Порок и добродетель (Звонок из преисподней)

11

– Ты, конечно, понимаешь, – заявила леди Эстер решительно и бесповоротно, – что, поскольку я не знала о женитьбе моего сына, эта поездка, очень к тому же важная, была задумана заранее в соответствии с моим представлением о его обязанностях. В связи с этим ее невозможно отменить безболезненно. Однако я убеждёна, что такая женщина, как ты, не станет жаловаться, если ее муж посвятит большую часть своего времени работе.

– Я с самого начала знала, что Брэд много путешествует, – ровным голосом ответила Джулия, хорошо понимая, что ее снова испытывают, и твердо намеренная это испытание выдержать.

– Я знала, что ты женщина разумная, – одобрила ее свекровь. – И ты не будешь скучать одна, обещаю тебе.

По правде говоря, Джулия чувствовала себя мишенью в безжалостной кампании, ведущейся с единственной целью – победить. Леди Эстер родилась с жезлом фельдмаршала в ранце и, как всякий хороший генерал, придавала большое значение разведывательной работе. Джулия не сомневалась, что леди Эстер тщательно изучила и запомнила всю ее подноготную, а теперь с уверенностью принялась делать из Джулии типичную жену Брэдфорда.

Вне сомнения, Битси получила соответствующие указания матери и взяла Джулию под свою опеку во всем, что касалось покупок: какие магазины следует посещать, как платить, если отправляешься в магазин лично, где выбирать товары по образцам, с тем чтобы их потом прислали на дом. Джулия выяснила, что в Бостоне фамилия Брэдфорд значит столько же, сколько имя королевы в Лондоне. Благосклонное отношение леди Эстер рассматривалось как королевская милость.

Эбби занялась ее культурным образованием: концерты по пятницам, благотворительные организации, музеи и все такое. Именно это Джулия предпочитала. Она старалась как можно меньше времени проводить в элегантной, но холодной пустыне на Луисбург-сквер, где подавали невкусные коктейли, но зато всегда были в изобилии самые последние сплетни, предпочитая большой и плохо прибранный дом Эбби в Кембридже, где ее всегда приветливо встречали дети Эбби – два мальчика, студенты Гарварда, и девочка – первокурсница в Редклиффе.

Дома у четы Эмори всегда много смеялись, там царила атмосфера теплоты и счастья. Дети отнюдь не старались скрыть свою привязанность друг к другу. Кроме того, там жили пара кошек и несколько собак, которые, как и хозяева, были вполне равнодушны с царящему в доме беспорядку. Джулии нравилось проводить время в огромной кухне, где все с аппетитом ели за большим разделочным столом, одновременно ведя самые разные разговоры. Джулия обожала эти долгие дискуссии по вопросам музыки, искусства и политики. Уинтроп, старший сын Эбби, собирался стать политиком, а Сет-младший – писателем. Чарли играла на рояле так хорошо, что вполне могла сделать карьеру пианистки. В этом доме жили счастливые люди.

У Битси все было по-другому. Настоящая дочь своей матери, она старалась подражать ей во всем. Совершенно очевидно, пределом ее амбиций было стать grande dame. В доме все делалось тан же, как и на Маунт-Вернон-стрит, но ее сыновья, оба первокурсники и безупречные с виду, напоминали Джулии манекены в витринах. Они никогда не бегали по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, никогда не насвистывали мелодии, никогда ничего не разбрасывали, никогда не шутили со слугами. Сыновья Битси – Бредфорд и Дрекс (сокращенное от Дрексель) – были красивыми мальчиками, унаследовавшими элегантность матери и изящество отца, но имели один существенный недостаток. Они были начисто лишены обаяния. Оба громоздких парня Эбби, постоянно ходившие в свитерах и джинсах, как, впрочем, и Чарли, и под страхом смертной казни не согласившиеся бы напялить костюмы братьев Адамс, могли, тем не менее, обаять кого угодно. Эбби и Брэд поделили между собой обаяние Брэдфордов. Битси и ее сыновьям не досталось ничего.

После нескольких недель знакомства, узнав Сета, уже достаточно хорошо, Джулия как-то сказала ему о замеченной ею разнице. Он был ее любимым гидом по Бостону, и они гуляли по старому кладбищу, где она сосредоточенно рассматривала надгробия на могилах Поля Ревере, Джона Хэнкока и Сэмюеля Адамса, последний из которых был общим предком и Сета, и Брэдфордов.

– Ты права, здесь довольно четкое разграничение, – согласился Сет. – Эбби и ее брат пошли в так называемых английских Брэдфордов. Брэд очень похож на нынешнего маркиза. А Битси – в американских Брэдфордов. – Сухо рассмеявшись, он продолжил. – Мы, жители Новой Англии, знаешь ли, весельем и живостью не отличаемся. Это пуританский край.

Джулия механически улыбнулась, размышляя над тем, что собиралась сказать.

– Да и леди Эстер вовсе не американизировалась, несмотря на то, что уже долго живет в этой стране.

– Разумеется, нет! Она из нас сделала англичан. – Сет наклонился, чтобы рассмотреть старое надгробие. – Выдающаяся женщина. Сильная. Мы, мужчины, из самозащиты, называем таких женщинами с мужским умом.

Джулия снова улыбнулась, но стояла на своем.

– И все же, хоть Брэд и очень похож на нее, он ее сильного характера, похоже, не унаследовал, только ее обаяние.

Сет пожевал губами и покачал головой.

– Я бы не стал этого утверждать, – вежливо не согласился он. – Просто в присутствии матери Брэд вынужден вести себя очень осторожно. Они ведь необыкновенно близки, знаете ли.

– Знаю, – ответила Джулия.

– Он – самая главная драгоценность в ее жизни, и Брэд это хорошо знает. – Искоса взглянув на нее, он добавил: – Она тебе уже рассказывала, на какой риск пошла, чтобы родить его?

– Да.

– И насчет того, что он реинкарнация ее отца?

– О да. – Джулия глубоко вздохнула и как в омут кинулась, – Но ни одного слова об отце Брэда. В доме пруд пруди фотографий маркиза, но я не видела ни одной фотографии отца. Как будто его никогда не было. Эбби единственная, кто о нем вспоминает.

– Как старший ребенок, Эбби была к нему ближе, сохранила приятные воспоминания. Битси всегда тянулась к матери, старалась ей подражать, как ты уже, верно, поняла. А Брэд… – Сет помолчал, потом продолжил: – В его жизни главное – мать. Он хорошо сознает свою роль в ее жизни, и его обращение с ней основано на этом. Ему потребовалось большое мужество, чтоб вот так жениться, без ее согласия. С моей точки зрения, это доказывает, как сильно он тебя любит. – Он снова помолчал. – И нуждается в тебе. – Он тепло посмотрел на нее: – Ты мне очень нравишься, Джулия. Я обратил внимание, что ты легко справляешься со многим, что было бы не под силу более слабой женщине. У тебя есть такт и большое терпение.

– Не совсем так, – грустно возразила Джулия. – Иногда мое терпение удивляет меня самое.

– Для твоего возраста ты – зрелая женщина. Под таким давлением – и так держаться.

– Я хочу, чтобы все было как надо, – осторожно ответила Джулия. – Для Брэда это важно.

– Конечно, – просто согласился Сет. – Но ты – то самое, что нужно Брэду.

– А не Кэролайн Нортон? – Ну вот, она это сказала.

– Брэд никогда ее не любил. Он выполнял свой долг, не больше. Я не виню, он понял, что не может на это пойти.

– Почему же у меня такое чувство, что все винят меня? – спросила Джулия.

Он удивился.

– Разве? Могу тебя уверить, что Эбби и я…

– Не Эбби и ты, но Битси и…

– Битси ревнует своего брата, – спокойно ответил Сет. – Так было и так будет. Она всегда соревновалась с ним за любовь их матери, а ему никогда не приходилось ни за что бороться.

– Этому я верю, – сказала Джулия. Сет внимательно посмотрел на нее.

– Значит, ты думаешь, что, несмотря на чисто внешние проявления, леди Эстер, аи fond,[7] ты не нравишься, и она женитьбу сына не одобряет?

– Она ничего, кроме доброты, в отношении меня не высказывала, – ответила Джулия очень, очень осторожно.

– Так это потому, что ты проходишь испытание, – объяснил Сет ласково. – Ты посмела выйти замуж за ее Возлюбленного сына; ты должна соответствовать такой чести. Пока она не составит о тебе мнение, она будет добра. Ты поймешь, когда произойдет перелом.

– Каким образом?

– А все будет вполне очевидно, – сухо ответил ей Сет, – но я не думаю, что тебе стоит беспокоиться. Я ничего не слышал от Эбби, которая все бы узнала от Битси, всегда докладывающей, что сказала мама. По поводу тебя не высказывается недовольства, но, с другой стороны, дифирамбов тоже не слышно. Тебя просто приняли, а это, по-моему, дорогого стоит. – Сет помолчал. – Если бы было иначе, ты бы уже почувствовала недовольство леди Эстер. Уверен, мне не стоит рассказывать тебе, какую оно может иметь силу. Леди Эстер здесь следует за сыном: он счастлив – она тоже счастлива. А Брэд, по всему видно, никогда не был счастливее.

– Ты так думаешь? – с огромным облегчением спросила Джулия. Ее уверенность, приобретенная за дни, проведенные на ферме, быстро испарилась во время отсутствия мужа, оставив густой осадок сомнений.

– Ты думаешь, он с радостью уехал в эту поездку? – Сет взглянул на нее и расхохотался. – Мне он совсем иначе объяснил свои чувства.

Насмешливый взгляд Сета заставил Джулию покраснеть.

Такого же эффекта добился и Брэд, позвонивший вечером и с анатомическими подробностями изложивший ей, как он по ней скучает.

– Милый, это же открытая линия, – протестовала Джулия, не привыкшая к таким откровениям даже в постели.

– Плевать! У меня пар идет из ушей, и, если я тебе не позвоню, мне не уснуть. Кстати, когда я засыпаю, то вижу тебя во сне.

– Правда, милый? – Это растрогало Джулию больше, чем все остальное.

– Ты же знаешь, я воздерживаться не привык, – продолжал он, и ее воздушный шарик счастья лопнул. Но он тут же надул его снова.

– Но я борюсь с собой, хотя три недели воздержания даются мне нелегко.

Джулия поверила ему безоговорочно. Она отправилась спать с его словами о трехнедельном воздержании, все еще звучащими в ушах. Для Брэда с его сексуальным аппетитом то была гигантская жертва и наиболее убедительное подтверждение его любви. Она все еще очень тосковала по нему, ей не хватало его больше, чем когда-нибудь кого-либо в жизни. Она дивилась, сколь необходимым ей он сумел стать. Ей не хватало его присутствия, его жизнерадостности, его теплоты, даже его неряшливости – он всегда все сбрасывал на пол. Ей не хватало его в постели, но не только из-за секса, ей не хватало теплоты его тела. Брэд был лучше, чем электрическое одеяло. Он излучал тепло и всегда спал, обняв ее, передвигаясь за ней по большой кровати, когда она переворачивалась. Так что, когда они просыпались, их тела были переплетены, и она ощущала его пульсирующую эрекцию.

Но как бы ни тосковала, внешне она старалась казаться веселой и улыбающейся. Кроме того, она научилась попридерживать свой острый язычок. Она уже сделала одну ошибку с Дренселем, и теперь, когда мать Брэда, следила за каждым ее шагом и словом, она старалась не говорить ничего лишнего.

Если Брэд хочет, чтобы она ходила вокруг его матери по яичной скорлупе, то она постарается не раздавить ни одного кусочка. Ее неожиданное появление во владениях Брэдфордов и так проделало брешь в привычном ходе вещей. Пока дыра не затянулась, ей не следует проявлять свой характер. Пока она проходит испытательный срок. Она это знала и не обманывалась по поводу того, что ее уже приняли, несмотря на доброту и заботу, и несмотря на уверения Сета. Она понимала, что Битси следит за ней и жаждет, чтобы мать обнаружила какой-нибудь недостаток и посчитала ее неподходящей женой сыну.

Но пока Джулия получала только похвалы.

– Я думаю, ты молодец, – сказала ей леди Эстер. – За все три недели ни слова жалобы. Но ведь ты вполне самостоятельная женщина, верно? Как и я. Я думаю, мы во многом похожи, Джулия. – Она получила ещё одно прохладное одобрение. – И еще я думаю, не поэтому ли мой сын на тебе женился?

Джулия усилием удержала улыбку. Благодушное высокомерие этого высказывания было настолько очевидным, что становилось смешно, вот только смеяться почему-то не хотелось. Действительно ли Брэд женился на ней, предпочтя ее всем другим женщинам, именно по этой причине? И она должна делать для него то, что делала мать, то есть убирать все препятствия с его пути, хвалить его по мере надобности, с нежностью реагировать на жалобы и, самое главное, беззаветно любить его – без оговорок, без сомнений, бесконечно. Всегда и всюду.

Она обнаружила, что такая перспектива ее не устраивает, совсем не устраивает. Ей хотелось быть замужем и для себя, а не только, потому, что она напоминала мужу его мать. Тем не менее, она замечала, что изучает свекровь, как будто в поисках скрытых секретов ее воздействия на сына.

Вне всякого сомнения, леди Эстер была удивительным созданием. Ничто, то есть абсолютно ничто не проходило мимо нее. Она замечала малейшее нарушение порядка вроде плохо вымытой чашки, завядших цветов, тонкого слоя пыли или не слишком хорошо приготовленной пищи. Ничто не могло быть скрыто от этих все еще прекрасных, искусно подведенных глаз.

Утром во время завтрака, на котором Джулия должна была присутствовать, потому что леди Эстер считала завтрак в постели распущенностью, – если, разумеется, человек не болен, – она быстро просматривала большую почту, делала пометки на стопках писем, которые она делила на различные категорий для дальнейшей работы секретарши. Все это еще до того, как она направлялась, в свой офис. Затем она проглядывала меню на день, что-то вычеркивала и что-то одобряла. У нее нашлось время, чтобы поинтересоваться у Джулии насчет ее дневной программы, выразив одобрение, смешанное с изумлением, когда она узнала, что Джулия собирается взять машину и поехать за город.

Она тренировалась в вождении американской машины с Уинтропом или Сетом-младшим, пока не убедилась, что может ездить по Бостону самостоятельно – полный кошмар, как ее уверили, потому что бостонцы не соблюдают никаких правил уличного движения, кроме своих собственных. Но она долго изучала карту города, и, когда выяснила, что американские машины, по сути, ездят сами по себе, давая ей возможность сосредоточиться на дорожных знаках, она стала выбираться все дальше и дальше за пределы города. Наконец на третьей неделе после отъезда Брэда она рискнула двинуться в Конкорд и на ферму.

Энни ей страшно обрадовалась.

– Я сразу поняла, что вы полюбили это место, – заметила она, выразив как раз нужную долю сожаления по поводу отсутствия Брэда. – Моя собственная сестра, так она тоже замужем за человеком, который постоянно путешествует; всю свою замужнюю жизнь видит его от силы раз в месяц. – Смешок. – Да и то сказать, мистер Брэд никогда долго не засиживался на одном месте.

– Расскажите, какой он был мальчиком, Энни. Вы знаете его всю его жизнь, так ведь? Расскажите мне о нем.

Она знала, что доброжелательная Энни расскажет ей то, о чем она боялась спросить свекровь: правду, а не сказку. Энни любила Брэда, тут сомневаться не приходилось, но, в отличие от его матери, она не закрывала глаза на его недостатки. Для Энни Брэд был человеком, а не божеством.

– Настоящий хулиган, – со смешком начала Энни, раскатывая тесто для пирогов. – Всегда проказничал. Падал то с дерева, то с лошади, костей себе переломал – ужас! Чем опаснее, тем больше ему нравилось, особенно если мать возражала. Ей достаточно было только сказать «Нет!», как он немедленно шел туда, куда ему идти запрещали. – Она задумчиво вздохнула. – Он всегда умел обойти ее, да и сейчас может, кстати сказать, как, впрочем, любого другого. Он просто неотразим, наш мистер Брэд. Но сердце у него доброе. Я не обращаю внимания на то, что люди говорят о нем и его матери… – Она неожиданно замолчала, смутившись, как будто сказала что-то лишнее.

– Я знаю, что они очень близки, – заметила Джулия.

– Ну, леди Эстер всю свою жизнь строит по мистеру Брэду! – с облегчением согласилась Энни, как будто Джулия отпустила ей ее грехи.

– Ну, раз нет отца… – осторожно начала Джулия, стараясь навести Энни на интересующую ее тему.

– Это просто ужасно. И он был таким хорошим человеком, мистер Уинтроп. Сердце доброе, как и у сына, хотя и несколько прижимист насчет денег. Совсем не как мистер Брэд, этот последний цент отдаст. Но это плохо, когда у мальчика нет папы. Есть вещи, которым только отец может научить сына, мать не может… – она снова замолчала, нарезая круглые толстые круги теста. Джулия молчала, не желая сбивать ее с мысли. – Но нельзя винить леди Эстер за то, что присматривает за сыном; некоторые говорят, она здесь перебарщивает, но ведь он родился всего через несколько месяцев после гибели мужа, и ей пришлось лежать в постели, чтобы доносить его, – для такой женщины, как леди Эстер, это самая большая жертва. Мне кажется, что она видит в нем что-то вроде замены мужу.

– Она могла снова выйти замуж, – заметила Джулия.

– Ой, предложений было навалом, но она всем отказывала. Всю свою любовь отдала своему мальчику. Все самое лучшее – для него с самой первой минуты. Он сразу стал для нее самым главным в жизни.

Позднее, гуляя по полю, Джулия раздумывала над словами Энни. Все, что сказала Энни, подтвердило ее собственное мнение: между леди Эстер и ее сыном существует связь такая прочная, что, когда Джулия приближалась вплотную, она ощущала, как ее отбрасывает назад. До сих пор она относилась к ней с уважением, хотя и осознавала, что ее замужество окружено необычными обстоятельствами. И, помимо всего прочего, до сих пор у нее не было оснований для жалоб на отношение к себе леди Эстер. Она относилась к Джулии так же, как к собственным дочерям: немного резка, ожидая полного повиновения, но с добротой. Любовь она выказывала только к сыну и, с точки зрения Джулии, явно в этом перебарщивала. Она уже была твердо уверена, что Брэд мать боится. Почему? Она ни разу не слышала, чтобы они спорили, чтобы леди Эстер повышала голос. Она всегда казалась озабоченной только его счастьем и благополучием. Тем не менее, она давила на него, в этом Джулия была убеждена. Она была виной его непостоянства, беспокойства. И когда поводок ослабевал, он обращался к Джулии со своими тираническими потребностями. Но никогда не выражал это словами. И Джулия никогда не была достаточно уверена в нем и себе, чтобы задать ему этот вопрос.

Загадка. И поскольку у нее не было четких инструкций, она могла слушаться единственного пожелания Брэда: старайся и делай все правильно. Иными словами, делай, как тебе велят. Она бы предпочла, чтобы все карты были выложены на стол. Леди Эстер – прямая женщина, и, сравнивая характер Джулии со своим, она должна понимать, что и Джулия – прямой человек. Но ни разу она не сказала: «Слушай, Джулия, ты – не то, что я хотела бы для моего сына, и вообще все это для меня полная неожиданность, но, если ты нужна Брэду, тогда докажи мне, что ты ему подходишь, потому что главное для меня, чтобы он был счастлив». Она никогда не говорила с Джулией по душам, никогда не давала ей указаний, что было бы вполне закономерно для матери с такими собственническими замашками. Она просто оставила Джулию в покое. «Ждет, когда я сама ошибусь? – думала Джулия, пробираясь сквозь шуршащую пшеницу. – И, когда я понаделаю достаточно ошибок, очерню себя в ее глазах, не постарается ли она вытеснить меня? И самое главное, послушается ли ее Брэд?» Она дошла до пруда и уселась на берегу, бросая в воду хлеб, принесенный для уток.

«Почему я так подозрительна? – думала она. – Из-за того, что сказала мне Салли Армбрустер? Из-за слов Дрекселя Адамса насчет траура? Да потому что ты замужем всего четыре короткие недели, – сказала она себе. – Бога ради, Джулия, не спеши с выводами. Ты всегда была слишком нетерпеливой. Нет, последние три недели я не проявляла нетерпения! – ответила она самой себе. Какая новобрачная позволит своему мужу исчезнуть неизвестно куда на целые три недели, сразу же через неделю после женитьбы? Сотни тысяч во время войны. Но Брэд не в армии, и сейчас нет войны. Или есть? – спросила она себя подозрительно. – Или тебе просто хочется так думать?»

Она вздрогнула, услышав спокойный голос:

– «Одна скучаешь при луне», Джулия? И в твоем случае я знаю причину.

Оглянувшись, она увидела Дрекселя Адамса, безупречно одетого в серые брюки и синюю рубашку. Одной рукой он придерживал перекинутый через плечо синий же блейзер. И неожиданно она поняла, кого он ей напоминает, причем с самой первой встречи. Молодого Кэри Гранта. Такие же темные волосы и смуглая кожа, ямочка на подбородке, неотразимое обаяние. Ей всегда нравился Кэри Грант.

– Я полагала, что литератор в этой семье Сет? – поддразнила она его с улыбкой, довольная, что есть с нем поговорить.

– Я тоже прочел пару книг в свое время. – Он опустился рядом с ней на траву, аккуратно поддернув брюки. – Я был тут поблизости и решил заехать. Я так всегда делаю, если оказываюсь рядом. Чудесное местечко, правда? Здесь можно укрощать самых грозных зверей. – Пока он все это говорил, его взгляд остановился на груди Джулии, заставив ее замереть. – Похоже, Брэд задержится дольше, чем мы предполагали, – сочувственно продолжил он.

– С моей точки зрения, слишком долго.

– Ну конечно, ведь ты – новобрачная и все такое. Но речь идет об очень большой сделке. На миллионы. Если Брэду удастся ее заключить, он получит себе целый пучок перьев в шляпу. Дар мамаши, разумеется. – Темные глаза насмехались, хотя улыбка была мягкой. – Эти сделки – для жен одни неприятности.

– Ты говоришь, основываясь на собственном опыте, естественно.

– Я всегда говорю, основываясь на собственном опыте. Кстати об опыте, как ты находишь Бостон, – в смысле Брэдфордов, разумеется?

– Все были очень добры ко мне.

– Если выглядишь так, как ты, здесь нет ничего удивительного.

– Как поживает Битси? – спросила Джулия, намеренно меняя тему.

– Сегодня занимается благотворительностью. У меня выходной. Я время от времени беру себе выходной. Знаешь, давай куда-нибудь пойдем обедать. Я знаю прелестную старую гостиницу в десяти милях отсюда.

– Энни готовит обед, так что спасибо.

– Тогда можно мне к тебе присоединиться?

– Уверена, у Энни хватит на всех, – уклончиво ответила Джулия, уже не чувствуя себя уютно с ним, поскольку вспомнила, что говорила о нем семейная сплетница Чарли, – что он шлендра и Битси трудно держать его в узде.

– Она потрясающе ревнива, видите ли. Бедная тетя Битси. Увы, она его любит, тогда как он женился на ней только потому, что миледи (так в семье Эмори называли бабушку) так пожелала. Я думаю, он ей достаточно дорого обошелся – его ветвь семейства Адамсов бедны как церковные мыши.

Теперь он, улыбаясь, говорил ей:

– И не только у Энни, между прочим.

«Надо с этим кончать», – подумала Джулия и прямо заявила:

– Оставьте свои надежды.

– Мне не только о надеждах приходится заботиться.

Джулия резко вскочила на ноги. Родственник он ей или нет, он уже зашел слишком далеко! Но он схватил ее за руку и удержал.

– Пожалуйста, не убегай. Ты слишком хороша, чтобы скучать в одиночестве.

– Я хороша только для своего мужа.

– А почему бы не посмотреть на меня, как на временную замену?

Его наглость почти лишила ее дара речи.

– Никто не может заменить Брэда.

– Везунчик, но везение вещь переменчивая. Как и всякая женщина, например твоя свекровь, – Он терпеливо улыбнулся и потянул ее за руку. – Ты останешься, если я пообещаю себя хорошо вести? Ты ведь не только Брэду нравишься, сама должна понять, ты – женщина привлекательная.

– У меня есть все, что мне требуется.

– Увы, я это знаю. Я сдаюсь на твою милость, Джулия.

– Тогда будь благодарен, если я тебе ее окажу.

Дрексель рассмеялся одобрительно.

– Неудивительно, что Брэд так очарован. Я ему раньше никогда не завидовал, но теперь ему крупно повезло. Приятно смотреть, приятно слушать, эдакое спокойное остроумие.

Джулия решительно отняла руку.

– Мне хватит остроумия, чтобы забыть этот разговор.

– Я на твоем месте этого бы не делал. Тебе потребуются друзья.

– Так это ты мне в друзья набиваешься?

– Если ты мне позволишь. Меня лучше иметь в друзьях, чем во врагах. К тому же, последних у меня слишком уж много. – Он снова лег на траву, опершись на локоть, и посмотрел на нее жестким взглядом синих глаз. – Не обманывайся по поводу щедрой руки, насыпающей в твою чашку сахар. На дне вполне может оказаться яд. Ты не та, кого она хотела бы для Брэда, и совершенно определенно, что она сделает все, чтобы разрушить ваш брак. – От жалости в его улыбке Джулии стало тошно. – Ты ведь не думаешь, что его отправили так далеко и так надолго только по делам? Да она с этой сделкой покончила несколько недель назад. Тебя обманывают, Джулия. Испытывают. И когда Брэд вернется, она станет испытывать тебя снова и снова, пока не найдет способ тебя сломать…

У Джулии в душе все переворачивалось.

– Я тебе не верю, – соврала она.

– Я никогда не лгу.

– Если Брэд снова уедет, я поеду с ним.

– Что же, попытайся!

– Я – его жена!

– Ну разумеется. В этом-то все и дело!

Когда почувствовала, что может говорить нормальным голосом, Джулия спросила:

– Почему ты мне все это говоришь?

– Потому что ты чересчур молода, чтобы быть раздавленной. И отважна. Но, беспомощна и безнадежна по сравнению с ней. Она никогда не проигрывает. Она настолько изощренна, что может вонзить тебе нож в спину, улыбаясь в лицо. А ты так наивна и, понимаешь ли, порядочна. Ты играешь честно. – Он покачал головой. – Она – нет. Она идет на все, чтобы выиграть. Ты и умна, и характер у тебя сильный, наверное поэтому Брэд на тебе и женился, но она связала его по руками и ногам, и ему никогда не освободиться. Я ее знаю, Джулия. Я уже больше двадцати лет в этой семье и знаю, что заставляет леди Эстер тикать, и я употребляю это слово в буквальном смысле, потому что она – электронное чудо. Я такое мог бы тебе рассказать…

– За определенную цену, разумеется…

– Ничего не дается бесплатно.

– Да ты мне и даром не нужен! Ты мне не нужен сам и твоя забота тоже, мистер Адамс. Я прекрасно справлюсь сама.

– Сколько раз я уже это слышал от разных людей! Джулия в гневе быстро зашагала прочь.

– Только не говори потом, что я тебя не предупреждал! – язвительно крикнул Он ей вслед.

«Предупреждали, и не раз, а дважды, – думала Джулия, почти бегом возвращаясь с пруда. – Салли Армбрустер и теперь мой родственник. Вне сомнения, у него собственные интересы, но что такое сделала ему леди Эстер?» Он одним махом проделал огромную дыру в ее тщательно нарисованной картине «Жизнь с мамочкой». Ей снова вспомнились слова Крис насчет разболтанной гайки…

Есть ли яд на дне чашки? Если есть, она его пока не почувствовала. Пытается ли леди Эстер от нее избавиться? Если и тан, она ничем это не показала. Верно, она ожидает, что Джулия сама приспособится к ней, вместо того чтобы мягко научить ее, как это сделать. И разве не говорил ей Брэд: «Ты мне, нужна, Джулия. Если бы ты только знала…» И не сказал почему. А она, не желая «делать, волну», не рискнула спросить. Была ли она его спасением? Видел ли Брэд в ней защиту от матери? Если так, то почему? Джулия знала, что он ее боится, но она также пришла к убеждению, что Брэд боится, что доброта убьет его. Леди Эстер сына обожает; это тот урок, который надо твердить и сегодня, и завтра. Она также относится к нему как собственница, но разве не она сама, если верить Сету, организовала его помолвку с Кэролайн Нортон? Если бы она хотела держать его при себе, зачем вообще женить его на ком-то? Нет, если леди Эстер и хочет избавиться от нее, то лишь потому, что Брэд имел наглость отвергнуть ее выбор и сделать свой собственный. А Джулия уже знала достаточно об отношениях ее мужа с матерью, чтобы сообразить, что такого никто себе не может позволить, если не желает накликать беду. Кроме того, Дрексель Адамс гребет в свою сторону, и его циничное утверждение, что новобрачные могут и должны искать утехи в стороне от мужа, возмутило ее до глубины души. Неудивительно, что Битси постоянно ходит с таким выражением на лице, будто говорит: «Будь я проклята, если стану страдать в одиночестве».

Да нет, совершенно очевидно, что леди Эстер испытывает ее, хочет убедиться, годится ли она для ее драгоценного сыночка. «И что я должна делать, чтобы доказать, что готова на все, что я не просто гожусь, что я подхожу для него больше всех? И разве не того же хочет Брэд? Чтобы я доказала, что он сделал правильный выбор, что я не нахальная золотоискательница, а обычная женщина, которая его любит? Но отчего Брэд ничего не объяснил? Почему он не сел со мною рядом и не сказал: «Слушай, Джулия, насчет моей матери…» По правде говоря, иногда она была вовсе не уверена, что делает то, что нужно.

«Спрошу Брэда, – решила она, несколько успокоившись. – Как только он вернется, я все выясню. Прямо спрошу. О чем спрошу? – подумала она. – Какой вопрос могу ему задать? Что происходит между тобой и твоей матерью? Чем таким особенным она тебя держит?» Она почувствовала, что лишь от этой мысли сердце у нее упало. Брэд взовьется до потолка!

Когда она вошла в дом, в холле появилась Энни.

– Мистер Адамс вас нашел? – спросила она. – Я сказала ему, что вы пошли к пруду.

– Да… он пришел, чтобы сказать мне, что пора возвращаться в Бостон, – с ходу сымпровизировала Джулия.

– Мистер Брэд возвращается? – Лицо Энни просияло.

– Надеюсь, – через силу проговорила Джулия. – Ох, Энни, я так надеюсь.

Вернувшись на Маунт-Вернон-стрит, она так беспокоилась, что не заметила чемоданов в холле, но, видимо, Брэд следил за подъездом, потому что дверь гостиной распахнулась, и он появился на пороге, протянув к ней руки.

– Брэд! О, Брэд, дорогой мой Брэд… – Она бросилась в его объятия и спрятала лицо у него на груди, не заметив удивления, смешанного с облегчением, промелькнувшим на его лице.

– Значит, ты по мне скучала?

– Скучала! Да я без тебя чувствовала себя мертвой!

– Я уж собирался искать тебя с собаками. Где ты была? – Шутливо, но с изрядной долей напряжения в голосе он спросил: – Только не говори мне, что ты уже завела себе любовника.

– Я была на ферме.

– О… – Облегчение в голосе. – На ферме.

– Я уже могу сама найти туда дорогу… и мне там так нравится, все напоминает о тебе. Мне же нужно было что-то делать, чтобы развеяться.

– Не стану рассказывать, чем пришлось заниматься мне.

– Я больше одна не останусь! – решительно заявила Джулия. – Я готова спать хоть в чемодане, если придется, но я здесь не останусь. Никаких больше разлук, ты слышишь? Я категорически отказываюсь!

– Не стану с тобой спорить, – ответил Брэд счастливым голосом.

– Я знаю, что желтый цвет мне идет, но все равно больше не желаю быть соломенной вдовой!

Он весело рассмеялся, схватил ее на руки и закрутил.

Леди Эстер была в гостиной. Ну разумеется, раз Брэд дома, где же ей еще быть. «И надеюсь, – подумала Джулия, – она слышала каждое мое слово.

При этой мысли ее пробрала дрожь.

– Замерзла? – озабоченно спросил Брэд.

– Нет, это радостная дрожь, – спокойно солгала Джулия. Она с завистью оглядела его. – А ты, гляжу, грелся на солнышке.

– Когда не обливался слезами.

Смех леди Эстер прозвучал как колокольчик.

– Вы просто как голубки!

– Ну и как Калифорния? – спросила Джулия.

Последний раз он звонил из Лос-Анджелеса.

– На расстоянии в три тысячи миль от тебя. Леди Эстер взглянула на них и вздохнула.

– Вижу, сейчас мой сын для работы не годится, так что и не стану его об этом просить. Ты свободен до понедельника. – Она одарила его милостивой улыбкой.

«Видишь, – сказала Джулия самой себе. – Он просто завистлив, этот Адамс, вот и все. Беспокоиться не о чем».

– Давай поедем на ферму, – предложила она. Ей хотелось убраться подальше.

– Еще один медовый месяц, – пошутил Брэд.

– Я хочу его весь, целиком, – уверила его Джулия.

Он вел машину одной рукой, другой обняв ее за плечи.

Каждый раз, останавливаясь перед светофором, он целовал ее в охотно подставляемые губы.

– Значит, мистер Брэд действительно вернулся! – обрадовалась Энни.

– Ты знала, что я возвращаюсь? – спросил он с удивлением и с еще чем-то неуловимым.

– Я надеялась, – сказала Джулия.

– Я надеялся целых три недели. – Он схватил ее на руки. – А ты набрала свой вес!

– Все до последнего фунта.

– В этом я еще должен убедиться.

Все, разумеется, закончилось в постели, после чего они долго лежали утомленные и потные.

– Господи, Джулия, я чертовски по тебе скучал. Никогда не думал, что так можно скучать. Внутри – будто пусто. Скажи, что ты тоже по мне скучала. Я должен знать, что тебе меня не хватало.

– Без тебя я жила как в пустыне. Вся высохла от тоски.

– Чистое безумие, но это правда. Я о том, что с ума схожу по тебе. Я и раньше так думал, но теперь еще раз убедился.

Никогда раньше не чувствовала Джулия такого обожания, и оно подействовало на ее давшую трещину уверенность в себе, как хорошая штукатурка. Что бы там ни было между Брэдом и его матерью, нет сомнений, что как жена она значит для него очень много. Он сумел показать, как сильно в ней нуждается и как она ему нужна. Остальное не имело значения. Только знать, что он ее любит. И зная это, она сможет справиться с его матерью.

На следующий день они встали поздно, потому что всю ночь не могли оставить друг друга в покое.

Впервые у Брэда не было эрекции, когда он проснулся.

– Черт возьми, Джулия, – простонал он в подушку. – Что ты со мной сделала? Мне кажется, я даже пальцем пошевелить не могу. – Он с трудом поднял голову и взглянул на нее. – А ты как себя чувствуешь?

– Слегка жжет, но приятно. – Она уже научилась говорить такие вещи вслух.

– Ну, а я дотрахался до умопомрачения, это точно.

– Теперь я знаю, что значат три недели воздержания!

– Я никогда в жизни так долго не обходился без женщины, можешь мне поверить!

– Но разве не чудесно, когда кончается пост?

Он притянул ее к себе.

– Ты просто прелесть.

– И ты тоже. – Джулия потянулась, чтобы погладить его на этот раз вялый пенис, но с криком «Осторожно, а то отвалится!» он выпрыгнул из постели и помчался в ванную комнату. Всегда одно и то же – он не давал себя трогать. Ему нравилось, когда она руками и губами ласкала все его тело, но никогда не разрешал ей полностью контролировать себя. «Что ж, – подумала Джулия, – коль скоро мамочка контролирует все остальное, должен же он оставить контроль хоть за чем-нибудь себе. За мной, к примеру».

Джулия была вполне уверена, что леди Эстер слышала ее заявление насчет того, что она отказывается оставаться одна, когда Брэд уезжает, потому что Брэд пробыл дома довольно долго, и за это время они начали строить свою совместную жизнь. Джулия была на седьмом небе. Когда он не работал, тo все время проводил с ней; они послушно ходили на все официальные приемы, которые леди Эстер устраивала, чтобы представить их бостонскому обществу; они ходили на вечеринки, устраиваемые в их честь, но предпочитали по возможности быть только вдвоем.

Во время семейных сборищ Джулия изо всех сил старалась не оставаться наедине с Дрекселем Адамсом, причем, видимо, перестаралась, потому что заметила, что Битси следит за ней прищуренным взглядом, а сардоническая улыбка Дрекселя, казалось, говорила: «Не говори потом, что я тебя не предупреждал. По крайней мере, отдай мне в этом смысле должное».

В начале августа леди Эстер отбыла на свой обычный месяц в Эрун и не стала возражать, когда Брэд сообщил ей, что они с Джулией едут в отпуск на Мартас-Винъярд. Битси с мужем и сыновьями отправилась в средиземноморский круиз, а Эбби с семейством, как всегда, поехали в Кохассет где проводили отпуск многие поколения Брэдфордов.

Мартас-Винъярд показался Джулии настоящим раем. Как только катер отошел от Вудс-Хопа, она поняла, что их отдых будет великолепным. Ее удивил размер острова, а еще больше она удивилась, когда вместо машины Брэд подвел ее к двум велосипедам.

– Здесь местность самая подходящая для такого вида транспорта, – усмехнулся он. – О чемоданах не беспокойся. Они будут ждать нас в коттедже.

Скоро Джулия узнала, что даже автострады с самым плотным движением имеют дорожки для велосипедистов, ровные и легкие. Просто чудесно было крутить педали и ехать вдоль берега, теплый ветер в лицо, море сверкает на солнце, песок так и зовет к себе, а рядом Брэд что-то весело насвистывает.

Коттедж оказался сказочным викторианским домиком, построенным на обширной площадке, на веранде – масса растений в горшках, другие свисают с черепичной крыши. Окно спальни выходило на маленький балкон, откуда открывался вид на сад, украшенный узорами из белого камня и ослепительно яркими цветами. На веранде стояли качалки, обтянутые цветастым ситцем, и было достаточно спуститься по ступенькам, пройти по садовой дорожке и через дорогу, чтобы попасть на пляж.

Обставлен коттедж был мебелью из бамбука, кровать – в викторианском стиле и очень удобная, на стенах картины. Кухня маленькая, но прекрасно оборудованная, и из деревни приходила девушка, чтобы убираться.

Здесь они даже готовили иначе. Например, Брэд научил ее медленно варить устрицы в морских водорослях. Тихие ночи были наполнены ароматом дыма от костров и соленого воздуха.

Они плавали, Джулия почти все время ходила только в бикини, они загорали, катались на водных лыжах, занимались серфингом – и то и другое Брэд делал великолепно, а Джулия быстро научилась, Хотя достичь его совершенства ей так и не удалось. Она предпочитала яхту «Эстер», на которой они ходили вокруг острова и через пролив в Нантанет. Они играли в теннис на корте, принадлежавшем другу Брэда, причем он всегда ее побеждал, а вечерами в скрэббл,[8] но тут уж всегда одерживала верх Джулия.

Они не могли оторваться друг от друга. Бостон и леди Эстер находились далеко, они о них забыли. Они занимались любовью везде и в любое время: на лодке, в море, на застекленной веранде, однажды даже в гамаке, подвешенном под какими-то деревьями. Только через неделю они стали искать общества себе подобных, и Брэд стал принимать многочисленные приглашения. Они посещали вечеринки, участвовали в сборе устриц и диких гонках на скутерах. Кожа у Джулии стала интенсивно абрикосового цвета, а Брэд так загорел, что напоминал карибского пирата. По контрасту с темным цветом кожи волосы на его теле, выгоревшие на солнце, светились.

Однажды вечером они поплыли в Нантакет на вечеринку, которая устраивалась в недостроенном доме на сваях, и там впервые поссорились.

– Тебе вовсе не стоило так часто танцевать с Чаком Кэботом, – недовольно пожаловался Брэд, привязывая яхту.

– Я и с другими танцевала.

– Совсем не тан, как с ним. Я за вами наблюдал, вы прямо влезть друг в друга старались.

– Милый, ты ведь знаешь, ты единственный, кому это дозволено.

– В самом деле?

Джулия оцепенела, но выражение лица Брэда объяснило ей все. Снова одно из его настроений. Никогда нельзя было предусмотреть, когда это с ним произойдет. Они все время словно находились вблизи от глубоких ям, и ей приходилось осторожно обводить Брэда вокруг них. На этот раз, очевидно, он свалился в одну из самых глубоких, откуда без ее помощи ему не выбраться, «О Господи!» – подумала она. И ведь такая была славная вечеринка, она весь вечер протанцевала. И ни разу ей не пришло в голову, что Брэд может возражать. Теперь она пожинала плоды.

На его лице появилось странное выражение, под стать его тону. Джулия подавила желание рассмеяться. Ревнует! Да как он может ревновать и подозревать ее в неверности после той обработки, которой он подвергает ее два, а то и три раза в день!

– Да откуда у меня силы… и время?

Он облегченно усмехнулся.

– Ну…

– Он просто был очень мил.

– Он ни с кем не бывает мил, если ему ничего не нужно!

– Что ж, мне он не нужен, если ты об этом.

– Докажи!

Она доказала.

После этого он извинился.

– Дело в том, что ты для меня так много значишь, что я даже представить не могу тебя с другим мужчиной.

– Нет никакого другого мужчины. Нет сейчас, и не будет никогда.

– Извини меня, что приревновал.

– Конечно. – Они долго молчали. – Но почему, милый? У тебя нет никакой причины.

– Ничего не могу с собой поделать… так уж к тебе отношусь.

– Но ведь ты знаешь, что ты для меня – все.

– Правда?

– Ну разумеется.

– Тогда почему ты мне никогда об этом не говоришь?

– Как не говорю? Говорю.

– Только когда я говорю тебе первым.

Джулия огорчилась. Она не замечала своей оплошности, а вот он заметил. Ведь как часто он подходил к ней, обнимал ее и говорил: «Догадайся». «О чем?» – спрашивала она. И он говорил: «Я тебя люблю». Или неожиданно восклицал: «Представить себе невозможно!» И на ее удивленное «Что?» Отвечал: «Как я тебя люблю!»

Она не привыкла к открытым проявлениям любви. Тут сказалось, видно, влияние тетки, которая ненавидела открытую демонстрацию чувств. Дурной тон, так она считала. Но Брэд, напомнила она себе, вырос в атмосфере открыто и постоянно проявляемой любви. Он этого ждал.

Она плотнее прижалась к нему.

– Обещаю исправиться. Дело в том, что я… лишена твоей порывистости. Может быть, мне от тебя хоть немного перейдет?

– Уж я постараюсь! – Он еще крепче обнял ее.

– Еще раз? – спросила Джулия.

– Много-много раз!

Она терялась, не понимая его неуверенности, его потребности в демонстрации чувств. Но она пошла у него на поводу, все время помня о влиянии его матери и учитывая, что, если он начнет сравнивать, она может оказаться в невыгодном положений.

– Я думаю, все дело в том, что мы совершенно разные, – позже сказал Брэд, показывая, что он не отбросил эту тему. – Ты спокойная, организованная, всегда держишь себя в руках.

– Не всегда!

Но он как-то странно посмотрел на нее, оценивающе.

– Иногда я думаю…

– Я знаю, мне не хватает твоей импульсивности. Наверное, именно это и привлекло меня к тебе, твой бешеный темп.

Брэд произнес весьма странным голосом:

– По-видимому, мне всегда приходилось объезжать дракона.

– Что ты этим хочешь сказать? Он встал.

– Ничего! Давай-ка наперегонки к дому!

Он напоминал ей ртуть – или сложное сочетание взрывоопасных газов. Иногда он просто не мог заставить себя сидеть спокойно. Сильные эмоции, всегда на грани взрыва, часто поступает не подумав. «Всегда уверен, – подумала Джулия, – что мать его прикроет. И ждет того же от меня?» Отбросив прочь свою привычку сначала думать, она следовала туда, куда он ее вел, иногда даже закрыв глаза. Она уже достаточно хорошо узнала его, чтобы понять, где следует быть осторожной, а где надо уступить. Она всегда помнила о предупреждении Дрекселя и старалась не давать Брэду повода для жалоб. Она понимала, их жизнь сейчас проходит как под увеличительным стеклом; даже здесь, вдали от всех, она должна ходить на цыпочках. Ей не следует раскачивать лодку. Как бы ни велика была качка, ей нужно показать себя бывалым матросом.

Именно поэтому, неохотно призналась она самой себе, она до сих пор и не подняла вопрос о странном влиянии его матери. Здесь, вдали от всех, она чувствовала, что Брэд принадлежит ей так, как никогда не принадлежал в Бостоне. Здесь он был только внимательным, любящим, заботливым и пылким мужем, думающим о ее счастье, благополучии, готовым не только брать, но и давать. Здесь она чувствовала, что, если она попытается проникнуть в самую глубину его любви к ней, ей не хватит проницательности. Здесь, находясь рядом круглые сутки, она никогда не уставала от него, он никогда ей не надоедал, не раздражал ничем, потому что здесь он был другим человеком. Казалось, он оставил сложную часть своей натуры в Бостоне вместе с тем, другим Брэдом, который так осторожно обращался с матерью. Здесь и Джулия ослабила свои сдерживающие центры, снова стала той Джулией, с которой он познакомился в Лондоне и в которую так влюбился. Здесь впервые она почувствовала, что видит настоящего Брэда, того, что жил под многими слоями самозащиты, обретенными за долгие годы. Здесь он был с ней открыт, разговаривал так, как никогда не делал в Бостоне. Например, о том, какие они разные.

– У тебя все через голову, у меня – чистая физиология, – сказал он ей однажды вечером, после еще одного раунда страсти, после чего у Джулии появилось ощущение, что ей позволили краешком глаза заглянуть в рай. – Однако для меня ты – как лекарство. С тобой та физическая связь, которую мы испытали несколько минут назад, есть выражение веры: веры в меня. Мне это нравится. Мне это необходимо.

– Для меня быть с тобой – это кульминация любви.

Он помолчал, потом тихо сказал:

– Да. Любви. – Он повернулся, чтобы взглянуть на нее. – До тебя я никогда не любил, Джулия. Не знал, что это такое. Хотя это так тесно связано с сексом.

Джулия улыбнулась.

– Ладно, мы оба считаем друг друга сексуально привлекательными, но ты – куда больше, чем просто желанная женщина. Ты меня заводишь, видит Бог, как заводишь. Но за эти последние две недели я понял, что мне нравится быть с тобой, что твое присутствие меня успокаивает, смягчает, утешает, если хочешь. Ты очень глубокий человек, я знал это с самого начала. Даже сейчас я понятия не имею, что лежит на самом дне, но что тебя отличает от других, так это то, что мне хочется это выяснить.

Он говорил спокойно и серьезно. Никогда он так не открывался перед ней. Джулия почувствовала, как сжалось горло.

– Ты мне нужна. Наверное, именно это я и пытаюсь выразить. Ты стала для меня необходимостью.

– И ты для меня.

– Правда? – Даже сейчас в его голосе звучала неуверенность.

– Да. Больше чем когда-либо какое-нибудь человеческое существо. Никогда не думала, что такое может со мной случиться, но… чем больше мне дается, тем больше мне хочется. Какой бы ты ни был, а мне многое еще предстоит выяснить, ты – тот, кто мне нужен. Я думаю, что после Дерека я никогда не позволяла никому, ни мужчине, ни женщине, подобраться ко мне столь близко. Но тебя нельзя остановить. Ты полностью завладел мною. Я почувствовала это с первой ночи. Наверное, именно это меня так и напугало.

Брэд облегченно вздохнул.

– Ты права, это может напугать.

– Отдать всю себя… полностью… другому человеку – большой риск, – честно призналась Джулия. – Но я не жалею.

– Ты уверена? – И опять, что это у него в голосе – сомнение?

– Совершенно. Нам требовалось побыть наедине, чтобы мы могли… найти друг друга.

– Ты тоже это чувствуешь? – Теперь в голосе звучала радость.

– Да. – Путь к честности был открыт. – Там, в Бостоне, ты был другим, я не была в тебе уверена. Я не знала большую часть твоей жизни, чувствовала себя выброшенной из нее… – Он издал какой-то странный звук и поплотнее прижал ее к себе. – Но здесь, когда мы одни, ты тот Брэд, которого я люблю и всегда буду любить. – Теперь в ее голосе звучал смех. – И неважно, сколько в тебе еще других Брэдов.

– Наверное, мы все – несколько человек, в зависимости от того, с кем мы.

То было первое признание, хоть и очень туманное, что с матерью он – тот Брэд, которого той хочется видеть. Джулия ждала, что он расскажет почему, но он промолчал.

– Ведь мы можем рассказать друг другу все, – попыталась поощрить его Джулия, – верно?

Брэд колебался на секунду дольше, чем необходимо. – Мы всегда будем рассказывать друг другу все, – пообещал он.

Но тем не менее не рассказал ей о матери.