Помнишь?..

ГЛАВА VII

Том следил за каждым движением доктора Варни, замечая, как он проверял глаза и горло больной, щупал пульс и выслушивал сердце. Он обратил внимание на спокойную уверенность доктора и пытался понять, объясняется ли она многими годами врачебной практики или это врожденный дар. Он решил, что это, наверно, сочетание того и другого.

Том перевел взгляд на девушку... За исключением устрашающего кровоподтека на правой стороне, ее лицо было белым, как накрахмаленная простыня. Пока доктор ее осматривал, она лежала неподвижно, как мертвая, а дыхание ее было настолько слабым, что Том едва мог различить его невооруженным глазом.

– Может быть, расскажете мне, что здесь произошло? – обратился доктор к стоявшей рядом с ним женщине, слегка притронувшись к синяку на щеке девушки.

Оупэл пожала плечами.

– Фанни вырвало на одного из посетителей внизу. Он ее ударил. – Она сказала это безразличным тоном, как будто в этом не было ничего необычного, тем более недопустимого.

«Какая у девушки ужасная жизнь», – подумал Том, вновь обратив свое внимание на пациентку.

– Сколько ей лет? – спросил доктор.

– Шестнадцать.

– Возможно ли, что она беременна?

Том быстро взглянул на Оупэл. Она покачала головой.

– Нет, сэр. У нее нет мужчин. Она только подает напитки и подметает помещение.

Том испытал чувство облегчения. Он не мог себе представить, чтобы эта похожая на заблудившегося ребенка девушка была проституткой. Он вновь подумал, как тяжело для нее жить и работать в таком месте. Это было так несправедливо!

Как бы в ответ на раздумья Тома Оупэл сказала:

– Наша мама умерла в этом году, и Фанни больше некуда было идти. У нас нет родственников. – Она тяжело вздохнула. – Скажите, доктор, она поправится?

– Ничего опасного, мисс Ирвин. – Доктор поднялся со своего места у постели больной и передал Оупэл пузырек с темной жидкостью. – Давайте ей это лекарство четыре раза в день по столовой ложке. Кладите холодные примочки на лоб, чтобы снизить жар. Сегодня вечером попробуйте дать ей несколько глотков воды. Если она ее удержит, можете попробовать завтра немного крепкого бульона, столько и так часто, как ей захочется. Вареный чернослив тоже полезен. – Он поднял свою сумку. – Я зайду проверить ее состояние завтра вечером.

– Спасибо, доктор. – Оупэл посмотрела на Тома, потом снова на врача. – Фанни не такая, как я, она – хорошая девочка с добрым сердцем. Я бы устроила ее получше, если бы у меня была такая возможность.

Доктор Варни похлопал ее по плечу.

– Я не сомневаюсь, что вы бы это сделали, мисс Ирвин. – Он повернулся к Тому. – Нам пора идти.

Том кивнул и вслед за доктором вышел из комнаты. Когда они очутились на улице, он сказал:

– Бедный ребенок. По-моему, это несправедливо.

– Конечно, несправедливо.

– Ей на вид меньше шестнадцати. Какая жалость, что ей приходится так жить. Она действительно выздоровеет?

– Я уверен в этом настолько, насколько врач вообще может быть в чем-либо уверен. В медицине мало несомненных фактов, Том. Самое большее, что можно сделать, это постараться изучить и узнать все то, чему может нас научить наука, а затем молить Бога, чтобы он наделил нас интуицией тогда, когда она более всего необходима. – Доктор обнял Тома за плечи. – Ну а теперь отправимся на обед, который приготовила твоя сестра, иначе нам попадет.

На протяжении всего обеда Джереми вспоминал, как Сара обернулась и подмигнула. Не имело значения, что она подмигнула, собственно говоря, своему деду. Это не выходило у него из головы.

Она заинтриговала его.

За столом Сара говорила о самых необыкновенных вещах. Она, казалось, читала книги обо всех странах мира и приводила любопытнейшие факты. Без малейших усилий она переводила разговор с одной темы на другую, улыбалась, когда следовало улыбаться, смеялась, когда надо было смеяться, выражала сожаление или огорчение, когда это было уместно. И в то же время он был уверен, что она делает это непреднамеренно. Ее эмоции и реакции были искренними и непритворными.

«Мой брат – счастливый человек, – подумал он. – Что ж, я тоже некогда был счастлив».

Через минуту он вдруг осознал, что не ощущает больше того горького чувства вины, которое преследовало его так долго.

Да, он был счастлив. Он познал тепло любви. Жизнь была нелегкой для него и Милли, когда они обрабатывали клочок земли в Огайо, но они не жаловались. Они были слишком молоды, чтобы жаловаться. Кроме того, они находили счастье друг в друге. Этого было достаточно.

Его мысли вернулись к Саре Мак-Лиод. Она была совсем не похожа на Милли. Сара была светла, как летний день. Милли, с ее каштановыми волосами и карими глазами, больше напоминала осень. Сара была общительной и смешливой. Милли была молчаливой и застенчивой. Сара была...

Стук в дверь вывел его из задумчивости. Том Мак-Лиод пошел открывать дверь, и через минуту вернулся вместе с Уорреном.

Глаза брата тотчас нашли его. Джереми успел заметить выражение неприязни в них за мгновение до того, как Уоррен приветствовал улыбкой остальную часть собравшихся.

– Здравствуйте все. Извините за опоздание. Сложившиеся обстоятельства были выше моих возможностей. – Он подошел к свободному месту напротив Сары и сел.

Сара понимала, что незаслуженно сердится на Уоррена. В конце концов он ведь извинился за опоздание. Он не игнорировал своего брата полностью, как она опасалась. Но ей показалось, что искра оживления погасла, как только Уоррен сел за стол.

Полчаса спустя, когда все покончили с едой, мужчины удалились в кабинет дедушки, а женщины убрали со стола и вымыли посуду. Через некоторое время доктор и миссис Варни поблагодарили Мак-Лиодов за гостеприимство и ушли домой. Том сообщил, что пойдет вместе с ними, чтобы взять у доктора несколько книг по медицине. Дедушка объявил, что устал и намерен прилечь, предоставив молодежь самой себе. После того как он поднялся наверх, Джереми сказал, что ему тоже пора уходить, сославшись на то, что дорога до фермы предстояла долгая и холодная.

Сара держала дверь открытой достаточно долго, чтобы видеть, как Джереми шагает вдоль улицы к церкви, где его терпеливо ждала лошадь. Затем она закрыла дверь. Обернувшись, она увидела Уоррена, который стоял у входа в гостиную и смотрел на нее со странным выражением лица.

– Я не понимаю, почему ты так неблагоразумен по отношению к своему брату, – сказала она, не подумав. – Я нахожу, что он очень приятный человек и интересный собеседник. По правде говоря, мне жаль, что он ушел.

Было бы трудно описать чувства, которые отразились на лице ее жениха, но она поняла, что расстроила его. Она тотчас же раскаялась в этом. Одному Богу известно, что побудило ее произнести эти слова.

– Прости меня, Уоррен. – Она поспешно подошла к нему и положила ладони ему на грудь. – Я знаю, что у тебя нет контакта с Джереми, а из того, что ты говорил, я заключаю, что ты предпочел бы не иметь с ним ничего общего. Но он твой единственный родственник, а теперь он будет помощником дедушки. Ты не мог бы попытаться примириться с ним? Мне кажется, это то, чего он хочет.

Его реакция была внезапной и неожиданной. Он схватил ее за руки выше локтя и быстро притянул к себе. Его губы прижались к ее губам. Она попыталась отступить назад, но он не отпускал ее. Его объятия стали теснее, а поцелуй более настойчивым.

Ее охватил безотчетный, непреодолимый страх. Она стояла с открытыми глазами, и ей казалось, что он душит ее. Она понимала, что должна ощущать удовольствие от поцелуя Уоррена, но ничего кроме страха не испытывала. Она чувствовала, что задыхается.

Когда он отпустил ее, Сара быстро отступила назад. Она судорожно глотала воздух, прижав руку к отчаянно бьющемуся сердцу.

– Сара... – начал он.

Господи! Что с ней?! У нее не было никаких причин бояться Уоррена. С какой стати? Он был самым безобидным человеком, какого она знала. Он был терпелив, говорил тихим голосом и посещал церковь каждое воскресенье. Он был щедр и великодушен к соседям. Он никогда никого не обижал. До возвращения его брата, она никогда не видела, чтобы он по-настоящему сердился. К ней относился с особой нежностью», как он не раз говорил ей в последние пять лет.

Уоррен вздохнул.

– Я... пожалуй, лучше пойду.

Она знала, что должна уговорить его остаться и выпить кофе. Знала, что есть множество вещей, которые ей следует сказать или сделать, но она их не сделала и не сказала.

Уоррен открыл дверь, потом посмотрел через плечо. Он как будто хотел что-то сказать, но в конце концов только кивнул, прежде чем выйти и закрыть за собой дверь.

Сара побрела в столовую и села на диван возле камина. Она смотрела на пламя и пыталась разобраться в сумятице своих чувств и мыслей, но пока что ничего не могла понять.

Уоррен предпочел бы, чтобы день был не воскресный. В этом случае он зашел бы в салун «Поуни» пропустить стаканчик. Но в воскресенье, решив не пренебрегать условностями, он пошел домой.

Домом для Уоррена была маленькая комната позади его мебельной мастерской. Это было не много, но много ему и не надо было. После того как он и Сара поженятся, он переедет в дом Мак-Лиодов. Старик собирался после своей смерти оставить дом Саре, что вполне устраивало Уоррена. У него с этим домом были связаны большие планы. Он превратит его в витрину для образцов своей мебели. В каждой комнате можно будет увидеть его мастерство краснодеревщика. Это будет самый красивый дом во всем Айдахо.

Опустившись на край кровати, он стал обдумывать то, что Сара говорила относительно Джереми. Она считала, что настало время помириться с братом. Конечно, он не мог ожидать, что Сара поймет все, что стояло между ними. Он не был уверен, что и сам все понимает, так как же он мог объяснить это такой девушке как Сара?

Но, как бы то ни было, Джереми вернулся. Похоже, что он станет новым помощником шерифа, хотя в это было трудно поверить. Как могли люди, знавшие Джереми еще юношей, решиться сделать его помощником шерифа? Казалось, только Уоррен помнил, каким был его брат – неуправляемый, своевольный нарушитель спокойствия. Не совсем подходящий материал для помощника шерифа.

Но, поскольку Джереми будет работать в Хоумстеде, их дороги с этого времени станут часто пересекаться. Жизнь может оказаться проще, если они, как предлагает Сара, заключат перемирие.

Черт возьми! Почему Джереми именно теперь пришло в голову вернуться в Хоумстед?

Уоррен лежал на кровати, уставившись в потолок – воспоминания о прошлом проносились у него в голове. Он так старался угодить отцу. Еще с тех пор, когда он был совсем ребенком, он выполнял все, что Тед Уэсли требовал от него. Он подчинялся всем правилам. Он усердно учился в школе. Он никогда не отлынивал от работы по дому. В отличие о г Джереми, всегда поступавшего совершенно непредсказуемо, Уоррен строго придерживался правил.

И к чему это привело?

После долгих лет, когда он помогал отцу в работе на ферме, хотя всегда ненавидел грязь и пыль, дождь и слякоть... После всех тех месяцев, когда он ухаживал за умирающим отцом, никогда не жалуясь, не пропустив ни дня, чтобы не облегчить состояние Теда Уэсли... После всего, что он сделал, после всех его стараний выполнять во всем волю отца, тот все-таки завещал все Джереми. Он оставил все сыну, который много лет назад бежал из дома и никогда не приезжал. Уоррен не мог понять, почему он так поступил.

Нет, Сара не знала, чего она от него требует. Это было не так просто. Это было совсем не так просто.