После похищения

Глава 10

– Вы обязательно должны увидеть любимую гостиную Люсинды, – сказал мистер Прайс, подводя Джульет к открытой двери. – Думаю, она вам понравится.

Девушка заставила себя улыбнуться. После отъезда Себастьяна она постоянно пыталась заговорить про Моргана и его брата, но мистер Прайс всегда ловко уходил от вопросов и возвращался к какой-нибудь безобидной теме – вроде гостиной его покойной жены. Джульет не хотела показаться невежливой, но, Боже мой, как она сможет разоблачить Себастьяна, если мистер Прайс не желает говорить о своих племянниках?

– Вы обещали мне семейные тайны, – напомнила Джульет, – а я не услышала еще ни одной.

– Я как раз подбираюсь к этому, – ответил мистер Прайс. – Все в свое время, моя дорогая, все в свое время.

Они вошли в гостиную – и Джульет тотчас же забыла о племянниках хозяина.

– О Господи... – прошептала она с благоговейным трепетом.

Одну из стен украшал чудесный гобелен, повсюду лежали замысловато расшитые подушки, и даже скатерти были покрыты вышивками из шелка по льну и атласу. Вышивками были украшены также драпировки и каминный экран – то есть вся комната являла собой торжество рукоделия. Джульет переходила от одной вышивки к другой, восхищаясь подбором цветов, изяществом стежков и красотой рисунков.

– Понимаете, это была страсть моей жены, – сказал мистер Прайс. – Как и вы, она никогда не оставляла свои пяльцы и иголку.

– Неужели она сама сделала все это? – спросила Джульет.

– Не совсем. Гобелен принадлежит нашей семье уже несколько поколений, и кое-что из этих вещей купил для нее я. Но остальное... – Он сделал широкий жест рукой. – Все остальное – ее работа.

Он произнес эти слова с такой гордостью и нежностью, что у Джульет ком подкатил к горлу. Посмотрев на мистера Прайса, она пробормотала:

– Если вы не против моего вопроса... Скажите, как долго вы были женаты до того, как она... то есть...

– Десять лет. – Серый утренний свет как будто присыпал его светлые волосы пеплом, когда он обвел взглядом комнату. – И два последних года, уже тяжело больная, она почти все время проводила здесь. Ей было легче, когда она находилась в окружении своих работ. – На губах его появилась грустная улыбка, и он добавил: – Так и мне было легче.

Мистер Прайс говорил о своей покойной жене с такой любовью и с такой нежностью, что Джульет почувствовала зависть. Ей очень хотелось, чтобы и у нее был человек который относился бы к ней так же.

К глазам ее подступили слезы, и она поспешно отвернулась. Приблизившись к ней, мистер Прайс положил руку ей на плечо и, понизив голос до шепота, вновь заговорил:

– Люсинда предпочитала рукоделие, потому что только с этим делом могла справиться, когда заболела. Понимаете, ей требовалось хоть чем-то занять себя, чтобы постоянно не думать о своей болезни. То есть рукоделие в каком-то смысле успокаивало ее.

Джульет молча кивнула. Она уже давно заметила, что ее любовь к рукоделию возрастала вместе с ощущением беспомощности, временами охватывающим ее. Например, всякий раз, когда папа и Хелена делали ей замечания или Розалинда начинала вмешиваться в ее дела, она бежала искать свои пяльцы.

Тут мистер Прайс усадил ее на диван и устроился рядом.

– Подозреваю, вы очень похожи на моего племянника, дорогая. Знаете, он тоже переплавляет свою неудовлетворенность в страсть, только его страстью оказались пистолеты. Пистолеты позволяют ему забыться...

Джульет с удивлением посмотрела на пожилого джентльмена.

– Позволяют забыться? Но чего же вашему племяннику не хватает в жизни? Ведь он владелец обширного процветающего поместья... По-моему, он вполне доволен своей жизнью.

– Это только так кажется. – Мистер Прайс помолчал немного, глядя прямо перед собой. Когда же он снова заговорил, в его голосе сквозило раздражение: – Сейчас в Чарнвуде все работает как часы, но Себастьян прекрасно знает, что такое процветание – всего лишь иллюзия.

– Не понимаю, о чем вы...

Мистер Прайс внимательно посмотрел на собеседницу.

– Вы, кажется, не слишком тепло относитесь к моему племяннику. Вероятно, это из-за того, что сделал его брат, верно?

Его «брат»? Ха! Скорее всего дядюшка покрывает ложь племянника.

– Полагаю, вам следует узнать кое-что о Моргане и Себастьяне, – продолжал мистер Прайс. – И о моем зяте, отце Себастьяна.

– Это те самые семейные тайны, о которых вы говорили? Но если вы собираетесь рассказать мне, что старший барон был известным распутником, то я прекрасно знаю об этом.

– Но вы не знаете о том, как это повлияло на моих племянников. Донжуанство Эдварда заставило мою сестру сбежать от мужа. В результате Морган вырос в изгнании, а Себастьян – без матери и друзей. Вряд ли вы представляете, как это отразилось на них.

Джульет вскинула голову.

– Вообще-то я знаю, что такое расти без матери. Моя мать умерла, подарив жизнь мне. – Сочувствие в глазах мистера Прайса было столь искренним, что Джульет невольно отвела взгляд.

– Но у вас, дорогая, были сестры, которые заменили вам мать. И был любящий отец, не так ли? А у Себастьяна, к сожалению, не было никого.

Джульет покосилась на собеседника. Выходит, он решил говорить про Себастьяна. Только про Себастьяна, не про Моргана.

– Но у него тоже был отец, – возразила она. – И вы…

– У него не было никого, – заявил мистер Прайс. – После того как моя сестра уехала, Эдвард бросил Себастьяна в Чарнвуде с нянькой и экономкой, а сам вернулся в Лондон, чтобы наслаждаться жизнью. Себастьян очень редко видел его. – Прайс тяжело вздохнул. – Видите ли, мои родители умерли, так что я тоже проводил время в Лондоне. Как всякий молодой человек, я тогда не очень-то интересовался своим племянником, считал, что о нем хорошо заботятся в поместье.

Джульет тщетно пыталась подавить сочувствие к маленькому мальчику, брошенному всеми родственниками в огромном холодном доме.

– Ему было четырнадцать, когда я женился, – продолжал мистер Прайс. – Но мы с моей женой редко приезжали в Фоксглен. Нам нравились удовольствия большого города. – Он снова вздохнул. – После того как жена заболела, мы объездили множество докторов, надеясь на излечение. Когда мы обосновались здесь – Люсинда уже умирала. – Себастьяну было двадцать два. Но я все свое время отдавал жене, у меня не оставалось времени на племянника, даже если ему требовалась моя помощь.

– Зачем вы все это мне рассказываете? – Джульет встала с дивана и подошла к камину. Откровения мистера Прайса терзали ее сердце.

– Вы спросили меня, чего Себастьяну не хватает в жизни и почему он старается забыться. Вот я и объясняю. Мальчик рос в одиночестве, без друзей, и он постоянно узнавал о всевозможных скандалах, связанных с его отцом. Даже здесь есть газеты, знаете ли, и в них описывались «подвиги» Эдварда. Себастьян все время слышал, как соседи говорят о его отце с презрением и осуждением. И он спорил с каждым, кто осуждал поведение Эдварда, он защищал отца. Это породило в людях жалость к нему, что только злило его. К тому же он видел, что его наследство распродается, – надо было оплачивать лондонское расточительство Эдварда, то есть содержание любовниц и прочие развлечения. Да и бесчестные управляющие беззастенчиво обворовывали его отца, хотя он постоянно писал ему об этом. Но Себастьян был чертовски упрям, он всякий раз находил оправдания своему отцу.

– С детьми часто так бывает, – пробормотала Джульет.

– Но все изменилось, когда Себастьяну исполнилось тринадцать.

– Когда он узнал правду о своей матери? – догадалась Джульет.

Мистер Прайс кивнул.

– Он узнал, что его мать вовсе не умерла при родах – так ему говорили, – а уехала, чтобы избавиться от его отца. И теперь он уже не мог оправдывать поведение Эдварда. И не мог безучастно наблюдать, как отец губит себя и свое поместье из-за того, что ему не хватает характера или чувства ответственности.

– И поэтому Себастьян сам занялся Чарнвудом, не так ли?

Дядя Лу с любопытством посмотрел на девушку.

– Вы слышали и об этом, верно? Да, все так и было. Он потребовал, чтобы отец передал ему управление Чарнвудом, и Эдвард, к счастью, согласился. Судя по всему, моего зятя не особенно заботило, что станет с поместьем.

– Но передать все хозяйственные дела в руки тринадцатилетнего мальчика...

– Это был единственный благоразумный поступок в жизни Эдварда, – заметил мистер Прайс с едва уловимой улыбкой. – В тринадцать лет Себастьян был весьма неглупым человеком, уверяю вас. К тому времени, когда ему исполнилось семнадцать, он уже основательно поправил хозяйственные дела в поместье. Когда же ему было двадцать шесть и Эдвард погиб на дуэли, Себастьян восстановил Чарнвуд в его прежнем великолепии. И он сделал все это один, представляете?

«Трудно поверить, что такой человек мог похитить женщину», – подумала Джульет. И все же она по-прежнему была уверена, что именно Себастьян ее похитил. Да и попытки мистера Прайса вызвать у нее симпатию к нему казались подозрительными.

– Зачем вы рассказываете мне все это о Себастьяне? – Она пристально посмотрела на собеседника и скрестила на груди руки. – И какое это имеет отношение к Моргану, похитившему меня?

Мистер Прайс в смущении отвел глаза.

– Если вы помните, наш разговор начался с того, что вы спросили, чего Себастьяну не хватает в жизни. Вот я и рассказал о его жизни... Ему несладко пришлось, согласны?

Собравшись с духом, Джульет выложила карты на стол:

– И все же я не понимаю, как все это связано с похищением.

Прайс пожал плечами:

– При чем здесь это? Себастьян вас не похищал.

Черт возьми, неужели он действительно не знает правду? Или просто лжет из преданности родственнику? В любом случае она ничего не добьется, если будет настаивать. Решив испробовать другую тактику, Джульет сказала:

– Может быть, вы правы. Возможно, именно Морган меня похитил. Но почему вы уверены, что Себастьян никак в этом не участвовал?

Дядя Лу ответил вопросом на вопрос:

– Значит, вы за этим сюда приехали? Чтобы заставить моего племянника заплатить за то, что сделал его брат?

– Нет, я приехала сюда, чтобы узнать правду, вот и все, -решительно заявила Джульет. – Я хочу знать, почему он так поступил, ради чего все это затеял. И почему потом, когда все было кончено, он бросил... – Джульет внезапно умолкла. Сделав глубокий вдох, добавила: – Я просто хочу знать правду.

– Что ж, я понимаю вас, – пробормотал Прайс. – Но видите ли, иногда правда бывает настолько... Бывает так, что ничего уже не изменишь, даже узнав правду.

– Да, возможно. К сожалению, я оказалась столь глупа, что угодила в ловушку вашего племянника. Но если бы я считала, что он сделал это ради чего-то более важного, чем каприз или надежда на денежное вознаграждение. – Ее лицо просветлело. – Может, ему понадобились деньги для Чарнвуда? Мог он сделать это по такой причине?

– Морган? – холодно осведомился мистер Прайс. – С чего бы ему беспокоиться о Чарнвуде?

Джульет стиснула зубы. Хозяин явно не желал говорить правду, но она была почти уверена, что он знал ее.

– Кроме того, – продолжал мистер Прайс, – вы же сами сказали, что Морган не взял у контрабандистов денег. Выходит, ему нужна была только информация.

– Возможно, именно поэтому ему потребовалась информация, чтобы он мог отплыть на «Океане». Возможно, Морган узнал о каком-нибудь... богатом грузе, который стоил того, чтобы оказаться на борту судна.

Прайс отрицательно покачал головой:

– Я уверен, что Моргана не интересовали деньги. Это не в его характере.

– Но если об этом его попросил брат...

– И не в характере Себастьяна тоже. Вы что, не слышали ничего, что я рассказывал вам?

Она прекрасно все слышала – каждое слово. Прайс пытался пробудить в ней сочувствие к Себастьяну, чтобы она забыла о его обмане и простила его. Но Джульет твердо решила добиться своего; она хотела знать правду.

– Я согласна, что в жизни ваших племянников были трудности. Но если вы ждете, что я оправдаю их поступки из-за того, что вы рассказали мне, то вы очень плохо меня знаете. Мой отец тоже был негодяем. Одним своим поступком он опозорил семью, но все же я и мои сестры... мы никогда не использовали это как оправдание своего дурного поведения.

– Скажите мне, леди Джульет... – Мистер Прайс стряхнул невидимую пылинку с безукоризненно чистого сюртука. – Скажите, пожалуйста, какое же оправдание вы использовали для своего «дурного поведения» два года назад?

Джульет вздрогнула; упрек был совершенно справедливым.

– Никакого. Разница между мной и вашим племянником состоит в том, что я не ищу для себя оправданий и не стараюсь избежать последствий собственной глупости. Я прекрасно понимаю, что сама во многом виновата. Но если мне придется за это заплатить, то пусть заплатит и он.

– А если он мертв и не может заплатить? Почему вы обрушили свою месть на Себастьяна?

– Это никакая не месть! – Джульет подошла к дивану и усевшись, взяла Прайса за руку. – Я хочу справедливости. Пожалуйста, поймите это. Скоро я вернусь в Лондон, чтобы столкнуться с последствиями сплетен. И никто не поверит, что меня похитили, – ведь мои родственники не обращались к властям. Поэтому все будут знать только одно: я убежала с мужчиной, а вернулась домой незамужней. Когда это станет известно, ни один мужчина не женится на мне.

– Мне трудно поверить в это. – Прайс легонько похлопал ее по руке. – Такая очаровательная женщина, как вы, непременно найдет мужа. Уверен, что когда ваши близкие объяснят ситуацию...

– Моих родственников не было бы здесь, если бы они считали, что смогут все объяснить. – Она с мольбой посмотрела на собеседника. – Вы же знаете, что случается с женщинами, которых опозорили. Над ними издеваются другие женщины, порядочные мужчины избегают их, а негодяи считают таких женщин легкой добычей.

– Возможно, в некоторых случаях, но...

– Вы считаете, что это справедливо? Справедливо, что я буду страдать от всякого мерзавца, который захочет овладеть мною?

– Конечно, нет! – Прайс дрожащей рукой вытащил носовой платок и утер пот со лба. – Но я не понимаю, чего вы хотите от меня. Морган... мертв. Что я могу сделать?

– Скажите правду, черт возьми! Я заслуживаю хотя бы этого! Если из-за сплетен мне придется выслушивать непристойные предложения жестоких негодяев...

– Не придется! – прогремел голос с порога. Вскинув голову, Джульет увидела Себастьяна; лицо его пылало гневом. – Вам никогда больше не придется испытать ничего подобного. Даю вам слово.