Последнее лето в Аркадии

Глава 42

Обед в «Сан-Лоренцо», нашем семейном гнездышке, на этот раз перешел все границы хаотичности. Народ толпами слонялся вокруг стола, постоянно что-то хватая и громко переговариваясь. Поскольку в августе всегда начинаются распродажи, мои дочери и их подруги только об этом и говорили. Они жевали и обменивались репликами вроде «Помнишь ту белую кофточку, что мы видели с тобой в таком-то бутике?». После обеда девчата собирались пройтись по магазинам. Никто не удосуживался прибрать за собой посуду и салфетки.

Мать Бетти легла в больницу на какую-то пустячную операцию, которая при этом требовала постоянного присутствия дочери рядом, поэтому помощница бывала в «Сан-Лоренцо» лишь по утрам. Обед, как вы понимаете, теперь был целиком на мне. Я потушила баранину с картошкой и бамией, и теперь каждый будто старался насажать как можно больше пятен на скатерть и пол. Кухня напоминала осиный рой. Рики не обращал на беспорядок и шум никакого внимания, но я видела, что Мэдди поглядывает на гудящую ораву почти затравленно.

— Не представляю, Рита, как ты справляешься, — заметила она, когда гости схлынули наружу, устремившись к остановке, чтобы успеть на двухчасовой автобус. Мэдди помогала мне убирать посуду в пасть гигантской моечной машины. — У тебя ангельское терпение.

— Это точно! — Я хохотнула. — Ангельское!

Было видно, что Мэд оживилась и почти совсем пришла в себя.

— Знаешь, у тебя очень весело, но я, пожалуй, поеду домой.

— Да брось! Останься еще на денек.

Признаться, я была даже рада тому, что Мэдди хочет вернуться к себе. За последние дни силы мои иссякли, хотелось немного отдохнуть в одиночестве.

Включив посудомоечную машину, я удовлетворенно вздохнула.

— Пойдем наверх, там прохладней.

В кухню заглянул Рики, пожелавший выпить чаю.

— Надеюсь, наши девицы не всю заварку вылакали? — поинтересовался он.

Я открыла крышечку чайника.

— Немного осталось. Могу заварить свежую. — Муж покачал головой. — Тогда пей эту.

Мы втроем прошли в оранжерею и расселись по плетеным креслам. Я люблю это большое, бестолково оформленное помещение. Изначально здесь были только растения, но этого мне показалось мало, и я забила пространство шкафчиками, столиками из ротангового дерева и диванчиками, а впоследствии и разнообразными вещицами из тех, что ни к чему не подошли. Создавалось впечатление, что это огромный склад, где вещи собраны без намека на какую-либо систему. Но мне здесь всегда нравилось.

— Вчера видел заметку о Фергусе, — сказал Рики, наливая в чай молока и не обращая внимания на отчаянные сигналы, которые я ему подавала.

— Да? — Мэдди выпрямилась. Несмотря на явный прогресс в ее состоянии, упоминание бывшего мужа в разговоре подействовало на нее как ушат ледяной воды. Мой бестактный муж ничего не заметил.

Я тоже обратила внимание на очередную статью о Фергусе и его коллегах по сериалу, причем с большим фото, но благоразумно ее спрятала. Мне не хотелось нервировать подругу, особенно после недавнего разговора. И вот мой супруг одним словом разрушил все мои благие намерения.

— Так ты не видела ее? — спросил Рики, мешая чай так энергично, словно хотел прокопать ложечкой яму до самой Австралии. — Актеры объявили сидячую забастовку, в их числе твой муж. На снимке изображена целая толпа, все сидят прямо на полу возле студии, в руках транспаранты. Лично я считаю, что ничего они не добьются. Если сериал прикрывают, значит, он стал нерентабельным. Дело труба.

— Ты не сохранил номер с этой заметкой, Рики? — Голос Мэдди был деловитым, хотя в глазах застыло напряжение.

— Он в магазине. — Муж по-прежнему ничего не замечал. Он вытянул перед собой короткие ножки и покрутил стопами. — Могу принести вечером.

— Нет, не нужно, я к этому времени уеду. — Мэдди сделала глоток чаю. — Думаю, в почтовом ящике найду свой экземпляр.

— Давайте включим новостной канал, — громко предложила я. — Послушаем, что творится в мире.

— Ладно. — Рики лениво поднялся, взглянул на меня и только тут сообразил по выражению моего лица — что-то не так. Я скорчила такую зверскую рожу, что бедняга испугался.

Господи, до чего же эти мужчины нетактичны! Вечно что-нибудь ляпнут, а ты расхлебывай!

Радио разразилось серией хрипящих звуков, которые перешли в голос ведущей. Она вещала о каком-то экономическом форуме.

— Странно: Тесс давно не звонит. — Я старалась увести разговор с опасной дорожки.

— Эти проклятые мужики! — оживленно подхватила Мэдди. — Все проблемы от них! Подлецы и кобели! — Она осеклась и глянула на Рики. — Ой, прости. Тебя я исключаю из этого списка…

— Чувствую, женщинам надо побыть наедине. — Рики быстро вскочил. — Уношу ноги, пока не поздно. Увидимся! — Он выскользнул за дверь.

— Надеюсь, он не обиделся, — смутилась Мэдди. — Мне показалось…

— Не обращай внимания, — махнула я рукой. Я и сама заметила, что реакция мужа была чрезмерно бурной, словно эти определения — «подлецы» и «кобели» — имели к нему непосредственное отношение. — Он просто паясничал. Слушай, не хочешь прогуляться, прежде чем отправишься домой? Доедем до Лейтауна, побродим по берегу, подышим свежим воздухом.

— Отличное предложение, — кивнула Мэдди. Затем добавила: — Давай позвоним Тесс. Может, она составит нам компанию? Даже если она не связывается с нами, это не значит, что ей не нужно общение. Просто наша Тереза всегда слишком много на себя берет, пытается контролировать любую ситуацию. Возможно, она просто закрутилась, погрузилась в проблемы с головой. — Мэд вздохнула. — Знаешь, когда я думаю об измене Джерри, то понимаю, что меня совершенно не удивил его поступок. Конечно, я его не оправдываю, но их с Тесс отношения далеки от идеальных. Джерри не думает о семье, а Джек и Том для него вообще пустое место.

И знаете, после всего того, что я рассказывала вам о Джерри, о его трудном характере и холодности по отношению к окружающим, я внезапно ощутила желание встать на его защиту.

— Не думаю, что вина за случившееся лежит только на нем. Конечно, Джерри мог постараться наладить контакт между собой и детьми Тесс. Но у него и с собственными отпрысками не слишком тесные отношения. Может, он просто не способен быть заботливым отцом. И знаешь, с маленьким Томми и святой не всегда поладит. — Я подскочила к радио, чтобы сделать громче. — Ты слышала? Вот умора! — Ведущая рассказывала о скандале, который вызвало открытие секс-шопа в крохотной деревеньке.

И хотя я не сказала этого Мэдди, по моему мнению, пропасть, лежавшая между Джерри и сыновьями Тесс, была связана также с территориальным конфликтом. Как бы объяснить свою мысль яснее? Я имею возможность взглянуть на семейную жизнь подруги сторонним, незаинтересованным взглядом. Тесс разрывается между тремя мужчинами — мужем и сыновьями, не зная, кому отдать пальму первенства. Таким образом, она сама превращает «Аркадию» в поле невидимой битвы, приз в которой — ее внимание и любовь. Сдержанность, с которой Тесс общается со всеми окружающими (даже с близкими), наталкивает каждого на мысль, что он попросту не заслуживает любви. Сама того не желая, наша Тереза и есть яблоко раздора.

— А ты уже сообщила матери с отцом? — сменила я тему. Было ясно, что Мэдди скрывает от родителей последние новости. Но ведь она не просто поссорилась с мужем, речь шла о разрыве. Я чувствовала: утаивая правду, Мэдди тем самым продолжает барахтаться в невесомости, не позволяет себе упасть. Она словно не желает принять факт разрушения брака.

— Нет. — Мэд не подняла на меня глаз. — Но я звонила им накануне, сообщила, что приеду на выходные. Мне нужно повидать сына. Думаю, Кольму лучше вернуться домой. Нам с ним нужно многое обсудить.

— Молодчина! — Итак, я ошибалась насчет подруги. — Поезжай поездом, а не машиной, так безопаснее. Дорога до Корка — сущий кошмар, ты же знаешь. Я могу подбросить тебя до вокзала, только скажи когда. И потом тоже встречу, отвезу вас домой. — Я улыбнулась. — Но только поездом, Мэдди! Почитаешь прессу, поспишь, поглядишь в окно. Сделай себе одолжение, купи билет.

Она отправилась в комнату собрать вещи, а я отнесла на кухню чашки и поднялась в компьютерную комнату проверить почту. Моя многочисленная родня частенько присылала мне письма. В основном в них были ссылки на полезные сайты и последние новости. Не бог весть какая пища для ума, но приятно, что кому-то ты небезразлична.

Уже на ночь глядя, когда вся семья разбрелась по спальням, я устроила Рики разнос за его нетактичное замечание по поводу Фергуса.

— Только попробуй еще раз завести разговор о ее муже! — шипела я недовольно. — Да и Джерри лучше не поминай! — Я даже раздраженно шлепнула мужа подушкой.

— Ну прости, — пискнул он. — Я ведь не со зла, Рита! Честно говоря, я вообще не знаю, о чем с Мэд сейчас можно говорить. Я подумал, она заинтересуется…

— Так и случилось, глупый! — фыркнула я. — И это плохо. Совет на будущее: смотри на меня, когда не уверен. Я дам тебе знак.

— Хорошо.

Я поправила подушки и надела на глаза мягкие очки для сна. Мэдди шла на поправку, это было очевидно, но процесс мог оказаться обратимым. Наивно было ожидать чудес так скоро. Требовались такт и крайняя осторожность. Мало проблем с Фергусом, так еще и страсть к бутылке. Еще неизвестно, какая привычка более губительна и непреодолима.

Признаться, я рассчитывала, что Мэдди задержится в «Сан-Лоренцо» на неделю, и запаслась минералкой и тоником. Мне казалось издевательством пить при бедной Мэд даже пиво, хотя она никогда его не любила. Кстати, Рики пытался со мной спорить. Он считал, что мы должны вести себя естественно.

— Твоя подруга будет считать себя уродом, инвалидом, перед которым все притворяются не теми, кто они есть на самом деле. Мэдди знает, что мы пьем пиво или джин-тоник вечером, если смотрим телик. А тут мы, понимаешь, колу потягиваем! Это же Ирландия, здесь все пьют. Думаешь, ты оказываешь Мэд услугу? Поддерживаешь ее? Да если она захочет напиться, то сядет в машину и поедет в ближайший паб, где сможет нализаться до свинского состояния.

Может, Рики и был прав, но я не стала уступать. Все же Мэдди — моя подруга, и мне решать, подвергать ее выдержку испытаниям или нет.

Но возможно, она сильнее, чем я о ней думала. Даже за последние дни она сделала гигантский шаг от запуганной, сбившейся с пути девочки до уверенной в своих возможностях женщины.

— Я хочу закончить с отчетом. — Рики тряхнул распечаткой. Он проверял отчеты перед сном каждый день, это давно вошло в привычку. Тем более спасибо ему за то, что всякий раз спрашивает моего мнения.

— Нет проблем. — Я повернулась к стене и поправила на носу бархатные очки. — Спокойной ночи!

Я находилась всего в миллиметре от сладкого сна, когда муж тряхнул меня за плечо.

— Рит?

Я простонала что-то невнятное.

— Мне надо с тобой поговорить. Мне не по себе, что ты не знаешь…

— А это не подождет до утра?

— Думаю, нет.

У него был какой-то жалкий голос, совершенно на него не похожий. Пожалуй, именно это и пробудило меня окончательно. Я сдернула с головы мягкие очки и села, подложив под спину подушку.

— Я слушаю.

Он заговорил торопливо, словно боялся захлебнуться рвущимися наружу словами:

— Клянусь Богом, Рита, я не знаю, как это произошло! Наверное, я был в каком-то бреду. Конечно, мы все перепились… это саке такое обманчивое, кажется некрепким.

Мои пальцы вцепились в одеяло. Внезапно мне стало очень холодно.

— Переходи к сути.

Рики как-то сжался, но продолжал юлить.

— Мне так жаль, так жаль, Рита, — ныл он. — Даже не понимаю, как это могло случиться! Но ведь это не так страшно, да? Я же был пьян…

— Переходи к сути, Рик! — Я должна была услышать главное.

Голова моего мужа поникла, как сдувшийся шарик. Он стал таким крохотным, словно ребенок в огромной взрослой пижаме с мишками.

— Я… я переспал с женщиной из Швеции, — прошептал он.

Я пыталась вобрать в себя его слова, но не могла. Видимо, для полного осознания требовалось время.

— Понятно. Из Швеции, значит. Это было в Японии или в Корее?

— В Японии.

Рики бросил на меня вороватый взгляд. Я без труда прочитала его мысли. «Она не взорвалась от бешенства — значит, все не так плохо». Это было написано у него в глазах, на лбу, во всей его чуть приосанившейся позе.

Я не двигалась, только смотрела не отрываясь вперед, в зеркало шкафа. Там отражались мы оба: маленький Рик и я, похожая на заледеневшую медведицу. Супруги в семейной постели. Только ночных колпаков не хватает, вот потеха.

В зеркале я видела, как Рики все чаще коротко поглядывает на меня.

— Наши играли в Корее, но мы были в Японии, смотрели матч в баре. Эта шведка тоже была там. В общем, наши проиграли. — Рики снова глянул на меня, чтобы убедиться в том, что мое лицо не перекосило от гнева и обиды. Разумеется, не перекосило. Я бы не позволила себе подобной роскоши. — Как я и сказал, мы все были пьяны. Не понимаю, как все получилось, — бубнил Рики, — но сама атмосфера была какой-то… накаленной. Все пели в караоке и пили на брудершафт. Мы пели наш гимн, англичане — «Правь, Британия!», японцы тоже что-то распевали. Все обнимались, танцевали… и вот уже эта женщина… прижимается ко мне грудью…

Я хранила ледяное молчание.

— Мне так жаль, Рита. Я прошу прощения… — Рики почти хныкал. — Ты извинишь меня? Ведь это был первый и последний раз. Обещаю, такое никогда больше не повторится. Даже не знаю, что на меня нашло…

— Эту фразу я уже слышала, причем несколько раз. — У меня внутри все стало понемногу отмерзать, и стало больно. Вместо слез и обиды я пришла в бешенство.

Идиотка! Я рассказывала этому ублюдку все, что происходило в семьях моих подруг, на которых мужья вылили по ушату грязи, а он сочувствовал и кивал!

— Убирайся, — сказала я раздельно. — Прочь отсюда, и больше никогда не показывайся поблизости.

Рики выглядел потрясенным. Нет, он был в ужасе. Не знаю, чего он ожидал, но мои слова застали его врасплох.

— Да брось, Рит, — умоляюще прошептал он. — Мне и так тошно. Знаешь, я говорю правду. Это случилось лишь однажды, когда я был сильно пьян! Неужели так трудно меня простить?

Теперь он изображал маленького мальчика, умоляющего маму не ставить его в угол. Мне стало противно.

— Ты что, не слышал моих слов? У тебя вата в ушах? Убирайся. Собирай шмотки и выметайся.

Рики не шелохнулся. Просто смотрел на меня, выпучив глаза, будто чучело, набитое соломой.

Я дала ему хорошего тычка, и он свалился на пол.

— Вон отсюда.

Рики сидел на полу с глупым видом среди разбросанных листов отчета. Я дернула на себя его одеяло, за которое он инстинктивно держался. Заметьте, я не кричала и не устраивала истерики, но это не было сознательным выбором.

Смерив Рики взглядом, я легла, укрылась и замерла на своей половине кровати.

Он поднялся.

— Куда мне идти?

— Обратись в посольство Швеции.

Рики попытался сохранить лицо. Вернее, попробовал иную тактику:

— Черт возьми, это и мой дом тоже.

— Когда кончится бракоразводный процесс, он перестанет быть твоим, — сказала я потолку. — Кстати, тебе самому придется все объяснить девочкам. Я не унижусь пересказывать им эту гадость. Ты смотаешься завтра с двух до четырех. А пока можешь зайти к дочкам и рассказать сногсшибательные новости. И шмотки собери, чтобы не возвращаться.

— Но это нелепо! Я мог вообще ничего тебе не рассказывать.

Впервые я почувствовала, как к бешенству добавилось грустное чувство потери. Рики был прав. Он мог просто не болтать об этом. И я бы ни в чем его не заподозрила, ни на йоту. На мгновение я позволила себе стать слабой и пожалеть, что Рики разбудил меня и разоткровенничался. Но я тотчас же взяла себя в руки и резко села.

— Так какого черта ты открыл рот?

— Меня мучила совесть. Рит, неужели нельзя оставить все это в прошлом? Умоляю, пощади. Я сделаю все, что ты попросишь.

— Ты, наверное, шутишь? — На какой-то миг я едва не купилась. Ведь измена Рики сильно отличалась от интрижки Джерри Бреннана или связи Фергуса Григгза. Единственный неверный шаг, о котором муж сожалел…

Но, взглянув на Рики, такого смешного и жалкого в пижаме с детским набивным рисунком, я тотчас представила его в объятиях шведки. Длинные ноги, обвивающее бедра моего мужа, роскошные груди, тычущиеся ему в лицо, алые губы, тонкая талия… И мой Рики, стонущий, сладострастно содрогающийся, шепчущий: «Еще, еще, еще…» В постели со мной Рики никогда не содрогался сладострастно, не стонал и не шептал «Еще!».

Меня едва не стошнило.

— Проваливай, Рики. Катись к черту!

Я легла и повернулась к нему спиной. Было слышно, что он собирает рассыпавшиеся по полу листы отчета, одевается, открывает и закрывает дверь шкафа…

Я не плакала. Просто не могла. Нет, не так. Я не желала плакать, пока он меня видит.