Последнее лето в Аркадии

Глава 25

Конец отпуска я еле пережила. Джерри уехал домой, чтобы поскорее включиться в работу, мой Рики улетел в Японию на чемпионат, мы с Тесс остались вдвоем. Порой роскошный особняк напоминал мне унылый морг, лишенный жизни. Всего двое взрослых с кучкой детей в огромном строении. Вы спросите, почему я говорю «двое»? При всем желании я не могла относиться к Ярсо как к одному из нас. Просто не могла, и все. Здравый смысл подсказывал, что моя неприязнь к американцу ничем не обоснована. И все-таки такое со мной случилось впервые — обычно я обожаю толпу и заранее люблю каждого попутчика.

Сначала я объясняла свое раздражение на Ярсо тем, что мои старшенькие ходили за ним как приклеенные, распушив перышки. Они словно влюбились! В наше неспокойное время, когда никто не запрещает мужчинам за сорок и даже за пятьдесят крутить романы с нимфетками, за молодежью нужен глаз да глаз. И все же, как бы пристально я ни следила за американцем, пытаясь углядеть в его поведении намек на интерес к Кэрол и Эллис, он ни разу не оступился. Он общался с ними приветливо, разговаривал ровно, ни одну не выделял и никогда не разглядывал их исподтишка. В конечном счете мои девочки решили, что он слишком для них скучен, и принялись строить глазки французским и немецким мальчишкам на пляже. И надо отдать Ярсо должное: к Томми он тоже относился хорошо.

Я не переставала копаться в себе, пытаясь отыскать причины неприязни. Может, спрашивала я себя, мне просто завидно, что американец сразу же обратил внимание на подтянутую Тесс и не заинтересовался такой толстухой, как я? Или я ревновала Тесс к Ярсо, поскольку она проводила с ним больше времени, чем со мной?

Помню, как-то янки отлучился в Пиренеи по каким-то своим делам, а Тесс осталась. Мы мило общались, но я видела, что подруга не может дождаться возвращения своего Фредди.

Да, возможно, я и ревновала. Глупо, по-детски, но ничего не могла с собой поделать. Конечно, я старалась общаться с Ярсо ровно, по-приятельски, но даже сама слышала, как фальшив мой дружеский тон, чувствовала, как от улыбки ноют скулы. Я честно пыталась побороть неприязнь, но не могла.

К концу отпуска я была выжата как лимон, потому что устала притворяться. Мне хотелось бежать куда-нибудь, хоть ненадолго! Помню, в один из последних дней я уговаривала Китти:

— Поехали в Андорру! На целые сутки. Скупим все, на что ляжет глаз. Там же зона беспошлинной торговли, рай для шопоголика. Мы купим тебе самые лучшие ролики, какие сможем найти. И часики «Гуччи». Что скажешь, детка?

— Нет, мамуля. Спасибо, но нет. Скажешь тоже, «Гуччи». Они нравились мне год назад, мода давно сменилась. — Китти редко зовет меня «мамуля», и это всегда означает, что от нее нужно отстать.

Китти явно увлеклась Джеком, я это видела. Она стала более скрытной, хихикала, когда он что-то рассказывал ей на ухо, но умолкала при моем появлении. Я радовалась за нее и немного завидовала. Хоть кто-то получал удовольствие от нашего отпуска!

Кстати, мне нравилось, что дочь увлеклась Джеком. Он хороший парень — неплохой выбор для первой влюбленности. Конечно, он доставляет матери и отчиму немало проблем, но у его трудного характера есть причина. Не у каждого юноши нет отца, правда? А потом у мамы появляется другой мужчина, быстро становится ее мужем и устанавливает в семье свои порядки. Да еще этот переезд из родного дома в новый, совершенно незнакомый. Конечно, «Аркадия» прекрасна, но ведь жизнь Джека начиналась не в ее стенах. Парень был вынужден сменить школу и растерял друзей.

Что касается остальных детей, то в Коллиуре многие из них уже успели обзавестись новыми знакомствами и чувствовали себя вполне комфортно. Наша Патриция общалась с семьей из Дании, в которой были две чудесные двойняшки. Даже Томми исхитрился как-то познакомиться с местной девочкой, Мэри-Клер, которой было восемь, и она совершенно не считала его странным. Может, причина была в том, что Том не владел французским, а она знала всего несколько слов по-английски? Они встретились на детской площадке у пляжа, где Мэри-Клер играла в деревянном домике с сестрой. Девочка предложила Тому сыграть роль папы, и в тот же вечер парень заявил, что ужинать будет в семье новой подружки.

Я же откровенно скучала. К концу отпуска даже пожалела, что отказалась лететь с мужем в Японию. Мы, конечно, созванивались, но связь почему-то была поганой — иногда я не разбирала практически ни слова из того, что говорил Рики. Затем мы нашли в Коллиуре спортивный бар, где транслировались матчи, проходившие в Японии. Комментатор говорил на французском, так что разобрать ничего не удавалось. Во время матча Ирландия — Саудовская Аравия камера, представляете, выхватила в огромной толпе ирландских болельщиков моего Рики с компанией! Они держали над головой зелено-бело-золотой флаг с надписью «Моктон». Это название местного клуба. Они так восторженно вопили, словно это был лучший день их жизни, и я снова пожалела, что не поехала в Японию.

Короче, мне не терпелось вернуться домой. Тоска по любимому мужу и скука взяли свое.

Ирландия встретила нас неласково. В прогнозах погоды говорили, что страну ждет самое ненастное лето с 1985 года. Дождь, дождь и еще раз дождь. Люди сновали по улицам с зонтами или в дождевиках, и со стороны казалось, будто весь мир готовится ко вселенскому потопу. А видели бы вы, во что превратилась ферма Рики! Ужас! Все вокруг развезло, скот приходилось постоянно держать в загонах, несчастные лошади страдали без выездки. А что было делать? Они бы по колено увязли в грязи. А что стало с моим чудесным садом, для которого был куплен фонтан! Настоящая каша! Лошадка Патриции, Шетланд, каким-то образом выбралась из стойла, забрела в сад и обратила его в месиво из рыжей земляной жижи и остатков цветов. Что за проклятый климат!

Рики пребывал в дурном расположении духа. Ирландия вышла в одну шестнадцатую финала (и мой муж поехал вместе с командой из Японии в Корею), но почему-то это его не радовало. Он вернулся домой мрачным и задумчивым, каким-то погруженным в себя.

Поначалу я отнесла это на счет перемены широты и несколько дней, пока он отсыпался, не дергала. Он рано ложился и поздно вставал и даже завел привычку приходить с работы еще до закрытия магазина.

Я попыталась его расшевелить. Помню, мы сидели у телика и смотрели шоу «Большой брат». Снаружи лил дождь, но в гостиной у нас было уютно и светло, шторы задернуты, я включила газовое отопление.

В общем, я решила к нему немного поприставать. Однако мои попытки успехом не увенчались.

— Я выжат как лимон, Рита! Неужели у меня нет права спокойно посмотреть телик? Ты же знаешь, что я еще не адаптировался после перелета. На моем месте ты бы тоже валилась к вечеру с ног.

Это я уже слышала, и не раз, поэтому не собиралась сдаваться.

— Рики, причина явно не в этом. Вернее, не только в этом. Я чувствую.

— Да нет больше никаких причин! — Рики резко покачал головой из стороны в сторону, словно надеялся вытрясти из нее какую-нибудь ценную мысль. — Может, дело в проклятом футболе? Обидно, что Рою запретили играть. Я потащился за командой в такую даль, а самый лучший игрок даже не появился на поле. Я измучен, но стоила ли поездка таких сил? Слава Богу, следующие матчи пройдут в Португалии и Германии. — Рой Кин — любимец Рики, именно из-за него мой муж болеет за команду и ежегодно покупает абонемент на все матчи. — Муж грустно уставился на поднос с едой. — Это если без Роя наши вообще пройдут отборочные туры.

Рики считал скандал между Роем Кином и менеджером ирландской команды досадным недоразумением, полагая, что игрок просто попал под горячую руку.

Я вздохнула, сделав сочувственный вид.

— Сколько лет Мику Маккарти, как думаешь? — спросил Рики. — Взрослый человек, а так вспылил!

— А сколько лет Рою Кину? — парировала я.

По-моему, в инциденте виноваты были и игрок, и менеджер. Для Рики же Рой был белее снега. Он полагал, что пресса слишком раздула скандал, что Мик Маккарти — надутый осел, которому зря доверили управление командой. Если бы Рой играл в каждом матче, говаривал Рики, Ирландия давно бы вышла в мировые лидеры. Не понадобились бы никакие отборочные матчи.

— Значит, дело в футболе, так? — спросила я с сомнением.

— Футбол! — взвыл муж. — Меня тошнит при одной мысли о нем! Хватит об этом! — Он сгреб с подноса горсть чипсов и набил ими рот.

Я решила, что пока стоит прекратить расспросы. Ясно, что они ни к чему не приведут, а лишь испортят нам обоим настроение. С мужиками всегда так: тактичность и ласка — вот что им нужно.

На экране была Джейд, пухлая блондинка из шоу «Большой брат». Она вопила на остальных участников проекта и махала мясистыми кулаками. Мне хотелось вполне насладиться этим зрелищем, так что я откинулась на спинку дивана и тоже взяла чипсы. Однако я сознавала, что наш разговор с Рики еще не закончен, лишь на время отложен.

Как-то вечером, спустя неделю после возвращения в Ирландию, я заехала к Мэдди. Это был первый раз, когда у меня выдалось время завезти ей багаж.

Бедняжка! Мы с Тесс условились, что наберем ее номер (каждая из своего дома) сразу же, как только приедем из Франции. Мы позванивали Мэдди, но вы же знаете, что звонок и личный разговор далеко не одно и то же. Голос Мэд звучал так вяло и жалко, что поддерживать беседу было нелегко. Мы с трудом находили темы для разговора и быстро прощались. Новость о разрыве с Фергусом потрясла нас с Тесс, хотя и не застала врасплох.

Когда Мэдди отворила дверь, я сразу поняла: она крепко приложилась к бутылке. Кожа казалась серой и высохшей, глаза налились кровью. Мэд напоминала измученную старушку глубоко за шестьдесят, хотя на деле ей еще не стукнуло и пятидесяти.

Она впустила меня и тотчас принялась всхлипывать, пересказывая события той ночи, когда выгнала Фергуса к любовнице.

— Я слишком надавила на него. Это моя вина, что он ушел. Если бы я не настояла, Фергус не забрал бы вещи и не отправился… к той, другой. — Мэдди подняла на меня глаза, сквозь которые смотрело отчаяние. — Я больше не вижу в жизни смысла. Все кончено, навеки.

Да, Мэд всегда была склонной к мелодраме, хотя и не до такой степени.

Мы уселись на диван, налив себе по джину с тоником. В гостиной было по-своему мило: в огромное окно проникал бледный свет; гарнитур, купленный несколько лет назад на распродаже в «Арнотт», сочетался цветом со шторами. Здесь были все оттенки бежевого — сказывалась рука Фергуса. У него была теория, которую он неоднократно нам излагал. Если обставить жилье в нейтральных светлых тонах, обстановка никогда не надоест и не придется каждые несколько лет приглашать дизайнера для новой декорации помещений. Так и слышу его назидательный голос.

Что ж, может, обстановка в доме Григгзов и была практичной, однако нейтральные тона лишали ее уюта, а отсутствие личных штрихов ничего не говорило о хозяевах. А уж когда снаружи лил дождь, здесь становилось просто тоскливо.

Вот «Аркадия», например, сильно отличается от дома Мэд. Да это и не дом, а целый особняк, в который, как вы сами догадываетесь, тяжело вдохнуть жизнь из-за огромных размеров. Однако Тесс блестяще справилась с задачей. Ее чуткий вкус наполнил каждую комнату элегантной роскошью и стилем. В «Аркадии» приятно находиться. Там сразу начинаешь чувствовать себя как дома. Там легко представить себя у камина, в домашних тапочках и с бокалом кьянти в руках. Конечно, я бы никогда не оформила свое жилище так, как Тесс «Аркадию». Просто потому (и я уже об этом говорила), что в особняке Бреннанов я ощущаю себя слоном в посудной лавке, постоянно боюсь что-то сломать и испортить. Для моей неловкой походки и крупной комплекции там слишком много хрупкого китайского фарфора и бесценных предметов интерьера.

Но вернемся в гостиную Мэдди. Помещение буквально стонало от горя, которым заполнила его хозяйка. Глаза невольно выхватывали признаки запущенности: пятна на ковре и столе; переполненные пепельницы, источавшие кислую вонь; грязные липкие стаканы; камин, заваленный золой, которую давно никто не выметал. Это было так не похоже на Мэдди!

Я понимаю, у нее были причины напрочь забыть о доме. Однако подобное положение дел наводило на неприятные размышления. Состояние подруги вызывало все большие опасения.

— Мэдди, детка, не нужно так убиваться. — Я осторожно обняла ее за плечи. — Жизнь вовсе не рушится с концом брака. В тебе говорит горечь потери, но это не навсегда. И тебе есть о ком заботиться. Забыла о Кольме? Ведь парень тоже расстроен и подавлен, правда? Он нуждается в тебе больше, чем когда бы то ни было.

— Кольм… о Боже! Я плохая мать, Рита! Чем дальше от меня будет сын, тем лучше для него же. — Мэд уронила голову на руки.

Я похлопала ее по плечу.

— Ты имеешь право горевать, но, прошу тебя, не надо самобичевания. Ты вовсе не плохая мать. Кольм любит тебя. Когда ты придешь в себя, то заберешь его от родителей и сможешь поговорить по душам. Поверь, он поймет!

— Думаешь, мне стоит забрать его, Рит? — Зареванное зеленое личико Мэд напоминало мордашку обезьянки. — Может, это неплохая идея?

— Всему свое время. Пока ты оплакиваешь свою потерю, дорогуша, ты просто не в состоянии никого опекать, а Кольму понадобится твоя поддержка и внимание. Может, спустя какое-то время мы вместе съездим к нему.

— А когда?

Я быстро прикинула шансы. Мэд явно была не в состоянии разговаривать с сыном, и ее появление у родителей могло только все испортить.

— Скоро. — Я улыбнулась. — Но пока ты должна над собой поработать. Постарайся увидеть ситуацию с иной точки зрения. У медали ведь две стороны, правда? Может, у тебя появился долгожданный шанс пожить для себя? Ты могла бы вернуться на сцену, пойти учиться в университет, как мечтала когда-то…

— Я не хочу играть на сцене, и мне ни к чему учиться! Мне нужен только Фергус! — Она зарыдала.

— Мэдди, Мэдди, послушай меня. — Мне пришлось повысить голос, чтобы ее перекричать. — Возьми себя в руки, перестань реветь. Я знаю: то, что произошло, ужасно; но разве тебе не понятно — ничего не исправить! Он не вернется, это же ясно как белый день.

— Вы ведь именно на это и надеялись, да? — Мэд сбросила мою руку со своего плеча. — Вы этого хотели! — Я видела, как в уголке ее губ появляется пузырь из слюны.

— Что?

— Не думай, что я ничего не замечала. Я видела, как вы с Тесс обмениваетесь взглядами. Я ничего не говорила, потому что не хотела раздувать скандал там, в Коллиуре. А ведь мне было известно, что вы никогда не одобряли Фергуса!

Я открыла рот, собравшись протестовать, но Мэд завопила еще сильнее:

— Не ври мне, Рита! Даже не пытайся!

Проклятие, подумалось мне. Я сидела на диване, разинув рот от изумления. Мне хотелось сказать, мол, да, нам никогда не нравился Фергус, да, он зануда и самовлюбленный тип. Но ничего из этого я не решилась произнести вслух. Вместо этого я была вынуждена играть роль доброй мамочки, гладить подругу по руке и утешать. Она упивалась своим горем, погружалась в него с головой, словно в липкое болото, и вместо того чтобы вытрясти дурь из ее башки, я должна была изображать участие и сочувствие.

Впрочем, почему «дурь»? Ведь меня никогда не бросал обожаемый муж. Было ли у меня право судить Мэдди?

Меня сильно беспокоило ее психическое здоровье. Она вела себя словно истеричка и алкоголичка, совершенно не контролировала ситуацию. Она даже не пыталась! Случись наша беседа по телефону, а не при личной встрече, я бы просто бросила трубку и принялась искать Фергуса. Не думаю, что его было бы сложно найти. Я бы велела ему оторвать задницу от дивана и поехать к жене (фактически она оставалась его женой, а это налагает некую ответственность), чтобы отправить ее к психиатру и наркологу. Однако теперь я знала, что ни в коем случае так не поступлю. Фергус мог подумать, что это Мэд уговорила меня его разыскать и хорошенько надавить на жалость.

И знаете, я впервые в жизни посочувствовала Фергусу, представив, как вела себя Мэд, когда выставляла его из дома. Сила ее эмоций не поддавалась описанию!

Короче, подруга продолжала вопить, а я не могла вставить ни слова. За окном стемнело, и я осторожно взглянула на часы. Без пяти десять. Я не планировала так много времени проводить у Мэдди.

— Эй, возьми себя в руки, подружка. — Я вытянула из стоящей поблизости коробки салфетку и протянула ее Мэд. Коробка была почти пуста. — Давай не будем говорить о Тесс и обо мне. Поговорим о тебе. Высморкайся и вытри слезы.

— Я была права, да? Вы обе никогда его не любили.

— У нас были кое-какие проблемы, связанные с Фергусом, это правда, — вынуждена была признать я. — Нам не нравилось, как он с тобой обращается.

Мэд хотела что-то сказать, затем передумала и принялась звучно сморкаться.

— Прости, Рита. Ты лучшая на свете подруга. Мне жаль, что я сорвалась.

— Не о чем жалеть. Мы с Тесс любим тебя и все понимаем. — Я вновь посмотрела на часы, теперь уже открыто, и, подняв брови, покачала головой. — Мне пора, но сначала я хотела бы с тобой кое-что обсудить. Это очень важно.

— Очень важно? Что может быть важнее предательства любимого мужа?

— Мэдди! — строго воззвала я к порядку, почувствовав, что она снова заводится.

— Прости.

Я улыбнулась:

— Детка, предательство мужа — это очень серьезно, но я беспокоюсь и по другому поводу. И не только я. Тесс тоже волнуется. — Я помолчала, собираясь с духом. — Мы тревожимся о твоем здоровье.

— Моем здоровье?

— Ты сильно похудела, Мэдди. И дело не только в этом. Ты очень много пьешь.

— Прошу прощения? — Она замерла, изумленно глядя на меня.

Что ж, по крайней мере мне удалось переключить ее внимание с Фергуса на нее самое. Я постаралась, чтобы она услышала в моем голосе беспокойство.

— Понимаю, заявление не самое приятное. Но ты правда много пьешь. Фергус никогда не делал тебе замечаний по этому пово…

— Заткнись, Рита! Это не твое дело! Не — твое — чертово — дело!

— Я знаю, что тебе неприятно это слышать, Мэдди. — Я попыталась взять ее за руку, но она отпрянула. Мне стоило труда сохранить спокойный тон. — Неужели ты думаешь, что я говорю это из желания поиздеваться над тобой? Может, тебе стоит лечь в клинику? Или хотя бы посетить врача? Это стало бы первым шагом. Мы с Тесс могли бы пойти с тобой, поддержать.

— Да как ты смеешь? Как ты могла явиться сюда и говорить…

— Мэдди!

Рявкнул звонок моего мобильного, как всегда некстати.

— Черт! Прости, Мэдди, мне нужно было его отключить. — Я вытащила аппарат и посмотрела на экран. — Это Тесс. Я только поздороваюсь и скажу, что перезвоню. Подождешь секундочку?

— О, конечно же! — ядовито сказала Мэдди. — Ведь звонит святоша Тереза. Мы же не можем просто сбросить ее звонок, она не так поймет!

Я начинала терять терпение. Да, теперь я всерьез сочувствовала Фергусу. Надеюсь, Мэд не всегда была столь невыносима дома?

— Закрой рот, подружка, и дай мне несколько секунд. Я ведь здесь, рядом с тобой, и никуда не ухожу. — Нажав на кнопку, я рявкнула в трубку: — Да?

— Привет, Рит, я что, не вовремя? — Хотя голос Тесс казался спокойным, даже ледяным, я поняла: что-то не так.

— Нет, все нормально. Извини, что так завопила. Кстати, я сейчас у Мэдди, мы болтаем. — Я кивнула Мэд, чтобы она не чувствовала себя третьей лишней.

Господи, порой мы так осложняем себе жизнь соблюдением разных ритуалов! Все эти взаимные поглаживания сильно утомляют, с ними невозможно расслабиться.

Мэдди свернулась клубочком на диване и смотрела на меня огромными красными глазами.

— Вот как? — В голосе Тесс чувствовалось напряжение. — Тогда передавай ей привет. Как у нее дела?

— Слушай, что с тобой? У тебя какой-то странный голос?

— Все нормально. — Пауза.

— Тесс? Ты куда пропала?

— Я здесь. — На этот раз ее голос дрогнул.

— Тесс, не молчи, объясни, что случилось.

— В двух словах не расскажешь. Все… довольно паршиво, Рита. Собственно, поэтому я и позвонила тебе. Прости, что вешаю на тебя свои проблемы, но у меня беда… я просто не могу… — И она разревелась.