14

Когда Джулия не вышла на следующее утро на работу, Поль Шамбрен поднялся наверх посмотреть, что случилось. Один взгляд на окровавленное, распухшее лицо, закрытые глаза, простыни в пятнах крови, и он потянулся к телефону. Он знал врача, который разбогател на подобных случаях, поскольку здесь молчание было на вес золота, чем этому врачу иногда и платили. Проработав так долго в гостиничном бизнесе, Поль твердо знал, что нет ничего такого, что нельзя было бы замять.

Доктор обработал ранки и ссадины на лице Джулии, наложил шов на разорванную губу, и снаружи и внутри, дал ей успокоительное и пообещал прийти вечером. Брэда нигде не было видно. Его чемоданы и одежда исчезли. Только пустые плечики и выброшенный флакон из-под лосьона после бритья. Полю все стало ясно. Прежде чем Джулия заснула под действием лекарств, ему удалось узнать у нее телефон Крис. Вернувшись в офис, он коротко сообщил мастеру, что мадам Брэдфорд заболела, что-то вирусное, и в ближайшие три дня на работу не выйдет. А пока – все вопросы к нему. Затем он закрыл и запер дверь и позвонил в Лондон.

Крис прилетела в тот же вечер. Поль встретил ее в аэропорту «Шарль де Голль» и вкратце обрисовал ситуацию.

– К счастью, все рабочие уже разошлись, так что они вас не увидят. Все должно быть шито-крыто, сами понимаете. Если миледи Брэдфорд станет предметом сплетен, я надолго окажусь безработным.

– Мне этот сюжет знаком, – мрачно сказала Крис, но тем не менее пришла в ужас, увидев избитое лицо подруги.

Она ничего не сказала, но быстренько попрятала все зеркала и с помощью Поля принялась приводить Джулию в какое-нибудь подобие нормы, чтобы можно было вернуться домой.

Через три дня ее лицо хоть и приобрело нормальные размеры, но осталось здорово разукрашенным, так что врач забинтовал его.

– Я предлагаю сказать, что это инфекционное заболевание, связанное с гнойными прыщами, вроде оспы, – сухо посоветовал он Полю. – Будьте уверены, когда ее понесут в машину, вблизи никого не окажется.

Так они и сделали. Из гостиницы Джулию вынесли, спеленутую, как мумию. В «скорой помощи» ее распеленали, она надела огромные темные очки, чтобы прикрыть синяки, и низко надвинула на лоб широкополую шляпу. Поль душевно переговорил со служащими аэропорта, и Джулии разрешили подняться на борт самолета задолго до других пассажиров. Если бы не травмы Джулии и ее тупое безразличие, Крис наслаждалась бы всем происходящим. Ну прямо как в кино!

Крис привезла Джулию к себе, где она забилась под одеяло, страдая от огромного унижения. И тем не менее, она прошлась по последним пяти месяцам с частым гребешком, разыскивая ошибки, упущения, обнаруживая, насколько наивной и самоуверенной была, как безраздельно подчинялась Брэду. «Сексуальная маньячка! Все тебе было мало физических наслаждений, хотя ты всегда в нем сомневалась, – говорила она себе безжалостно. – Тебя предупреждали, но ты не обратила внимания! Так тебе, черт бы тебя брал, и надо!»

И все-таки она часами рыдала, а в остальное время лежала, тупо уставившись в потолок.

Разумеется, леди Эстер детально исследовала ее жизнь, причем поручила это профессионалам. Все эти случайные вопросы, все эти намеки… А Джулия, зная о желании Брэда, купилась, стараясь «соответствовать стандартам». Вся эта история с отелем – подставка, как и назначение Брэда в Париж. Все – части одного блестящего плана леди Эстер.

Брэд. Теперь, задним числом, она все видела ясно. Салли Армбрустер оказалась совершенно права. Он оставляет на тебе след. Когда заживут раны на лице, внутри все равно останутся шрамы, и там они никогда не заживут. Он не оставил ничего, кроме отчаянной ненависти. Неудивительно, что он сбежал. Глубоко в душе он знал, что творит с ним его мать, но он или не мог, или не хотел освободиться от ее пут. Он был самостоятельным только сексуально. Отсюда его вечная погоня за женщинами. Отсюда поспешная, тайная женитьба. «Но почему я? – мучительно размышляла Джулия. – Действительно ли он так спасался, как утверждал Дрексель Адамс? Видел ли он во мне женщину, способную за него сразиться с его матерью? Почему он прямо так и не сказал? Почему не сказал, в чем именно дело, почему ему нужна я, а не кто-то другой?

Я думала, он хочет, чтобы я приспособилась к ней. Почему он не сказал, что хочет, чтобы я противопоставила себя ей, смогла ей противостоять, если он действительно этого хотел? Но вряд ли это так, потому что тогда он не возмутился бы, когда я заговорила о собственном доме. О Господи, ничего-то я не понимаю, – в отчаянии думала ока. – Его, ее, всего, что происходит. Только правда между нами, говорил он, и врал безбожно. Единственная правда, которую он знает, это правда его матери, а она целиком состоит из лжи. Каждое произнесенное ею слово, как бы оно ни было перевернуто, для него Священное писание. Он ни на одну секунду мне не поверил. И вообще он мне не верил с самого начала. Но тогда, Бог ты мой, зачем же он на мне женился? Чего он от меня хотел? И почему не мог прямо об этом рассказать? Чем мать его держит? Потому что я уверена, что тут что-то есть. Я это чувствую. Что-то такое ужасное, что он не мог решиться рассказать мне, его жене. Даже на острове, когда мы были так близки, ближе, чем когда-либо до или после. Именно тогда он мог бы мне все рассказать. Я должна была знать».

Она снова и снова проживала последние пять месяцев, пытаясь найти ключ к этой тайне, и не находила ничего такого, даже самого ужасного, что бы объясняло подобное влияние на мужчину его матери, когда их связь походила на симбиоз. Джулия смогла за это время немного узнать Брэда: от других она слышала, что он прекрасно справляется со своей работой, что он очень крутой бизнесмен, что он не делает ошибок и что в определенных кругах его уважают и побаиваются. Но тот же самый крутой мужик был воском в руках своей мамаши. Джулия удивилась, когда один из гостей на званом вечере в Бостоне, сидевший рядом с ней, сказал о Брэде с восхищением: «Этот парень не дурак, а когда дело доходит до сделки, у него всегда в последний момент козырная карта на руках. Что касается его матери, то у нее достаточно устрашающая репутация, но сын исхитрился дать ей сто очков вперед». Джулия с удивлением уставилась на сидячего через стол мужа. Брэд? Безжалостный? Крутой? Тот везунчик, жеребец, о котором рассказывают легенды, капризный и надменный мальчишка, способный дуться часами и бегающий за матерью, как собачонка? Она знала, что он человек сложный, но сейчас она полностью запуталась.

– Говорила тебе, где-то гайка разболталась, – печально заметила Крис несколькими днями спустя.

– Наверное, у меня! Меня трясет, как только подумаю, какой дурой я была. Как они, должно быть, надо мной смеялись! Наблюдая, как я своими руками сама себя разрушаю.

– Должна сказать, он тут неплохо поработал, – с горечью заметила Крис, разглядывая изуродованное лицо Джулии, синяки, распухшие губы и фонари под глазами.

– Да его на это запрограммировали. Он был в таком ужасе, что не соображал, что делает. Как он мог во всем разобраться, если мать все перекрутила и перевернула?

– Перевернула! Да она все разыграла как по нотам! – Крис шумно вздохнула. – По крайней мере, теперь мы знаем.

– Разве? Мы знаем, что она им вертит. Но почему, Крис?

– Разумеется, потому что ревнует!

– Здесь что-то большее, я уверена. Что-то еще, что-то… – Джулия беспомощно развела руками. – Все как в тумане, – наконец сказала она. – Что бы там ни было, это какая-то мерзость. – И с горечью добавила: – И моя вина в том, что я не настояла, чтобы Брэд пустил меня вовнутрь.

– Ты не должна брать всю вину на себя, – возразила Крис. – Он же держал тебя в темноте, так? Немудрено, что ты постоянно спотыкалась.

– Да я еще ходила в шорах. Думала, что моя спокойная рациональность поможет мне справиться. В этом я вся, гениальная Джулия Кэрри с ее здравым смыслом, спокойствием и логикой. Я не учла, что, когда речь заходит об эмоциях, все летит в тартарары! – Джулия задумалась. – Что ж, я все поняла, хоть мне это и дорого досталось. – Внезапно она прибавила: – Как Харди говорил Лорел, вот ты и втянула нас в еще одну хорошенькую передрягу. – Она встала, не в состоянии сидеть спокойно, подошла к окну и выглянула. – Я не смогла справиться со своими чувствами, Крис, и они меня пугают. Я стараюсь отрешиться от них. Я должна была побольше обращать внимания на свои сомнения. У нас и общего-то был только секс. Он и физически поработил меня, и одно это должно было бы послужить мне предупреждением!

– Ну, я тут тоже не без греха, – благородно заметила Крис. – Ведь это я посоветовала тебе дать волю чувствам, верно?

– То была не любовь, – продолжила Джулия. – Физическое порабощение. – Затем она зло добавила: – Зато теперь я свободна, и я никогда, слышишь, никогда, не позволю ни одному мужчине надеть на себя цепи!

«А я ведь многое могла сделать, – подумала она. – Почему же этого не произошло? Потому что с ним я плохо соображала. Когда дело касалось Брэда, я превращалась в нечто, незнакомое себе, я делала то, чего в другом состоянии ни за что бы не сделала».

– А что будет с отелем? – с любопытством спросила Крис.

– Ну, Поль почти что взломал дверь…

– Об этом я знаю. Ведь именно он позвонил мне. Нет, я имею в виду работу.

– Ко мне приезжал ее парижский адвокат, велел мне все прекратить. Сказал, что наняли другого художника по интерьерам и что мне следует выметаться. Так или иначе, у меня не было никакого контракта, я ничего не подписывала. «Семейная» договоренность. Все часть ее плана. И бедный Поль тоже. Она его использовала. Все и вся служило только ее заговору.

– Его уволили? За что?

– Неэтичные отношения со мной.

– Когда? А где доказательства?

– Выяснилось, что она наняла частного детектива, который все время следил за нами. Если верить ему, под предлогом поездок в магазины и на фабрики мы ездили в маленькую гостиницу на левом берегу.

– Что? – еле выговорила Крис.

– А вот то. Владелец гостиницы подписал свои показания.

– За большую взятку, так я думаю.

– Как она однажды мне сказала, деньги меня волнуют меньше всего.

– Мать твою! – выдохнула Крис. – Да она продумала все до малейшей детали.

– И учти, с Полем ей пришлось расплатиться. Ведь у него-то был контракт, и он грозился подать в суд. А это бы означало шумиху, чего она стремилась избежать. Так что ей проще было от него откупиться.

– Он на меня произвел приятное впечатление, – заметила Крис.

– Он и есть хороший человек. Он очень переживал из-за всего этого. Радует, что он получил с нее все до цента, так что хоть по этому поводу меня не грызет совесть. Он вернулся в Швейцарию. Там у его семьи гостиница.

– А ты? Ты что собираешься делать?

– Когда обрету приличный вид, буду искать работу.

Но прежде чем она успела этим заняться, из Америки прибыл самолетом большой контейнер. Там было все, что она оставила в Штатах.

– Вот видишь, – сказала она Крис с ехидной улыбкой, – меня выдернули с корнем.

Только когда она начала искать работу, выяснилось, что она, ко всему прочему, попала в черный список. Ей везде отказывали, даже самые маленькие компании. Лишь через одного «друга», который считал Джулию конкурентом, она узнала, что леди Эстер постаралась распространить слухи о том, что Джулия не справилась со своим первым самостоятельным заказом, тратила слишком много денег, не выдерживала сроки, да к тому же завела интрижку с главным декоратором.

– Боже милостивый, ну и сука! – взорвалась Крис. – Она же сломала твою карьеру, Джулия! Как же ты будешь жить?

– Она бы предпочла, чтобы я умерла.

– Но на что ты будешь существовать?

– Я предусмотрительно привезла с собой драгоценности. Жемчуг, черную кошечку, мое обручальное кольцо. Они должны прилично стоить. Продам.

– Давай я сначала поговорю с Тони. Возможно, он сможет помочь.

И через него Джулия получила чек на довольно приличную сумму. Достаточную, чтобы скромно прожить некоторое время, если не удастся найти работу, во всяком случае, по специальности.

Она возвращалась домой после еще одной неудачной попытки устроиться на работу, когда неожиданно почувствовала себя плохо в переполненном вагоне метро, в ушах зазвенело, колени подогнулись. Она пришла в себя и увидела, что сидит, положив голову на колени, а над ней склонился обеспокоенный мужчина.

– Вы внезапно потеряли сознание, – пояснил он. – Не поднимайте-ка пока головы, вот так.

– Это все давка виновата, – возмущенно заметила сидящая рядом женщина. – Как сардины в банке!

– Не спешите, – заботливо предупредил мужчина. – Я на следующей остановке выхожу.

Когда Джулия вышла на своей станции, ноги у нее все еще были как резиновые, но ей удалось добраться до квартиры Крис. Она решила, что слишком мало ела и спала. Но такая же история приключилась с ней снова через два дня, на этот раз дома.

– Надо пойти к врачу, – решительно заявила Крис. – Помнишь, как было раньше?

– Это просто реакция, – возразила Джулия. – Я мало ела, наверное. Я всегда плохо ем, когда переживаю.

– Вот пусть врач это и решит.

Врач заключил, что, скорее, виной всему перенапряжение, и дал ей таблетки, которые Джулия спустила в унитаз. Когда она провожала его до дверей, то заметила на коврике конверт. Послание от семейных адвокатов леди Эстер. Брэд подавал на развод на основании ее измены ему с неким Пьером Этьеном Шамбреном.

Она отнесла бумаги собственному юристу, который объяснил ей, что с ней разводятся по американским законам, поскольку формально она вышла замуж на американской территории – в американском посольстве. Он также спросил, собирается ли она оспаривать этот развод.

– Нет. Я тоже хочу быть свободной. Делайте что хотите. Я все подпишу. Только пусть будет по возможности быстро и безболезненно.

Все закончилось за шесть коротких недель, в течение которых она выяснила, что беременна. Когда Крис застала ее над унитазом четвертое утро подряд, она сказала:

– Мне бы сразу догадаться. Ты разве не заметила, что у тебя нет менструации?

– У меня голова другим была занята. Кроме того, я принимала таблетки. Нет, я уверена, что не забывала.

– И все же наверняка забыла. Столько всего наслучалось, детка.

– Я пила по таблетке перед сном. Это уже вошло в привычку.

– Но ведь ты ложилась спать в самое разное время. Я знаю, что и с таблетками бывают сбои, но готова поспорить, что ты просто один раз забыла. А больше ничего и не требуется.

– Однажды, дважды. Какая теперь разница.

– В смысле?

– Я рожу этого ребенка. И это будет единственно мой ребенок.

– Да брось, Джулия…

– Один раз – случайность, дважды – совпадение, но третьего раза не будет. Никогда, Крис, клянусь. Никогда.

– Тебе придется сказать ему.

– Зачем? Я же практически развелась. К тому времени как родится ребенок, я уже давным-давно буду одиночкой. Он бросил меня и моего ребенка. Ребенок будет принадлежать только мне, мне одной.

В ту ночь, лежа в постели, она строила планы. Поедет в Йоркшир. Коттедж все еще принадлежал ей. Раньше она сдавала его на лето, а теперь сама станет там жить. Тех денег, что она получила за драгоценности… Джулия потянулась за бумагой и карандашом. Да, с деньгами порядок, она протянет до рождения ребенка, даже немного дольше. Еще останется, хотя придется потратиться на вещи для малыша. Когда ребенку исполнится несколько месяцев, она найдет работу. Не обязательно по специальности. Она хорошо шила, всегда сможет работать портнихой.

Она почувствовала, что в ней зреет решимость, хотелось скорее привести планы в действие. Ей уже не казалось, что она парит где-то между небом и землей. И она всегда действовала лучше, когда имела ясную цель.

Через неделю Джулия уехала из Лондона. Первое, что она сделала, это попросила доктора Мид последить за ней во время беременности. Врач внимательно осмотрела ее, объявила, что она в полном порядке, только немного худовата, но «с этим скоро наладится, да я и не люблю, когда мои мамаши слишком толстеют. Ребенок родится весной, где-нибудь в мае, я так думаю». Она улыбнулась Джулии.

– Как вы относитесь к тому, что станете матерью?

– Радуюсь и испытываю какое-то умиротворение. Мне всегда хотелось иметь детей, но… после своего второго поражения, я уже и не думала, что они у меня будут.

– Никто не может предвидеть, как все повернется, – спокойно заметила врач, – хотя никто не мешает никому пытаться, разумеется.

– Это будет мой единственный ребенок, – сказала Джулия.

– Также не стоит позволять своим неудачам мешать дальнейшей жизни.

– У меня их две, одна за другой. – Джулия принялась одеваться. – Я плохо справляюсь с эмоциями. Мне проще с реальными вещами. В этом русле я и собираюсь действовать в будущем. – Она помолчала. – У меня все будет в порядке, верно? Я хочу сказать, тот аборт…

– Был прекрасно выполнен. Никаких последствий. Но все же, я считаю, вам надо отдохнуть. Подготовиться к родам. Вы сможете себе это позволить с финансовой точки зрения?

– Да, если буду осторожна.

– Я убеждена, что будете.

Она забронировала место для Джулии в клинике и записала ее на предродовые занятия. Она же порекомендовала посещать курсы психологической терапии.

– Роды вещь естественная, и я считаю, что нужно лишь помогать матери-природе, а не вмешиваться в ее дела. Вы можете иногда позволить себе немного выпить, позаниматься зарядкой. Вы любите гулять – гуляйте себе на здоровье, только не доводите себя до усталости. Не ешьте за двоих. Наступит май, и мы будем лицезреть счастливую маму и малыша, – Она внимательно посмотрела на Джулию – А как насчет отца ребенка?

– Я ему ничего не говорила и не собираюсь. Ребенок только мой. Я выяснила, что беременна, когда уже развелась, так что для меня это вроде знака свыше. Я не хочу иметь ничего общего ни с моим мужем, ни с его матерью, с ней особенно. Она постарается забрать у меня ребенка.

– Не может такого быть!

– Если ей захочется, очень даже может быть. Но меня это не устраивает. Это мой ребенок, доктор Мид, мой!

Крис приехала на выходные и все повторяла:

– Ты цветешь, как твои растения!

– Говорят, беременность делает раздражительной, я же так спокойна. Иди, посмотри, чем я занимаюсь.

Разглядывая шаль, связанную паутинкой, и великолепно сшитое приданое для новорожденного, Крис исподтишка рассматривала Джулию. Она набрала вес, ее кожа сияла, глаза – чистые и спокойные.

– Похоже, ты вполне справляешься, – с облегчением заметила она.

– Идеально. У меня строгий бюджет, и я его придерживаюсь.

– Хоть бы меня когда научила… я никак не могу держаться в рамках, хоть тресни. – И добавила, улыбаясь: – Зато я могу поучить тебя, как обращаться с мужчинами!

– Спасибо, вот чего не надо, того не надо. Я лучше уж сама по себе.

– Но тебе не будет одиноко?

– Конечно, нет. У меня ведь будет ребенок!

В феврале она получила окончательное извещение о разводе. Она перестала быть миссис Уинтроп Брэдфорд. Джулия спрятала бумагу в стальную коробку, где хранила все свои документы. Почувствовала же она лишь огромное облегчение. Последние нити, связывающие их, оборваны. Теперь она в самом деле свободна.

Время шло, роды приближались. Джулия чувствовала себя уверенно и спокойно. Днем она отдыхала, читая журналы, и обязательно спала. Выяснилось, что она вообще много спала. Однажды днем в конце марта ее разбудил громкий стук в дверь. «Что еще?» – подумала она. Она никого не ждала. Крис собиралась приехать только через две недели, а доктор Мид навещала ее по пятницам. Подойдя к окну, она выглянула на улицу. У ворот стояла большая американская машина. Она так быстро отпрянула от окна, что ударилась бедром о туалетный столик. Страх охватил ее. Видеть приехавшего она не могла, поскольку он стоял на террасе. Придется спуститься и все выяснить.

Это оказался крупный мужчина, завернувшийся в объемистое пальто от холодного ветра. На его смуглом лице латинского типа появилась улыбка, когда он спросил:

– Вы Джулия Кэрри? – Акцент не новоанглийский.

– Да.

– Слава Богу! Я тут все деревни вокруг объездил…

– Что вам от меня нужно?

– Если вы пригласите меня войти и угостите чашечкой кофе, поскольку ваш кафетерий у дороги предлагает сущие помои, я с удовольствием вам расскажу.

Джулия не шевельнулась.

– Кто вы?

Он протянул ей визитную карточку. Маркус Левин, «Левин энтерпрайсез», и адрес: Уордор-стрит.

– У меня к вам предложение, – продолжал он, ничуть не смутившись. – Строго деловое, – добавил он, усмехнувшись. – Да и какие могут быть другие предложения в вашем состоянии. – Но в его голосе звучало изумление.

– О каком деле речь?

– Внутренняя отделка, – быстро сказал он.

– Я сейчас не работаю.

– А меня сейчас и не интересует.

Он держался спокойно и уверенно, но в последнее время Джулия относилась ко всему из-за океана с большим подозрением. Улыбаясь ей и не обращая внимания на ее холодное и замкнутое лицо, он продолжил:

– Послушайте, я понимаю, вы меня не знаете, но, если вы меня впустите, я вам все расскажу.

– Кто вас послал?

– Никто. Но можно сказать, что меня привела сюда ваша работа.

– О какой работе речь?

– Ну, несколько интерьеров, которые вы выполнили. Я хочу, чтобы вы работали на меня, вернее, со мной, так будет правильнее.

– Вы ищете художника по интерьерам?

– Нет. Вас.

– Откуда вы обо мне знаете?

– Я не знал. Просто увидел вашу работу и поинтересовался. Начал вас искать. Но хотя это оказалось нелегко, я не сдавался.

– Кругом полно хороших художников, а я всегда была лишь мелкой рыбешкой. Так с чего такая настойчивость?

– У меня есть принцип. Только самое лучшее. Джулия продолжала хмуро смотреть на него.

– Послушайте, милая дама. Понимаю, вы меня не знаете, но, если вам нужны рекомендации, я доставлю вам груду. Проверяйте меня сколько душе угодно. Я выдержу любую проверку.

– И проверю, не сомневайтесь, – пообещала ему Джулия.

– Так могу я войти? Здесь холодно.

Джулия неохотно отступила и позволила ему войти. Ему пришлось пригнуть голову, чтобы не удариться о притолоку.

– Надо же! Наверное, старый дом, – воскликнул он.

– Семнадцатый век.

– Да уж надо думать. Люди тогда были явно ниже ростом. Пожалуй, мне лучше сесть. Могу я снять пальто?

Под пальто на нем, оказались майка и джинсы. На майке крупными буквами значилось: «Не согреши, да не грешен будешь». Джулия закусила губу.

– Бог мой, а у вас тут клево. – Он с одобрением оглядывал низкие потолки, белый потолок, кирпичный камин, окна, занавешенные хлопчатобумажным атласом.

Его взгляд снова вернулся к Джулии, сверкнула улыбка.

– Черный, два кусочка сахара, – прозрачно намекнул он.

В кухне, где от обогревателя веяло приятным теплом, Джулия снова перебрала в уме его слова. Если он и в самом деле предлагает работу… Будь осторожна, посоветовала она самой себе. Ничего не говори, пытайся все выяснить. Но эта африканская прическа, майка? Явно не обычный тип клиента. И все же, в наше время деньги есть у самых странных людей. Что он хочет ей поручить? Может, дискотеку? Несколько секс-шопов? Все равно, размышляла она, насыпая кофе в кофеварку. Заказ означает деньги, а если он пришел с серьезным предложением, следует его выслушать. Знает Бог, тебе потребуется каждый пенни, который ты сможешь заработать. Но ничего не делай и не говори, прежде чем не убедишься, что он взаправдашним. И внимательно просмотри всю эту груду рекомендаций, у тебя полно времени для тщательной проверки, вплоть до фамилии его парикмахера, а для своей безопасности и ради будущего ребенка ты должна это сделать. Не попадись на удочку во второй раз. Та женщина способна на все, ты это прекрасно знаешь. Но если с ним все в порядке, тогда это совсем другое дело.

Вернувшись в гостиную, она увидела, что он сидит в большом кресле, скрестив длинные ноги.

– Не возражаете, если я закурю?

– Нет. Но сама я не курю, так что спасибо.

– Разумно. Особенно в вашем положении, и все такое.

– Вы сказали, что видели мою работу, – Джулия постаралась навести его на интересующую ее тему.

– Занялся этим вплотную, после того как увидел отель «Эрун».

Джулия очень осторожно спросила.

– Что вы сказали?

– Ну, этот отель в Париже, о нем весь город говорит. Осенью состоится торжественное открытие. В журнале «Хаус бьютифул» ему был посвящен целый разворот, или в каком-то другом журнале, не помню.

– И там сказано, что он сделан по моим эскизам?

– Да нет. Там сказано, что автором является леди Эстер.

К своему собственному удивлению, Джулия расхохоталась.

– Это надо же!

– Так я поспрашивал и выяснил кое-что. Хоть эта дама способна на все, подчеркиваю, на все, там явно чувствуется рука профессионала.

– Вы ее знаете? – с беспокойством спросила Джулия.

– О ней… да и кто не знает? Так или иначе, я принялся наводить справки. – Тут он неожиданно сказал: – Слушайте, я знаю все про эту историю. Мне порядком порассказали. Но прошлое меня не интересует. Меня интересует, что вы сможете сделать в будущем.

– Попридержите-ка лошадей, – медленно произнесла Джулия. – Не хотите ли вы сказать, что отель был сделан по моим эскизам?

– От и до. – Увидев, как лицо Джулии залила краска гнева, он спросил: – Я чего-то не знаю?

– Меня с работы уволили. Из-за той истории, о которой вы упомянули. И, как я слышала, наняли другого художника по интерьерам.

– Многих пробовали, но никого не взяли. На меня особое впечатление произвела столовая. Говорят, готовить там будут соответствующе. – Он решительно добавил: – Мне плевать, почему вас выперли. Меня интересует ваш талант. Я хочу, чтобы вы работали для меня.

– Над чем?

– Надо всем, что мне удастся заполучить. Заметив удивление на ее лице, он рассмеялся.

– Хочу поставить вас в свою конюшню. Да нет, не пугайтесь, я девочками не занимаюсь. Эта майка – просто шутка. – Джулия почувствовала, что снова краснеет под взглядом этих всезнающих темных глаз. – Я ищу таланты. У меня есть поп-звезда, гонщик, танцовщица, парочка актеров, даже теннисист. Я распознаю их талант, вкладываю в них деньги и раскручиваю. Когда же они выходят на орбиту, я получаю двадцать процентов от всех их заработков. – Он вздохнул. – Учтите, я понятия не имел, что вы беременны. Но ведь это всего девять месяцев. – Он изучающе посмотрел на нее. – А в вашем случае вообще не больше двух. И это даст мне время сориентироваться.

– Вы слишком много на себя берете.

Он скромно заметил:

– Я еще не все разъяснил.

– Так разъясняйте.

Джулия слушала критически. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Она так и сказала.

– Я вовсе не шучу с вами. – Его тон был спокойным и уверенным. – Я люблю деньги, и я рассчитываю на вас хорошо заработать. Вы сможете сделать то же.

– Но меня… вышибли… как вы выразились, с моей последней работы.

– Все это уже спущено в канализацию. Меня интересует, что можно получить из крана.

Джулия подумала.

– Значит, вы беретесь обеспечивать контракты, подыскивать подходящие заказы, а также помещение, где можно работать, а когда я начну зарабатывать, получаете свои двадцать процентов?

– Верно.

– Какие заказы?

– Самые лучшие. Ничего копеечного. Я так думаю, гостиницы, престижные офисы, рестораны и все в таком роде.

Джулия опять подумала.

– Я хочу подробный, законный контракт. Я уже в Париже работала по принципу полюбовной договоренности, и сами видите, что из этого вышло.

На лице его был написан ужас.

– Вы что, хотите сказать, что вам не заплатили?

– Это была, цитирую, «семейная договоренность».

С прямотой, к которой она уже успела привыкнуть, он сказал:

– Я знаю, вы были замужем за Брэдфордом.

– Вы уверены, что с ними незнакомы? – подозрительно спросила Джулия.

– Из них я лучше всех знаю старую даму. Это с ней вы полюбовно договаривались?

Джулия кивнула. Он вздохнул.

– Ничего удивительного. У нее репутация барракуды.

«Ну, наконец, – подумала Джулия. – Точное определение».

– Значит, она пользуется вашими эскизами задаром! – Маркус Левин присвистнул. – И после этого она уволила вас «без компенсации». У вас есть основания подать в суд.

– Мне с ней не справиться.

– Справитесь, если наймете хорошего адвоката.

– Я не могу себе этого позволить.

Маркус наклонился вперед и задумчиво посмотрел на нее.

– Вот что я вам скажу. Чтобы доказать вам свою благонадежность, я проконсультируюсь со своим хорошим другом, очень дорогим адвокатом. Если он подскажет, есть ли у вас шансы, вы станете сговорчивее?

Джулия с трудом поднялась.

– Я слышу, кофе кипит. – Она избегала прямого ответа. Ей надо подумать. Если она выиграет иск, то получит деньги, а они ей очень нужны. Но можно ли доверять этому стареющему хиппи? Идея казалась привлекательной. «Прищучить леди Эстер. Та использует не принадлежащие ей эскизы. Все дела велись внутри семьи. Не составлялось ни одной бумаги, хотя бы отдаленно напоминающей контракт. Разумеется, с дальним прицелом. И леди Эстер сейчас меньше всего ожидает, что я подам в суд. Она ни на секунду не сомневается, что я не рискну выступить против великой, знаменитой Эстер Брэдфорд». Поэтому Джулия решила, что она это сделает. Речь шла о крупной сумме. И пока этот Левин делает в этом смысле, что может, она попросит Крис и Тони поразузнать о нем. Если Тони ничего не обнаружит, значит, с ним все в порядке.

Она вернулась в комнату.

– Вот что, – начала она. – Расскажите об этом деле своему приятелю-адвокату. Послушайте, что он посоветует. Если он действительно знает свое дело…

– Будьте уверены!

– Тогда я подам в суд. Мне сейчас деньги позарез нужны.

– Ладно, излагайте факты.

Она послушалась, не переходя на личности.

– Гм, – нахмурился он. – Мне кажется, у вас есть шансы и по другой причине: ведь никто не говорил, что вы не справляетесь с работой.

– Я могу показать вам письмо, – предложила Джулия.

Он прочитал его и спросил:

– Могу я его взять, чтобы показать адвокату?

– Только потом верните.

– Обязательно.

Он сунул письмо в карман, снова взял кружку.

– Хороший кофе, – похвалил он.

– Расскажите мне поподробнее о своих планах, – попросила Джулия.

Джулия чувствовала, как ее охватывает возбуждение, но «звучит нормально» было единственным, что она сама себе позволила.

– Почему бы вам не поразмыслить об этом, пока я занимаюсь другими вашими делами?

– Хорошо, подумаю. Сколько у меня времени?

– Два-три дня.

– Договорились.

– Дайте мне ваш телефон, – попросил он, доставая пачку с сигаретами и ручку.

Когда он записал номер, Джулия спросила:

– Может, мне стоит записать ваш? И какие-нибудь имена людей, с кем бы я могла связаться насчет той груды рекомендаций, о которой, вы упомянули?

– У меня нет телефона, я все время в разъездах, – сказал он с обезоруживающей улыбкой. – Не волнуйтесь, я позвоню. – Он усмехнулся. – И вы обо мне все узнаете. – Он убрал пачку и наклонился вперед. – Когда ребеночек должен родиться?

– В середине мая.

– Значит, недель через шесть, скажем, восемь после этого вы сможете приступить к работе?

– Если у меня будет офис.

– Где именно вы хотели бы его иметь?

– Тут нужен «хороший» адрес.

– Например?

– Центральные районы.

– Ладно. Я погляжу, может, чего и найду.

Он был таким приятным, со всем соглашался, но Джулия чувствовала, что он умеет получить точно то, что ему нужно. Голливудский имидж скрывал питсбургскую настырность.

Он выпил еще чашку кофе, обсуждая все «за» и «против», и, очевидно, почувствовав, что она несколько оттаяла, сказал, поднимаясь, чтобы уйти:

– Вы решили, что мне можно доверять, верно?

– Давайте сначала поглядим, что скажет ваш адвокат, тогда посмотрим.

– Он обязательно за что-нибудь зацепится, если, конечно, есть за что цепляться.

– Есть, – заверила Джулия, и он усмехнулся, протянув руку.

– Приятно было познакомиться. Я вам позвоню.

Джулия смотрела, как он шел к большой, красивой машине. Одно очевидно. Он так же отличался от Брэда, как Бостон от Лос-Анджелеса. И слава Богу.

Он позвонил ей через четыре дня. Его приятель-адвокат считал, что у нее хорошие шансы. Каковы бы ни были причины ее увольнения, они не включали отказ от ее эскизов. Подтверждением тому служило то, что они до сих пор использовались.

– Если хотите, я попрошу его предъявить иск старой даме по поводу вашего гонорара и всего остального, что вам причитается.

– Если только это можно сделать с минимальными, повторяю, минимальными, неприятностями. – Она продиктовала слово по буквам.

– А за что, по-вашему, мой приятель берет такие высокие гонорары? Если вы наймете его, то именно по этой причине.

Две недели от него не было ни слуху ни духу. Затем, к ее великому изумлению, однажды днем он появился в дверях ее коттеджа, размахивая чеком. Джулия посчитала нули и упала в кресло.

– Мистер Левин! Каким образом…

– Зовите меня Маркус. И у меня создалось впечатление, что старушка вне себя от ярости.

– Но как вам удалось?

– С помощью письма. Мой приятель написал письмо. Он умеет писать такие письма, в которых самое невинное предложение звучит как страшная угроза.

– Но, надеюсь, он ей не угрожал? – Сердце Джулии забилось.

– Перестаньте. Мы оба знаем, что это не так. Он просто… пригрозил пригрозить. А у него такая репутация… – Маркус многозначительно усмехнулся, – Да, кстати, как прошла моя проверка?

– Все, что вы мне рассказали, оказалось правдой, – призналась Джулия.

– Я так и знал. И я, и мой приятель должны были думать о своей репутации, затевая это дело. Нельзя связываться со старушкой Брэдфорд, не имея реальных фантов, и, поверьте мне, он может заставить присяжных оправдать Иуду.

Джулия снова взглянула на чек.

– Сюда входит его гонорар?

– Он сделал это в качестве одолжения мне. Он у меня в долгу.

Джулия глубоко вздохнула. Теперь она богата!

– У меня есть для вас еще кое-что. Взгляните-ка вот на это и скажите, что вы об этом думаете. – Он протянул ей папку с бумагами агентов по продаже недвижимости.

Когда Крис приехала на выходные, она рот открыла от изумления и любопытства.

– Кто такой этот Маркус Левин и откуда он взялся? – спросила она.

– Похож на мексиканского бандита, говорит, как хиппи, но ведь ты видела отчет Тони. Он настоящий. – Джулия кивнула головой. – И он умеет делать дело.

– А больше он ничего не умеет?

Джулия расхохоталась.

– Крис, ты безнадежна.

– Да нет, просто Тони уже исчерпал себя. Он богатенький, этот Левин?

– В хлебе насущном не нуждается, это точно.

– Так. Когда ты меня с ним познакомишь?

Они сразу нашли общий язык, причем настолько, что Джулия была уверена, предложи она им двуспальную кровать, они немедленно оказались бы там. Крис исправила этот недочет по возвращении в Лондон.

– Дорогая, – ворковала она по телефону, – не могу тебе сказать…

– И не говори.

Крис взяла на себя осмотр возможных объектов, после чего отчитывалась перед Джулией. Она взялась за дело рьяно.

К середине апреля они нашли идеальное место.

– Угол Брук-стрит и Бонд-стрит, требуется ремонт, но в остальном подходит по всем статьям.

Маркус свозил туда Джулию, чтобы она приняла окончательное решение. Мастерская была маленькой, но наверху находилась рабочая комната, а еще выше – маленькая квартирка.

– Беспредельные возможности, – согласилась Джулия.

Подписали арендный договор. Вернувшись домой, Джулия принялась делать эскизы по переделке помещения, которые вручила Маркусу, когда он приехал вместе с Крис.

– Я надеюсь, вы за всем проследите, если, конечно, сможете оторваться друг от друга, – поддразнила их Джулия.

Наступил май, она уже с трудом передвигалась.

– Вы уверены, что у вас не двойня? – подшучивал Маркус.

– Такое впечатление, что целая армия, и лягается как мул.

– Синяков что-то не видно. Более того, вы выглядите крайне аппетитно.

«Нет уж, – подумала Джулия. – Хватит тебе Крис. Она тебе больше подходит, привыкла к такому». Маркус любил флиртовать. И, если верить Крис, постоянством не отличался.

– Никаких постоянных жильцов, – вздыхала она по телефону.

– Тогда получай удовольствие, пока можешь, – резко посоветовала ей Джулия, недоумевая, как Крис вообще может вести такую жизнь. Но, по правде сказать, Крис никогда не была способна оставлять свои эмоции за дверью спальни.

– Я так и делаю! – говорила между тем Крис. – Я уже давно так не развлекалась!

«Развлекалась?» – подумала Джулия, и ее передернуло.

– Настоящий тигр, – продолжала мурлыкать Крис. – Я когда-нибудь покажу тебе царапины.

– Как дела в мастерской? – перебила ее Джулия.

– Все по графику. Все переделки уже начаты и будут закончены к концу недели. Тогда можно заняться интерьером.

Маркус подтвердил ее слова, приехав в конце недели.

– Все идет по плану, – удовлетворенно заметил он. – А у вас как дела?

Она не видела его пару недель, он уезжал куда-то из страны.

– В моей конюшне неприятности, – пояснил он, пожав плечами.

– Я уже до того дошла, что готова оседлать любую лошадь из вашей конюшни и скакать прямо на закат.

– У вас злой язычок, – усмехнулся он, – но вы мне нравитесь.

Она знала, что нравится. «Может быть, это из-за моего состояния», – думала она. Она чувствовала себя слоном; никогда не разделяла ошибочного убеждения, что женщина прекраснее всего, когда беременна, считала, что это еще одна уловка мужчин, которые прежде всего и являются виновниками такого состояния. Но она ощущала, что, несмотря на вздувшийся живот, Маркус Левин находит ее привлекательной. Он постоянно с ней заигрывал и всегда старался оказать любую поддержку – моральную, физическую, эмоциональную. Он всегда был наготове, чтобы помочь ей встать со стула, не разрешал делать то, в чем мог ее заменить, терпел ее раздражительность, ее капризность по мере того, как приближались роды. И он всегда держал ее в курсе последних событий в Лондоне, так что ей казалось, что, несмотря на отдаленность, она принимает в них непосредственное участие. Она всегда радовалась его приезду и всегда грустила, когда он уезжал.

Он приехал за неделю до того, как ей надо было ложиться в больницу, и привез кучу фотографий мастерской, большую коробку восточных сладостей, к которым Джулия в последнее время испытывала слабость, и новости, что он уже наметил для нее первый заказ, хотя определенного пока еще ничего нет. Это все, что он ей рассказал, перед тем как помочь взобраться наверх, чтобы отдохнуть, а самому спуститься вниз посмотреть по телевизору скачки.

Джулия, как обычно, заснула. Проснулась она от боли: кто-то взял ее спину в тисни и продолжает стягивать их. Она также почувствовала, что постель мокрая. Приподнявшись, она потянулась к стоящей у кровати трости и постучала ею по полу. Маркус примчался наверх с рекордной скоростью.

– Думаю, тебе лучше позвонить в больницу, – простонала Джулия, выгибая спину.

Он также позвонил врачу. Та приехала раньше «скорой помощи», которую тут же отправила назад.

– Этот ребенок родится дома.

Все произошло на удивление быстро. Маркус держал ее за руки, не жалуясь, когда она пыталась их вырвать. Он стирал с ее лица пот влажной салфеткой, смоченной в одеколоне, держал тазик, когда ее рвало, поддерживал ее за плечи, когда врач командовала: «Тужься! Вот так! Сильнее, сильнее, изо всех сил. Тужься…» – Напрягаясь, со стонами и воплями, она произвела на свет возмущенно верещащее дитя.

Как по волшебству, боль мгновенно исчезла, и Джулия приподнялась на локте.

– Кто? – спросила она.

– У вас дочка, причем тоже рыженькая. – Врач приподняла пищащего малыша, чтобы показать Джулии. Затем быстро и ловко обрезала пуповину, установила зажим и протянула Джулии голенькую девочку – мокрую, с подсыхающей околоплодной жидкостью на коже и яростно протестующую до того самого момента, как она оказалась на руках матери. Тут она замолкла и неуверенно уставилась на Джулию глазами Брэда.

– Господи! – выдохнула Джулия. – Она прекрасна, – заметила она дрожащим голосом.

– Не совсем твои волосы, – сказал Маркус. – Скорее рыже-белокурые, чем огненно-рыжие. Но она такая же красавица, как и ты.

– Как насчет чашечки чая? – спросила по-деловому врач.

– Будет сделано. – Маркус встал с кровати и нагнулся, чтобы поцеловать изумленную Джулию в губы. Она посмотрела ему в глаза и прочла в них, что теперь все будет иначе, потому что она другая, и он будет вести себя соответствующе.

Дженнифер, взвешенная на кухонных весах, весила ровно семь с половиной фунтов. Когда Маркус принес ее наверх Джулии, та заметила с интересом:

– А ты обращаешься с ней вполне квалифицированно.

– Чтоб ты знала, я в свое время неоднократно бывал крестным отцом и, кстати, снова рассчитываю на такую честь.

Крис вместе с доктором Мид стали крестными матерями. Дженни проспала всю церемонию, не проснулась даже, когда ее окропили водой.

– Она в порядке? – забеспокоилась Джулия. – Что-то она все время спит. С того момента, как родилась, ни разу еще не заплакала.

– У вас спокойный ребенок, – улыбнулась ей доктор Мид. – Благодарите за это Бога.

– Благодарить! Да я считаю это благословением.

Как только Дженни наедалась, а Джулия настояла, чтобы кормить ее самой, и не потому, что так советовала ей доктор Мид, но и потому, что хотела сама, Джулия укладывала ее в кроватку и сидела над ней, не веря своему счастью, охваченная такой любовью, которая не шла ни в какое сравнение со спокойной привязанностью к Дереку или страстной, непреодолимой тягой к Брэду. Все было по-другому: надежно, часть ее самой. Эта любовь не имела предела, она захватила ее всю целиком.

– Мне кажется, ты влюбилась, – заметил Маркус, пришедший выяснить, куда она пропала.

– Нет, не влюбилась. Просто… люблю. – Джулия наклонилась, чтобы поправить выбившийся край одеяла. – Смешно, но впервые я начала понимать, как мать Брэда относится к нему. Раньше я не знала, откуда бы мне знать? У меня никогда не было ни матери, ни очень близкого человека до него. Но после рождения Дженни я многое поняла и почувствовала. Дженни – просто прелесть. Связана со мной тесно-тесно. Я теперь, понимаю, как легко начать считать ее своей собственностью, стараться сделать все возможное и невозможное, чтобы сохранить эту связь. Помню, как Эбби однажды сказала, что самое трудное с детьми – знать, как и когда отпустить их. – Она вздохнула. – Именно это мать Брэда и не сумела сделать. Она говорила, что в нем вся ее жизнь. Я никогда не понимала, вплоть до сегодняшнего дня, что это значит. – Она взглянула на спящую дочь. – Спаси Бог, чтобы я когда-нибудь поступила с Дженни так, как поступили с Брэдом.

– Ты ему сообщишь?

– Нет.

– Почему нет?

– Не вижу необходимости. Каким-то странным образом Дженни окончательно освободила меня от него. Я полагала, что у меня к нему ничего не осталось, кроме ненависти. Теперь же мне его ужасно жаль. У него нет никого и ничего. Он привязан к матери и ненавидит себя за это, не хочет все время идти у нее на поводу и не имеет сил вырваться. Мне повезло. Я выбралась из этой истории с Дженни. Все теперь стерто, ничего не осталось.

– Ты именно так и предпочитаешь жить, чисто, но одиноко?

Джулия повернулась к нему.

– Маркус…

– Не говори сейчас нет, Джулия. Тебя сейчас переполняют эмоции, все сконцентрировано на Дженни, но ведь ты знаешь, к чему это может привести: все остальное кажется заблокированным. Ты – мать, но ведь ты еще и женщина, и у тебя должны быть свои потребности.

– Вот-вот, – сказала Джулия. – Именно в этом я раньше и ошибалась. Я принимала то, что говорил мой муж, как истину в первой инстанции, а оказалось, что это просто его точка зрения. Я пыталась быть как все остальные и считала, что мне требуется то же, что и им, а на самом деле ничего подобного. Моя потребность – не нуждаться ни в чем. Ты меня понимаешь? Мне одной лучше, Маркус. Я лучше работаю, лучше себя чувствую, я более цельная одна, чем с кем-нибудь. Я не хочу себя ничем связывать. Не хочу чувствовать себя зависимой, так я полагаю; не хочу стать частью чужой жизни и нести за это ответственность. За чужое счастье. Возможно, это потому, что я готова взять на себя, и с радостью, полную ответственность за себя и за Дженни, но больше ни за кого, особенно за какого-нибудь одного человека. Я не из тех женщин, кто может отделить свои действия от своих эмоций. Для меня – или все, или ничего, и, откровенно говоря, учитывая свой опыт, я предпочитаю ничего. – Она смотрела на него открытым и честным взглядом. – Я буду твоим деловым партнером, Маркус. Буду работать на тебя и постараюсь не подвести, буду тебе другом и впущу тебя в свою жизнь в качестве друга, но не больше. Если тебе этого мало, что ж, я отнесусь с должным уважением к твоему решению.

Но Маркуса нелегко было переубедить.

– Ничего не выйдет, – сказал он совершенно спокойно. – Я тебе не позволю. Как я уже сказал, ты сейчас настолько погружена в Дженни, что за ней ничего не видишь, что вполне объяснимо. Но придет другое время. И когда оно настанет, я буду под рукой. Мужчина должен идти на риск, когда дело того стоит, Я положил на тебя глаз сразу, как увидел, несмотря на твою беременность. Узнав тебя получше, я захотел тебя еще больше, и я думаю, что твое «нет» означает, что ты не хочешь себе позволить захотеть меня. У тебя еще остались душевные шрамы после твоего красавчика, требуется время, чтобы они зарубцевались. Ладно, я человек терпеливый. Я научился ждать. – Он большим пальцем приподнял ей подбородок. – С другой стороны, ты до сих пор ничего не знаешь о любви, и я хочу стать тем, кто научит тебя любить. – Он улыбнулся ей. – А теперь пошли вниз. Я должен рассказать тебе о нашем первом заказе.

Загрузка...