Порок и добродетель (Звонок из преисподней)

3

Автомобильный гудок под окном разбудил ее. Полумрак незнакомой комнаты, незнакомая кровать и, что самое незнакомое, – лежащее рядом с ней тело. Она чувствовала на себе тяжесть мужской ноги, вес твердой мужской руки у себя на груди. Осторожно повернула голову. Тут она все вспомнила и удовлетворенно потянулась, ощущая непривычную податливость своего тела. Над комодом из орехового дерева висело огромное зеркало в резной раме; в нем отражались кровать и на ней две фигуры – спящий мужчина и вполне проснувшаяся женщина. «Как же прекрасно это было! – с восторгом подумала она.

Одно лишь воспоминание возбудило в ней приятную дрожь. Все происшедшее оказалось для нее не первой ночью с любовником, а первым настоящим сексом в ее жизни. Ничто из пережитого с Дереком не подготовило ее к такому мужчине, как Брэд Брэдфорд, к тому, что он делал с ней, что заставлял ее чувствовать так глубоко и сильно. Верно, Дерек был никудышным любовником, он и представления не имел о настоящем сексе. Ей не повезло, что первый ее мужчина оказался не тем, кто ей нужен. Теперь же настоящий мужчина превратил ее в женщину, открыл в ней то, о чем она и не подозревала. «Что же, – подумала она, – я всегда была способной ученицей».

За эту ночь, к примеру, Джулия узнала о себе – за сколько? три-четыре часа – больше, чем за все предыдущие двадцать шесть лет. Если бы ее раньше спросили, знает ли она себя, она бы вполне честно ответила: да, знает, она всегда умела об этом позаботиться. Но теперь она поняла, что это неправда. Что ее вера в себя оказалась хрупкой и этой ночью сломалась. Та Джулия Кэрри, которая все это проделывала, – это, и еще кое-что – не была похожа на другую Джулию, которую она, как ей казалось, прекрасно знала. Но ни одна из двух Джулий не удивлялась и не стыдилась, они обе просто лежали рядом с довольным выражением на лицах. Она мысленно показала обеим язык, но в этот момент почувствовала, что тело Брэда изменилось, оно уже не было мягким, но стало твердым и горячим и прижалось к ней.

– Утро доброе, – пробормотал он, лаская ее. – Как себя чувствуешь?

– Ты должен лучше знать. Он хмыкнул.

– А я и знаю, – объявил он, поворачивая ее к себе, так что она ясно ощутила прижатый к ее животу пульсирующий пенис.

– Ты ненасытен, – счастливым голосом проговорила Джулия.

– Нормальная реакция мужчины при пробуждении, особенно если рядом такая соблазнительная обнаженная красотка.

– Ну, ты говорил, что естественно то, что правильно, следовательно, «нормально» должно означать «естественно».

Он улыбкой одобрил ее высказывание.

– Мы правы. Да, кстати, а что ты скажешь о себе? – Его голос звучал удивленно. – Ты была просто невероятна, мне казалось, что я – тигр. Я счет потерял, сколько раз ты кончила.

– Я потеряла счет всему, времени включительно.

Он пальцем обвел контуры ее губ.

– Я оказался еще больше прав насчет тебя, чем думал сначала.

«Хотелось бы, чтобы я в тебе ошиблась», – подумала Джулия.

– Ты завела меня с первого взгляда, детка, от тебя прямо огнем пышет!

Он пригладил ей волосы и взял лицо в ладони.

– Я знал, что в тебе есть глубина, – объявил он. – По ней, подумал я о тебе, с виду ничего не видно, ее еще предстоит узнать.

– Благодаря тебе я тоже многое узнала. Он засмеялся, но это был довольный смех.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что такого не знала раньше?

– До тебя – нет.

Он провел рукой по ее теплому от сна телу.

– Ты просто шелковая, и снаружи, и внутри.

Джулия снова от души потянулась, потом свернулась около него калачиком.

– Я именно так себя и чувствую.

То была правда. Она никогда не чувствовала себя так раньше, никогда ее так не обожали и так ею не восхищались, и ей казалось, что все тело у нее поет. Крис была права. «Сколько же я упустила», – подумала она.

Руки Брэда скользили по её телу, изучая, пробуя.

– И еще говоришь, что я ненасытен! – пошутил он, глядя на нее горящими глазами.

– Естественная реакция женщины, с которой рядом страстный мужчина.

– Тогда чего же мы ждем?

Он был неутомим и изобретателен. Дерек знал один способ, Брэд знал все. Дерек после одного оргазма был уже ни на что не способен, Брэд всегда мог дождаться, пока она кончит, причем неоднократно. Он уже настолько настроился на реакции ее тела, что знал, когда приближается кульминационный момент. Когда он чувствовал сокращения ее внутренних мышц, это доводило его до экстаза, и она ощущала, как он заполняет ее всю, горячо и обильно, и она чувствовала, что он отдал все, до последней капли, и, содрогаясь, хрипло переводя дыхание, падал на нее без сил.

– Видишь, – пробормотал он, прижав губы к ее шее, – я же тебе говорил.

И снова Джулия проснулась первой. Во сне Брэд отодвинулся от нее и теперь лежал на спине, забросив одну руку на подушку, а другой держа ее за руку. Простыни были откинуты, и все его тело предстало ее любопытному взгляду. Такое же прекрасное, как и его лицо, гладкое, упругое, эластичное, в прекрасной физической форме, ни капли лишнего веса. Грудь гладкая, почти без волос, живот плоский, золотистый куст волос между ногами. Джулия осторожно погладила его ладонью. Пенис теперь был меньше и напоминал толстого, жирного червяка; в состоянии эрекции он становился невероятно большим и заполнял ее так, как никогда не удавалось Дереку. Тот очень не любил, когда она на него смотрела, даже настаивал, чтобы любовью они занимались в темноте. Но Брэд лежал перед ней во всей своей гордой мужественности, а она осматривала его, как незадолго до этого он изучал ее при полном свете, перечисляя ее достоинства и исследуя каждый дюйм ее тела руками, губами, языком.

Брэд – сластолюбец, который получает наслаждение от физических достоинств плоти. Дерек же был ханжой. В сексе он всегда торопился, небрежная ласка здесь, еще немного там, быстро залезал на нее, несколько судорожных движений – и привет, а она тем временем еще и со старта не снималась. Брэд никуда не торопился, вел ее медленно и искусно к той вершине, что сверкала впереди, прежде чем вытолкнуть ее в космос. Он показал ей, как можно наслаждаться плотью… нет, он осыпал ее этими наслаждениями. Ей еще не приходилось встречать мужчину, столь щедрого в постели.

Он крепко спал и не проснулся даже тогда, когда она поцеловала ту его часть, которая дала ей столько трепетного наслаждения. Когда же она зарылась лицом в золотистый куст, он пробормотал что-то непонятное, резко отодвинулся от нее и перевернулся на живот. «Странно», – подумала Джулия. Она готова была поклясться, что для него ограничений в сексе не было, и тем не менее он не позволял ей сделать для него то, что он так потрясающе делал для нее. «Ох, ладно, похоже, он вполне удовлетворен тем, что мне уже удалось сделать», – подумала она.

Тут она поняла, что необходимо найти ванную. Она была вся в зеркалах. Она стояла обнаженная, созерцая дотоле неведомую самое себя. Встала под холодный душ минуты на три, с трудом переводя дыхание. Потом намылилась. Завернувшись в огромное полотенце, почистила зубы новой щеткой, расчесала волосы и свернула их в пучок на затылке. Втерев в тело несколько пригоршней жидкого крема с запахом «Диориссимо», она взяла желтое кимоно, висящее на двери ванной. Оно было мужским, но она затянула его потуже в талии. Когда она снова вошла в спальню, Брэд все еще спал. «И понятно, – усмехнулась она, – он потратил массу энергии».

Ей ужасно хотелось есть, а еще больше – выпить чашку кофе. Часы показывали полдень. Дело явно идет к ленчу. Но где? В гостиной было прибрано, ее одежды нигде не видно, но чувствовался запах кофе. Она пошла на запах и нашла кухню. На столе стоял уже готовый поднос: тонкие китайские чашки, джем, мед в сотах, масло, сахар, свежие сливки. На теплой плитке – кофейник. Открыв духовку, она обнаружила дюжину свежих рогаликов, а в холодильнике величиной с банковский сейф – кувшин с апельсиновым соком.

Она осторожно отнесла тяжелый поднос в спальню, поставила на стол у окна и слегка раздвинула занавески. Воскресенье на улице Гросвенор. Проезжают машины, люди выгуливают собак. Апельсиновый сок оказался восхитительно холодным. Потом она налила себе первую чашку кофе, черного, дымящегося, наслаждаясь его вкусом после свежести апельсинового сока. Замечательно.

В это утро ей все казалось как бы увеличенным, все чувства обостренными. Она ощущала себя потрясающе живой. «Я счастлива! – подумала она с огромным изумлением. – Я просто безумно, невероятно счастлива!»

Джулия умяла два рогалика, щедро смазав их маслом и джемом. Она с наслаждением облизывала пальцы, когда зашевелился Брэд.

– Черный, без сахара, – быстро сказала Джулия.

Сок она ему уже налила.

– Сейчас вернусь. – Он скрылся в ванной комнате. Когда он оттуда вернулся, посвежевший и с мокрыми волосами, то забрался снова в постель и, положив под спину подушки, жадно выпил сок и взял чашку с кофе.

– Ты просто ангел! Именно так я и люблю просыпаться. – Он посмотрел на нее поверх чашки. – А ты уже вся чистая и свежая!

Желтый цвет халата удивительно шел к ее волосам.

– Я взяла твой халат.

– Делай что хочешь. Он тебе больше идет, чем мне.

– Понимаешь, мое платье исчезло.

– Должно быть, Джордж взял, чтобы погладить.

– Джордж… а, гномик…

– Вымысле?

– Невидимый поставщик шампанского, стелитель постели, делатель кофе.

– Это Джордж. Он присматривает за квартирой, да и за мной, когда я здесь. – Он помолчал. – Тебе нужно платье? Ты собираешься уходить?

Джулия сверкнула улыбкой.

– Я ничего не собираюсь.

– Прекрасно. Потому что я… – Он протянул ей чашку. – Как насчет еще одной и сигареты?

Она дала ему и то, и другое. Он похлопал по постели.

– Иди и садись. Надо поговорить.

– Ты имеешь в виду, для разнообразия? – заметила Джулия.

– Ах ты, ехидна! – усмехнулся он. – Но мне ты нравишься.

– Я тоже так решила, – скромно согласилась Джулия. – О чем ты хочешь поговорить?

– О нас. Об этой ночи. О сегодня. О завтра.

– Хорошо.

– Это ты хороша.

– Как никогда в жизни, – широко улыбнулась Джулия.

– Ну, ты была просто великолепна.

– Нет, это ты был великолепен.

Он самодовольно улыбнулся.

«Да, – подумала Джулия. – Он ждет только отличных оценок. Но, с другой стороны, разве он их не заслуживает?»

– Я уже говорил, что не ошибся в тебе?

– А как ты угадал?

– По твоим губам. – Он пальцем обвел их очертания. – Выдают сразу. Не сочетаются со всем остальным в тебе.

Серые глаза были прозрачны как вода. Он смотрел на нее с обожанием.

– Даже без капли косметики ты сводишь с ума.

– Так сведи с ума меня!

– А ты еще говорила, что я ненасытный!

Он поставил чашку, обнял ее и прижал к себе.

– У нас целый день. Мне нравится целый день проводить в постели. Конечно, с женщиной.

– Ты делал это раньше? – заметила Джулия беспечно.

– Много раз. А ты?

– Но ведь не с женщиной же!

Внезапно он внимательно посмотрел на нее.

– Нет, конечно. Но с мужчиной?

– Нет.

То был честный ответ, удовлетворивший его.

– Прекрасно. Еще один первый раз.

«С тобой, – подумала Джулия, – для меня все в первый раз. Господи, сделай так, чтобы этот раз не был последним».

– От тебя хорошо пахнет, – потянул он носом.

– Благодаря содержимому твоей ванной комнаты. Там имеется все.

– Не совсем. Тебя имею я.

– И не один раз!

Их взгляды встретились, и оба рассмеялись.

– Ты читаешь мои мысли, – удовлетворенно произнес он. Затем, слегка нахмурившись, добавил: – Я твои пока не могу читать, они запрятаны чересчур глубоко.

– Значит, ты меня еще не знаешь?

– Только в библейском смысле.[4] – Он помолчал. – Но я по опыту знаю, что в этом смысле можно узнать человека так, как не узнаешь его никаким другим образом… – Снова пауза. – И ты должна меня узнать. Хотя мне иногда кажется, что здесь ты меня опередила. – По тону было ясно, что он к такому не привык.

– Все потому, что ты мне ясно показал, каким образом это сделать.

– Не может быть! – Наигранное удивление, скрывающее глубокое удовольствие. Явно чувствовалась самонадеянность, но новая, более открытая. Джулия считала, что теперь она может с ней справиться.

– Пожалуй, надо выпить еще кофе. – Когда она отвернулась, чтобы слезть с постели, его рука ухватилась за пояс халата и потянула его к себе. Пояс развязался, полы халата разошлись, и он сполз с плеч Джулии.

– Раздвинь занавеси, – приказал он. – Вот так лучше, я хочу Тебя видеть.

Она стояла спиной к свету, и, когда она двинулась к нему, неся по чашке в каждой руке, освещенный солнцем желтый шелк придал ее телу сияние, сравнимое разве что с сиянием глаз Брэда.

– У тебя роскошное тело. Ренуар пришел бы от тебя в восторг.

– Лучше он, чем Модильяни, – беспечно заметила Джулия, но его, обожающий взгляд согревал ее.

– Когда ты в четверг вошла в ту комнату, я не мог поверить своим глазам! Чего-чего, а входить ты умеешь.

– Ты тоже!

Он схватил ее в объятия.

– Иди сюда! – весело воскликнул он. – Я никак не могу тобой насытиться.

Остаток дня они провели в постели. Разговаривали, бесконечно долго, не торопясь, занимались любовью, пили вино, спали, просыпались, чтобы снова любить друг друга. То был самый наполненный день в жизни Джулии. Они все больше настраивались друг на друга, и от этого секс все больше и больше удовлетворял их. Когда наконец они вылезли из постели и пошли в душ вместе, это превратилось в еще более эротическое приключение, потому что вода на теле возбуждала их чувственность. Затем, сытые до изнеможения, они оделись – одежда Джулии вернулась как новенькая – и пошли ужинать в полуподвальный ресторан, где столики были покрыты скатертями в красно-белую клетку, а в бутылках стояли горящие свечи. Оба были страшно голодны, съели по полной тарелке дымящегося ризотто, запив его парой бутылок вина. Затем Брэд отвез ее домой в Кенсингтон и остался ночевать.

Когда он проснулся в понедельник, она уже ушла, но на прикроватном столике лежал ключ. Он потянулся, вполне довольный собой. Да, насчет этой женщины он оказался прав! Вся ее холодноватая изысканность прикрывала омут страсти. И тело оказалось таким же пышным, как он думал. Но, тем временем, впереди был день.

Она оставила включенной кофеварку, и, когда он принимал ванну, вода уже кипела. Она даже побеспокоилась о бритве и креме для бритья! В его первое посещение в квартире никаких признаков мужского присутствия не было. Насвистывая, он вышел из квартиры.

Он позвонил ей в контору днем, сообщив, что опоздает заехать за ней, так как совещание займет больше времени, чем он предполагал, но к восьми приедет. Он появился уже около девяти, на улице снова шел дождь.

«Какого черта, – подумал он. – Придется сидеть дома».

Стол был накрыт, и чем-то вкусно пахло. Он поразился великолепию поставленного перед ним блюда.

– Ты умеешь готовить! – воскликнул Брэд, пробуя сочную телятину в белом соусе с каперсами.

– Я многое умею.

Его взгляд стал задумчивым.

– Да, наверное.

В ту ночь она ощутила, что в том, как они занимались любовью, появилось что-то новое. Он делал все так же умело, страстно, заботясь только о ее удовольствии, но в его поведении появилась нежность. И он не говорил ничего, как прошлой ночью, когда рассказывал ей, что он собирается делать и почему. Он молчал, стараясь добиться как можно большего наслаждения, для обоих, а когда ему это удалось, он прижал ее к себе, как нечто самое дорогое и важное.

Во вторник на вечер у него был назначен большой ужин. У Джулии Брэд появился около полуночи, выглядел несколько напряженно. Она ни о чем его не спрашивала, просто легла рядом в постель.

Они уже засыпали, когда он пробормотал сквозь сон:

– Ты чудесная женщина, Джулия. Я так рад, что нашел тебя.

Когда он приехал в среду, в их последний вечер, он протянул Джулии пакетик.

– До Рождества не открывать! – предупредил он. Он снова повел ее в тот клуб, где они были в первый вечер. Их начало – и их окончание. Но в этот раз Джулия явно чувствовала напряженность. Они подолгу молчали. Без неловкости, просто молчали – и все. Она ловила на себе его напряженный взгляд и в нем удивление, но она уже поняла его значение. «Именно это и делает Брэда неотразимым», – подумала Джулия. Она ошиблась, посчитав его неверующим. Каждая женщина, с которой он был, становилась его божеством; дни, проведенные с ней, были посвящены преклонению перед ней. Когда же все кончалось – что же, всегда можно найти другую богиню, другую фиесту. Он боготворил женщин не вообще, он боготворил ту, которая в данный момент была рядом.

Позднее в этот вечер, после медленной и нежной любви, они долго лежали молча. Потом вдруг Брэд потянулся и включил лампу, которую выключил совсем недавно. Приподнявшись на локте, он рассматривал Джулию с тем напряжением, которое она уже заметила в его взгляде раньше. Прочитав вопрос в ее глазах, он объяснил:

– Я просто хочу посмотреть на тебя… запомнить получше. – Он откинул покрывало и окинул взглядом всю ее, от горящих волос до грудей с розовыми сосками и от тонкой талии до треугольника шелковистых волос в низу живота.

Джулия неподвижно лежала под его взглядом. Внезапно этот взгляд стал непереносимым, и Джулия с трудом удержалась, чтобы не сжаться в комочек. Он не должен на нее так смотреть. Он уходит, все, спектакль окончен. Занавес должен опуститься на веселой ноте, вызывающей смех, а не слезы. Исполнение ими главных ролей в этой пьесе должно стать просто коротким и изысканным отрезком жизни, а не тяжелой драмой. Когда его глаза снова вернулись к ее лицу, она заставила себя взглянуть на него, тепло и удовлетворенно ему улыбнуться. С помощью огромного усилия и самодисциплины она сдержала слезы, которые уже набегали на глаза, благодарная самой себе за то, что за столько лет научилась скрывать свои чувства. Она увидела, как он закрыл глаза и молча положил ей голову на грудь. Она гладила густые светлые волосы, стараясь передать ему свое тепло, но не показать, насколько глубоко она все чувствует и что на самом деле ей бы хотелось дать волю безудержной, всепоглощающей нежности. Через некоторое время она протянула руку и снова выключила лампу.

Уже вставало солнце, когда он снова потянулся к ней. Она почти не спала, иногда только слегка дремала, зная, что и он не спит, но ничем это не выдает.

– Последний раз, – сказал он неожиданно звучным голосом. – Моя великолепная, прекрасная Джулия…

Этот раз был совершенно не похож на другие. Накал страсти был таков, что Джулии казалось, будто кто-то дергает ее за нервные окончания. После они молча лежали, крепко обнявшись, боясь показать свои истинные чувства.

«И вовсе это не только секс, – с трепетом подумала Джулия. – Это любовь или что-то на нее похожее».

Он отвез ее в контору, но не прямо к подъезду. Джулия была сдержанна, держала себя в руках. На самом же деле ей хотелось броситься ему на шею и умолять не уезжать. Но она улыбнулась и шутливо сказала:

– Я так рада, что ты решил пойти на то новоселье. Он улыбнулся в ответ, но его глаз эта улыбка не зажгла. Сегодня они были темнее, как будто надвигался шторм.

– Я тоже рад, что ты не приговорила меня сразу. – Он взял ее руку и поцеловал в ладонь. – Мы неплохо развлеклись, так ведь?

– И неоднократно. – Она смехом прикрыла дрожь в голосе, но облегчение, которое она заметила в его глазах, вошло в ее сердце как нож.

– Ты замечательная женщина, Джулия.

– А ты превосходный мужчина.

– Я получил от тебя огромное удовольствие. Надеюсь, что оно было взаимным.

Хотя она чувствовала, что у нее вот-вот начнется истерика, Джулия сумела сказать:

– Даже очень.

На этот раз он поцеловал обе ладони.

– Желаю тебе хорошо долететь, – быстро сказала она, чувствуя, что улыбка сползает с лица. Она вылезла из машины, осторожно прикрыла дверцу и пошла прочь от него. «Только не беги, – твердила она себе. – И не оглядывайся».

Когда она в тот вечер вернулась домой, ее ждала огромная корзина роз на длинных стеблях. Никакой карточки – но она знала, от кого они. Джулия внесла их в квартиру и поставила в холле, где было прохладнее и где они дольше не завянут. Затем она направилась к ящику, куда спрятала подарок Брэда. До Рождества оставалось еще девять месяцев, не ждать же так долго. Она сорвала яркую оберточную бумагу. Коробочка от Эспрея. Приподняв крышку, она увидела миниатюрную черную кошечку, искусно сделанную из черного жемчуга, с глазами из изумрудов и бантом на шее. Напоминание о банте на ее черном платье и о том, что он называл ее «киска». Она долго стояла, рассматривая брошку, потом захлопнула крышку и положила коробочку назад в ящик.

До этого ей никогда не платили. Странное ощущение. Она чувствовала себя странно – неуверенно, пустота внутри, как будто что-то потеряла. Вроде сердца. И ведь она отдала его не добровольно; он сам забрал ее сердце с собой. «Тысячная по счету», – грустно подумала она. Хорошее, круглое, число со многими нулями. «Думай об этом, как велела Крис, – с отчаянием уговаривала она себя, – как просто о жизненном опыте. Будь благодарна, он столькому тебя научил. Но какой болезненный способ обучения, – с тоской подумала она. – Чертовски болезненный способ».

Джулия молча сидела, прислушиваясь к пустоте в своей жизни, когда зазвонил телефон. То была Крис.

– Хочешь пообщаться?

– Откуда ты знаешь?

– Тебя я знаю, милочка. Сейчас приеду.

Она бросила только один взгляд на Джулию и заявила:

– Ты проиграла!

– Разбита наголову.

– Он таки достал тебя?

– Причем там, где больнее всего. Ох, Крис, до чего же больно!

– Я тебя предупреждала: затянешь – будет куда тяжелее. – Разглядывая напряженное, страдающее лицо Джулии, Ирис заметила: – Значит, как я понимаю, возвращаться он не собирается.

– И разговора об этом не было.

– Тогда, значит, не собирается.

Крис направилась к столику с напитками.

– Давай слегка подкрепимся, а уж потом перейдем к вскрытию? Или знаешь что, давай напьемся так, чтобы ноги не держали. Мои и так притомились от кочек и ухабов, по которым у нас все идет с Тони. Давай зальем наши печали. Это что такое?

Джулия взглянула.

– А, это «Джек Даниелз», водка такая, ее Брэд пьет.

Крис изучила этикетку.

– Боже милостивый! Девяносто градусов! Да она нас сожжет! – Она щедрой рукой наполнила рюмки. – За мужчин, за этих ублюдков! – Она осушила свою рюмку. – Уф! Напоминает жидкий динамит! Подходит ко всему остальному у него?

Джулия кивнула. Крис села.

– Что ж, по крайней мере ты начала с самой вершины. Мне-то пришлось карабкаться наверх. Не многим женщинам удается сразу же напасть на такого сексуального мужика.

– Все это означает только, что падать приходится с большей высоты.

– Именно это ты и сделала? – Она сочувственно добавила: – Я чувствую, он тебя полностью подмял.

– Господи, если бы он это сделал сейчас! – Джулия выпила свою водку.

– Так держать! – поощрила ее Крис. – Давай-ка устроимся поудобнее, и ты мне все расскажешь.

– Я раньше тебе говорила, я знала, что останусь с носом. Но в одном ты была права. Дерек виноват, что я сторонилась мужчин. Он мне все испортил.

– А Брэд снова все поправил? Что ж, детка, мать-природа не любит пустоты, сама знаешь. При первом же удобном случае она эту пустоту заполняет, не спрашивая, нравится ли тебе это или нет.

– Мне кажется, что я подкоркой сознавала, что слишком ранима. Способна очень быстро упасть и сильно разбиться. Эмоционально незрелая.

– Да, прямо надо сказать, с опытом у тебя туговато. Джулия беспокойно встала.

– Но все так глупо, Крис! Я его совсем не знаю. Разве что в одном смысле…

– Сексуальном? И каким это образом он умудрился в этом смысле вывернуться перед тобой наизнанку?

– Я никогда ничего подобного не испытывала, – сказала Джулия задумчиво. – Дерек никуда не годился, он и представления не имел о настоящем сексе. Брэд же знает все, и это все он отдал мне. По крайней мере, я поняла, что такое наслаждение. Господи, но как же я за это расплачиваюсь!

– Нам всем приходится расплачиваться рано или поздно, а ты только посмотри, сколько ты получила. Он, по твоим рассказам, похож на мужика, ради которого я бы ничего не пожалела!

– Но ведь теперь я горю на костре!

– Даже в этом случае мне жаль, что я не встретила такого Брэда. – Крис поднялась, чтобы налить еще водки. – То, от чего ты сейчас страдаешь, называется запоздалым пробуждением, причем в его худшем варианте. Ты слишком долго ждала. Перезрела, давно пора было собирать.

– Срывать, ты хотела сказать. Он выдернул меня с корнем!

– Я же тебе советовала пользоваться возможностями, когда они предоставлялись. У тебя бы уже мозоли образовались. А ты, с тех пор как только родилась, сама невинность – в смысле эмоциональном, девочка. Чтоб ты знала, потерять невинность – это не только разорванная пленка!

– Можно подумать, я не знаю, – горько заметила Джулия, направляясь к шкафу. – Мне к тому же заплатили.

– Уф! – выдохнула Крис. – Эспрей, не больше и не меньше!

– За оказанные услуги.

– Нет, – решительно возразила Ирис. – Тогда бы это был чек. А этот подарок говорит о вкусе, заботе и, прямо скажем, восхищении. – Она открыто завидовала. – Ты явно сорвала банк, верно? Причем с первой же попытки!

– Но с ним выиграть можно только однажды.

– Ну пойди тогда и поищи другого мужика. Не смей, повторяю, не смей просто сидеть и скучать, как какая-то курица. – Крис потянула Джулию на диван. – Послушай, лапочка, каждый роман имеет встроенный в него механизм саморазрушения. Во многих из них ничего не добьешься, и это ясно с самого начала. Ты на своей инструкции заранее прочитала: «Получай удовольствие, пока можешь, – не для повторного использования». Ты так и делала, и он так делал. Теперь тебе нужно захватить весь свой опыт в охапку и отправиться на поиски того, на ком его можно было бы использовать.

– У меня нет твоей эластичности.

– Ну, мне-то пришлось столько раз ударяться о стенки, что у меня никаких острых углов не осталось, все сгладилось. – И она твердо добавила: – Послушай моего совета, найди себе другие колени и все остальное в придачу. Вроде как возьми себе другую собаку. Но никаких дворняжек, поняла?

Джулия не могла не рассмеяться. Крис всегда умела ее взбодрить.

– Вот так-то лучше. Давай еще выпьем на дорожку. Моя-то все время в гору.

Джулия легла спать как в тумане под действием алкоголя и усталости. Крис должна знать, она столько раз уже попадала в огонь, что вполне готова к пластической операции. Джулия никогда не могла выдержать такого накала. Не для нее сжигающая все страсть к другому человеческому существу. «Да, в самом деле? – ехидно спросила она сама себя. – Тогда чего же ты мечешься, как влюбленная школьница».

«Да потому что я никогда ею не была, – ответила она сама себе с горечью. – Мне бы через все это пройти в семнадцать. Но я переживу. Должна. Вот увидите. Стоит мне вернуться к своему старому распорядку, я буду в норме».

Однажды ночью, недели через две после всех этих событий, разразилась весенняя гроза. Дикий ветер и тропический ливень. Он разбудил Джулию, и, пока она соображала, что к чему, почувствовала у себя за спиной что-то живое и теплое. Брэд! Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Но окончательно проснувшись, она поняла, что это всего лишь Уиллум, кот, который однажды пришел, осмотрел квартиру и решил в ней поселиться. Он вылез из своей корзинки из-за грозы и залез к ней на кровать в поисках компании. Она погладила его. Большой и черный, с белыми манишкой и кончиками лап, он под ее рукой напоминал ровно урчащую машину. «Одни мы с тобой, Уиллум», – подумала Джулия. Она еще не излечилась, все еще хотела Брэда, все еще скучала. Что ж, это тянулось дольше, чем она рассчитывала. Пройдет. Всему приходит конец. «И слава Богу», – подумала она, переворачиваясь на бок, в то время как кот уютно устраивался у нее за спиной. Но когда она засыпала, ей снова показалось, что это Брэд.

Он вылетел из Лондона с незнакомым чувством сожаления, которое пряталось за его удовлетворением. Джулия Кэрри подействовала на него как транквилизатор, он уже не чувствовал своего обычного беспокойства. Она оказалась наименее требовательной, но и наиболее завораживающей из всех женщин, которых он когда-либо встречал. Она сыграла с ним в игру, в какую ему не приходилось играть уже многие годы, а также позволила передохнуть от дел и приготовиться к тому, что его ожидает.

Но он никогда не думал, что будет продолжать о ней вспоминать через несколько недель, не ожидал, что ему снова захочется ее видеть, захочется снова обнять ее. Раньше одного раза вполне хватало, слишком многие ждали своей очереди. Тогда почему он не мог забыть Джулию Кэрри, почему она все время преследовала его, как запах ее духов – зовущий, завораживающий? Она вспоминалась ему в самые неподходящие моменты, даже когда он бывал с другой. Когда он обнимал какую-нибудь худенькую до истощения женщину, то сразу вспоминал округлые, женственные формы и теплоту Джулий. И буйная реакция другой – пущенные в ход когти и зубы – напоминали ему о страстной, но сдержанной реакции Джулии. Она никогда не позволяла себе распускаться. Он всегда чувствовал, что даже в моменты экстаза, хотя она и щедро отдавала себя, где-то в глубине затаилась какая-то ее часть, до которой ему, как он ни старайся, не добраться. Может быть, именно поэтому он не мог отправить ее в прошлое, где было ее место, чтобы сосредоточиться на настоящем или даже будущем.

Он все вспоминал, как она ушла от него в то последнее утро, даже не оглянувшись. Это заставляло его осознавать, что впервые ему не удалось победить в игре. И, тем не менее, она была просто потрясающей, черт побери, не только в смысле секса, но и просто для того, чтобы побыть вместе, поговорить или помолчать, если уж на то пошло. И еще его мучило, что она не спросила, как они все обязательно спрашивают, увидит ли она его еще.

Разумеется, Брэд с самого начала чувствовал в ней жесткую самодисциплину. И как он теперь понял, с ней ему справиться не удалось. Он постоянно, даже в самые пылкие моменты, ощущал ее холодный ум. И хотя независимость в женщинах ему нравилась, такая степень внутренней свободы его раздражала. Как будто он ей вовсе не нужен. Чего ему хотелось, понял он с большим изумлением, это второй раз откусить от того же яблока. Невероятно. Обычно одного раза хватало вполне. Они приходили, видели, но до сих пор не побеждали. И все равно ему хотелось еще раз попробовать разрушить этот самоконтроль, посмотреть, что лежит у нее в самой глубине.

Все это его удивляло, но вместе с тем подтверждало его вечную мысль о том, что в жизни еще много неожиданностей. Особенно в женщинах. А в случае с Джулией Кэрри он понимал, что только слегка царапнул поверхность. Этого мало, твердо решил он, когда эти постоянные воспоминания о ней превратились в неуправляемое желание. Я должен вернуться и закончить с этим так, как надо. Если я этого не сделаю, станет хуже. А сколько еще женщин ждет, чтобы он их открыл…

Поэтому он воспользовался небольшой неувязкой в переговорах, ради которых ездил в Лондон, отыскал маленькую дырочку, как сказала ему раздраженно мать, когда он ей позвонил, которую он должен заштопать, на этот раз толково.

– Не беспокойся, – уверил он ее, не покривя душой. – На этот раз я все сделаю, как надо.