила.

Дмитрий опустил на банную стойку пакет с контейнерами.

– Двадцать потерплю. Жрать хочется до жути, обед сегодня, пропустил. Тогда есть не хотелось, а сейчас от голода аж метелики в глазах.

Триф хмыкнул.

– Бывшая аппетит отбила? Или уже с новой поссорился?

Неожиданно для себя Дмитрий покраснел, вспомнив пьяную ночь после развода.

– С новой не цапался. А бывшей плевать на меня с высокой башни. Холодна как айсберг, будто и не была моей женщиной.

Триф ухмыльнулся.

– А чего ты хотел? Чтобы за штаны цеплялась и ползла следом, умоляя остаться? Будто не знаешь свою Алёну. Это она с тобой мягкая и ласковая, а с нами всегда строгая и саркастичная. Юрку вообще за человека не считает. Ты знал, что она его Алку на дух не переносит, а о нём как о дурачке и тряпке думает. Меня и Соню она тоже недолюбливает. Её за то, что размазня, прощающая мои измены, а меня за неразборчивость в связях. Однажды так и сказала: тебе самому непротивно барахтаться в грязи? Хуже козла вонючего стал. Достойными уважения считает только Филиппа, Юлю, Яна, и ещё свою подружайку Асю.

Дмитрий вытаращил глаза.

– Она тебя обзывала? И о Соне плохо говорила? Почему ни ты, ни Юрка не сказали, что моя жена грубит вам?

Триф засмеялся.

– Это я козёл для неё, а Соне она слова плохого не сказала, не уважала это да, но всегда терпеливо выслушивала её жалобы на меня. А Федотовым могла спокойно и жёстко заявить, что если не оставят свои разборки и ссоры, то путь к вам домой им заказан. Думаешь, почему Алла у вас дома боялась доставать Юрку, а в гостях у других могла закатить скандал, испортить всем настроение. На одном из дней рождения Акси и Саши я сам видел, как Алёна незаметно для всех вывела Аллу во двор и, заломив ей руку, вытолкала за калитку. А потом что-то тихо ей сообщила, и та сникла. Представляешь, базарная баба Аллочка послушалась твою жену и без сопротивления отправилась домой. Вернувшись, Алёна заявила, что Алле стало плохо и Юре лучше пойти за ней, а то вдруг жене понадобится помощь. После этого случая Федотовы у вас дома вели себя как шёлковые. Мне стало любопытно, я задал Алёне резонный вопрос: чем она угрожала Алле? Знаешь, что ответила твоя бывшая?

Дмитрий с ошарашенным лицом слушал друга. Он не подозревал, что Алёна манипулировала его друзьями. Вот тебе и послушная, добрая, уступчивая жена.

– И что же она ответила?

Триф хмыкнул.

– Выказалась в своём стиле. Мол, это меня не касается. Нечего совать нос в чужие секреты, а то любопытной Варваре на базаре нос оторвут. Для неё главное, приятная и доброжелательная обстановка в доме и свои праздники никому не позволит превращать в бедлам и пусть Аллочка самоутверждается в другом месте. Правда эта дура спустя время ещё раз попробовала выкинуть у вас свой номер, результат ты сам знаешь.

– А мне она ничего не говорила, – растерянно протянул Дмитрий. – Я, конечно, знал её отношение к Федотовым, просил войти в Юркино положение, мол, ему и так тяжело, посоветовал на Аллу не обращать внимания. Она такая, какая есть, её не переделаешь. Юра мой друг, поэтому придётся мириться и с его женой. Но понятия не имел, что Алёна по-своему разобралась с закидонами Аллы.

Триф хрюкнул, из него вырвался истерический смех.

– Твоя Алёна поступала так, как считала нужным, не стала с тобой спорить, но Федотовых приструнила. А меня заставляла приносить справки, что не заразен, иначе не допустила бы в дом.

– Что!? И ты молчал?

Триф пожал плечами.

– Ну она вправе. Боялась инфекции. Что поделаешь, я не отличаюсь брезгливостью. И ты знаешь, её мнительность однажды мне помогла. Вовремя заметил триппер, пролечился и даже Соньку не заразил. После этого стал намного осторожнее.

Хлопнула входная дверь. На пороге во всей красе нарисовался Юрий. К сорока годам он вдруг озаботился модой и стал следовать всем её тенденциям, иногда это выглядело весьма забавно. Вот и сейчас на нём были широкие серые штаны с завышенной талией, ботинки, футболка в цветочек с большим треугольным вырезом и свободный пиджак. Всё бы ничего, но в этом наряде из-за полноты и невысокого роста он выглядел как представитель нетрадиционной ориентации. Правда усы немного портили это впечатление.

– Хлопцы, привет. Еле вырвался. Алка за своё: куда, зачем, почему, как надолго? А как услышала, что Егоровы развёлись, и надо друга поддержать, так моментально отпустила. Дим, извини, но твою Ленку Алла побаивалась. Говорит, что вечно лучше всех знает, что правильно, а что нет. Ведёт себя, словно занудная учителка, а не как кума.

Дмитрий нахмурился.

– Хоть кто-то рад моему разводу.

Юрий покивал головой.

– Ага, Алка довольна, а мне чего-то грустно. Всегда думал, что тебе повезло с женой: умная, не скандальная, хорошая хозяйка, дети её любят, с тобой носится как списанной торбой. А вон как оно вышло.

Покосившись на помрачневшего друга, Триф хлопнул Юрия по спине.

– И это ты называешь поддержкой? Димон, что ты там приволок, давайте поедим. Разговор на пустой желудок не клеится.

Дмитрий взял пакет, разложил на ближайшем столике контейнеры с хурджином.

Триф снял из витрины бутылку армянского коньяка.

– Как раз к твоему блюду.

Юрий округлил глаза.

– Ни фига себе! Он же дорогой.

– Друг тоже не каждый день получает вольную, – пояснил свой поступок Триф. – Давайте дёрнем по первой. Пусть все печали растворятся в воздухе, как дым от костра.

Юрий одним глотком осушил бокал.

– Хороший тост. За нас мужики.

Съев большую часть хурджина, друзья выпили по второй.

– Как Ленка себя вела, когда ты ей о другой бабе сообщил. Устроила Армагеддон? – полюбопытствовал Юрий.

– Думал, вы её немного знаете, – проворчал Дмитрий. – До склоки она не опустится, но одним словом припечатает так, что сволочью и гадом себя почувствуешь. Кажется, я попал в категорию чужаков, и теперь она со мной церемониться не будет.

– Ну и ладно, – резюмировал Триф. – Начнёшь новую жизнь. Сам говорил Полина на десять лет моложе Алены, так что считай, тебе повезло.

Разлив остатки коньяка по бокалам, уже опьяневший Триф заявил:

– Не вешай нос, Димон, Всё, что не делается, всё к лучшему.

Икнув, Юрий не согласился.

– Недавно узнал, что мы неправильно понимаем это выражение. Если что-то не делать, то и ошибок не будет, всё останется по-прежнему и это к лучшему.

– Чёрт, Юрка, утешитель из тебя хреновый, – вспылил Триф. – Алка тебе все мозги склевала.

– Она хотя бы темпераментная, не то, что твоя пресная терпила, – озлился Юрий.

Дмитрий гаркнул:

– Успокоились оба. У каждого свои недостатки.

Нахохлившись как сыч, Юрий доел хурджин, вытер губы салфеткой.

– Забыл сказать, Заремский через неделю приезжает. Говорит: звонил Димке и тебе Триф, но вы больно деловые, трубки не взяли.

Триф хлопнул себя по лбу.

– Точно. Увидел пропущенный от Яна, а перезвонить забыл.

Включив телефон. Дмитрий обнаружил непринятый звонок.

– Что у него нового?

Юрий ухмыльнулся.

– У него всё по-старому. А вот когда услышал про твои новости, ошалел. Назвал тебя придурком. И добавил: ты не оценил, какое сокровище у тебя было.

Триф пьяно покачнулся на стуле.

– Димон, не слушай его, один ты знаешь какие недостатки у Алёны. Как в том анекдоте. Еврея спросили, почему он разводится с такой красавицей, а он ответил: «Вот у меня красивые блестящие туфли, но только я знаю, как они жмут».

Дмитрий угрюмо процедил:

– Алёна в разводе невиновата.

Юрий ехидно захихикал.

– Но туфли-то жмут. Есть у твоего развода и хорошие последствия, моя Алла весёлая и довольная ходит. Говорит, если у правильной Лены брак рухнул, то не так уж она и хороша, а как выпендривалась перед всеми. Наша семья говорит, не распалась, значит, я лучше. Доказано!

Дмитрий мотнул потяжелевшей от коньяка головой.

– Когда это Алёна выпендривалась?

Юрка скривил губы.

– Ну не то чтобы… но до моей жены вечно докапывалась. Ты знал, что Алла подозревала Яна и твою Алёну…

– Глупости всё это, – икнул Дмитрий. – Не было между ними ничего.

Юрий не согласился.

– Физически да не было. А душевно? Почему только Алёне он уделял внимание? Если ей выпадала очередь готовить на природе, Ян таскал дрова и следил за костром. Когда она в реку упала, быстрее тебя бросился спасать.

Дмитрий ухмыльнулся.

– Просто Заремский знал, что я плохо плаваю. А помогал по-дружески, он и Юлю опекал, и Соньку вечно жалел.

Юрий покачал головой.

– Не скажи… Даже слепой бы заметил отличие в отношениях с женщинами. Мою он Аллу никогда не поддерживал, слова доброго она от него не слышала.

Триф поморщился. Ему не хотелось разочаровывать друга, но он прекрасно знал настоящее лицо его жены. Алла ещё та штучка, подкатывала не только к Яну, но даже к нему. При этом обзывала его Соню лохушкой и терпилой. Он знал: Заремский сразу отверг её притязания, а ему пришлось терпеливо разъяснять Алле, что жёны друзей для него табу. На него и на Яна она злилась, потому что не могла простить, мол, на такую непревзойдённую красавицу и не повелись.

– Слова доброго не слышала? – хмыкнул Триф. – А от неё эти добрые слова кто-то слышал? То-то же.

Юрка нахмурился.

– Услышали бы, если бы не цеплялись к Алле по пустякам. Кстати, я вспомнил слова Заремского перед отъездом, но так и не врубился, что они означают. На мой вопрос, почему его из теплой Анапы понесло на Север. Ян ответил:

– Хочу мир повидать. Но, главное, не могу видеть… Сил моих больше нет здесь находиться.

Триф пожал плечами.

– Ну это проще простого. Мы все женаты и с детьми, а он одинок, поэтому отправился счастье искать.

Опрокинув рюмку коньяка, Юрий хрюкнул.

– Чёт не заладились у него поиски. До сих пор один. Я вам так скажу: Заремскому надо планку понизить, а то он какой-то идеал ищет. А идеалы все там, – он поднял глаза на потолок.

Триф согласился.

– Точно. У каждого свой изъян.

За окном вечер давно вступил в свои права. Освещённая фонарями улица мерцала вывесками над магазинами, парикмахерской и кафе. Притихшие друзья вздрогнули от громкого звонка телефона. Дмитрий бросил взгляд на дисплей, звонила Полина.

– Дим, у меня неприятности. Хозяйка потребовала срочно освободить квартиру. Девочки уже разъехались, я осталась одна и не знаю, что делать. Скоро ночь, а мне хоть на улицу…

Полина не собиралась сообщать, что никакой срочности нет, у неё в запасе целых две недели.

Даже будучи навеселе, Дмитрий отлично понял её посыл: ну что, дружок, намекал, будем вместе жить, выполняй теперь.

– Собирай вещи, я приеду на такси.

– Так я уже собрала, – послышался в трубке довольный голос Полины. – Жду тебя.

Триф тихо заржал.

– Быстро она тебя прихватизировала и двух суток не прошло.

Юрий фыркнул.

– Да уж недолго на воле погулял. Ну зато грустить некогда.

Триф кивнул.

– Так и есть.

[1]Хурджин– блюдо армянской кухни. В составе: ягнятина, обжаренный лук, тушеные помидоры, болгарский перец, баклажаны, морковь и картофель. И всё это богатство заворачивается в лаваш.