Порочные занятия

Глава 22

ФЕНИКС

Я думала, что нет ничего более унизительного, чем бутылка вина, но профессор Сегал нашел кое-что похуже.

Руки и ноги дрожат, когда я подвигаюсь ближе к нему и опираюсь одной рукой о его кресло, а второй о стол, чтобы не потерять равновесие.

Он пристально смотрит на меня сверху пылающим взглядом.

Несмотря на то, что его зрачки расширены, ледяная синева радужных оболочек согревается крошечным огненным кольцом. Он тяжело дышит, ноздри слегка раздуваются. Больной сукин сын получает от этого удовольствие.

Единственное, что подталкивает меня дальше, это перспектива испортить его начищенные ботинки своей мокрой киской.

Я покачиваюсь вперед и трусь клитором о кончик ботинка. Взрывная волна удовольствия прокатывается от крошечного комочка нервов, и я издаю стон.

— Тщщ… — он прикладывает палец к моим губам.

Если бы похоть не разрывала меня на части, я бы укусила, но не могу позволить ему убрать ботинок.

— Только посмотри на себя, седлаешь мой ботинок как шлюха, — говорит он, будто бы читая мои мысли.

— Нет, — шепчу я.

— Ты маленькая блядь, тебе же все равно, от чего получать удовольствие, даже если это ботинок твоего профессора.

Я сжимаю губы, чтобы не закричать. Что может быть хуже, чем тереться киской о ботинок мужчины? Только быть пойманной во время этого.

Пот выступает на лбу, когда я устанавливаю ритм.

— Это моя девочка, — говорит он. — Ты выглядишь так прекрасно, седлая мой ботинок, как нетерпеливая потаскушка.

Стыдящие слова профессора скатываются по моей коже как нежные ласки.

Соски напряглись, а мышцы внутри сжимаются и расслабляются в унисон с ритмом его издевательств. Черт. Я могу кончить от одного звука его голоса.

— Скажи, как сильно ты хочешь кончить, — говорит он.

— Пожалуйста, — я выжимаю шепотом.

— Скажи мне, какая ненасытная у тебя маленькая киска.

— Да, — слова срываются с моих губ. — Ненасытная. Только для Вас…

— Грязная девочка, — говорит он с довольным рокотом. — Я хочу, чтобы ты кончила. Прямо на мой ботинок.

Я ускоряю движения бедрами, хватаюсь за подлокотники его кресла, чтобы удержать равновесие, и трусь сильнее. Напряжение растет внутри, давит на нервы под всем весом моего стыда.

— Быстрее.

Раздражённый вздох вырывается из горла.

— Дай мне минуту.

— Я сосчитаю до трех и уберу ботинок.

Я ускоряю темп.

— Один, — произносит глубокий голос, пробирающийся под кожу. — Два…

Оргазм накрывает сильнее, чем когда-либо прежде. Я раскрываю губы, резкий поток воздуха врывается в легкие.

Профессор бросается вперед, накрывая мой рот ладонью, и приглушает крик, но это никак не задевает ощущения, которые поднимаются из глубины.

Я теряюсь в силе оргазма, тело распадается на кусочки. Он сильнее, чем в тот раз, когда профессор трахал меня бутылкой или использовал как бокал. В этот раз унижал меня не он, а я сама.

Дерьмо. У меня склонность к мазохизму.

Слезы застилают взгляд. Я не знаю, почему. Прежде, чем я успеваю понять, он заключает меня в объятья и прижимает к груди, пока я продолжаю распадаться на части.

— Тщщ… — шепчет он на ухо. — Все хорошо.

Я тяжело дышу, не знаю, как долго мы сидим вот так, прижавшись друг к другу, но тело тает. Крошечная искорка здравого рассудка в глубине подсознания спрашивает, почему я ищу утешения в объятиях мужчины, который унизил меня, но я лишь тушу ее со вздохом.

Когда мое дыхание восстанавливается, отодвигаюсь и встречаюсь глазами с его теплым взглядом.

— Я хочу пить, — получается шепотом.

Его глубокий смешок с вибрацией проникает внутрь моей груди.

— Думаю, у меня есть кое-что, что тебе понравится.

Я отрываю и закрываю саднящую челюсть.

— Спасибо, но тогда я предпочту порку.

Профессор Сегал кивает в сторону настенных часов, разжимает объятия и опускается обратно на стул.

— Ну, тогда давай, — он хлопает по ногам. — Ложись на колени.

— Но мой зад до сих пор болит после субботы.

— Я не стану повторять.

Мой взгляд устремляется к двери. На нано секунду я задумываюсь и оцениваю шансы выбежать в коридор. Но безумная часть меня хочет узнать, что же он будет делать дальше.

Я ложусь поперек его колен, и профессор кладет руку мне на поясницу, чтобы поддержать. Возбуждение трепещет в каждом нерве, но мышцы напрягаются в ожидании жгучего шлепка.

Он выдвигает ящик и достает что-то, что с легким стуком ударяется о поверхность стола.

Кожаный пэддл?

Мурашки пробегают по позвоночнику.

Он бы не стал.

Затем я слышу щелчок, как будто открылся тюбик, мои брови сами собой сдвигаются, и я спрашиваю:

— Что Вы делаете?

Он отодвигает мои трусики в сторону, и проводит кончиком пальца от киски к заднице, и обводит вокруг дырочки таким нежным движением, что тело расслабляется.

— Ох… — вырывается у меня с придыханием.

— Тебе нравится?

Блять, да.

— Вполне.

Он продолжает блуждать кругами вокруг дырочки, поднимаясь и опускаясь к складочкам, пока я не впиваюсь в его ногу.

— Еще.

— Ты уверена?

— Пожалуйста.

В ответ я чувствую что-то влажное и скользкое, и все мои мышцы сжимаются.

— Это снова гель?

— Смазка, — следует нежный шлепок. — Расслабься.

— Хорошо, — я отпускаю напряжение. — Вы хотите сделать это пальцами?

— Как ты хочешь, чтобы я подготовил тебя к аналу? Пальцами или игрушкой?

— И так, и так. У Вас есть анальная пробка? — спрашиваю я.

— Не совсем, — отвечает он, заполняя мой задний вход чем-то тонким и эластичным.

Я сжимаю зубы.

— Профессор?

— М-м-м? — он кругами массирует оба моих бедра, но я не смогу расслабиться. Точно не смогу, пока не раскрою его коварный план.

— Почему она такое маленькая?

— Это небольшой план, который я придумал для тебя прошлой ночью, — отвечает он. — Чтобы в будущем удержать от плохого поведения во время моих лекций.

— Но я не…

— Ты хотела довести меня до такого стояка, что я бы даже думать связно не мог от мысли о моем члене у тебя во рту, — он сжимает руку на заднице.

Я шиплю сквозь зубы.

— Но это была всего лишь шутка.

— Не нахожу ничего смешного в том, чтобы любоваться тобой, лижущей банан.

Он тянется за чем-то к столу, и вставляет это между складочками моей киски. По ощущению, оно сделано из пластика и по размеру не больше фонарика.

— Эм… профессор, что это?

— Это надувная анальная пробка на дистанционном управлении.

Горло сжимается так, что я почти задыхаюсь.

— Для чего это?

— Чтобы подготовить тебя. Ты понадобишься мне сегодня чуть позже, — он возвращает мои трусики на место и нежно подталкивает.

Уловив подсказку, я поднимаюсь с его колен и расправляю юбку. Профессор Сегал сидит в кресле, а его взгляд блуждает по моей фигуре вверх-вниз.

Я даже не могу полностью насладиться его вниманием, ведь разум занят как мыслью о пробке, так и перспективой встретиться с ним после занятий.

— Я думала, мы встречаемся завтра.

— План изменился, — он снова переводит взгляд на стол и закручивает крышку тюбика со смазкой. — Я хочу, чтобы ты явилась ко мне домой в воскресенье в полдень на обед.

— Приготовите жаркое? — спрашиваю я, прищурив глаза.

Он забрасывает тюбик в шкафчик стола, закрывает его, и снова бросает взгляд на меня.

— Да.

Бабочки роем взмывают в моем животе.

— Угу… хорошо.

Легкая улыбка касается его губ, и это незначительное движение заставляет сердце трепетать. Но прежде, чем я успеваю насладиться моментом, он выпроваживает меня. Хватаю свою сумку с книгами и иду к двери.

Под воскресным обедом имелось в виду приглашение на двадцать четыре часа, я уверенна. Сколько извращенного секса может выдержать девушка, прежде чем взорвется?

Я уже на полпути по коридору, когда понимаю, что:

1) Я ума не приложу, как работает эта помпа.

2) Следующее занятие — макроэкономика.

3) Которую ведет профессор Сегал.

4) И, технически, он еще не наказал меня за проделку с бананом.

Дерьмо.

Оглядываюсь через плечо, прикидывая, что может случиться, если я отключу устройство. Рука сама сжимается в кулак.

Ни за что.

Предвкушение пробегает по моему позвоночнику. Я мчусь вниз по лестнице, через коридор, пробираясь к среднему лекционному залу, когда слышу шаги позади.

Вир Бестлэссон трусцой подбегает с листовкой в руках.

— На случай, если передумаешь насчет субботы.

Я смотрю на фиолетовый листик с изображением троих участников, извещающий, что его группа «Оловянные солдатики на Плутоне» выступает завтра в «Кампус Кафе» и вспоминаю, как он что-то такое упоминал на этой неделе.

— О, круто, — пытаюсь наполнить свой голос энтузиазмом.

Вир обнимает меня за плечо.

— Я видел последствия вчерашней лекции. Хочешь, я сделаю что-нибудь с этим придурком?

Отмахнувшись от него, я еще раз удивляюсь, почему он вдруг стал таким дружелюбным, но он только обнимает меня за талию.

— Эй, убери руки, — рявкаю я.

Он вскидывает обе ладони.

— Прости, я просто обнимал тебя. Всем было плевать, когда он швырнул стул мне в голову.

Я пощипываю переносицу, вспоминая, что несколько девочек начали петицию, чтобы уволить профессора Сегала, ведь он поставил меня в неловкое положение.

Кажется, все думают, что я расстроена из-за комментария о минете, но никто не возмущался из-за того, что случилось с Виром.

— Верно, — говорю я со вздохом. — Не беспокойся обо мне, я в порядке.

Устройство жужжит, заставляя вздрогнуть.

— Что это за звук? — спрашивает Вир.

— Какой звук? — я сдвигаю сумку на низ живота и продолжаю идти к лекционному залу.

— Было бы здорово, если бы ты пришла завтра, — он не отстает. — И приведи свою подругу Шарлотту.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть ему в глаза. Одина радужка ледниково-голубая, а другая с янтарными крапинками, которые кажутся почти зелеными. С каких это пор у него гетерохромия?

— Эм… она тебе нравится?

— Моему другу, Акселю, — отвечает он, пожимая плечами.

— Хорошо, — мы поворачивает за угол. — Я спрошу, не хочет ли она пойти.

Когда мы подходим к лекционному залу, у дверей собирается небольшая толпа. Рука Вира натыкается на мою. Это незначительное движение, возможно, просто результат неуклюжести.

Но когда его пальцы касаются моих, я снова поворачиваюсь, чтобы встретиться с ним взглядом.

Губы приоткрываются, и я собираюсь спросить, зачем он пытается взять меня за руку, как кто-то позади прочищает горло.

Я оглядываюсь через плечо и вижу, что профессор Сегал идет в нашу сторону и испепеляет взглядом. Мотор в трусиках снова зажужжал, и все нервы в ногах наэлектризовались.

Но когда резиновая штука в моей заднице начала надуваться, весь позвоночник прошибло напряжением, а ноги словно вросли в пол.

Мне конец.

— Эй, — Вир обнимает меня за плечо и ведет через дверь лекционного зала. — Макроэкономика вот-вот начнется.

Я вхожу в лекционный зал на негнущихся ногах. Одной рукой все еще сжимаю сумку, маскируя вибрирующий мотор, а другой прикрываю рот.

Пробка в моем заднем проходе надувается, всасывая воздух, который скользит по влажным складкам. Она давит на внутренние стенки и киску, заставляя вздрагивать. Мой клитор набухает от вибрации, заставляя сглотнуть стон.

Мне машет рукой сидящая где-то посередине зала Шарлотта, но я не могу смотреть на лестницу. Только не с дрожащими ногами, когда каждый шаг грозит стать последним.

Кроме того, Вир не отпускает мое плечо, а я слишком слаба от шока и возбуждения, чтобы помешать ему вывести меня в первый ряд.

— Добро пожаловать на продвинутый курс по макроэкономике, — голос профессора Сегала звучит издалека, хотя он стоит рядом за трибуной. — Доктор Ксандер попросил меня провести сегодняшнюю лекцию о криптовалюте. Кто-нибудь может объяснить, почему это не фиатная валюта?

Несколько человек поднимают руки, и профессор выслушивает каждое их объяснение, прежде чем кто-то дает правильное. Что бы ни ответил этот человек, его слова растворяются в тумане удовольствия, поскольку вибрация мотора стимулирует клитор достаточно, чтобы разжечь искры удовольствия, но недостаточно, чтобы довести до оргазма.

У меня пересыхает в горле. Стук между ушами такой силы, что сотрясается мозг. Каждая капля моего внимания концентрируется на клиторе и заднице.

Я смотрю вперед, не отрывая глаз от профессора Сегала. Его губы шевелятся, но я не слышу ни слова.

Черт, я даже не вижу, что на слайдах.

Как ни странно, профессор остается за трибуной и не ходит по кибнету. Я бы задалась вопросом, скрывает ли он таким образом свою эрекцию, но у меня есть более насущные проблемы.

Например, резиновая игрушка в заднице, которая теперь превышает обхват мизинца. Кроме того, она увеличивается не только в диаметре, но и в длине.

Дыхание становится поверхностным, на лбу выступили капельки пота. Я сжимаю бедра вместе, пытаясь усилить давление на клитор.

Вир наклоняется ко мне и шепчет:

— Ты в порядке?

Я резко киваю.

— Ты уверена?

Профессор Сегал нажимает на пульт, но слайды позади него не меняются. Вибрация усиливается, отчего соски твердеют. Воздух обдувает киску, и помпа снова надувается.

Окей. Это не пульт от проектора у него в руке. Это пульт, который активирует мою помпу.

Я сглатываю снова и снова, пытаясь найти способ избежать этой пытки. Студенты сидят слева и справа от меня, прижимая к месту, а впереди сидит сексуальный садист, который установил в меня игрушку и точно знает, как она на меня действует.

Весь лекционный зал вращается. Это хуже издевательств, хуже мести. Блять, это бесчеловечно. Я совершенно растерянная и мокрая, и каждый раз, когда Вир наклоняется ко мне, чтобы прошептать что-то на ухо, профессор Сегал нажимает на пульт.

Все ощущения перетекают в промежность, и я не могу ясно мыслить. Покачиваюсь взад-вперед, тщетно пытаясь стимулировать пульсирующий клитор, но даже он болит после того, как я терлась о ботинок.

Прямо сейчас я ненавижу профессора Сегала.

Он красуется за этой гребанной трибуной, как серый павлин, и все ловят каждое его слово, как будто он святой покровитель криптографии.

Подлец отклоняется от информации, которую ему дал доктор Ксандер, доказывая, что он знал все об этой теме с самого начала, но держал еще одного человека в кабинете просто так.

— Феникс? — спрашивает Вир.

— Не сейчас, — я качаю головой.

Не могу вынести его жужжание над ухом. Только не с этой постоянно расширяющейся резиновой пробкой в заднице. Только не с киской, такой влажной и скользкой, что влага может просочиться через юбку. И не тогда, когда клитор такой горячий, опухший и раздраженный, что кажется, вот-вот взорвется.

Если Вир не заткнется, я закричу.

Хуже всего то, что я даже не могу опустить руку вниз и кончить, потому что взгляд Вира обжигает мое лицо.

— На этом знакомство с криптовалютами окончено, — говорит профессор Сегал, выглядя очень довольным. — Вопросы?

Нет.

У половины людей руки взлетают вверх, а моя грудь сжимается от хныканья. Профессору обязательно всегда быть таким добросовестным?

Я просто хочу, чтобы эта лекция закончилась.