15

– Но ты же всего месяц как вернулся! – жаловалась недовольная Кэролайн Брэдфорд. – Я тебя почта не вижу, не успеешь приехать, как снова уезжаешь. Мне до смерти надоело сидеть одной.

– Да всего на три дня, черт побери! – нетерпеливо сказал Брэд.

– Да хоть на сутки, все равно. Иногда мне кажется, что ты делаешь это нарочно, только бы от меня уехать!

– Что же удивительного, если ты все время ноешь, когда я здесь?

Кэролайн закусила губу. Ей этот тон был хорошо знаком. Он означал, что она испытывает его терпение и что в любой момент он может взорваться. Но ее недовольство достигло уже высшей отметки, потому что она не выносила, если он не уделял ей все свое время и внимание. Она обожала его с того самого мгновения, когда ее брат привел его к ним в дом на уик-энд. Кэролайн, тогда еще подросток, взглянула на него и слепо влюбилась.

В двадцать лет Брэд был красив, как бронзовый Аполлон. Она сразу и жадно захотела его: сердце колотилось, в животе что-то замирало, и между ног жгло. Никогда в жизни не видела она столь красивого мужчину и никого так сильно не желала.

Но он видел в ней только девочку, сестру Брэдли Нортона. Был вежлив, дружелюбен, но смотрел мимо. И доводил ее до умопомрачения.

Она все время шпионила за ним, когда он приезжал к ним в гости. Она таскалась за ним и братом, когда те приглашали девушек поплавать или поиграть в теннис, кралась за ними в самые потайные места усадьбы, пряталась за кустами и с пересохшим ртом, дрожа от возбуждения, наблюдала, как Брэд уверенно и профессионально соблазняет девушек. Кэролайн зажимала рот ладонью, чтобы подавить свои собственные стоны, при виде этого роскошного, мускулистого тела, твердых ягодиц и толстого, стоящего члена в окружении светлых волос, который то исчезал, то снова появлялся из стонущей и извивающейся под ним девушки, забросившей ноги ему на талию и энергично работающей бедрами.

Она мечтала о том, чтобы оказаться на месте этой девушки. Часами воображала, что она с ним, писала ему длинные, страстные письма, которые потом сжигала.

У нее была его фотография, которую она всегда носила с собой. На ней он стоял в плавках, подбоченившись, на краю их бассейна. На лице его играла легкая улыбка, показывающая, что он вполне отдает себе отчет в том, что выпирает у него под тонким шелком плавок.

Еще в школьные годы она начала строить планы, каким образом заполучить его. Тем временем тело ее постепенно наливалось, а лицо становилось слащаво хорошеньким. Но она беспощадно мучила себя, стараясь стать такой, какие, как она считала, нравились ему: худой и плоской, как манекенщица, ухоженной и прохладно сенсуальной. Она бесконечно сидела на диете, тратила часы на уход за лицом, волосами и ногтями и в результате превратила себя в выдержанную и миленькую девицу, готовую приступить к кампании, направленной на то, чтобы стать миссис Уинтроп Брэдфорд.

Она изучала его долгие годы, знала его привычки, вкусы, взгляды. Умышленно заводила дружбу с девушками, с которыми он спал, чтобы узнать о нем побольше, хотя все они были временными и проходили через его жизнь, как постояльцы через гостиничный номер.

Кэролайн знала, что ему нравятся труднодоступные женщины, так что именно с этого она и начала. Но без всякой для себя пользы. Он привык смотреть на нее как на младшую сестренку своего лучшего друга и всегда держался от нее на расстоянии, что заставляло ее самой делать первые шаги, опять же без всякого результата. Она приходила в ярость и отчаяние от его власти над ней; пыталась вызвать его ревность, назначая свидания другим. Он не обращал на это внимания.

Она часто засыпала в слезах, неудовлетворенное желание жгло ее. Она постоянно мастурбировала, после чего чувствовала себя еще более расстроенной и дерганой.

Она хотела его, хотела, чтобы он делал с ней то же, что он делал с другими девушками. Ей становилось все труднее и труднее сдерживаться, чтобы не умолять его об этом, просить положить конец ее мучениям, но она знала, что если хочет заполучить его навсегда, то этого делать не следует. Он славился тем, что бросал женщин одну за другой, она же хотела остаться.

Когда, совершенно неожиданно, его мать пригласила ее на ферму на уик-энд, она поняла сразу же, что речь идет о смотринах, что, если она хочет заполучить Брэда, это следует делать через его мать.

Кэролайн была достаточно сообразительной, о чем мало кто догадывался, хотя и не слишком умной. Теперь же она интуитивно почувствовала: убеждать в том, что она подходит для семьи Брэдфордов, следует леди Эстер. И когда в результате осторожного подслушивания она выяснила, что весь исход переговоров будет зависеть от ее приданого, она взялась за своего отца. Если Брэда можно получить только за деньги, тогда слава Богу, что ее отец миллионер.

Когда Брэд наконец назначил ей свидание, она поняла, что выиграла. Она также знала, что она – одна из многих, что он все еще продолжает разгульную жизнь. «Что ж, пусть,1 – думала она. – Пока. Как только мы поженимся, все изменится. Когда я применю на практике все, чему за это время научилась…» Она с жадностью прочитывала все инструкции по половой жизни, какие только могла достать, и стала экспертом, если не на практике, то в теории, потому что для невесты Брэдфорда невинность считалась обязательной. Подпорченный товар подлежал возврату. Кэролайн порадовалась, что не потеряла свою, и вполне умышленно, потому что первым ее мужчиной должен был стать Брэд. Когда же после полагающегося для приличия полугода ухаживания он предложил ей выйти за него замуж, сделал он это с видом человека, выполняющего свой долг. Кэролайн проигнорировала этот факт, похлопала накладными ресницами, трепетно вздохнула и сказала с чувством:

– О, да, Брэд, да, да…

– Ты уверена? Ты понимаешь, что это будет за брак? Я не хочу, чтобы ты питала какие-то иллюзии, Кэро. В нашем кругу по любви не женятся. Наш брак – по финансовому расчету и для продолжения рода. Я не стану зря обманывать и говорить, что ты – свет моей жизни, этому что это не так. Я никогда никого не любил и не собираюсь. Так что в эту сделку любовь не входит.

Кэролайн ответила ему спокойной улыбкой, хотя внутри у нее все кипело.

– Я знаю, чего от нас ждут.

– Самое главное, чтобы мы не приставали друг к другу. Я тебе совершенно честно скажу, что я предпочел бы не жениться вообще, но мне приходится. Я – наследник Брэдфордов, так что моя задача обеспечить следующего. Прости, что я так хладнокровно тебе все излагаю, но я хочу, чтобы ты с самого начала знала, что это будет за брак. Я не собираюсь смотреть на тебя, как на свою собственность, и надеюсь, ты будешь поступать так же. То есть, я хочу сказать, что мы сделаем то, чего от нас ждут, но помимо этого наши жизни будут принадлежать нам самим.

«Ты хочешь сказать, что будешь продолжать жить так, как всегда, – подумала Кэролайн. – Не выйдет! Я не разрешу тебе охотиться ни в сезон, ни в какое другое время». Но она невинно улыбнулась и сказала с обожанием в голосе:

– Я понимаю, Брэд. Честно, я все понимаю. Я знаю, чего от нас ждут, и надеюсь, что мы оправдаем надежды и будем счастливы.

Вздох Брэда знаменовал поражение.

– Ладно. Попытаемся. – Он поколебался. – Но если в течение того времени, что мы будем помолвлены, ты решишь, что тебе этого мало, я все вполне пойму. Ты так молода…

– Мне двадцать два. Вполне взрослая. – «И я хотела тебя с двенадцати лет, – подумала она. – Я следила, ждала и училась, к тому времени как я возьмусь за тебя всерьез, ты и смотреть не захочешь на другую женщину».

О помолвке объявили официально и устроили два приема – один в Бостоне, другой в Филадельфии. Свадьбу назначили через шесть месяцев, в октябре. В течение этого полугода Брэд собирался в основном разъезжать. Кэролайн неохотно проводила его в Европу. «Поразвлекись напоследок», – подумала она, хотя он еще не знал, что это последний раз.

Вернулся он, весело улыбаясь и уверяя, что скучал по ней. Казалось, что он с удовольствием проводит с ней время, слушая ее болтовню насчет приготовлений к свадьбе, выбирая приглашения, оформление для церкви, подружек невесты и шаферов. Но внезапно его настроение менялось, он становился молчаливым, отрешенным, раздражительным, чем-то вечно недовольным. И уезжал снова. Кэролайн, знавшая каждое его настроение и выражение лица, быстро догадалась, что дело в женщине. «Пусть, – думала она. – У меня его кольцо на пальце, и свадьба уже назначена. Как только церемония закончится, видит Бог, я вдену ему кольцо в нос». Но он вернулся через несколько дней в еще худшем настроении, часто срывался и доводил ее до слез. Очевидно, его мать что-то ему сказала, потому что он вскоре пришел к ней и извинился, и несколько недель все было наилучшим образом. Пока он не впал в совершенно новое настроение. Молчал, сидел, уставившись в пространство, ходил везде один, даже за женщинами не бегал.

– Ты должна понять, Кэролайн, – утешала ее леди Эстер. – Мужчина, готовящийся к вступлению в брак, находится на пороге потери своей свободы, а для Брэда это самое ценное. Потерпи, постарайся понять.

И ее мать тоже говорила без обиняков:

– Ты – его невеста. Далеко ему не убежать. Не забывай об этом.

Поэтому, когда однажды ее мать приехала домой после срочного вызова в Бостон с белым лицом, не в состоянии что-то членораздельно объяснить, Кэролайн сначала даже не могла понять, в чем дело.

– Женился! Брэд женился! Не говори глупостей, мама. Он помолвлен со мной.

– Он бросил тебя, дура ты эдакая! – завизжала мать. – Поняла? Поехал и женился на ком-то еще, тайком, никому и слова не сказал. Вчера вернулся с ней в Бостон и повез ее на ферму на медовый месяц. Он тебя бросил, подонок! Все пропало, все! Господи, какой позор! Теперь все будут покатываться со смеху!

Миссис Нортон впала в истерику. Рыдающую и причитающую, ее уложили в постель. Она не уставала повторять, что не переживет позора. Кэролайн же, оправившись от первого потрясения, пошла наверх звонить леди Эстер.

– Да, это правда, – сказала ей та. – Нам надо поговорить, Кэролайн. Можешь приехать в Бостон завтра днем. В мой офис в центральном здании. И никому ничего не говори. Никому, поняла?

– Я приеду, – ответила Кэролайн.

Леди Эстер, сидящая за большим письменным столом, не стала попусту тратить время.

– Что сделано, то сделано. Теперь требуется переделать.

– Как? – спросила Кэролайн.

– Предоставь это мне. – Леди Эстер внимательно посмотрела на Кэролайн. – Я вижу, тебя не интересует почему. – Она улыбнулась. – Я так и думала. Значит, ты все еще хочешь выйти замуж за моего сына?

– Да, – ответила Кэролайн, не отводя взгляда от этих всезнающих глаз.

– Прекрасно. Мне это подходит. – И она по-деловому продолжила, – Повторяю, предоставь все мне. Ничего не предпринимай. Возвращайся в Филадельфию и гордо молчи. И заткни рот своей матери. Верни Брэду его кольцо, но никаких писем. Молчание будет для него большим наказанием. Остальное я сделаю сама.

– Сколько ждать? – спросила Кэролайн, не считая нужным ходить вокруг да около. С леди Эстер это бесполезно.

– Полгода, торопиться опасно.

Две женщины обменялись взглядами.

– Почему? – наконец отважно спросила Кэролайн.

– Эта женщина не годится. Я не желаю иметь ее в своих невестках. Я выбрала тебя, и так оно и будет. Со временем, Кэролайн, ты заменишь эту женщину.

Кэролайн не усомнилась в ее словах ни на секунду. Она всегда знала, что выбирали ее хладнокровно, но уж, поскольку выбрали, причины ее не интересовали.

Она вернулась в Филадельфию, и хранила гордое молчание, несмотря на сплетни и пересуды, от которых ее мать пряталась дома.

Но она следила за Брэдом. Она знала – через склонную к злобным сплетням Битси, – куда поехал Брэд, какие у него отношения с женой, чем его жена занимается. Время шло, и она была наготове, отмечая дни в календаре в ожидании телефонного звонка, который, она была уверена, будет. Так и произошло через полгода.

Звонила леди Эстер.

– Все сделано, – сообщила она. – Я свою задачу выполнила, Кэролайн. Теперь твоя очередь. Ты готова?

– Жду не дождусь.

– Хорошо. Я еще позвоню.

О том, что случилось, Кэролайн с наслаждением и злорадством рассказала мать.

– Ты не поверишь! – трещала она. – Брэд Брэдфорд бросил жену! Я, правда, не знаю подробностей, но это как-то связано с сердечным приступом этой старой ведьмы! Так или иначе, Брэд дал ей пинка! Как не порадоваться, эта зазнайка и сука наконец получила по заслугам, а ее сыночек-подонок за что боролся, на то и напоролся.

Кэролайн промолчала. Она ждала. И, разумеется, леди Эстер позвонила снова.

– Думаю, самое время тебе приехать меня проведать, – сразу приступила она к делу. – Завтра в четыре часа, и не опаздывай. Ты должна выглядеть как можно лучше.

Кэролайн сходила к парикмахеру, сделала массаж, маникюр и надела свой лучший наряд – пестрый твидовый костюм от Полин Тригер, который необыкновенно шел к ее глазам и волосам. Ровно в четыре часа она переступила порог дома на Маунт Вернон-стрит. Брэд, который собирался уходить и как раз спускался по лестнице, покраснел, увидев ее.

– Брэд, о, Брэд, мне так жаль… – Кэролайн подошла к нему, поднялась на цыпочки и слегка поцеловала его в щеку, давая ему возможность ясно почувствовать ее «Мисс Диор», которые он всегда ассоциировал с ней.

– Если я могу чем-то помочь… – уверила она, взглянув на него глазами, полными нежной любви, и в то же время замечая, что он наблюдает за тем, как она медленно поднимается по лестнице.

Леди Эстер сидела на огромной кровати. В комнате везде стояли цветы с карточками с пожеланиями скорейшего выздоровления. Она выглядела бледной, никакой краски, но голос прозвучал вполне бодро:

– Ты его видела?

– Да.

– Прекрасно. Значит, теперь все зависит от тебя. В данный момент он очень раним. Готов принять любое сочувствие и поплакать на любом плече. Он запутался, и ему ужасно жалко себя, ему представляется, что его предали. Когда он в таком настроении, при правильном подходе – он твой.

– Как вам удалось? – как завороженная спросила Кэролайн.

– Осторожностью, хитростью и большим терпением.

– Что с ней случилось?

– Пусть тебя это не волнует. Я избавилась от нее, вот и все, что тебе следует знать. Теперь я должна его развести. Ты жди. Он тебе позвонит. Может быть, не сразу, сейчас он сильно расстроен, но со временем. Я своего сына знаю, рано или поздно он вынырнет на поверхность. Когда это случится, будь на месте. – Леди Эстер пристально посмотрела на Кэролайн. – Ты справишься?

Теперь пришла очередь Кэролайн улыбнуться. Леди Эстер рассмеялась.

– Верно. Мы друг друга понимаем, так ведь? – Она удовлетворенно вздохнула. – Пусть так и будет. Я имею в виду взаимопонимание.

«Ну конечно, – подумала Кэролайн, – я все очень даже хорошо понимаю. Я – то, что вы разрешите Брэду иметь, но не больше. И я смогу иметь Брэда, только если буду держать язык за зубами. Леди, да я кляп себе в рот засуну, если это означает, что я получу желаемое».

Через четыре месяца состоялась роскошная свадьба в Бостоне, и Кэролайн Нортон стала миссис Уинтроп Брэдфорд. Леди Эстер решительно отстранила миссис Нортон от приготовлений к свадьбе. Ей было дано понять, что Кэролайн Нортон, как в свое время Грейс Келли из Филадельфии, выходит замуж за человека выше себя по общественному статусу, более того, разве вообще можно сравнивать Нортонов, попавших из грязи да в князи, с Брэдфордами.

Таким образом, еще раз Филадельфия играла вторую скрипку. Три сотни гостей прибыли к одиннадцати часам ясного апрельского утра, чтобы дождаться невесты. Ровно за две минуты до нее появилась леди Эстер, потрясающе элегантная в шуршащем синем шелке и шляпе, вызвавшей вздохи зависти у всех присутствующих дам за исключением Элайн Нортон, которая посчитала, что рядом с ней ее лимонно-желтое одеяние лишь выигрывает. «По правде говоря, – думала миссис Нортон, – свадьба далась нелегко, все время приходилось подталкивать Эстер Брэдфорд, но конечный результат все искупил».

Украшенная цветами церковь сияла в свете свечей. Здесь Элайн уперлась: плевать она хотела, как делают в Англии или Бостоне. Это американская свадьба, и церковь должна быть украшена по-американски. Воспоминание о том, что Эстер Брэдфорд безжалостно забраковала многие из ее экстравагантных предложений, заставило ее на мгновение нахмуриться, но она тут же оттаяла, когда жена бостонского брамина сделала ей комплимент по поводу убранства церкви.

– Сплошное очарование.

«Подожди, когда ты увидишь мою дочь», – подумала Элайн, и одновременно с этой мыслью появилась Кэролайн. Наблюдая, как ее отец, чувствующий себя довольно неуютно в сером костюме, под стать костюмам жениха и шаферов, медленно ведет ее по проходу, Элайн почувствовала, что ее распирает от гордости. Хотя она все еще считала, что лучше бы одеть подружек невесты в шифон пастельных тонов, а не старомодный шелк цвета слоновой кости, выбранный леди Эстер, она вынуждена была признать, что они очаровательны и вполне подходят четырем шаферам, выбранным за рост и внешность: все белые, англосаксонцы и протестанты. «А кому бы помешала девочка с цветами и мальчик с кольцами», – с возмущением подумала она. «Ничего не выйдет», – сказала леди Эстер, презрительно раздув ноздри. С цветами она тоже не смогла одержать верх. Указания, данные леди Эстер магазину Уинстона, были предельно точными: бутоны белых роз одинакового размера, девственно чистые с небольшой примесью девического румянца, все шипы срезать, а листья отполировать.

Но когда ее дочь шла по проходу, Элайн раздувалась от гордости как индюк и даже порозовела от удовольствия. По поводу свадебного платья велась долгая и трудная война, но Элайн, хоть неохотно, но призналась, что старая сука была права. Платье вовсе не казалось скучным, в свете многочисленных свечей чистый белый шелк сиял чистотой и невинностью, шелковый шлейф с шуршанием тянулся по красной ковровой дорожке, на которой настояла леди Эстер. Обтягивающий кружевной корсаж выгодно подчеркивал красивую молодую грудь Кэролайн, рукава были узкие и длинные, тоже кружевные. Прозрачная, легкая вуаль тянулась на двадцать футов. Под вуалью лицо невесты было чистым, глаза блестели, просто излучали сияние – благодаря не столько стараниям мисс Элизабет Арден, сколько испытываемому Кэролайн чувству триумфа. Уверенность ей придавала тиара Брэдфордов, переходящее из поколения в поколение великолепное сооружение из сверкающих бриллиантов и жемчуга в форме капель, которую сама леди Эстер возложила ей на голову. Поэтому когда Брэд взглянул на нее и она заметила, что глаза его расширились и дыхание перехватило, Кэролайн ясно улыбнулась ему в ответ и застенчиво опустила глаза долу. Когда они встали перед епископом, она почувствовала, что он крепко взял ее за руку. «Наконец-то! – подумала она. – Наконец-то он мой!»

После свадебной церемонии всех пригласили в ресторан «Ритц Карлтон». Как бы ни был велик дом на Маунт Вернон-стрит, но для трехсот гостей он был тесноват. Всех потчевали перепелиными яйцами, семгой, доставленной прямо из поместья Эрун, омарами, заливной индейкой и вкуснейшими petit fours от Фортнума. Все это запивалось неограниченным количеством «Дом Периньон-47».

Когда Кэролайн отправилась переодеться, Элайн не смогла сдержать восторга.

– Наконец-то! – радовалась она.

Кэролайн нахмурилась.

– Потише, мама, – холодно попросила она. – Не забывай, кто ты и где находишься.

Она уже превратилась в миссис Уинтроп Брэдфорд V, и в ту ночь, в их свадебном номере в «Станфорд корт», где они остановились перед тем, как отправиться в круиз на шесть недель, Кэролайн наконец применила на практике все, что она так тщательно выучила.

– Бог мой, Кэро, – сказал потом Брэд, с трудом переводя дыхание. – Я никогда не думал…

– Я все берегла для тебя, дорогой. Только для тебя, Я знала, что когда-нибудь мы будем вместе, даже когда…

– То была ошибка! – резко перебил ее Брэд. – Одна из моих самых грубых. Мама, как всегда, оказалась права. Я поспешил, не разобрался. Думал не головой, а членом, и вот к чему это привело.

– Я слышала, она очень красива, – невинно заметила Кэролайн.

– Все чисто внешнее! Под этой внешностью скрывалась настоящая сталь. Господи, как же я в ней ошибся! Тщеславная, холодная стерва, притворившаяся недоступной, а стоило ей меня заполучить, она все свое внимание обратила на то, что ее больше всего интересовало, – свою карьеру. Только подумай, как она исхитрилась заполучить этот парижский заказ! А потом еще утверждала, что это мама нарочно втравила ее! Бог мой, как же она была умна! Даже заявила маме, что отказывается от гонорара за свою работу! Что она это сделает просто по доброй воле. Да ей никто, кроме нее самой, не нужен! А затем она грозилась подать в суд! Я сказал, пусть подает, но маме не захотелось всей этой шумихи. Видит Бог, эта сука однажды уже чуть не загнала ее в могилу!

Кэролайн спрятала лицо на плече мужа.

– Эй! – растрогался Брэд. – Тут не о чем плакать.

«Бедная девочка, – самодовольно подумал он, – она меня действительно любит».

Хорошо, что он не мог видеть лица своей молодой жены, хотя и чувствовал, что она дрожит. Только он не знал, что от смеха.

Они вернулись в Бостон, полностью довольные друг другом. Брэд снова обрел чувство собственного достоинства, при полной поддержке Кэролайн. На Маунт Вернон-стрит, когда они вернулась, не осталось и следа пребывания там Джулии. Все, что она сделала, было старательно уничтожено.

Теперь Кэролайн и Брэд жили в главных комнатах. Леди Эстер настояла на том, чтобы освободить их.

– Это дом Брэда, – говорила она, – он – хозяин, и это его право. Я устроюсь с другой стороны холла. Я чувствую, что мне после сердечного приступа все время нужен кто-то рядом.

«Умно, ничего не скажешь», – с восхищением думала Кэролайн. Вроде бы передав сыну статус хозяина дома, она лишь укрепила свой собственный, Кэролайн не возражала. Она не собиралась жить со свекровью вечно, несмотря на этот последний хитрый маневр. Но впереди еще много времени.

Потом все стало меняться. Вернулось былое беспокойство Брэда. Кэролайн пришла в негодование когда поняла, что, несмотря на ее подвиги в постели, этого недостаточно, чтобы держать Брэда в узде. Хотя внешне она никак не показывала, что знает о его похождениях, она искренне не могла понять, почему он ей изменяет. Она всегда заботилась о своей внешности; неукоснительно соблюдала принцип «красота в стройности», она, руководимая свекровью, всегда выглядела настолько изысканно, что была признана «самой элегантной дамой среди молодых жен Бостона».

В отчаянии она побежала к свекрови, которая подняла брови и нетерпеливо сказала:

– Дорогая моя Кэролайн, ты хотела выйти замуж за моего сына на любых условиях. Я тебе в этом помогла. Но как говорится, брак – это союз, а не рабство. Не будь дурочкой. Эти женщины ничего для него не значат, а ты – его жена. Ты ведь именно этого всегда хотела.

Встретившись со взглядом ясных и пугающих глаз свекрови, Кэролайн поняла, что с самого начала та знала, что именно нужно Кэролайн, и что она нашла ситуацию подходящей, когда принялась разрушать первый брак своего сына, с тем чтобы сделать Кэролайн его второй женой. Она прекрасно знала, что Брэд не любит Кэролайн, и как раз это ее устраивало. Джулия Кэрри должна была исчезнуть именно потому, что Брэд ее любил.

То, что ни одна женщина не задерживалась около Брэда и он всегда возвращался к ней, привязывало ее к нему еще больше и усиливало ее мучения. Он мог быть нежным, внимательным, даже страстным, как будто с его внутренним беспокойством покончено. Он мог заниматься с ней любовью каждую ночь, причем так, что она таяла от наслаждения. Он делал ей комплименты по поводу ее платьев, ее прически, мог дарить ей неожиданные подарки, катать ее на яхте или ходить с ней на лыжах, посещать театры и вечеринки, но все это до той поры, пока его снова не охватывало беспокойство, и он не пускался в очередной загул.

Сейчас, глядя, как он причесывается, надевает пиджак, проверяет, на месте ли бумажник, ключи и кредитные карточки, она понимала, что он снова идет на охоту. Он любил ее прошлой ночью, просто затем, чтобы держать на крючке. Как бы ей хотелось иметь силу воли отказать ему, велеть ему убираться ко всем чертям, но ему достаточно было к ней прикоснуться, как она забывала обо всем. Страстно прижимаясь к нему, она говорила, что обожает, боготворит его, и рыдала:

– Почему ты так со мной жесток? – Прошлой ночью он впервые пытался объяснить ей, что с ним происходит.

– Я знаю, что порой я порядочный подонок, но ведь я тебя предупреждал, помнишь? Я говорил, что жить со мной будет нелегко. Во мне что-то есть… неудовлетворенное, так я думаю. Какое-то беспокойство, над которым я не властен.

– Как я слышала, с ней тебя беспокойство не мучило.

Она почувствовала, как он напрягся. Все это время он ни разу не заговорил о ней.

– Об этом мы говорить не будем, – резко бросил он. – Все кончено, умерло… для меня она умерла.

– Но ведь я даже не гляжу на других мужчин. Почему же ты бегаешь за другими женщинами?

Он освободился от ее рук и перешел на свою кровать.

– Ты никогда не любил меня, никогда! – рыдала Кэролайн.

– Любил! – сказал он язвительно. – Бог ты мой! Хватит с меня так называемой любви, благодарю покорно. Все ложь, все, от начала до конца! Уж я лучше ограничусь сексом, здесь все куда как честнее.

– Но разве тебе не хватает секса со мной? Я же люблю тебя, и никогда тебе не отказывала.

– Господи! – взорвался он. – А тебе не приходило в голову, что, может, именно по этой причине мне все и надоедает?

Кэролайн вскрикнула, как раненое животное.

– Я уже знаю тебя, Кэролайн, и вдоль и поперек. Первое возбуждение прошло. Сейчас уже нет вызова, нет никаких секретов. Совсем не так, как с… – Он вовремя прикусил язык.

Кэролайн села, обливаясь слезами.

– Не так, как с ней, ты хочешь сказать?

– Если хочешь правду, да, не так! Ты совсем не такая, да и ни одна женщина с ней не сравнится. Она глубокая, в то время как ты мелкая, – ты это хотела знать? В ней скрыты глубины, в которые мне так и не удалось проникнуть. Я её так и не узнал, до конца, всю. Если хочешь знать, я думаю, она – тайна даже для себя самой – теперь ты довольна? И любой мужчина, сталкивающийся с такой тайной, считает, что именно он ее откроет! Тот факт, что я так и не открыл этой тайны, что она всегда интриговала меня, не меняет того, что она была хладнокровной предательницей и стервой, но тем не менее женщиной, которая умела давать так страстно, как ни одна другая. Я ответил на твой вопрос?

Не дожидаясь ответа, он спрыгнул с кровати и пошел в гардеробную, захлопнув за собой дверь. Кэролайн закричала: «Подонок!» – и, швырнув в дверь подушку, упала на кровать в слезах.

Глядя на него сейчас, Кэролайн все еще пребывала в шоке. Но что-то в ней изменилось. Что-то убило ее чувство к нему, когда он говорил о своей первой жене так горько, но с живой болью. Он все еще о ней думал, желал ее. Теперь, когда она говорила себе: «Я его ненавижу!», это соответствовало действительности. Чувства Кэролайн застыли, умерли. Несмотря ни на что, ей не удалось заставить его полюбить себя. Она не смогла надеть на него узду. Нет. Этим все еще владеет Джулия Кэрри, чтоб она сдохла, стерва! Брэд бесконечно и бесповоротно унизил ее, когда сравнивал ее недостатки с достоинствами своей бывшей жены, доказал ей, что даже через два года совместной жизни он все еще не смог, несмотря на все старания, полностью избавиться от влияния Джулии на него. То, что он теперь никогда не упоминал ее имени, хотя в свое время охотно поливал ее грязью, подтверждало это. «Как часто, занимаясь любовью со мной, он представлял на моем месте ее? – думала Кэролайн. – Как часто повторял ее имя в душе, а мое вслух? Негодяй! – Она рвала и метала. «Неверный, лживый негодяй! Я ему отомщу, вот он увидит. И этой суке, его матери. Они вдвоем использовали меня, обманули и выбросили за ненадобностью».

Кэролайн искренне забыла, что для того, чтобы заполучить Брэда, она готова была на все, что угодно. Но сейчас она понимала, что в конечном итоге ей его заполучить не удалось. Неудивительно, что мать поощряет его похождения: ее это устраивало. Ей наплевать, сколько у него женщин, если он не любит ни одну из них. Этого она страшилась, именно поэтому избавилась от Джулии Кэрри. Потому что Брэд ее любил.

Точно так же она знала, что он никогда не любил и не полюбит ее. Матери годилось все и вся, если в результате их использования она еще крепче держала в руках своего сына. «Что ж, – подумала Кэролайн, – пора мне подумать о том, как бы прибрать его к рукам. Я перестану принимать таблетки. Ему не скажу, но перестану. Рожу ребенка. Привяжу его к себе таким образом. Он не сможет никогда выбраться из этого брака, потому что я перекрою все выходы».

Встав, она молча прошла мимо него в ванную комнату, достала из шкафчика таблетки, аккуратно вынула все до одной из упаковки, спустила в унитаз и так же аккуратно положила упаковку на место. «Придется ему кончать со своими играми, – подумала она. – Два года – достаточно большой срок, да и мать уже неоднократно намекала, что пора и браться за выполнение своих обязанностей. Я ему устрою обязанности, – подумала Кэролайн, глядя на свое напряженное бледное лицо в зеркале. – Он у меня попляшет!»

Загрузка...