Попаданка для дракона, или Личная птичница Его Величества замуж не желает! (СИ)

Глава 18

Вечером приехал Илья, привязал свою вороную кобылку к старой яблоне, что росла у ворот. Сгрузил горбыль, аккуратно уложив его на землю, и пошел доделывать забор. За ним увязался любопытный Веня.

Мы с девочками, уставшие после долгого дня, принялись за приготовление ужина. В кухне стоял аромат свежей выпечки, а на печи уже ждали кастрюли с супом и тушеными овощами. Девочки весело болтали, обсуждая свои планы на завтра, а я слушала их, помешивая овощи в кастрюле.

Когда все было готово, я ушла заводить козу в сарай. На улице уже начало темнеть, и чувствовался прохладный ветерок. Коза, привязанная к изгороди, недовольно заблеяла, когда я открыла дверь. Я осторожно приблизилась, стараясь не напугать животное. Погладила животину по носу, и она, немного успокоившись, позволила мне подоить ее.

– Надо начинать косить сено, – сказал подошедший Илья, закончив работу и складывая инструмент в телегу. Его голос звучал устало.

– Надо бы, но кому? У меня и так хлопот полно. Ящики для фруктов и овощей развалились, надо спускать их в подвал и делать заготовки, – ответила я, вытирая руки о фартук.

– Ящики чуть позже сделаю, поищу доску, – сказал Илья. – Его Величество ищет должников и берет с них не деньгами, а стройматериалами. Его казначей подсчитал, сколько будет стоить новый сарай… – Илья улыбнулся. – Яйцо из золота Его Величество впечатлило!

Я усмехнулась, вспомнив, как Его Величество был поражен, увидев мое яйцо.

– Хоть какая-то от него польза, – буркнула я, убирая миску с молоком в сторону из-под козы. – Скажи, а предыдущие потомки царей остались? Кто-нибудь из них живет в нашем городе?

Илья задумчиво почесал затылок, словно пытаясь собрать мысли в кучу. Его взгляд скользил по окружению, но мысли витали где-то далеко.

– Кто же помнит… – пробормотал он, нахмурившись. – Царя выбирал весь мир, а с тех пор, как на трон вступил Его Величество, никто и не вспоминает о царе! Не вспоминали…

– А почему так? – тихо спросила я.

– Магия ушла от нас, – его голос звучал тихо, но с ноткой тоски. – Словно кто-то выключил свет, и теперь все погружено в полумрак. Но воспоминания возвращаются, не так ли? Будто кто-то открыл нужную дверь…

Илья медленно обернулся, словно магия, о которой он говорил, могла притаиться где-то поблизости. Я на мгновение задумалась, а затем подняла глаза на него.

– Тут вопрос скорее в том, открыть ту самую нужную или избавить мир от ненужных?

Илья прищурился, обдумывая мои слова.

– Этого я не знаю, – наконец ответил он. – Может быть, нам стоит найти самую первую дверь, через которую пришли чужаки?

– А она есть? – я посмотрела на него с любопытством.

Он вздохнул и мечтательно прикрыл глаза, словно вспоминая что-то далекое и давно забытое.

– Говорят, раньше мы могли путешествовать, ходить в другие города, – его голос стал почти шепотом. – А потом нас «наказали», закрыли. За что – никто не помнит.

Я нахмурилась, пытаясь представить, как это было.

– То есть, кроме этого города и деревни, ничего нет?

Илья задумчиво кивнул.

– Ничего. Заходишь в лес с одной стороны, а выходишь… там, где зашел. Словно тебя разворачивает обратно, как будто кто-то держит за руку и не пускает дальше.

– Значит, где-то есть заветная дверь, – я сделала вывод, пытаясь осмыслить его слова.

– Возможно, – Илья снова задумался, его взгляд устремился вдаль, словно он пытался увидеть что-то за горизонтом. – И кто знает, что за ней скрывается…

Пошла в дом, позвав Илью с собой ужинать. В доме пахло хлебом, свежеиспеченным и еще теплым. Илья сел за стол и, опустив голову, молча ел. Его темные волосы, слегка взъерошенные, казались еще темнее в свете свечи. Когда он поднял глаза, в них мелькнула тень грусти, но он быстро улыбнулся, стараясь скрыть свои чувства.

Ужинали мы как одна дружная семья, но когда он собрался уходить, стало немного неловко. Словно я его гоню, как чужого. Но и в доме места ему не было: моя светелка слишком мала для такого количества людей. Я встала, чувствуя, как сердце сжимается от неловкости.

– Спасибо за ужин, – тихо сказал Илья, поднимаясь из-за стола. – Мне пора.

Я кивнула, стараясь не смотреть ему в глаза. Он задержался у двери, посмотрел на меня и вздохнул, словно ему было трудно уходить.

– Был бы мой дом поближе… А то так он далеко, аж за деревней! – с легкой грустью в голосе сказал он и, развернувшись, направился к калитке.

Я пошла за ним, чувствуя, как холод ночи пробирается под одежду. Сивка, стоял рядом с кобылкой, задумчиво наблюдая за нами. Его глаза блестели в темноте, словно отражая лунный свет.

Илья остановился у калитки, обернулся и посмотрел на меня. В его взгляде было что-то глубокое, что-то, что я не могла понять. Он вздохнул еще раз и, махнув рукой, ушел. Сивка медленно пошел ко мне, тихо ступая по земле.

Я пропустила его во двор, закрыла калитку и вернулась в дом. Дети уже спали, тихо сопя, перина была большой, и им хватило места на сундуках. Я накрыла их еще одним одеялом, прибралась на столе и задумчиво присела у окна. За окном уже почти опустилась ночь, и звезды начали мерцать на темном небе.

Мне стало немного грустно. Как помочь миру избавиться от грязи? Как сделать так, чтобы люди жили в мире и согласии? Я задула свечу и легла в постель, укрывшись теплым одеялом. Утро вечера мудренее, подумала я, засыпая. Завтрашний день принесет что-то новое, и, может быть, я найду ответ на свои вопросы.

Утром меня разбудил многоголосый хор петухов. Я тихо встала, оделась и поспешила накормить всех во дворе. Надо еще подоить козу и выпустить коня на пастбище. Ночью прошел хороший дождь, хоть и без грозы, и огород с садом были политы. Выйдя на задний двор, я с удивлением смотрела на изменения. Там, где раньше был старый забор, а за ним простирались поле и лес с тропинкой, ведущей в деревню, теперь возвышался большой дом. Его высокий забор перекрывал весь вид, и теперь у меня была отгорожена и та сторона двора.

– Доброе утро… – я удивленно посмотрела на Сивку, который подошел ко мне и слегка толкнул в плечо. Возле сарая стояла двуколка, покрытая рогожкой, большой стог сена и несколько мешков. Развязав один из них, я увидела овес.

– Ну и отлично, – улыбнулась я, чувствуя, как внутри меня разливается тепло. – Раз уж мои желания исполняются…

Я задумалась о том, что для меня важнее: остаться здесь с детьми и жить настоящей жизнью или подумать обо всем мире. Я вспомнила о своих мечтах и надеждах, о том, как хотела создать свой маленький уголок счастья. Но в то же время я понимала, что мир тоже хочет жить…

Я посмотрела на Сивку, который стоял рядом, и улыбнулась ему. Я решила, что не буду откладывать свою жизнь на потом. Я хочу жить здесь и сейчас, наслаждаться каждым моментом и создавать свое счастье.

– Спасибо, Сивка, – сказала я, погладив его по морде. – Ты лучший друг, который у меня есть.

Насыпала козе и коню овса, набрала им свежей воды. Вода в колодце была холодной, и я с удовольствием умылась, ощущая, как свежесть наполняет тело. Затем насыпала курам зерна и помыла корыто, наполняя его чистой водой.

Прошла к курятнику, собрала яйца, аккуратно складывая их в лукошко. Яйца были крупными, с гладкой скорлупой, и я невольно улыбнулась, думая, что скоро у нас будет свежий омлет. Только потом села доить козу.

В соседнем высоком заборе я приметила калитку, ведущую в чужой двор. Дом за забором был внушительным, с высокими окнами и массивными дверями. Он выглядел добротно и уютно, в отличие от моего, который казался старым и обветшалым. Я не могла оторвать взгляд от этого дома, чувствуя странное желание узнать, кто там живет.

– Доброе утро, – из калитки вышел Илья. Он выглядел удивленным, словно не ожидал меня здесь увидеть. А я вот ожидала, что именно его слова услышит Сивка и перенесет его дом сюда.

– Доброе утро, – улыбнулась я, чувствуя, как сердце начинает биться быстрее. Внезапно подумала, что не отказалась бы от простых объятий, но не решалась сказать это вслух.

Вздохнув, поднялась из-под козы, взяла лукошко с яйцами и собралась идти в дом. Надо было готовить завтрак, а еще опустить картошку в подвал и поднять оттуда еще одно яйцо. Я чувствовала, что Его Величество скоро примчится, и нужно подготовиться.

– Галинэль… – вдруг схватил меня за руку Илья, удерживая на месте. Его голос звучал мягко, но в нем было что-то, что заставило меня остановиться. – Прими меня как мужа? Дети мне как родные будут, никого не обижу, да и не способен я на это! – его слова прозвучали искренне, и внутри меня что-то дрогнуло.

– Я не знаю, – растерялась я, чувствуя, как щеки начинают гореть. – Как-то не готова, что ли…

– У меня дом большой, пусто в нем без хозяйки! Комнат три, всем места хватит… – он говорил спокойно, но что-то в его глазах заставляло меня задуматься.

– Подожди, не торопи! – я покраснела от чувств, которые обуяли меня. Я очень хотела ответить ему «да», но вспомнила, что у него тоже была эта странная тяга. Как и у Мигеля с Колей, к которым меня тоже сначала тянуло. Потом я смогла преодолеть эту магию, но теперь она вернулась?

– Если ты сомневаешься в том, что женщин других тянет ко мне… – он улыбнулся, но в его улыбке было что-то странное. – Так нет этого больше, ушло проклятие!

– Мне-то откуда это знать? – я хотела сказать, что меня-то к нему тянет, но не решалась. Или это уже настоящие чувства?..

Илья отпустил мою руку, вздохнул и развернулся, чтобы уйти. Я осталась стоять на месте, сердце бешено колотилось в груди. Потом я пошла в дом, начиная готовить завтрак.

Накормив малышню, я отправила их собирать малину. Наказала им не забыть привязать козу на поле перед домом. Там она будет на виду и отпугнет чужих. Дети радостно побежали выполнять поручения, а я пошла к саду. Черешня на одном из деревьев уже спела, и ягоды висели тяжелыми гроздьями, словно драгоценные камни на ветке.

Мне нужно было, чтобы в доме никого не было, пока я открою подвал. Я не хотела, чтобы дети испугались, увидев золотой камень. Я знала, что его придется мыть, и, возможно, не один раз. Эти двое, король и демон, всегда умудрялись натворить грязных дел за день.

Я взяла пару крепких ящиков и спустилась в подвал. Я осторожно спустила ящики и высыпала в них картошку, которую носила ведрами, пересыпая из мешков.

Мое внимание привлекло то, что горшочков с маслом, медом и ягодами стало вдвое больше, и головок сыра тоже прибавилось. Но я не стала задумываться об этом, решив, что лучше не знать, как это происходит.

Монеты, закопанные в земле у камня, решила пока не трогать. Пусть себе множатся и дальше, возможно, это принесет нам удачу. Я быстро вымыла камень, который был покрыт новой грязью, и, прихватив золотое яйцо, закрыла крышку подвала и задвинула стол на место.

После этого я начала прибираться в светлице. Подмела пол, протерла пыль с полок и вымыла окна. В доме стало уютно и чисто, и я, наконец, смогла спокойно отдохнуть.

Закончив мыть крыльцо, отложила тряпку сушиться, я почувствовала усталость, но мысль о том, что сегодня нужно натопить баню, заставила меня встряхнуться. В этот момент от калитки раздался тихий, но настойчивый зов. Я обернулась и увидела молочницу. Она явно хотела привлечь мое внимание, но что-то в ее поведении показалось мне странным.

Выплеснув последнюю порцию грязной воды в траву, ополоснула руки в бочке для полива, я вытерла руки о фартук и подошла к ней.

– Здравствуйте. Что-то случилось? – спросила я, стараясь скрыть тревогу в голосе.

– Знахарку привезла. Ей срочно надо что-то вам сказать, – ответила молочница, нервно оглядываясь по сторонам.

Я кивнула и посмотрела на двуколку, в которой она приехала. Внутри сидела пожилая женщина, и мне показалось, что за последние несколько дней она как-то изменилась. Ее лицо выглядело еще более иссохшим, а глаза блестели каким-то странным светом. Я вышла через калитку, стараясь собраться с мыслями.

– Добрый день, – поздоровалась я с женщиной, названной знахаркой. – Что-то случилось?

– Я вспомнила, как выглядит тот самый артефакт-ключ, – ответила она хриплым, но уверенным голосом.

– Откуда вы о нем знаете? – насторожилась я. – Кто вам рассказал?

Знахарка подняла глаза и посмотрела на меня с легкой улыбкой.

– Мой круг наказания закончен. Больше я не вернусь сюда, – сказала она с радостью. – И я вспомнила, что ключ всегда на хранительнице. Он откроет дверь тогда, когда придет чистая душа, не заслуживающая наказания.

Я задумалась над ее словами. Что-то в них казалось знакомым, но я не могла понять, что именно.

– Допустим, – сказала я, стараясь не показывать своего удивления. – За что вы все здесь наказаны? И почему дети тоже?

Знахарка вздохнула и опустила голову.

– Мы все здесь за свои и чужие грехи, – тихо сказала она. – За те поступки, которые совершили в прошлой жизни. Дети… Они страдают за наши ошибки. За то, что впустили в мир тьму, разрешили ей остаться, струсили… – Она покачала головой. Ее длинные седые волосы, собранные в тугой узел, слегка растрепались, а на лице отразилась глубокая печаль. – Последний царь перед смертью зачитал нам из книги заветов притчу о том, что мы все будем отвечать за то, что не заступились за него. А Его Величество и его помощник, демон, много раздавали обещаний, даря нам то, что мы просили. Мы же просто попали в должники потому, что они ничего не давали просто так! Не все, конечно, попались, но мир закрыт, и все остались здесь, переживая свой круг смерти снова и снова.

Ее голос звучал тихо, но в нем ощущалась непреклонная сила. Она говорила медленно, словно каждый звук был взвешен и выверен. Ее глаза, пронзительные и глубокие, смотрели прямо в душу, заставляя слушателя чувствовать, как его охватывает тревога.

– Где дверь…

– Про ключ не спрашиваешь, а значит, уже поняла, что он такое. А дверь… Она там, где все дороги сходятся! Придешь туда, она тебе и покажется как хозяйке ключа!

Знахарка вдруг вздрогнула, словно ее пронзила острая боль. Ее тело на мгновение подернулось дымкой, а затем просто растаяло в воздухе, оставив после себя лишь слабый запах трав и ощущение холодной пустоты.

Вокруг царила тишина, нарушаемая лишь шелестом листвы и редким криком пролетающей мимо птицы. Но в этой тишине было что-то зловещее, заставляющее сердце биться быстрее.

– Она не вернется, отдала свой долг… Жители остались без травницы! – покачала головой молочница, стоявшая рядом. Ее голос дрожал, а на глазах блеснули слезы. Она теребила край своего фартука, словно искала в нем утешение.

– Рядом всегда есть те, кто помогает таким людям. Они знают больше, чем думают! А дар никогда не пропадает. Приглядитесь, может, он уже в ком-то проснулся? – сказала я, хотя внутри у меня все сжималось от тревоги.

– Возможно, и так… – неуверенно ответила молочница, усаживаясь на козлы и беря вожжи в руки. Ее руки дрожали, и она несколько раз дернула поводья, прежде чем коляска тронулась.

– Где перекресток всех дорог? – спросила я вдогонку.

– Так на ярмарке же, туда все дороги ведут, на площадь города! – воскликнула она, с надеждой глядя на меня. Ее голос звучал чуть громче, как будто она пыталась передать мне свою веру. – Вы ведь сможете разорвать круг, что нас всех обрекает проживать одну и ту же жизнь заново?

– Сделаю все, чтобы помочь вам, – ответила я, стараясь придать своему голосу твердость. Я отошла от коляски, которая спешно уезжала, оставляя за собой облако пыли.

– Спасибо, будем просить богов вспомнить о нас… и помочь! – крикнула она, когда коляска скрылась за поворотом. Ее голос затих, но я еще долго стояла на месте, чувствуя, как ее слова отзываются в моей душе.

Я вернулась во двор и направилась к детям, которые играли в саду, забыв про сбор ягод. Они были такими беззаботными, их смех и крики звучали как музыка, контрастируя с моей тревогой. Я остановилась на мгновение, чтобы просто понаблюдать за ними. Их лица светились счастьем, и это напомнило мне о том, что даже в самые трудные времена есть что-то, что делает жизнь прекрасной.

Так мне захотелось обнять их! Я подошла ближе и опустилась на колени рядом с Таточкой. Она посмотрела на меня с удивлением, но потом улыбнулась и протянула мне свою маленькую руку. Я взяла ее за руку, и на мгновение мне показалось, что все тревоги исчезли. В этот момент я поняла, что даже если я не смогу разорвать круг, я все равно сделаю все, чтобы защитить этих детей и дать им шанс на лучшее будущее.