Помнишь?..

ГЛАВА XX

– Ты сегодня какая-то тихая, – заметил Уоррен, когда Сара открыла дверь своего дома.

Она посмотрела на него, ужасно боясь момента, который наступил.

– Думаю, тебе следует зайти.

– Ты уверена? Похоже, твой дедушка и Том уже улеглись спать.

– Уверена. Нам нужно поговорить.

Она вошла в прихожую, и ее пальчики уже принялись расстегивать плащ.

Как только закрылась дверь, Уоррен зашел ей за спину и снял плащ с ее плеч, повесив его на вешалку, куда повесил и свое пальто. Не ожидая его, Сара прошла прямо в гостиную. Взяв кочергу, она пошевелила дрова в камине, потом подбросила еще несколько поленьев.

Когда она выпрямилась и повернулась, то увидела, что Уоррен стоит в дверях гостиной.

– Проходи и садись, Уоррен, – сказала она ему и сама села в глубокое кресло.

Он нахмурился.

– Ты, Сара, весь вечер вела себя очень странно. Ты что-то скрываешь от меня? Может быть, дедушке хуже, чем ты делаешь вид?

– Это не о дедушке. Это о нас.

– О нас?!

Оказалось, что это гораздо труднее, чем она думала. Это правда, что она никогда не любила Уоррена и никогда не притворялась, что любит, но всегда относилась к нему хорошо. Признавала за ним все его хорошие качества, все, что, вкупе с советами бабушки, казалось, было достаточным для счастливой семейной жизни. Теперь она знала, что этого недостаточно, но знала и то, что сказать так – значит, обидеть его.

Уоррен уселся на диване напротив нее.

– Я тебя слушаю, Сара. Она глубоко вздохнула.

– Я не еду с тобой в Бойсе.

– Этого не может быть, ты не можешь не ехать. – Он произнес это тоном взрослого, объясняющего что-то ребенку. – Место женщины с ее мужем, а место мужчины там, где он лучше может позаботиться о семье.

Она сжала кулаки на коленях.

– Я не собираюсь быть твоей женой. Ошеломленный, он молча смотрел на нее. Сара опустила взгляд.

– Я... Прости меня, Уоррен. Я думала, что могу выйти за тебя, но я не могу, Я была бы очень плохой женой для тебя. Я знаю это уже не первый день. Просто не знала, как сказать тебе об этом.

– Не может быть, чтобы ты так поступила, – недоверчиво проговорил он. – До свадьбы всего три дня. Я всем сказал, что мы переезжаем жить в Бойсе. Что они скажут?

Она еще раз посмотрела на него. Выражение на его лице изменилось, посуровело и сделалось неумолимым. Она вдруг поняла, как много обиды и злости хранил он против брата на протяжении многих лет. Теперь он затаит и на нее еще более страшную обиду. Она слишком сильно ранила его гордость, чтобы он мог забыть или простить. Она для него будет врагом на веки вечные.

– Я ничего не могу сделать по поводу того, что будут говорить люди, – сказала она наконец. – Я только знаю, что сделала бы ошибку, если бы вышла за тебя. Я... Я сделаю тебя несчастным, Уоррен. Я не такая женщина, которая нужна тебе. Он вскочил на ноги.

– Откуда тебе знать, что мне нужно? Я выбрал тебя, так как хотел тебя, так как знал, что ты будешь для меня прекрасной женой. Я ждал тебя пять лет.

«Но ты не любишь меня».

– Я знаю, – прошептала она.

– Я проявлял терпимость. – Он зашагал по комнате. – Я все понимал и никаким образом не давил на тебя.

– Уоррен...

Внезапно он остановился перед ней и поднял из кресла.

– Я слишком долго хотел тебя, чтобы теперь выпустить. Ты – моя.

Он грубо поцеловал ее, не обращая внимания на ее приглушенные протесты.

Сара отталкивала его, а он все больнее сжимал ее в объятиях. Ее охватила паника.

Неожиданно он отпустил ее.

– Я не позволю тебе сделать это, Сара. Я не позволю тебе расстроить этим наши жизни. Ты будешь моей женой и поедешь со мной в Бойсе.

– Нет. Нет. Я не люблю тебя, Уоррен! И не выйду за тебя.

– В браке есть вещи поважнее, чем любовь. От охватившего ее гнева Сара повысила голос:

– Не для меня. Я выйду за человека, которого люблю, или не выйду замуж вообще.

Уоррен отступил на шаг назад. Выражение его лица изменилось, когда он стал всматриваться в нее, раздражение сменилось разочарованием, потом мелькнула догадка и, наконец, уверенность.

– Боже мой, – прошептал он.

Она повернулась к нему спиной и, подойдя к камину, стала смотреть на теплящийся в очаге огонь. Почему он не ушел? – задавала она себе вопрос. – Почему не хочет просто принять ее решение? Он ее любит не больше, чем она его. Считает любовь ненужным чувством. Она так не считает.

– Это Джереми, да? – лишенным эмоций голосом спросил Уоррен.

В языках пламени мелькнуло лицо Джереми, и в сердце ее отозвалось сочувствие к Уоррену, хотя она и покачала головой, не находя в себе сил громко произнести слова отрицания.

Она не слышала, как Уоррен подошел к ней, поэтому для нее было полной неожиданностью, когда он схватил ее за плечо и резко развернул лицом к себе.

– Ты думаешь, что влюбилась в Джереми, да? – От ярости он почти кричал и до боли сжимал ее руки выше локтя. – Что произошло между вами на ферме на прошлой неделе?

– Ничего, – сказала она и почувствовала, как покраснела. Она вызывающе подняла подбородок, надеясь, что он не сможет прочитать в ее глазах правду.

Он долго разглядывал ее, а потом вдруг отпустил, как будто обжегшись.

– Я убью этого мерзавца, – выдавил он сквозь сжатые зубы, и она поняла, ч го он увидел то, что она больше всего на свете хотела от него скрыть.

Сара попыталась удержать его.

– Уоррен, подожди!

Но он, не обращая на нее внимания, направился к двери и, громко хлопнув ею, вышел из дома.

Джереми сидел на краю своей койки и смотрел на тлевшие в печи угли. Стоявшая на табуретке лампа была прикручена и тусклым светом освещала его скудно обставленную комнату.

Она уезжает. Уезжает с Уорреном. Это самое лучшее для всех. Ему не придется видеть ее с Уорреном, не придется вспоминать то, что нужно забыть – вкус ее рта, душистый запах ее волос, милую прелесть ее улыбки.

Нет, это к лучшему, что Уоррен женится на ней и увезет с собой. Лучше для всех. И, в первую очередь, для Сары. Джереми нечего предложить ей. Нечего.

Сара...

Он провел рукой по голове и тихо выругался. Все те годы, прошедшие после смерти Милли, он почти не думал о женщинах, с которыми встречался. Так почему же переменить сложившуюся привычку должна была женщина, принадлежащая его брату?

Он услышал шаги по лестнице, ведущей в его комнату, и перевел взгляд на дверь в тот же момент, как она открылась.

– Ты – сукин сын! – заорал Уоррен, кинувшись на него через всю комнату.

Кулак Уоррена врезался в скулу Джереми раньше, чем тот успел защититься. Удар сбил Джереми с койки. Стоя на четвереньках, он посмотрел на брата.

– Вставай! – потребовал Уоррен.

– Я не собираюсь с тобой драться.

– Вставай, ты, никчемный, лживый ублюдок! Поднимайся, чтобы я мог вернуть тебе все сполна.

Джереми сел опять на койку. Он не проронил ни слова. Да и что он мог сказать в свою защиту? Он знал, что заслуживает наказание.

– Тебе мало того, что отец до самой смерти думал только о тебе? Тебе мало, что ты получил ферму, хотя все эти годы я обрабатывал землю и она по праву должна принадлежать мне? Тебе всего этого мало? Так ты еще должен отнять у меня Сару? – Он еще раз попытался ударить Джереми.

Джереми удалось уклониться, но он не стал подниматься с койки. Его молчание, кажется, подливало масло в огонь, и это злило Уоррена еще больше.

– Черт бы тебя побрал!

Джереми поднял руку, молча призывая Уоррена угомониться и выслушать его.

– Я не знаю, что тебе сказала Сара...

– Ничего она мне не сказала, только то, что не собирается выходить за меня замуж. Ей и не нужно было говорить больше ничего. Об остальном я догадался.

Джереми осторожно встал с койки.

– Послушай, Уоррен. Может быть, все не так уж плохо, как ты думаешь. – «Как легко слетела с губ ложь», – подумал он, но, отбросив прочь всякое чувство вины, продолжал: – Может быть, если я поговорю с ней, она прислушается к голосу разума. Я уверен, ты ошибаешься в ее чувствах. Возможно, она просто не знает, что делает. Просто она нервничает. Она...

– Пошел ты к черту! Уж не собираешься ли ты сказать мне, что не хочешь жениться на ней после того, что ты сделал?

В комнате воцарилась звонкая тишина, пока он не произнес:

– Нет. Я не хочу жениться на ней.

Уоррен еще раз ударил его и попал прямо в глаз, под самую бровь.

У Джереми загудела вся голова. Он прикрыл левый глаз. Зная, что терпению его пришел конец, он все еще старался сдержаться.

– Не пытайся ударить меня еще раз, Уоррен, – предупредил он. – Тебе было позволено ударить в последний раз.

Его брат отступил назад, и слышно было, как он шумно дышал. Потом он помотал головой и, признавая поражение, опустил плечи.

– Ты правильно говоришь, Джереми. Она не стоит того, чтобы из-за нее драться, правда? Я ждал все эти годы, думая, что из нее выйдет прекрасная, добродетельная жена, а она, оказывается, не лучше девок из салуна О’Нила. – Он повернулся на каблуках. – Ну и черт с ней, – пробормотал он. – Пошли вы оба к черту.

– Сара?

Она взглянула в направлении двери, откуда донесся голос брата.

– Ты что здесь делаешь в темноте? – спросил он. Разве было темно? Она не заметила. Когда же потух камин?

Том вошел в гостиную, подошел к камину, размешал угли, и огонь снова разгорелся, отбросил свет на ковер и разогнал тени, всего лишь мгновение до этого наполнявшие комнату.

Ее брат распрямился и повернулся к ней.

– Что случилось, Сара? – спросил он, подходя к ней.

Она покачала головой.

Он встал рядом с ней на колени и двумя руками взял ее ладонь.

– Ты можешь рассказать мне. Она посмотрела ему в глаза.

– Я отказалась от обручения с Уорреном.

– Но... почему?!

Она еще раз покачала головой.

– Сара, ты можешь рассказать мне.

Нет. Нет, она не могла рассказать ему. Не могла рассказать никому. Все так перемешалось у нее в голове, в ее сердце. Она не любит Уоррена, она любит его брата. Она отдала себя, свое тело и свое сердце, человеку, которого едва знает, человеку, который не хочет, чтобы она любила его. Ее одолевает стыд, у нее разбито сердце. И она не может ни с кем разделить свою боль. Ни с кем.

Том ласково пожал ей руку.

– Я могу тебе чем-нибудь помочь?

– Нет, – прошептала она, почувствовав вдруг комок в горле. Потом она поняла, что по щекам у нее бегут слезы.

Том притянул ее к себе. Сара соскользнула с края кресла на пол, и брат обнял ее. Она уткнулась щекой ему в грудь, а он гладил ее по волосам и бормотал слова утешения, говоря, что все будет хорошо.

Но на этот раз Сара не поверила ему.