Последние штрихи

Глава 9

Практическая реорганизация жизни Оливии ОʼХар началась уже на следующее утро с приготовления завтрака в духе «Кэтлин бы это одобрила».

Мне пришлось сбегать в ближайший супермаркет, и к восьми утра на плите варилась овсяная каша, в тостере жарились тосты, а я, углубившись в холодильник, отмывала липкие пятна. В этот момент на кухню, пошатываясь, вышла сонная Лив в утреннем пеньюаре (который она когда-то стянула из парижского «Рица»).

— Завтрак? — зевая, спросила она.

Даже когда Лив зевала, у нее все равно не было двойного подбородка. И даже спросонья она выглядела как после трехчасовых сборов на вечеринку.

— Вообще-то, я по утрам пью кофе, — уточнила она.

— В книжке Кэтлин сказано, что на пустой желудок ничего не сэкономишь, — изрекла я. — Тебе нужно съесть тарелку каши. Она заставит твои мозги работать, и ты не будешь все утро пастись в холодильнике. А теперь давай поблагодарим судьбу за хлеб наш насущный.

— О да… — рассеянно кивнула она и вздохнула. — Айгор иногда передавал мой чек в бар напротив. Обычно я трачу там половину зарплаты на экологический овощной салат.

— Отлично! Прежде всего выясним, на что уходит твоя зарплата.

— Ха-ха-ха… — сказала Лив. — Не смешно. Глянь на часы — еще девяти нет… — Она посмотрела на меня в упор. — Ты не шутишь?

— Нет, не шучу, — ответила я. — Уж извини.

— Сделаю-ка я кофе! — Лив направилась к своей блестящей кофеварке «Espresso» — одному из счастливых подарков, которые успели сделать до того, как была расторгнута соответствующая помолвка.

— Скажи-ка мне, счета на столе — это все, что есть? — спросила я, помешивая кашу. — Или это только последние?

Лив чуть не уронила чашку на стол.

— Не знаю!

— Хорошо. Вот тебе задание на утро. Найди все счета и подшей их. Даже те, которые ты спрятала в коробку из-под печенья.

Лив издала неопределенный звук.

— А ты откуда знаешь?

— Я сразу их там увидела. Кстати, ты работаешь сегодня у Айгора?

— Нет, моя смена только завтра после обеда.

— Разве ты не попросила дополнительную работу, чтобы покрыть долю Эрин?

— Ну-у… нет. А можно мне каши?

— У тебя есть калькулятор? — твердо продолжала я. — Надо решить: просить ли у Айгора больше смен или попробовать работать частично в баре, а частично в художественном фотоателье.

— Ты уверена? — Ее рука медленно поползла к журналу, пришедшему с утренней почтой.

Лив выписывала все журналы, к которым прилагались пробные духи.

— Уверена! Лучше сразу отстреляться, чем в мученьях собираться… — сказала я тоном, не терпящим возражений, и, к своему ужасу, поняла, что копирую Кэтлин. — Я заплачу за квартиру, по крайней мере за ближайшие две недели. И не спорь! — добавила я, когда Лив попыталась протестовать. — Это будет по-честному. Я настаиваю.

За спиной раздался вздох.

— Какая ты добрая, Бетси… Зато мы можем сэкономить сегодня на ужине! Джейми собирается вывезти нас вечером в город. Он вообще-то хотел пригласить меня на пиццу в кафе за углом, но, когда узнал, что у меня в гостях ты, решил повысить уровень до стейка в Челси. Похоже, пытается произвести на тебя впечатление. А может, ему опять надо проверить на людях новое злачное местечко.

Услышав, что Джейми «хочет произвести на меня впечатление», я чуть не вывалила кашу на пол. Надеюсь, Лив этого не заметила.

— Дареный стейк зубов не испортит, — произнесла я и обернулась в надежде услышать что-нибудь еще о Джейми. Но Лив уже изучала в журнале свой гороскоп.

— О-о, кажется, меня ждет удачная работа, — сказала она. — А ты… последуешь зову своего сердца. Ну, под воздействием Сатурна.

— Лив, ты не сможешь взять Сатурн в банк разбираться с твоей заблокированной картой, — прозаически заметила я. — Или мы займемся составлением бюджета, пока я не уехала, или ты будешь спрашивать совета в финансовых делах у мистера по имени Канал МТУ. Надеюсь, помнишь, что он тебе в прошлый раз посоветовал?

Лив тут же захлопнула журнал.

— Ладно. Если ты так ставишь вопрос… Сейчас принесу бумагу.

После кофе и каши дело пошло гораздо быстрее, и к половине девятого мы исписали лист с обеих сторон. Даже я почувствовала себя спокойнее, глядя на столбики цифр, хотя они и были ужасающими, по крайней мере в графе «расходы».

— Господи… — простонала Лив. — Я и не представляла, сколько стоит электричество! Я думала, оно просто… течет. Что же делать?

— Экономить.

Лив посмотрела на меня так, будто я предложила научиться летать.

— Тебе явно нужна «Fashion Math»,[32] — сказала я. — Ты должна научиться прогнозировать ситуацию. Ничего сложного: просто прибавляй сумму, которую ты могла бы потратить, но не потратила, к тем деньгам, которые ты сберегаешь. Например: я могла бы сегодня утром поехать на работу на машине, и тогда я оплатила бы налог за пробки, бензин и парковку. — Я подсчитала на листочке. — Получается примерно двадцать фунтов. Если я поеду на автобусе, будет дешевле. А если на велосипеде — на том самом горном велосипеде, который пылится у тебя в подвале, — вообще бесплатно. Пять раз в неделю… Сколько ты сэкономишь?

— Больше ста фунтов! — живо отреагировала Лив.

— Правильно! Это же лучше, чем сэкономить всего двадцать? А теперь подсчитай, во сколько обойдется ездить на такси и питаться в кафе и во сколько — ходить пешком и брать с собой завтрак. Только не плюсуй разницу к бюджету на другие расходы, — поспешно добавила я. — Ведь это не живые деньги.

Оставив Лив с калькулятором, я выволокла велосипед из подвала и преспокойно поехала в Академию. Я сделала это в большей степени из чувства солидарности и чтобы подать Лив хороший пример. Ведь экономить «в одни ворота», без дружеской поддержки, еще хуже, чем сидеть в одиночку на диете. С другой стороны, я была совсем не против проехаться на велосипеде, тем более от дома Лив до Мейфэра всего несколько миль. Вполне достаточно, чтобы проанализировать результаты вчерашнего мозгового штурма, прежде чем я ознакомлю с ними кого-то еще.

«В конце концов, для жизни совершенно неважно, умеешь ты пользоваться ножницами для винограда или нет, — сама с собой рассуждала я, притормаживая перед пешеходным переходом и чувствуя, как уши покалывает от холода. — Никакие школы не смогут подготовить тебя к трепетному моменту, когда ты окажешься с жизнью один на один. Если чему и надо учить, так это тому, как быть любезным снаружи и жестким изнутри и верить, что ты способен на большее, чем сворачивать салфетки в виде зверюшек».

Я просвистела через мост Челси, потом вдоль нарядных домов на Чейн-Уок. Из ностальгических побуждений свернула к Букингемскому дворцу (хотя мне не нужно было туда сворачивать) и проехала мимо золотой статуи королевы Виктории, даже в это время окруженной туристами. Почему-то мне ужасно захотелось ее увидеть… Затем резко вырулила на Пикадилли и уже через три минуты заводила велосипед в пустой гараж позади главного здания — тот самый гараж, в котором когда-то стоял школьный «бентли». Здесь по-прежнему пахло машинным маслом, и я сразу вспомнила, как училась делать «восьмерку»…

Заглянув в старое заляпанное зеркало на двери (как вы понимаете, зеркала в Академии занимали все свободные вертикальные поверхности), я первым делом разрушила своеобразную укладку, которая всегда получалась в результате использования велосипедного шлема. И только после этого спокойно проверила ППЗ: Пуговицы — застегнуты, Помада — не размазана, Зубы — чистые.

Готова!

Поллетт ждала в холле: в руках у нее были деревянные плечики.

— Ну вы и покраснели! — сказала она вместо приветствия. — С чего бы, а? — И фамильярно подмигнула.

— Просто ехала на велосипеде. Честно говоря, думала, доеду быстрее. Зато какая зарядка! А заодно и смена впечатлений.

— Марк тоже так считает. Он-то всегда приезжает на велосипеде. — Поллетт снова подмигнула и энергично пожала плечами, — Хотя, полагаю, для него это просто экономия денег. По-моему, он из тех типов, которые готовы пустить в рециклинг собственное…

— Доброе утро! — громко сказала я двум студенткам, которые пытались одновременно протиснуться во входную дверь, и подумала, что было бы недурно вспомнить, кто из них кто.

Задача оказалась далеко не простая, учитывая, что обе были в стеганых пальто до пят, меховых шапках, сапогах угги и выпуклых темных очках. К счастью, мне удалось обнаружить и особые приметы: одна девушка держала черную сумку в заклепках, у другой из-под капюшона выбивались длинные пряди цвета ореха. По этим мелким деталям я опознала Клемми и Дивинити.

— Блин! Ну и холодина! Так можно и импланты отморозить! — выступила Дивинити.

— Ой, правда? Ты что, сделала себе импланты, Дивинити? Нет, я, конечно, подозревала, потому что… Ой! — Поллетт потерла ногу, по которой я ее пнула, и повернулась ко мне: — А что такого? Я же только спросила!

— Она ведь может и ответить! Я ни в коем случае не хочу подрывать педагогический авторитет мисс Торн, — сказала я, — но, по-моему, для всех будет лучше, если мы воздержимся от обсуждения такого рода подробностей хотя бы до ланча.

— Хорошо, — сказала Поллетт. — Тогда я… пойду приготовлю кофе.

— Вот и отлично. Спасибо! Всем доброе утро! — Уже протягивая руку для приветствия, я решила, что не стоит признаваться в родственных связях с Академией. Мне хотелось, чтобы студентки оценили меня, а не мое имя. К счастью, это было совсем не сложно, поскольку у меня была и вторая фамилия — та, что дала мне Фрэнни в память о мармеладных дольках. — Меня зовут Бетси Купер! — сказала я, крепко пожимая вялую руку Дивинити, которую она протянула мне с некоторым удивлением. — По-моему, вчера мы не были как следует представлены. Так вот, я приехала, чтобы ознакомиться с Академией и понять, что к чему.

Рука Дивинити по-прежнему болталась в моей, как кусок охлажденного куриного филе.

В старые добрые времена на «урок знакомства» отводился целый день. Сама Фрэнни его не вела, но всегда строго следила, чтобы в итоге любая студентка Академии умела достойно представиться любому лицу, будь то премьер-министр или простая гардеробщица (кстати, меня она просветила на эту тему уже в пять лет, подсказав три беспроигрышных способа вступления в разговор). Главным моментом в процедуре знакомства она считала умение ненавязчивым образом обратить на себя внимание собеседника, чтобы он наверняка запомнил твое имя среди множества других. Не знаю, может, это было и старомодно, зато на ура выручало закомплексованную первокурсницу. Я всегда знала: достаточно завести разговор о том, кто лучший Джеймс Бонд — Шон Коннери или нет, — и спасешь от скуки любую вечеринку.

Сжав безвольную руку Дивинити, я три раза встряхнула ее, при этом с улыбкой глядя девушке в глаза.

— Прости, я не расслышала твое имя, — сказала я.

Клемми фыркнула и закатила глаза.

Дивинити глянула с искренним удивлением.

— Дивинити Хогг. С двумя «г». — Она улыбнулась голливудской улыбкой, обнаружив не только сверкающие зубы, но и прилипшую к ним жвачку. — Дочь Ли Хогга! — добавила она, поскольку мое лицо не отразило соответствующего восхищения. — Это футболист «Манчестер юнайтед».

— Сейчас он играющий менеджер в одной из сильнейших команд Италии, — громко прокомментировала Клемми, как будто у меня были проблемы со слухом.

— Он все время выступает по телику. Как эксперт. У вас есть телевизор?

— Вот это да! Здорово! — сказала я. — Но ведь я знакомлюсь с тобой и хотела бы узнать что-нибудь о тебе лично, а не о твоем папе.

Девушка потупилась и растерянно перекатила жвачку из одного угла рта в другой.

— Представь, что ты пришла на вечеринку. Как бы ты представилась мне, если бы мы там встретились?

Дивинити вдохнула полной грудью и неожиданно перешла на крик, видимо, чтобы заглушить воображаемые усилители:

— Я из Лидса! Сейчас я прохожу пробы на шоу «Большой брат»! Хочу записать свой собственный сингл на благотворительные цели!

— Ты… У тебя прекрасная цель! — пробормотала я, вертя наушники от телефона (господи, только бы не сказать чего-нибудь лишнего, типа: «Отлично, детка, тебе даже микрофон не понадобится»). — Надеюсь, потом ты мне еще об этом расскажешь, Дивинити.

— Конечно! — проорала она.

— Здравствуй, — обратилась я к Клементине с отдельной, лично ей посвященной улыбкой и протянула руку. — Бетси Купер.

— Вы уже говорили… — Она ответила вялым пожатием, которое заметно окрепло после того, как я сжала ее руку и вопросительно наклонила голову в ожидании, что она назовет свое имя. Причем окрепло настолько, что все ее многочисленные кольца буквально впились в мою ладонь.

— Клементина Вортингтон, — с явной неохотой проворчала она.

— Да зовите ее Клемми. Ее все так называют, — сказала Дивинити. — А иногда еще — Хламми. Или Угрюментина. Или…

— Следи за речью, Див, — прошипела Клементина. — Или ты забыла про фотки у меня на телефоне?

— Здравствуй, Клементина, — повторила я. — Приятно с тобой познакомиться. Тебе нравится здесь учиться?

— Нет. Но меня исключили из трех школ, и у моих родителей, — она показала пальцами зайчика и несколько раз согнула их, — не было больше выбора. — Клемми с независимым видом отбросила челку с глаз.

Ее волосы показались мне еще более черно-синими, чем вчера. Кроме того, теперь, вблизи, я разглядела и мелкие детали, например крохотную ласточку, вытатуированную между большим и указательным пальцами. Выглядела она, впрочем, подозрительно размазанной, как будто Клемми сама нарисовала ее ручкой.

— У нее папа — епископ, — объяснила Дивинити. — И брат священник. У них там вокруг церкви ходят специальные люди, которые следят, чтобы она не проникла в таком виде на службу. А чем занимается твоя мама, Клемми? Чудесными исцелениями с помощью лозы?

Клемми бросила на нее предостерегающий взгляд, и Дивинити подняла руки.

— А что я такого сказала?

— Ну да, я позор семьи, — заявила Клемми, мрачно глядя на меня из-под челки. — Не то что моя сестра, которая вышла замуж и завела кучу детей, или брат, который, как уже сказали, стал священником. А я паршивая овца в стаде. И некоторые прихожане молятся за меня платно на почасовой основе…

Клемми несла уже какую-то полную чушь. Своими сонными, обведенными черной краской глазами она все больше напоминала рассерженного енота. Правда, очень симпатичного.

— Говоришь, из трех школ? — Я сделала вид, что меня впечатляет масштаб, — Подумать только… И что, каждый раз из-за одного и того же? Или шло по нарастающей? А впрочем, знаю: это удел всех ярких личностей. Вот, например, брата моей лучшей подруги исключили за то, что он подрабатывал на школьной дискотеке. Теперь это его основная работа. Так что еще неизвестно… — Моя реакция была настолько неожиданной, что у Клементины вытянулась физиономия. — Надеюсь, ты после об этом расскажешь: было бы интересно узнать подробности. Если не секрет! — весело сказала я. — Ну вот, мы все и познакомились! А теперь вам, наверное, пора в класс? Какой у вас первый урок?

— Кулинария «Кордон Блю»,[33] — ответила словоохотливая Дивинити и любезно предложила мне жвачку, от которой я отказалась под предлогом аллергии на мяту. — Правда, мы называем ее «Кордон-блевонария», потому что половину класса тошнит от всего, что мы готовим: и от печенья на коньяке, и от крем-брюле, и от всякой дряни в желе…

— Можно подумать, твоя бабуля не подает такое на Рождество, — сказала Клемми. — На бумажных салфеточках…

— Ты хотела сказать — твоя бабуля! — Дивинити пихнула ее в бок и добавила уже для меня: — У Клемми страшно крутая бабуля, живет в замке, все стены в коврах… А моя бабушка подает на Рождество шоколадное полено и коктейль из креветок. Мама говорит, что лучше покупать все готовое. Не будем же мы сами делать шоколадное полено?

— А что бы вы хотели готовить на уроках кулинарии? — спросила я, доставая ежедневник.

— Коктейли! — заорала Дивинити.

— Что-нибудь вегетарианское, — предложила Клемми.

— И органическое, — добавила Дивинити. — А то от молочного у меня сыпь. Надо очищаться.

— Можно ведь научиться готовить еду самим, — сказала я. — Например, показательный ужин, чтобы проложить путь к сердцу мужчины через желудок… Что-нибудь диетическое для себя… Или просто — для поднятия настроения… Хорошо бы уметь быстренько сварганить что-нибудь в компании друзей или дома, если вы пришли из клуба и проголодались.

— Или если села батарейка в телефоне и нельзя позвонить в службу доставки, — сострила Клемми.

— Правильно, — кивнула я, пропустив мимо ушей ее сарказм.

— А я хотела бы научиться делать воскресный ростбиф, как моя другая бабушка, — мечтательно произнесла Дивинити. — И йоркширский пудинг, и всякие соусы, и гарниры, и вообще…

— Отличная идея, — сказала я, орудуя ручкой.

Я представила себе, с каким энтузиазмом Кэтлин могла бы провести урок по приготовлению воскресного ростбифа… Пусть в конце концов поймут, что девушка, которая входит в комнату с блюдом румяной жареной картошки, — это настоящая богиня!

— Я должна знать все ваши пожелания. Поэтому выкладывайте как на духу: что вам интересно, чему бы вы хотели здесь научиться?

Я улыбнулась — и Клемми с Дивинити, сами того не желая, улыбнулись в ответ. На какую-то секунду из «трудных подростков» они превратились во вполне милых девушек. Потом Клемми почувствовала непривычные ощущения в области лицевых мускулов и, опомнившись, приняла обычный вид: как будто у нее за пазухой спрятана летучая мышь и она только и ждет момента, чтобы оторвать бедной зверюшке голову.

Уроки кулинарии проходили в нижнем этаже дома, в комнате, примыкающей к старым кухням, которые занимали почти весь цокольный этаж. Когда этот дом еще был лондонской резиденцией первых Филлиморов, здесь находились мраморные холодильные комнаты и шкафы для дичи, а десятки лакеев и поваров всех рангов (не считая армии посудомоек) обслуживали роскошные обеды.

Теперь, спустя два века, в подвалах гуляло печальное эхо, а от гигантских кухонных плит веяло могильным холодом. Я заглянула в одно из помещений, где до сих пор под чехлами стояли огромные кухонные комбайны. Я так любила смотреть, когда их включали на уроках «Кордон Блю» и девушки, шепчась о своих любовных приключениях, нарезали соломкой чеддер.

— Что-то случилось? — спросила Дивинити, пытаясь понять, почему я застряла в дверном проеме.

Я вздрогнула, стряхивая воспоминания.

— Спасибо, все в порядке. Просто обидно, что оборудование простаивает. Мисс Торн могла бы придумать, как использовать пустующие пространства.

— Устроить солярий? Или парикмахерскую? — навскидку предложила Дивинити. — Я бы хотела после окончания стать топ-стилистом. Представляете, везде ездить и всем бесплатно пользоваться… А еще я хотела бы открыть свою парфюмерную линию.

Что ж, у Дивинити хотя бы есть амбиции и устремления. Уже неплохо для начала. Пока мы шли по лестнице, она не умолкая рассказывала о себе: что в Академию ее отправила мама — учиться хорошим манерам на случай, если ее папа после окончания футбольной карьеры станет посланцем доброй воли ООН, что она сама хотела бы тоже стать знаменитой… Клемми мрачно молчала, закусив губу.

— А у вас есть какие-нибудь занятия по разработке имиджа? — спросила я. — Как одеваться, как себя подать? Как подчеркнуть свои достоинства, скрыть недостатки?

Клемми посмотрела сочувствующим взглядом.

— Да, конечно! — сказала она, распахивая дверь в кухню для уроков «Кордон Блю». — Уроки по разработке имиджа старой кошелки. Хотя мне это как-то фиолетово. У меня свой собственный стиль — неправильный.

— Ну почему же, для поминок — очень даже правильный, — любезно заметила Дивинити.

Решив на милую перепалку не реагировать, я пригласила их в класс. На этом уроке миссис Ангелль планировала печь меренговое печенье в форме лебедей, так как именно в лебедей, по ее мнению, удобнее всего раскладывать гостевые карточки.

Венеция хотя бы пыталась освоить этот процесс, что же касается Клемми, то она сразу категорически отвергла лебединую тематику и перешла к изготовлению из теста отвратительных крыс. С Анастасией было и того проще: большую часть урока она провела, подбирая новый рингтон для мобильника.

Одним словом, пользы в этом занятии не было ровно никакой, за исключением того, что я плодотворно посидела над своими заметками и набросала несколько идей для нового учебного плана.

Когда девушки в перерыве ломанулись на улицу за кофе и сигаретами, я улучила минутку и поднялась в кабинет казначея для поисков секретной информации. На случай, если меня застукают, был заготовлен ответ про маркетинг и баланс. На самом же деле я собиралась найти контакты Нелл Говард и, если повезет, пропавшую фотографию.

В очередной раз за день поднявшись на три лестничных пролета, я с трудом перевела дыхание и подумала, что такими темпами очень скоро приобрету идеальные формы. Дверь в кабинет была закрыта, и я на всякий случай постучала, хоть и не рассчитывала на ответ. Насколько я поняла, Марк Монтгомери появлялся здесь раз в столетие, потому что большую часть времени отдавал своей основной работе в Сити.

Ответа не последовало. Я проскользнула внутрь и в ту же секунду почувствовала, как шевельнулись волоски на руках: здесь едва ли было теплее, чем в холодильнике. Похоже, Марк перед уходом заботливо отключил не только свет, но и все батареи отопления, а возможно, и кислород. Я поплотнее завернулась в свой зеленый кардиган и сразу прошла к шкафам с папками. Шкафы, к счастью, оказались не заперты.

Наверное, не очень красиво тайком рыться в чужих папках, тем более что я слабо представляла, что скажу Нелл Говард, если удастся найти ее контактный телефон и назначить встречу. С другой стороны, Академия под угрозой продажи — до приличий ли тут?

Папки так и мелькали перед глазами: «Составление букетов», «Лыжный отдых в Австрии», «Лыжный отдых во Франции», «Руководство для разведенных родителей»… Некоторые явно хранились со времен перьев и каллиграфии, в других содержались расчеты в фунтах, шиллингах и пенсах, третьи были напечатаны на машинке. Ничего занимательного: кабинет казначея — он и есть кабинет казначея. Впрочем, в кабинете мисс Торн, полагаю, меня бы ждало то же самое.

Время шло, я, сосредоточенно закусив губу, перерывала папку за папкой, и шансы мои неуклонно таяли. Вот-вот должно начаться следующее занятие — урок мисс Макгрегор, посвященный искусству складывания салфеток, — а мне так и не удалось ничего найти. Я уже мысленно приготовилась к разочарованию, как вдруг увидела список приглашенных на поминальный вечер. Там же наверняка есть Нелл Говард! Значит, где-нибудь должны быть и остальные бумаги…

Я перекочевала за стол, совершенно пустой, если не считать вазы с тюльпанами и нескольких невскрытых конвертов на подносе. Вряд ли Марк принадлежит к людям, которые копят непросмотренную почту. Возможно, он поступает как я: если нет времени, просто складывает все, до чего не дошли руки, в верхний ящик стола.

Если бы кто-нибудь сказал мне, что я буду рыться в чужом письменном столе, я бы не поверила. И все-таки я рылась.

И нашла ее — зеленую папку с надписью «Поминальный вечер леди Филлимор. Счета и организация».

Есть контакт!

Я быстро пролистала бумаги и наконец наткнулась на то, что искала: список гостей с двумя видами пометок против каждой фамилии: аккуратными галочками «кому послано приглашение» и более экспрессивными (наверное, от мисс Макгрегор) «кто ответил на приглашение». Элеонору Говард вместе с контактами я нашла примерно в середине списка: Вестбурн-гроув, Ноттинг-Хилл,[34] и три телефонных номера — домашний и два мобильных.

Я быстренько перекатала их себе, нервно прислушиваясь к шагам на лестнице, и бросила папку обратно в ящик. Сердце так и прыгало от радости. Надо же, спустя двадцать лет я реально пытаюсь найти свою родную мать и даже делаю первые шаги…

Только вот первые шаги к чему? Допустим, рано или поздно я выясню, кто я и откуда. Отныне и во веки веков. Не будет больше ни мыслей про трагическую балерину, ни детективных сериалов… Но ведь нет никаких гарантий, что мне понравится то, что выясню. А вдруг Гектор сбежал, потому что папаша моей матери грозился его убить? Вдруг моя мать — обычная тусовщица со Слоун-сквер, дура и эгоистка, которой совершенно не хочется вспоминать о нелепых «ошибках молодости»? Тогда как?

Радость мигом улетучилась. С понурым видом я села на край стола и выглянула в окно. Улица с яркими пятнами машин блестела от дождя. Какой все-таки чудесный район Мейфэр. Трудно придумать более подходящее место для пансиона благородных девиц.

Только сейчас я поняла, насколько соскучилась по Лондону с его пейзажами в серых тонах. Серые голуби, серые мостовые, серые фасады… И на этом фоне — яркие сполохи автобусов и почтовых ящиков.

Наверное, я действительно люблю Лондон. Я честно хотела полюбить Эдинбург, но, сколько ни пыталась уговорить себя, что красный гранит выглядит более изысканно, Лондон с его приветливым налетом копоти все равно перевешивал. Потому что здесь я была дома. Кто-то выбрал для меня этот дом — и он стал моим.

Неожиданно я заметила толкотню на противоположной стороне улицы. Сцена разворачивалась возле серебристого «порше»: хрупкая фигурка в меховой шубе и со светлыми волосами яростно размахивала руками, очевидно споря с человеком в форме. Анастасия! Рядом с ней стояла другая фигурка, кажется, Дивинити, которая тоже активно использовала жесты, указывая то на машину, то на Анастасию, то на небеса. Даже ничего не слыша, можно было догадаться, что от их лексикона завяли бы уши не только у мисс Торн, но и у портовых грузчиков.

Итак, тема четвертая: «Нестандартные ситуации и их разрешение». Я потянулась за ежедневником. Как леди должна вести себя во время ареста, во время финансовых разборок в банке, в суде и вообще в любой ситуации, когда на нее пытаются оказать давление.

Я услышала, как кто-то, насвистывая, поднимается по лестнице, и едва успела спрыгнуть со стола. В ту же секунду в кабинет вошел Марк Монтгомери.

На нем был все тот же твидовый пиджак, дополненный потертым коричневым портфелем и велосипедным шлемом цвета синий металлик, из-под которого торчали темные волосы. Лицо покраснело от холода: все-таки велосипед — не слишком подходящий транспорт для января.

— А, это вы… Привет, — сказал Марк, с некоторым смущением снимая шлем. — Вот уж не думал, что кто-то тут есть.

— Извините, просто хотела посидеть в тишине. Пишу заметки по поводу дел в Академии. Про уроки, на которых успела побывать. А велосипед не разрушает ваш имидж? — не без доли иронии сказала я. — Мне казалось, парень, который работает в Сити, должен разъезжать на «мазерати» — и плевать ему на борьбу с пробками. Или вы проявляете сознательность?

— Только в будние дни, — ответил он, снимая пиджак.

Я заметила, что подкладка нуждается в починке. Учитывая, что Марк явно может себе позволить купить новый, этот пиджак наверняка его любимый. Мне всегда нравились мужчины, которые проявляют такую собачью преданность, пусть даже к пиджакам.

— У меня есть «ягуар», ему уже лет сорок — такой весь ободранный… Езжу на нем в выходные, чтобы не вызывать комплексов у крупных биржевиков. Заливаю бензина ровно на ту сумму, которую сэкономил за неделю, не выплачивая штрафа за пересечение зоны пробок. Вообще, должен заметить, машины обходятся гораздо дороже девушек «Филлимора». — Марк откинул волосы со лба и посмотрел так, будто ожидал, что я отвечу на эту явную провокацию. — Правда, у меня нет места для пассажира; боюсь, не смогу вас подвезти.

— Какая досада! — сказала я. — Я так профессионально умею вылезать из спортивных машин — и этому, кстати, я тоже здесь научилась.

— Вы не перестаете меня удивлять… Сколько еще полезных умений реально получить в Академии? Интересно, а на сегодняшних уроках вы тоже чем-нибудь обогатились?

— Конечно! Я узнала, что если не проявлять педантичности в выборе температуры духовки, то лебеди из меренгового теста могут подгореть. А Анастасия за это время все-таки нашла себе новый рингтон.

Марк улыбнулся и одновременно скорчил презрительную физиономию. Такие глаза, как у него, Лив называет «ноль эмоций»: по ним невозможно понять, шутит человек или говорит серьезно. «Вечно не знаешь, как реагировать: смеяться или плакать», — ворчала Лив.

— Поздравляю, теперь ваше образование можно считать законченным, — сказал Марк, пристраивая шлем на спинку стула. — Но только до тех пор, пока я не введу в компанию к лебедям клубничные лилии. — Он открыл портфель, — На следующей неделе. А еще через неделю я, так и быть, запущу их всех в прудик из водочного желе.

Он даже крякнул… неужели от удовольствия?

— Если серьезно, я хотел у вас спросить, — сказал Марк после небольшой паузы, во время которой серебряным ножиком надрезал один из конвертов. — Не могли бы вы порекомендовать мне оценочную фирму? Вам наверняка приходилось с этим сталкиваться.

— Извините, не расслышала, кто вам нужен? — Единственный оценщик, с которым мне приходилось сталкиваться, запомнился своим заявлением о том, будто бы моя квартира заражена плесенью, а в ванной вообще пахнет непонятно чем.

— Оценщик. — Он посмотрел на меня с пристрастием. — Ну, для проверки состояния недвижимости.

— Боюсь, что нет, — сказала я. — Обычно Фиона работает по договору.

Марк поднял бровь.

— А кто у нас Фиона?

Опа-на! Попалась!

— Мой ассистент, — быстро нашлась я. — Выражаясь образно, разнашивает для меня туфли…

Кажется, ответ его впечатлил.

— А зачем вам оценщик?

— Чтобы ускорить продажу дома. Хочу, чтобы кто-нибудь посмотрел на него до того, как придут профи из агентства. Как говорится, предупрежден — значит вооружен.

Марк вскрыл очередной конверт, и я заметила на обороте логотип известного агентства по недвижимости. У меня упало сердце. Неужели он действительно собирается продавать дом?

— Мне казалось, стоит сначала попробовать хоть что-то сделать! — с отчаянием в голосе воскликнула я.

Нет, нет, нет! Он не смеет продавать его так сразу. Я еще не нашла пропавшую фотографию, не говоря уже обо всем остальном!

— Бетси, даже если отбросить тот факт, что нам просто не на что продолжать бизнес, скажу вам честно, я не в восторге от самой идеи… — начал Марк, и по его «либеральному» выражению лица я поняла, что сейчас он заведет знакомую песенку «этикет хуже апартеида».

Черт! Конечно, в идеале следовало подготовиться, для солидности сделать какие-нибудь записи на карточках… Но сейчас у меня не было выбора. Пришлось нагло вклиниваться, пока он не оседлал своего конька.

— Понимаю, вы считаете, что Академия устарела. Но в этом-то как раз и весь фокус! Мы должны и можем подогнать ее под условия нашего времени: ввести новые курсы, использовать современные подходы… В наших силах создать высококачественный продукт для сегодняшних респектабельных девушек. У нас ведь первоклассная потенциальная клиентура! — складно пела я, думая о том, чтобы моя лучезарная улыбка не выглядела слишком маниакальной, — Есть вполне конкретная идея: я придумала, как сделать из Академии школу двадцать первого века!

— Придумали? За один день? — Марк больше не играл в политкорректность и теперь смотрел на меня с неприкрытым цинизмом. — Значит, вы круче человека, который придумал продавать воду в бутылках. Либо просто сумасшедшая.

— Нет! Зато я хорошо представляю, что бы хотела узнать о жизни восемнадцатилетняя девушка! — парировала я. — Вы абсолютно правы насчет устаревших устоев и глупого снобизма. Но можно использовать то, что по-прежнему актуально. Вот, к примеру, моя подруга Лив. Ей уже двадцать шесть, а она думает, что деньги берутся из банкоматов. И никогда не принимает подарков от мужчины, пока не обручится с ним, потому что умеет прерывать только помолвку, а положить конец обременительным отношениям для нее слишком сложно. Ей бы очень пригодились всякие житейские мелочи: как заказать дешевый билет на самолет, как назначить свидание, как играть в покер…

Судя по выражению лица, вышесказанное нисколько Марка не убедило, и тогда я решилась выложить главный финансовый козырь.

— Кстати, для начала мы могли бы проводить краткие курсы. Представьте, сколько девушек захотят научиться жизни всего за десять уроков! Нам даже не придется нанимать новых сотрудников. А краткие курсы обеспечат быстрый оборот…

— Ну и дальше? — нетерпеливо сказал он, по привычке сложив на груди руки.

Я вспомнила вчерашний разговор с Лив. Набрав побольше воздуха, я сделала вид, будто не леплю на ходу, а произношу тщательно обдуманную речь. Кажется, теперь в его лице появилось что-то обнадеживающее. Во всяком случае, минуту назад он еще сидел с насупленными бровями… Я прекрасно осознавала, что Марк — моя единственная надежда; в отличие от меня, он действительно финансовый эксперт — и весьма неплохой. Если бы он согласился «купить» идею, то без труда смог бы впарить ее мисс Торн, и мне не пришлось бы перед ней кривляться.

— Конечно, у меня пока нет учебного плана, — честно призналась я. — Но если предпринять мозговой штурм, то составить расписание будет недолго. А что мы, собственно говоря, теряем? Можно испытать наш план в действии. Это займет пару недель, а потом, на встрече с лордом Филлимором, показать ему это коммерческое предложение наряду с вариантом продажи дома. И вообще, в любом случае надо продержаться до конца семестра, чтобы отработать деньги, которые нам уже заплатили.

Ну да, хотя бы пару недель. Этого хватит, чтобы встретиться с Нелл и все как следует разнюхать.

Марк навалился на стол и положил подбородок на сцепленные руки. Его взгляд прожигал меня даже сквозь стекла очков.

— По-вашему, студенткам понравится, если им заменят предметы на совершенно другие, не те, за которые платили родители?

— Можно подумать, они знают, за что заплатили! — с умным видом хмыкнула я. — Разве в буклете указан какой-то конкретный учебный план?

— Вроде бы нет, — пожал плечами Марк. — Если они вообще его читали.

Мы обменялись взглядами, и я попыталась изобразить на лице такое же непробиваемое выражение, как у Марка.

— Итак, «Все секреты за шесть недель: все, что должна знать о жизни думающая девушка — от любовников-наркоманов до “Spanx”».[35] Как думаете, можно выходить с этим на рынок?

— И кто же будет вести сей новаторский курс? Вы лично? — Марк склонил голову набок. — Честно говоря, с трудом представляю, как мисс Макгрегор будет рассказывать о любовниках-наркоманах. А что такое «Spanx», я вообще понятия не имею.

Я покраснела.

— Не стану выдавать себя за ходячую энциклопедию. Но я жила независимо от родителей с тех пор, как окончила школу, и, как вы понимаете, знаю о жизни не понаслышке. Кроме того, я могу найти хороших специалистов. Возьмем их пока не на оклад, а на почасовую оплату.

Марк сжал губы и кивнул.

— Вы, конечно, как главная бизнес-леди, запудрите им мозги, чтобы они согласились и не вякали…

Я прищурилась, но кивнула в ответ.

— Конечно.

Марк продолжал буравить меня взглядом, но теперь за каменной маской бесстрастного финансиста можно было разглядеть живого человека, из плоти и крови.

— Мисс Торн это сильно не понравится, — сказал он без тени огорчения; наоборот, даже с некоторым удовольствием.

— Надо подать идею под таким соусом, будто мы нисколько не отходим от главного назначения Академии — готовить девушек к реальной жизни. Просто жизнь сегодня другая.

— С этим трудно не согласиться, — сказал Марк и в глубокой задумчивости засунул палец в ухо.

На некоторое время повисла пауза.

— Такое впечатление, что у вас уже написан пресс-релиз, — сказал он наконец. — На самом деле не вижу причин, чтобы не попробовать претворить вашу идею в жизнь. Думаю, хуже не будет. Однако… — Он поднял взгляд, в котором проскользнуло знакомое «защитное» выражение, к которому теперь добавилось беспокойство. — Я исхожу в первую очередь из того, что лорд Филлимор — очень порядочный человек и всегда был добр ко мне. Поэтому мой долг как казначея, пусть и временного, соблюдать его интересы. Я знаю, Бетси, у вас есть опыт выведения компаний из кризиса, и готов подчиняться вам в этом вопросе. Но я обязан думать и о лорде Филлиморе.

— Понимаю, — с жаром отозвалась я. — Я тоже обязана.

Какое-то время мы смотрели друг на друга, как заговорщики, и мне вдруг показалось, что еще чуть-чуть — и он скажет: «Отлично! Только бросьте уже притворяться консультантом». Но Марк только продолжал задумчиво крутить в руках перочинный нож.

— Давайте-ка вы прямо сегодня вечером изложите все в письменном виде, а завтра утром пойдем к мисс Торн. Вряд ли она решится сказать «нет», если мы оба будем твердить, что защищаем интересы Академии. Да и речь идет всего о двух неделях.

Я не могла сдержать счастливой улыбки.

— Супер! Спасибо! Но… разве вам завтра не нужно на работу?

— А у меня как раз начинается отпуск, — сказал Марк, возвращаясь к своим конвертам. — В выходные еду на автогонки.

— Правда?

Тут на столе зазвонил телефон, и Марк с гримасой извинения снял трубку.

— Марк Монтгомери, — сказал он низким, очень деловым голосом — совершенно не тем, которым разговаривал в жизни.

Я отвернулась и сделала вид, что не слушаю. Нет, мне определенно нравятся мужчины, которые говорят по телефону деловым тоном, подумала я. И при этом вот так крутят в руках ручку. Конечно, Марк не такой крутой, как Джейми, но зато его очарование не ограничивается сексуальными взглядами, модными шмотками, грубым кокетством и знанием всех новых ресторанов.

Марк вздохнул и с комичным выражением зажал себе нос.

— Поллетт, нельзя считать звонящего недостойным только по тому, как он произносит свое имя. Мало ли почему он сопит?! Может, у него простуда, например. Или хроническое заболевание…

Он написал что-то на одном из конвертов и протянул через стол мне.

В этот момент я невольно заметила, что ногти у него гораздо грубее, чем у других парней из Сити, с которыми мне доводилось встречаться, а два пальца даже измазаны машинным маслом. Странно.

Крупными буквами, очень аккуратным почерком на конверте было выведено: «КУРС ТЕЛЕФОННЫХ МАНЕР» — и дважды подчеркнуто. Когда я прочитала, он вытаращил глаза, а потом с мученическим видом возвел их к потолку.

Я кивнула и под его текстом написала: «КОФЕ?»

Марк поднял сразу два больших пальца, и я, как на крыльях, поспешила вниз за кофе.