Порок и добродетель (Звонок из преисподней)

12

Они вернулись в Бостон после Дня труда, хорошо загоревшие и довольные, убежденные в том, что им удалось залатать те прорехи, которые появились в их отношениях и мнении друг о друге. Никогда еще Джулия не была так уверена в своем браке, никогда еще Брэд не чувствовал такую убежденность, что поступил правильно.

Тем неожиданней оказалась их ссора в первую же ночь, которая снова внесла в их отношения легкий сквознячок.

Состоялся семейный ужин в честь возвращения всех с каникул. Много рассказывалось о том, кто где был, что видел, чем занимался. Даже Битси несколько помягчела и вполне доброжелательно пожелала Джулии спокойной ночи перед возвращением на Луисберг-сквер. И когда она смотрела, как Эбби, Сет и дети уезжают домой в Кембридж, она подумала, как хорошо бы было, если бы и им можно было сейчас уехать к себе, если бы у них был свой собственный дом.

Она расчесывала волосы, а Брэд чистил зубы в ванной, когда она спросила, не задумываясь:

– А когда у нас будет собственный дом, Брэд?

– А здесь что не так? Слава Богу, этот дом достаточно велик.

– Но он не наш. Он принадлежит твоей матери. У твоих сестер свои дома, когда же будет у нас?

– Но у них дети.

– Когда-нибудь и у нас будут дети.

– Я-то думал, мы договорились. Сначала поживем для себя.

– Знаю, но…

Брэд появился на пороге с хмурым видом.

– Тебе здесь не нравится?

– Я этого не говорила. Просто мне хотелось бы иметь свой дом когда-нибудь. – Предупрежденная его тоном, она заметила беспечно, – Ты же знаешь, что говорят о жизни вместе с матерью.

– Не знаю. И что говорят?

– Что из этого ничего не получается.

– Значит, ты считаешь, что у нас не получается, так?

– Я этого тоже не говорила.

– Тогда что ты говорила?

– Что я когда-нибудь хотела бы иметь свои дом, разве странно?

– Это уже наш дом, мой, по крайней мере.

– Твой!

– Когда я женился, мать переписала его на меня.

– Но ты мне ничего не сказал!

– Ты не спрашивала. Теперь Джулия рассердилась.

– Можно подумать, ты меня спрашиваешь. – Она швырнула щетку. – Когда я говорила о своем доме, я имела именно это в виду. Этот дом принадлежит твоей матери, вне зависимости от того, на кого он записан официально! – Она беспомощно добавила: – Мне хотелось что-нибудь поменьше, только для нас двоих.

– Мне нравится жить здесь. Я здесь родился и, возможно, здесь и умру. Такая уж судьба у Брэдфордов, во всяком случае, старших сыновей. Кроме того, я смогу приглядывать за мамой. Она ведь не молодеет, да к тому же не надо забывать о ее астме. – Брэд помолчал. – Ты никогда не видела маму во время приступа астмы. Это ужасно. Когда такое случается, она всегда хочет, чтобы я был рядом. А что будет, если мы переедем в Бруклин или куда-нибудь еще? Разве я смогу быть возле нее так быстро, как в том случае, когда я живу здесь? – Он все продолжал хмуриться. – Кстати, она предложила переехать, но я и слышать об этом не хочу. Маме скоро семьдесят, и, хотя она ведет себя так, будто ей сносу нет, она куда слабее, чем кажется. Надеюсь, ты не откажешься провести несколько лет из тех, что нам суждены, с женщиной, которая никогда не отказывала мне, да и тебе, впрочем, ни в чем?

Теперь он уже гневался по-настоящему. Джулия совершила немыслимый поступок – посмела противопоставить себя матери.

– И не смей говорить мне, что она во все лезет, – со злостью продолжал Брэд, – потому что она никогда себе этого не позволит. Мать никогда ни во что не вмешивается.

«У нее нет в этом нужды, – подумала Джулия. – Ты и так делаешь только то, что она велит».

– Ты мне не ответила, – угрожающе напомнил ей Брэд.

Джулия отвернулась.

– Забудь об этом, – проговорила она бесцветным голосом.

– Ты сама начала!

– Так давай кончим!

Он вернулся в ванную комнату и захлопнул за собой дверь.

Джулия уставилась на свое напряженное лицо в зеркале над туалетным столиком. «Слабая? – подумала она. – У Эстер Брэдфорд столько же слабости, как у танка Шермана». Но еще одна загадка разрешена. Ее астма, какая бы она ни была, является главным оружием, когда речь идет о власти над сыном. Брэд, по-видимому, совершенно уверен, что мать делает бодрый вид только для него, как и все остальное. Конечно, она предложила переехать, будучи абсолютно уверенной, что Брэд не позволит ей даже думать об этом. И какой гениальный ход – перевести дом на его имя, поставить все от него в зависимость, включая ее саму. Связать его еще больше по рукам и ногам. Под видом предоставления полной свободы лишь отпустить на несколько ярдов поводок.

«О, Брэд, – содрогаясь подумала Джулия, которой вдруг стало холодно. – Почему ты не можешь быть со мной честен? Потому что есть что-то, чего я не знаю и не понимаю, я только чувствую, что это связано с твоей боязнью ее, ведь ты боишься, ты страшно боишься. Чего? Что она умрет? Этим она тебя держит? Оставит тебя разбираться со всем самостоятельно? Разве не поэтому ты не хочешь уехать из этого дома, уехать от нее? Потому что не смеешь?» С горечью она осознала, что ей понятны его страхи. Потому что у нее появились собственные. Те несколько слов, что она сегодня произнесла, вызвали бурю. Еще немного вопросов, которые она давно хотела задать, и дело кончится апокалипсисом. Существует невидимая линия, за которую Брэд не дает переступить даже своей жене, если дело касается его матери.

Поэтому она была поражена, когда несколькими днями спустя леди Эстер неожиданно сказала:

– Я тут подумала, Джулия, хватит вам с Брэдом ютиться в его комнатах. Они годятся только для холостяка. Дом огромный, почему бы тебе не осмотреться, не выбрать несколько комнат и не отделать их по своему вкусу? Ведь это же твоя профессия, верно? И занятие для тебя будет.

Джулия не нашлась что ответить, лишь смотрела, приоткрыв рот. Она что, ясновидящая?

– Брэду через неделю снова придется уехать и, боюсь, одному. – По глазам цвета морской волны было видно: она знает, что Джулия отказалась оставаться одна, но это не имеет ни малейшего значения. – Поверь мне, ехать туда, куда ему придется, вовсе не большое удовольствие. С арабскими странами всегда так. Тебе нельзя будет выйти из номера гостиницы. Разумнее заняться чем-нибудь полезным здесь.

– Мне бы очень хотелось иметь свои собственные комнаты, – согласилась Джулия, отчаянно пытаясь сориентироваться.

– Вот тебе и карты в руки. Я знаю, ты бы хотела заняться делом.

– Я скучаю без Брэда.

Ответила Джулия вполне правдиво, одновременно думая: значит, она заметила. Она ничего не пропускает из того, что касается ее сына. «Я бы не удивилась, если бы она установила в его комнатах подслушивающие устройства, – подумала она. – Что ж, с новыми комнатами у нее такой возможности не будет», – решила она и вдруг поняла, что практически согласилась с предложением свекрови.

– Мне бы очень хотелось воспользоваться вашим предложением, – сказала она.

– И пусть это будет нашей тайной, хорошо? Сюрпризом для Брэда, когда он вернется?

– Он надолго уезжает?

– Примерно на месяц. – Увидев явное сомнение на лице Джулии, леди Эстер снисходительно рассмеялась. – Моя дорогая Джулия, это же Соединенные Штаты. Здесь достаточно выразить пожелание, и все будет сделано. Рабочие здесь на самом деле работают. Тебе вполне хватит месяца, уверяю тебя. И я даю тебе carte blanche, делай все, что ты хочешь. Брэд и слышать не хочет, чтобы куда-нибудь переехать, уверяет, что мой возраст делает его присутствие здесь обязательным! – Улыбка была уже не снисходительной, а торжествующей. – Но мать должна смириться с отставкой, – продолжала она весело, – так что я делаю все возможное.

«И ты должна быть благодарной. Это явно подразумевалось», – подумала Джулия. Но как бы то ни было, все равно это будет лучше, чем го, что у них есть сейчас, и она сделает все по первому классу.

Она осмотрела дом снизу доверху и нашла именно то, что ей нужно, на третьем этаже: несколько смежных комнат, полных света, с видом на площадь, которые легко переделать в отдельную квартиру. Когда леди Эстер мужественно, хотя и с трудом, поднялась на третий этаж – она решительно отказывалась даже думать об установке лифта, – она сказала:

– Я помню эти комнаты. В них жили молодые холостяки, когда я впервые появилась в этом доме. Их тогда было много. – Взгляд искоса. – Здесь будет тихо, но, вероятно, тебе это и нужно. Любовное гнездышко?

– Просто собственное место, – ответила Джулия.

Но она с удовольствием занялась подбором цветов и деталей интерьера. Леди Эстер разрешила ей выбрать мебель по вкусу из других комнат и высоко подняла тонкие брови, ознакомившись с выбором Джулии.

– Вижу, ты умеешь определить хорошую вещь.

Что-то в ее тоне заставило Джулию подумать: «Ах ты, хитрюга! Да ведь ты имеешь в виду в первую очередь Брэда». Но здесь она была права.

Леди Эстер также разослала свои визитные карточки по некоторым специальным магазинам, и она же посоветовала «несколько человечков», которые отличаются высокой квалификацией и умением соблюдать сроки. Она же порекомендовала декоратора. Вся эта беготня дала Джулии то, в чем она нуждалась. Дело. Только вернувшись к привычным занятиям, она поняла, насколько соскучилась по работе, так что, когда Брэд сообщил ей огорченно, что должен ехать в длительную поездку, она лишь спросила:

– Дорогой, это обязательно?

– К сожалению, да. И я не могу тебя взять с собой туда, куда я еду. Ты ничего бы не увидела, кроме дюжины гостиничных номеров в разных странах.

Но было что-то в его глазах и тоне, чего Джулия, занятая своими планами, не заметила. Не увидела она, и как сжались его губы, как он опустил глаза. Она приготовит ему такой замечательный сюрприз, думала она. И пропустила штормовое предупреждение. Поцеловала его на прощание тан, что в его глазах появился холод и отчуждение.

– Буду звонить тебе каждый вечер, – пообещал он.

– Гм… что? А, да, конечно, милый.

Как только за ним закрылась дверь, она ринулась к своей чертежной доске.

На этот раз месяц промелькнул со скоростью света, Все ее дни были заполнены до отказа, каждая минута занята. Битси дала ей фамилию человека, у которого можно было найти изумительные полочки, а Эбби порекомендовала женщину, которая вручную мастерила подушки на диваны из выбранного заказчиком материала. Она также знала итальянку из северного района Бостона, которая шила занавеси, не идущие в сравнение с магазинными, хотя сама в одном из таких магазинов работала. Но если обратиться к ней лично, она выполняла работу за полцены. Бостонцы привыкли экономить вне зависимости от того, насколько богата семья.

Как только рабочие взялись за дело, ванная комната была закончена за несколько дней. Для нее Джулия приобрела у подрядчика огромную ванну из полуразрушенного здания, идущего на снос. Вот удивится Брэд, он всегда жаловался, что ванна маловата. Раковина вполне подходила к ванне. И то, и другое было расписано узором из весенних цветов и сохранилось на удивление хорошо. Джулии удалось подобрать к ним кашпо, в которые она поместила редкие растения, купленные в другом магазине по совету Битси. Узор на жалюзи был такой же. Пол и стены она сделала из пробки, а насадка на душе могла работать в дюжине режимов. Когда Брэд вернулся домой, что случилось раньше, чем намечалось, Джулия занималась развешиванием тонких занавесок от потолка до пола под более плотными полотняными занавесями. Они были из кремового шелка, и проходящий через них солнечный цвет не резал глаза.

– Если можешь оторваться на пять минут, обрати внимание, что твой муж вернулся, – пошутил Брэд, но было в этой шутке что-то еще.

– Брэд! Дорогой, но ты не должен был все это видеть до окончания.

– Слишком поздно. – Но комнаты явно произвели на него впечатление. Ему понравилась гостиная в кремовых и белых тонах с небольшими вкраплениями лимонного цвета, приятное сочетание блестящего хлопка обивки, полотна занавесок, вышитого шелка диванных подушек и красивого бархата на кресле, сделанном специально для него.

Когда он увидел ванную комнату, то потерял дар речи.

– Ого! Где ты достала эту ванну? Я же в ней вытянуться смогу! Ты просто чудо! – восхитился он.

– Значит, одобряешь?

– Еще как! – Но со вздохом добавил: – Вижу, на этот раз ты не слишком по мне скучала…

– Хочешь поспорить?

«Но он прав», – виновато призналась она самой себе, пока он рассматривал все вокруг. Она не скучала. Была слишком занята.

День рождения леди Эстер был в ноябре, в День всех святых, и в этот день в доме устраивался ужин.

– Когда мы были детьми, мы в этот день колдовали, – сказал Брэд Джулии и объяснил ей, не американке, что это значит.

Дрексель Адамс выразился более понятно и подробно.

– Вы ведь празднуете День всех святых в Англии, верно? И у вас есть ведьмы. Так вот здесь, в Бостоне, мы сожгли многих наших…

Джулия проигнорировала его. Сейчас она чувствовала себя значительно более уверенно. И все же с особой тщательностью выбирала подарок для леди Эстер. Она нашла то, что хотела, в антикварной лавке на Вашингтон-стрит. Викторианские часы-брошь. Джулия заметила, что леди Эстер никогда не носила наручных часов, и у всех ее платьев были длинные рукава. Часы – филигранной работы, с бриллиантовой буквой «Э» на бантике.

Открыв коробку, леди Эстер вскрикнула от удовольствия.

– Моя дорогая, как изумительно! И викторианские! – Она рассматривала часы, подняв брови и слегка улыбаясь.

– Я отдавала их почистить. Они идут точно, – заметила Джулия.

– Я и не сомневаюсь. Я знаю, как ты все умеешь организовать. Такая труженица. – Конец фразы она обратила к сыну. – Трудилась как пчелка все время, пока ты отсутствовал. Мы видели ее только в столовой. Такая целенаправленная. Приколи их мне, дорогой, – попросила она, и он послушно приколол их к ее кружевному платью кофейного цвета.

– Как раз по моему вкусу, правда? – довольно произнесла она, прежде чем начать рассматривать другие подарки. Ночная рубашка от Битси, вся в шифоновых оборках; новый кожаный кейс от Эбби; статуэтка – доярка – от внуков Эмери; шоколадные конфеты с мятной начинкой от Дрекселя Адамса и чудесная записная книжка в кожаном переплете от близнецов. Брэд подарил матери огромную сумку из крокодиловой кожи.

– Я заметил, что у твоей уже появляются признаки старости.

– Как и у меня, – печально вздохнула леди Эстер.

– Ерунда! Тебе возраст нипочем!

Она взяла его рукой за подбородок и поцеловала в губы затяжным поцелуем.

– Мой дорогой мальчик.

Утром в воскресенье они долго гуляли. С деревьев уже опадала листва.

– Как хорошо ты называешь это время года, – заметила Джулия, держа его за руку.

– Да это не я, просто это английское слово, которое больше не употребляется, вот и все. Почитай своего Шекспира, если не веришь!

Джулия так удивилась, что остановилась как вкопанная.

– Я тоже иногда читаю, знаешь ли, – ухмылкой пытаясь смягчить резкость тона, сказал Брэд. – И в Гарвард теперь только за деньги не поступишь.

– Милый, я вовсе не хотела…

– Я знаю, что не хотела, но мне захотелось доказать тебе, что в нашем браке не у одной тебя есть мозги.

– А кто сказал, что у меня есть мозги? – снова поразилась Джулия.

– Например, я, когда увидел, что ты сумела сделать в доме.

– Я рада, что ты передал мои слова насчет собственного дома своей маме, – проговорила довольная Джулия.

– Я ей ничего не говорил.

– Не говорил! Тогда откуда…

– Мама знает все, – пожал Брэд плечами. – Не спрашивай меня, каким образом, но знает. – Он помолчал. – И она была права, правда? Тебе действительно нравилось этим заниматься.

– Очень, – призналась Джулия. Такая разница – делать что-то для себя, а не для заказчика.

– Мама рассказывала, что ты с головой ушла в работу.

– Я всегда любила работать, ты же знаешь. Верно, я из тех, кто чем больше занят, тем счастливее.

– Значит, тебе не хватает работы?

Она заметила ошибку слишком поздно.

– Только когда ты не дома, – быстро нашлась она.

– Значит, тебе не скучно?

– С тобой – нет.

– А когда меня нет рядом?

– Ну, – осторожно начала Джулия, – мне кажется, я получаю что-то такое от работы, чего другим не удается. Мне нравится ощущать, что я делаю что-то полезное.

– Высказывание в духе твоей тетушки, – недовольно заметил Брэд.

Так оно и было, но Джулия в этом не призналась.

– Она всегда говорила, что труд приносит удовлетворение, – спокойно сказала она.

– Значит, когда я снова уеду, ты станешь искать себе работу?

– Ну, Битси действительно… она попросила дать ей несколько советов. И Эбби говорила, что она уже много лет собирается сделать что-нибудь с домом…

– Сжечь дотла и построить заново, – саркастически заметил Брэд.

– Не думаю, что она зайдет так далеко, – рассмеялась Джулия.

– Меня интересует, как далеко собираешься зайти ты.

Инстинкт заставил ее ответить:

– Поехать с тобой, если ты снова уезжаешь, – и по облегчению на его лице поняла, что нашла верный ответ.

– Пока еще никуда не еду, – признался он. – Но до конца года мне надо будет съездить месяца на полтора в Европу.

– Тогда я поеду с тобой. Я больше одна не останусь, слышишь?

Он притянул ее к себе и поцеловал, из чего она заключила, что снова ответила правильно. Она была рада, что ни разу не пожаловалась ему на скуку во время его первой поездки, когда ей совсем нечем было заняться. Она не может бездельничать. Ей не интересно ходить в гости, посещать все те же приемы и вечеринки, слушать все те же сплетни. Возможность снова взяться за работу позволила ей неким странным образом обрести уверенность в себе, почувствовать себя не просто миссис Уинтроп Брэдфорд, как весь Бостон о ней думал, но и Джулией Кэрри, художником по интерьеру. И несмотря на возвращение Брэда, она не собиралась отказываться от возможности показать Битси, на что она способна, хотя в случае с Эбби, пожалуй, не было необходимости, потому что, по мнению Джулии, та и так это знала.

Через неделю, когда Джулия работала над тем, что собиралась предложить Битси, ее вызвала к себе свекровь.

– Мне нужен твой профессиональный совет, Джулия.

– Разумеется. По поводу чего?

– Вот посмотри.

То были фотографии интерьера, который видел лучшие дни. По всей вероятности, здание когда-то было гостиницей.

– В свое время это, должно быть, было замечательно, – заметила Джулия, – но очень давно.

– Так и есть, до Первой мировой войны он был великолепен. Я его купила вместе с другой собственностью. Поговаривают, что его стоит снести, но мне нравится идея заиметь свой собственный отель. Я бы назвала этот отель «Эрун».

– Его восстановление потребует много денег.

– Здесь нет проблем. Я хочу знать, считаешь ли ты, что это можно сделать, даже нужно сделать. Стоит ли его спасать?

Джулия повнимательней рассмотрела фотографии: красивые покатые потолки, просторные комнаты, изящная лестница.

– Сколько комнат? – спросила она.

– Пятьдесят, и дюжина люксов. Небольшой, но для избранных, вот чего бы мне хотелось. Дом был явно заброшен и начал разрушаться, краска облезла, позолота облупилась, ковровые покрытия износились, вся цветовая гамма давно вышла из моды.

– Вам придется очень многое выбросить, – предупредила Джулия, – но, с другой стороны, здесь масса ценных вещей. Вы только посмотрите на эти ванные комнаты! Такие ванны и раковины сейчас стоят целое состояние. Уверена, что эта отделка из красного дерева.

– Они напоминают мне Эрун, – мечтательно проговорила леди Эстер, – или, вернее, то, что когда-то было в Эруне. Жена моего кузена помешалась на модернизации. Мне бы не хотелось, чтобы и мой отель так же разрушили. Здесь нужно действовать осторожно и с любовью. Я хочу, чтобы кто-нибудь омолодил его, но чтобы он все равно выглядел старым. Ты понимаешь, что я имею в виду? Удачные подтяжки на лице никто не замечает. – Она посмотрела на фотографии. – Мне требуется нечто особенное, – решила она. – Нечто уникальное. Не столько гостиница, сколько английский загородный дом.

– Это будет очень дорого стоить!

– Я предпочитаю заплатить, но получить то, что я хочу. Чтобы все было правильно. Идеально, иными словами.

Наступило время ужина, и они отложили бумаги.

Все последующие дни леди Эстер постоянно возвращалась к теме отеля. Ясно, что он стал ее любимой идеей, и по тому, какие цифры назывались, становилось совершенно очевидно, что скупиться она не собиралась. Те, кому будет поручено переделывать интерьер, смогут позволить себе все.

Лишь когда Джулия услышала имена предполагаемых художников по интерьеру, она почувствовала первые уколы зависти, ей хотелось бы заняться этим самой. В результате она уселась за стол и сделала несколько эскизов, изобразив отель таким, каким ей хотелось бы его видеть. Эскизы вышли удачными, она это понимала. Но у нее не было имени. Неизвестным художникам не поручают такие заказы.

Потому она очень удивилась, когда однажды вечером ее свекровь достала эти рисунки, хотя она их тщательно спрятала.

– Я надеюсь, ты не возражаешь, Джулия, но твоя горничная принесла мне вот эти эскизы, посчитала, что они важны, так как имеют отношение к моему отелю.

Застигнутая врасплох Джулия не нашлась что сказать, кроме:

– Я просто забавлялась. Ваши слова натолкнули меня на несколько идей.

– И, похоже, очень интересных. Это именно то, что я имею в виду. Почему ты прямо не сказала, что хотела бы работать над моим отелем?

Джулия, чувствуя, что Брэд внимательно слушает, внутренне сжалась, вспомнив недавний разговор.

– Знай я, что у тебя есть серьезное желание, я бы, разумеется, попросила тебя сделать эскизы, но у меня создалось впечатление, что брак положил конец твоей карьере.

– И это так! – защищалась Джулия.

– Думаю, что нет. Иначе откуда бы взялись эти эскизы?

– Вы же спрашивали моего совета.

– И получила его. А это уже другое. Да ладно, – леди Эстер говорила покровительственно, что всегда унижало Джулию, – эти эскизы тщательно продуманы и прекрасно выполнены. Не просто пустячки, а явная заявка на признание, как я понимаю. И совершенно обоснованная. Они отвечают всем требованиям. – Джулия с трудом удержалась, чтобы не открыть рот от изумления. – Ты явно очень талантливая женщина, Джулия, и сама подумай, мы можем использовать твои способности на пользу семье!

Джулия не смела взглянуть на Брэда.

– Но… – начала она нерешительно, склонив голову в ожидании шторма в десять баллов.

– Сколько на реконструкцию уйдет времени, как ты думаешь?

Джулия с трудом собралась с мыслями.

– Ну, – она ухватилась за первую пришедшую на ум цифру, – по меньшей мере шесть месяцев, возможно дольше, но точно не меньше.

– Гм. Сейчас начало ноября. Можно закончить работы к весне, как ты полагаешь? Мне бы очень хотелось. Открытие в мае. Париж весной – и отель «Эрун».

– Париж! – Сердце Джулии подпрыгнуло.

– А разве я не говорила, что отель в Париже?

– Нет. Я думала где-то здесь, в Америке.

– Да нет. Такого рода заведения в стиле fin-de-siecle[9], чисто европейские по характеру. Гостиница в Париже на опушке Булонского леса. – Леди Эстер еще раз окинула эскизы довольным взглядом. – Даже странно, – заметила она, – как тебе удалось ухватить самую суть моей идеи. Можно даже подумать, что ты подсматривала в замочную скважину, – рассмеялась она своим колокольчатым смехом. – Но ты явно посвятила много времени и сил моему любимому проекту, и я польщена. Для меня этот отель очень важен, очень. Ведь он будет носить мое родовое имя. Но у меня есть к тебе два вопроса. Ты совершенно права, что запланировала, кроме люксов, и одноместные номера, но…

Джулия встала со стула, подошла к леди Эстер и села рядом с ней. Обе они погрузились в изучение эскизов, оставив Брэда сидеть с каменным лицом. Только когда Джулия на секунду прервалась и подняла голову, то заметила выражение лица Брэда и поняла, что он радости от происходящего не испытывает: она забыла, что он терпеть не может, когда на него не обращают внимания. Именно в этот момент леди Эстер повернулась к сыну и воскликнула:

– Ну и умница у тебя жена, дорогой! Такая красотка и такая головка: потрясающее сочетание. И первоклассный специалист в своем деле, вне всякого сомнения! И была готова поступиться своей карьерой ради моего сына…

– Это было нетрудно, – соврала Джулия не очень ловко, чувствуя себя так, будто у нее вырвали зуб. – Но поскольку отель в Париже, мне трудно будет оставить Брэда, достаточно того, что он уезжает и бросает меня; о шести месяцах врозь и думать нечего, мне этого не вынести. Однако, если вы считаете, что мои идеи вам подходят, вы можете передать их тому, кого выберете для этого дела… Можете сказать ему, что это ваши собственные мысли…

Леди Эстер похлопала Джулию по холодной руке.

– Такая самоотверженность. Но если ты в самом деле хочешь…

Только когда они вернулись в дом, Брэд дал волю своему гневу.

– Господи, надо же, какое долготерпение, какое благородство, да меня просто тошнит! Почему прямо не признаться! Да ты бы ничего не пожалела, чтобы заполучить этот отель!

– И жить вдали от тебя полгода! Тебе бы это понравилось?

– Мы сейчас говорим не о том, что мне нравится и что нет, и ты, черт побери, знаешь это!

– Ради всего святого, да вырасти же ты, наконец! – огрызнулась Джулия, переживая этот нетипичный для нее приступ самоотверженности и злясь на Брэда за то, что он вызвал его. – Неужели ты никогда ни о ком, кроме себя, не думаешь?

– А ты? Зачем тогда ты столько времени потратила на эти эскизы?

– Твоя мать возбудила мой интерес. Я ведь занималась этим делом несколько лет, сам знаешь.

– И ты вот так, щедрой рукой, отдала бы маме все эскизы, чтобы она выдала их за свои? Да перестань!

– Хорошо, может, тогда мне спуститься вниз и сказать, что я передумала, что соглашаюсь на эту работу и на то, чтобы не видеть тебя полгода? Ты этого хочешь?

Ссора достигла пиковой отметки, они несколько поостыли и посмотрели друг на друга.

– Скажи, ты когда-нибудь думаешь о том, чего мне хочется? – спросил Брэд странным голосом.

– Ради Бога, разве я тебе это только что не сказала?

– Каким образом? – спросил Брэд все тем же странным голосом. – Хотел бы я знать.

– Что ты хотел бы знать? Как ты, черт возьми, думаешь, я себя чувствую?

– Я хочу знать, чего ты в самом деле хочешь, – честно.

Что-то в его голосе выдернуло из Джулии правду, как пробку из бутылки.

– Я хотела бы гостиницу, и чтобы ты был со мной в Париже.

– А если это возможно?

Она быстро взглянула на него.

– Насколько возможно?

– Просто возможно. Возьмешься ты тогда за гостиницу?

– Еще как!

– Ты ведь говорила – никаких больше разлук. Помнишь?

– Именно это я имела в виду. Потому и отказалась от предложения.

Теперь уже что-то в ее голосе заставило его подойти к ней, положить ей руки на плечи, посмотреть в глаза и спросить:

– В самом деле?

– В самом деле, – уверила его Джулия, стараясь изо всех сил заглушить укоры совести.

– Такой случай предоставляется раз в жизни.

– Знаю. – Джулия продолжала держаться. – И ты откажешься от него ради меня?

– Я же вышла за тебя замуж, забыл?

– Ты просто чудо! – Брэд порывисто обнял ее.

Едва переведя дыхание, Джулия спросила:

– За что?

– За то, что ты хорошая девочка. Мы едем в Париж вместе.

Джулия от изумления раскрыла рот.

– Мы что?

– У мамы возникла идея. Ей в самом деле ужасно понравились твои эскизы, и, когда она впервые рассказала тебе об отеле, она подумала, что, возможно, ты попросишь поручить реконструкцию тебе. Но когда ты этого не сделала, она поняла, что ты и в самом деле не хочешь разлучаться со мной, по-настоящему. И она посылает меня в Париж на полгода.

Джулия, вскрикнув, обняла его за шею.

– Дорогой мой Брэд, это просто замечательно! Почему ты сразу не сказал?

– Потому что хотел, чтобы ты первая сказала.

Радость Джулии несколько поубавилась.

– Ты хотел, чтобы я доказала тебе свою любовь?

Он и не подумал смутиться.

– Ты же меня знаешь, для меня наши отношения – главное.

Джулия высвободилась из его рук.

– Значит, ты меня испытывал?

– Я ревную ко всему, что отнимает тебя у меня, что бы это ни было. Я просто хотел убедиться, что, если встанет вопрос о выборе между мною и отелем, ты предпочтешь меня, вот и все.

Она все еще не могла понять.

– Почему ты чувствуешь себя так неуверенно? Если кто и любим, и имеет тому кучу доказательств, так это ты. Твоя мать…

– Речь не о моей матери, я говорю о тебе, моей жене. О нас, о наших отношениях.

Он говорил резко, страстно, жестко, и что-то в его тоне предупредило ее, что для него это имеет первостепенное значение. Она все еще не понимала, но снова приблизилась к нему. Ее толкало что-то вроде сочувствия.

– Ты всегда у меня на первом месте, Брэд. Первом, последнем, любом. Ты это хотел знать?

Его голос прозвучал глухо, потому что он спрятал лицо в ее волосах.

– Все время. Я так тебя люблю, Джулия, ты мне необходима. Раньше мне никогда не нужна была женщина, для меня это странно и ново, я с этим плохо справляюсь. Раньше все сводилось к желанию. Желание я мог понять. Я думал, что такая потребность не для меня, пока не встретил тебя.

– О, любимый… – Джулия отвела густые волосы с его красивого мальчишеского лица.

– Правда? Твой любимый?

– Как никто и никогда.

– И если дело дойдет до выбора…

На долю секунды Джулия замешкалась с ответом, но потом, отбросив все сомнения, ответила:

– Я выберу тебя, мой милый. Всегда только тебя.

Лишь позже, когда Брэд заснул в ее объятиях, она с ужасом подумала о том, что именно она неожиданно поняла, и о том, сможет ли она с этим справиться.