Последнее лето в Аркадии

Глава 14

Сердцем я знала, что у него появилась другая женщина. Я ощущала ее незримое присутствие в нашей жизни почти весь последний год. Конечно, Фергус и его любовница тщательно маскировали свой роман, но я догадалась по маленьким переменам в характере мужа. Стоило мне хотя бы заикнуться о его возможном романе, как Фергус занимал беспроигрышную оборонительную позицию и принимал оскорбленный вид.

— Как такое могло прийти тебе в голову, Мэдлин? Я полагал, что мы доверяем друг другу!

Мне не оставалось ничего другого, как отмолчаться. Я видела пары, которые распадались, после того как жена начинала слишком тщательно копаться в делишках мужа и натыкалась на довольно грязное белье. Я же отчаянно пыталась сохранить свой брак, а потому старалась не донимать Фергуса ревностью и подозрениями.

Да и доказательств у меня не было. Конечно, муж часто возвращался домой за полночь, порой часов в пять утра, но никогда не оставался ночевать у своей пассии. Всякий раз у него находилась благовидная причина для опоздания — то вечеринка, на которой должны были присутствовать нужные для карьеры люди, то несколько затянувшаяся попойка после спектакля, уйти с которой невежливо.

Я не собиралась играть в детектива. Я не нанимала такси, чтобы следить за мужем (я говорю «такси», так как второй машины у нас не было — Фергус считал это лишней тратой, а автобусы к месту его работы не ходили). Я сидела дома, строила догадки и жарилась на медленном огне.

Постепенно сходя с ума, я пыталась угадать, как выглядит моя соперница. Мне представлялась высокая красивая блондинка. Разумеется, размера на два меньше меня. В начале года, обуреваемая ревностью, я еще весила довольно прилично и лишь потом села на диету.

Вы спросите, с чего я вообще взяла, что у мужа появилась любовница? Подумаешь, опоздания!

Дело было, увы, не только в них! И речь даже не о потере сексуального интереса ко мне — Фергус и раньше не часто тащил меня в постель. Просто порой я замечала, что мыслями муж во многих милях от меня. Мы могли смотреть в гостиной телевизор, когда Фергус вдруг словно исчезал из этой реальности. Думы его блуждали где-то еще, а мои вопросы вырывали его из состояния грез и вызывали раздражение.

Да еще эти маленькие перемены, немыслимые без вмешательства извне! Например, личная гигиена, ставшая почти маниакальной страстью, просьба купить отбеливающую пасту и одеколон (до этого Фергус бережливо пользовался лишь лосьоном после бритья). Дошло даже до пересадки волос в места появившихся залысин. Вы не представляете, как дорого стоит эта операция! Для нашей семьи сумма казалась целым состоянием, но муж даже не сомневался, платить или нет. Вот как он объяснил желание сохранить молодость и привлекательность:

— Я старею, Мэдлин. А актерская жизнь не терпит стареющих звезд. Я делаю вклад в наше общее будущее.

Кроме того, Фергус вдруг увлекся традиционной ирландской музыкой. Может, это не показалось бы мне таким странным, если бы раньше он не предпочитал джаз и классику и не обзывал ирландскую музыку скрипами с подвыванием. И вдруг все изменилось, причем совершенно неожиданно. Муж стал покупать диски с национальной классикой, разыскивал по музыкальным магазинам Уолтона ранние версии «Блэкберд» и Тони Макмаона. Причем разыскивал он определенные композиции, словно неоднократно слышал их где-то и успел увлечься. Дошло до того, что Фергус выкупил у какого-то коллекционера целую подборку виниловых дисков с ирландской музыкой, заплатив кругленькую сумму. Он слушал их, когда думал, что я сплю, особенно часто ставил какую-то артистку, певшую в нос под аккордеон.

Я была в замешательстве. Меня словно парализовало, я смотрела на растущие перемены со стороны и не смела вмешаться. Мне казалось, что настойчивые расспросы лишь осложнят и без того непростую ситуацию.

Но самым большим потрясением стала история с кредитками. Наш разговор состоялся незадолго до Рождества. Фергус предложил завести кредитный счет. Понимаю, в двадцать первом веке кредиткой никого не удивишь, но нужно знать Фергуса, чтобы понять, как сильно эволюционировало его сознание всего за несколько месяцев. Муж постоянно высмеивал тех, кто пользовался кредитными счетами, обзывал их транжирами и растратчиками, суля будущее раскаяние в собственной неосмотрительности.

— Как можно жить не по средствам? — возмущался Фергус. — Мэдлин, ты согласна со мной, что кредитные карты — зло? Хорошо, что я так тщательно слежу за счетами. Когда-нибудь ты скажешь мне за это спасибо.

И вдруг, как гром среди ясного неба, предложение открыть кредитный счет. Мы пили чай на кухне. Фергус всегда пил чай там, чтобы я могла вовремя подлить кипятку из чайника. Кольм уже забрал свою чашку и ушел наверх, желая, очевидно, снова засесть за компьютер. Я мыла посуду, вздыхая про себя, что не отказалась бы от посудомоечной машины. У всех наших друзей такие были, но Фергус считал это расточительством.

— Нас всего трое, — говаривал он назидательно. — Посуды немного. А машинка жрет электроэнергию.

Я домывала тарелки, когда Фергус предложил открыть кредитный счет.

— Что? — Я обернулась, подумав, что ослышалась.

— Я сказал, пора завести кредитку. — Муж проглядывал груду чеков и счетов, разваленную по столу. — Меня достали эти бумажки. Пока все сложишь, пока разберешь по датам… Пусть подробную выписку делают ребята из банка.

— Но, Фергус, ты же всегда говорил…

— Я передумал, ясно? — рявкнул он и снова уставился в счета. — Так будет надежнее. Мэдлин, да пойми ты! Мне надоело, что ведение счетов лежит на моих плечах. У меня и без того ни на что не хватает времени!

Я лишь охнула. По-моему, ведение счетов было как раз моей обязанностью, а Фергус их лишь проверял.

Видимо, муж сообразил, что был чересчур резок, поэтому смягчил тон:

— Мэдлин, дорогая, в финансовом плане это ничего не изменит. Мы будем продолжать жить по средствам, а не так, как некоторые безответственные транжиры. Мы же постоянно думаем о будущем, правда? Но ведь на дворе новый век! Мы просто пойдем с ним в ногу, только и всего.

Я вытерла руки о фартук и подошла к мужу, доверчиво заглядывая в глаза.

— А у меня будет дополнительная карта? Я тоже смогу пользоваться счетом? Устала носить с собой наличность.

Мой в общем-то естественный вопрос явно не понравился мужу. Он не ожидал его, а потому несколько секунд придумывал ответ, жуя губу. Отказав мне в карте, он ставил под сомнение свои благие намерения, а согласившись, давал в руки слишком большую власть.

Помявшись, Фергус выдавил улыбку.

— Конечно. Но не думай, что твои еженедельные расходы увеличатся, — предупредил он.

И все же это была моя маленькая победа. Муж не смог мне отказать, а значит, мое мнение для него что-то значило. Какая мелочь, скажете вы. Возможно, и все равно я торжествовала.

Правда, радость моя быстро иссякла, когда выяснилось, что все банковские отчеты будут поступать не к нам домой, а к Фергусу на работу.

— Там я провожу много времени, — пояснил муж. — Так что это будет удобнее, чем заниматься финансовыми проверками дома. У нас бывают перерывы между съемками и репетициями — самое время для гимнастики ума.

Получалось, что отныне я вообще не узнаю, на что и когда (а главное, на кого) муж тратит деньги. Оставалось сложить два и два, чтобы догадаться: у Фергуса роман.

Как вы поняли, на все мои вопросы у него находились вполне объяснимые ответы. Даже свое внезапное увлечение ирландской музыкой он сумел объяснить. Якобы его персонаж в новом спектакле — истинный патриот Ирландии — любит подобную музыку. Фергус говорил, что хочет влезть в шкуру своего героя, понять его изнутри.

— Я должен прочувствовать то, что играю. По методу Станиславского. Я обязан сжиться с персонажем, Мэдлин! Я попробовал вслушаться в национальную музыку и словно переродился. Даже представить себе не мог, до чего она прекрасна! Это как откровение, как возращение домой, к истокам. Послушай мои диски, и ты поймешь, о чем я.

Мне оставалось униженно признать, что ирландская музыка «берет за душу».

Отчаянно стараясь сохранить брак, я возлагала большие надежды на отпуск в Коллиуре. Поездка во Францию много для меня значила. Появлялся шанс оказаться за тысячи миль от незримой соперницы, получить мужа в свое распоряжение, постараться вернуть его доброжелательность. Я знала, что в присутствии друзей Фергус никогда не решится устроить скандал, поэтому тщательно планировала тактику его завоевания.

К моменту отъезда я давно сидела на диете и немало сбросила в весе. Конечно, меня мучили боли в желудке, но это казалось не слишком большой расплатой за изящную фигуру. У меня был разработан план на весь отпуск. Я надеялась поразить мужа своей стройностью и красотой, так как выглядела свежее и изящнее, чем при нашей первой встрече. Я всячески скрывала перемены своей внешности, носила дома бесформенные вещи, выжидая момента, чтобы потрясти Фергуса до глубины души.

Диета была невыносимо трудной, а села я на нее после Нового года. В магазин как раз пришла последняя весенняя коллекция, и я разбирала ее вместе с Мэри, хозяйкой. Заметив тонкое шелковое платье кораллового цвета, я вцепилась в него мертвой хваткой, быстро напялила в примерочной и выскочила к Мэри.

— Я бы на твоем месте его даже не мерила, — услышала я суровый вердикт.

Звякнул колокольчик на входной двери, и Мэри вышла в общий зал. Только после этого я повернулась к большому зеркалу. Собственное отражение повергло меня в ужас. Неудивительно, что Фергус перестал заниматься со мной сексом!

Конечно, мне было далеко до пышных (если не сказать больше) форм Риты, но все же я сильно раздалась за годы брака. И теперь из зеркала на меня растерянно таращилась бесформенная тетка, обтянутая полупрозрачным шелком. Живот резко выдавался вперед, разделяясь на две горизонтальные складки, словно у меня была не одна грудь, а целых три ряда, как у кормящей собаки. Тонкие лямки врезались в тело, руки казались дряблыми и походили на окорока. Конечно, это платье десятого размера было сшито во Франции, где вообще используют довольно узкие лекала, но все равно я смотрелась жирной уродиной. Я почувствовала отвращение к собственному телу.

Поскольку после Нового года я была уже уверена в том, что у Фергуса есть любовница, отражение в зеркале стало для меня солидной пощечиной, пробудившей жажду действия. Я должна похудеть любой ценой.

Я почти перестала есть и вновь взялась за сигареты. Какая разница, думала я, ожидает меня рак легких или нет, если в любой момент может развалиться мой брак? Кому я буду нужна со своими здоровыми легкими, после того как меня бросит Фергус Григгз? У меня нет серьезной профессии, а полученный диплом вовсе не гарантирует мне работу. Что я буду делать? Преподавать ораторское мастерство? Вести драмкружок? Да мы с Кольмом окажемся на грани нищеты!

Вес потихоньку уходил, аппетит почти пропал, и только желудок иногда напоминал о себе тянущими болями. Через месяц я с удивлением осознала, что мысли о еде вызывают разве что тошноту. Зато отражение в зеркале казалось все привлекательнее: живот подтянулся, похудели бедра и руки, пропал второй подбородок.

Я питалась одними зелеными овощами и смесями для похудения, которые со временем стали казаться мне все менее искусственными на вкус. Я не могла нарадоваться на происходящие во мне перемены.

В день отлета я приехала в аэропорт очень довольная собой. На мне был маленький сарафан, который не скрывал моей новой фигуры. Даже ключицы теперь выпирали, равно как и косточки бедер. Я гордилась собой. Мне хотелось, чтобы Фергус заметил, как сильно я изменилась. В чемодане ждало своего часа то французское платье кораллового цвета, которое когда-то едва на меня налезло. Теперь оно было мне даже чуть великовато. Купальник я купила пусть недорогой, зато очень открытый. Теперь мне не нужно было стесняться своей фигуры.

У меня были потрясающие планы на отпуск. Я собиралась много ходить пешком, лазить по горам, плавать и делать пробежки. Ни крошки хлеба! Разве что овощи с фруктами и стаканчик вина за ужином!

Я со смехом вспоминала, как в предыдущие годы объедалась на отдыхе деликатесами местной кухни. Как поглощала булочки и жирный шашлык, привозя домой все новые килограммы.

Итак, диета, спорт и прекрасное настроение. Это был план номер один.

План номер два был еще более важным. Я рассчитывала снова завоевать любовь мужа. Я надеялась, что вдали от дома мы сможем договориться, особенно теперь, когда я так похорошела. Фергус посмотрит на меня другими глазами и забудет о любовнице, которая осталась в Дублине. Я плакировала откровенный разговор, который не мог перейти в скандал: Фергус ненавидел публичные сцены.

Первый день я летала на крыльях. Я была уверена в победе.

А затем последовал звонок из Дублина. Сериал с Фергусом приказал долго жить. Я запаниковала. Все мои планы, тщательная проработка стратегии, надежды — все рухнуло в один момент. Я не смогла сохранить лицо и отчаянно напилась, а затем ревела в общей гостиной.

Разве я могла отпустить Фергуса домой одного? На кону стояла семейная жизнь. Я ничего не объясняла — просто поехала с ним. Ни в Коллиуре, ни в аэропорту я не могла затеять серьезного разговора, а между тем шансы на выяснение отношений таяли на глазах. Я молчала по вполне банальной причине: как я уже говорила, муж всегда ненавидел публичные сцены. На людях он сохранял образ Честера Малоуна из любимого сериала и опасался, что хоть кто-то из поклонников увидит его истинное, не слишком добродушное, лицо.

Когда мы шли к самолету, Фергус, убедившись, что рядом никто не говорит с ирландским акцентом, зашипел мне в ухо:

— Мэдлин, что на тебя нашло? Зачем ты за мной увязалась? Я еду улаживать дела, а не сидеть дома. Да я, возможно, постоянно буду в разъездах! Что тебе делать в Ирландии? Будешь ждать меня у двери? Ты хочешь, чтобы я чувствовал себя виноватым в том, что потерял работу?

— Виноватым? Не вижу связи, — растерянно зашептала я. То, что я еду домой, заставляет тебя испытывать чувство вины?

— Я буду знать, что ты слоняешься по дому, — повысил он голос, — и испытывать чувство вины. Разве не ясно? Мне и без того тошно!

Мы заняли свои места. Нам повезло, что Кольму досталось место в нескольких рядах от нас и он не мог слышать нашего разговора.

— Фергус, я еду с тобой, потому что я твоя жена, — сказала я твердо. — В горе и в радости, помнишь? А не ради того, чтобы ты чувствовал себя униженным.

Я попыталась взять мужа за руку, но рядом с нами возникла стюардесса с книжкой в мягком переплете.

— Желаете почитать? — спросила она у меня.

— Благодарю вас, очень кстати, — ответил за меня Фергус, лучезарно улыбаясь. Он снова нацепил привычную маску.

Я судорожно вздохнула и взяла книгу. Мне хотелось рвать и метать, но вместо этого я открыла романчик и сделала вид, что читаю. У меня было два пути: устроить разборку или промолчать. В первом случае я сильно рисковала. Скандал мог подтолкнуть Фергуса к любовнице и поставить крест на нашем браке. Поэтому я выбрала второй вариант.

Я отчаянно желала, чтобы все вернулось на круги своя. Мне хотелось, чтобы наши с Фергусом отношения стали такими же, как годы назад, когда он нуждался во мне и не мог обойтись без моей поддержки.

Едва не плача, я стиснула зубы и склонила голову над книгой. Пожалуй, иного выхода у меня попросту не было.