Последние штрихи

Глава 7

Обычно мое личное «литературное обозрение» проходит пассивно — когда я удобно устраиваюсь где-нибудь у окна самолета. Не могу сказать, что мои познания в литературе обширны: почин положили куртуазные исторические романы, позаимствованные у Нэнси, а небольшие дополнения были почерпнуты из ненавязчивых уроков литературы в Академии.

Как журнал «Сhар» рекомендует после обеда сигару и портвейн, так и эти уроки пробуждали у девушек интерес к книгам. Правда, хотя начиналось все с рекомендаций почитать годную на все случаи жизни Джейн Остин или что-нибудь попроще из Диккенса, заканчивался урок дискуссией по какой-нибудь Джилли Купер[24] и обсуждением актуальнейшего вопроса, чей отец на самом деле был прототипом Руперта Кэмпбелл-Блэка[25] Ну и конечно, не обходилось без потрепанного томика Джудит Кранц,[26] ходившего по рукам до конца занятия, а потом еще весь перерыв до урока биологии.

Tихонько проскользнув в класс через заднюю дверь, я подумала: слава богу, что уроки литературного обозрения вообще остались в программе — ведь только собравшись вместе, девчонки способны читать что-то, кроме журналов о знаменитостях.

Никто не услышал ни скрипа двери, ни моих шагов — и вовсе не по причине оживленного обсуждения шорт-листа литературной премии «Оранж».[27] Просто все до одной девицы болтали, да так громко, что войди вместо меня слон, и то никто не обратил бы внимания. Средних лет дама с буйной седой шевелюрой в стиле Камиллы Паркер, для убедительности сидевшая прямо на столе, безуспешно пыталась уговорить студенток открыть книгу «Жена путешественника во времени». Клемми вроде слушала, но не проявляла интереса. Дивинити старательно изучала анонс вечеринок в журнале «ОК!». А Венеция подпиливала ногти и попутно выдавала пикантные подробности про то, как прошлым вечером ее пригласил в новый клуб один «сверток» по имени Мило.

Впрочем, «свертком» его назвала про себя я, поскольку Венеция говорила лишь «упакованный» и «навороченный».

— Разумеется, куда именно, я тебе не скажу, — встряхнув белокурой гривой, резюмировала она.

— А что так? — спросила Клемми. — Может, у твоего клуба просто нет адреса?

Венеция горделиво посмотрела на свой нос.

— Нет, Клемми, просто туда пускают только своих. Мило там свой.

— Подумаешь, проблема… — обиженно надулась Клемми, но тут же вспомнила, что от этого на лбу могут появиться морщины.

— Прошу вас, давайте поговорим о книге, — воспользовавшись затишьем, предложила миссис Ангелль.

— А можно? — спросила Дивинити (в который раз я заметила, что она единственная из всех, кто чувствует себя обязанной хоть как-то работать на уроке). — Так вот, мне эта книга вообще не понравилась. Потому что в ней нет доктора Кто.[28]

Все, как по команде, повернули к ней головы.

— А что? — удивилась она, оглядывая присутствующих. — Книга ведь называется «Жена путешественника во времени»? Так вот, мне говорили, это про доктора Кто. И потом, она вообще дебильная. Разве можно путешествовать во времени то вперед, то назад? Как понять, что у них там носят? Что надо надевать? Вот клёши, например, вы их понарошку, что ли, наденете или на самом деле? А если вы попадете туда, где брюк вообще еще не было?

— Это все не по-настоящему, — миролюбиво заметила Анастасия. — Это придумано.

И вот тут я решила, что с меня хватит. Не буду им мешать.

Конечно, стоило бы немного порыскать, но после увиденного и услышанного, я чувствовала себя как выжатый лимон.

Если бы моя мать была такой же, как они, унаследованных мозгов мне хватило бы только на то, чтобы без посторонней помощи одеваться. Оставив за закрытой дверью бурное обсуждение доктора Кто, я подошла к окну на лестничной площадке и выглянула в сад. Увы, вид из окна тоже не вдохновлял. В центре самого большого куста роз белел смятый пластиковый стаканчик, а на голову каменного ангела кто-то надел пакетик из-под чипсов.

Я закрыла глаза, и из памяти тут же всплыли нарядные летние платья и солнечные блики на стаканах с коктейлем пиммс…[29] Увы, когда я их открыла, пакетик из-под чипсов по-прежнему был на месте. Словно в поддержку ему, из кабинета донесся голос Венеции: дескать, только тупые коровы сами покупают себе шампанское в клубе, а вслед за этим веселое мычание — в исполнении Клементины.

На красной стене напротив я заметила несколько фотографий в рамках.

Рискуя быть пойманной на месте, я все же принялась рассматривать их. К сожалению, здесь не было снимков по годам — только фотографии военного времени, на которых решительные девушки в форме и при жемчужных серьгах рядами стояли на ступеньках. Думаю, если у них и случались незапланированные беременности, они оперативно улаживали дело и со спокойной душой ехали в «Cuckoo Club»[30] пить джин с тоником. Во всяком случае, судя по виду.

Да нет, бесполезно. Надо просто откопать в документах телефон Нелл Говард и все у нее узнать, а не заниматься изучением истории хороших манер в картинках.

— Вам помочь? — прозвучал вдруг мужской голос у меня над ухом, так что я едва не подпрыгнула.

Я обернулась и увидела казначея Марка Монтгомери.

Если честно, я узнала его только по проволочным очкам и недовольному выражению лица. Вместо парадного костюма, в котором он разгуливал на поминальном вечере, на нем были темно-зеленые вельветовые брюки, серый пуловер и теплый твидовый пиджак. В таком виде он, ей-богу, выглядел гораздо более органично — и теперь уже точно подходил для рекламы геркулесовых хлопьев. Не хватало только верного спаниеля у ног — тогда образ деревенского ветеринара был бы полностью завершен.

Впрочем, кажется, я увлеклась неконструктивной критикой. Заметив пачку бумаг у Марка в руке, я с неприятным холодком в районе желудка осознала, что часть из них — те самые неоплаченные счета. Мне показалось, что Марк тоже чем-то взволнован: темная густая шевелюра стояла торчком, словно он только что полчаса лично лохматил ее руками. Однако, приглядевшись, я поняла, что у него просто сильно вьются волосы: вероятно, в прошлый раз ему пришлось прилагать титанические усилия, чтобы хоть как-то их пригладить.

— Простите, мы с вами раньше не встречались? — спросил он, напряженно в меня вглядываясь. — Такое ощущение, что я вас где-то видел.

Из уст Джейми подобная фраза прозвучала бы как удачно найденный повод для знакомства и уж точно сопровождалась бы голливудской улыбкой. В исполнении же Марка этот невинный вопрос был окрашен тревогой и волнением. От натуги бедняга даже скривил рот.

Кстати, очень даже красивый рот для мужчины… Губы широкие, но не слишком полные, уголки саркастически смотрят вниз… Гм, о чем это я?

— Да! Я Бетси Филлимор, мы с вами виделись на приеме.

— Ну конечно, — кивнул он и натянуто улыбнулся. — Мисс Филлимор — знаменитый консультант по бизнесу, а по совместительству изготовитель сэндвичей!

Заявление вызвало у меня легкую панику. Ведь это только несведущей мисс Торн так легко запудрить мозги по поводу моего могучего профессионализма, но никак не бухгалтеру Марку Монтгомери.

— Надеюсь, сегодня мы обойдемся без сэндвичей! Я приглашена сюда, чтобы провести осмотр и дать кое-какие советы. — Я почувствовала, как под его пытливым взглядом у меня начинается паралич мозга, и в голову опять полезли дурацкие аналогии с магазином. — Необходимо грамотно подогнать учебный план под клиентуру. Усовершенствовать все модели. Учесть нюансы климата…

Марк удивленно и даже с некоторой опаской вскинул брови.

— Климата? — осторожно переспросил он.

— Я имею в виду производственный климат.

Тут со стороны кабинета литературного обозрения послышался гогот, совершенно не подобающий настоящим леди.

— Блин, я его убью, этого чертова татуировщика! Я же ему ясно сказала: «Омар!» Омар, а не комар! — Дивинити издала вопль, который было слышно, наверное, в моем далеком Сент-Эндрюсе.

— Может, поднимемся ко мне в кабинет? — со вздохом предложил Марк. — Обычно туда доносятся только отдельные выкрики.

И я направилась за ним на третий этаж, где располагались кабинеты: комнатка Нэнси, еще одна — секретарская. Судя по всему, они тоже были обитаемы, однако, пока мы шли, у меня сложилось впечатление, что в этих местах уже много лет не ступала нога человека. Золоченые ажурные решетки перил были серыми от пыли, а паутина, лохмотьями свисающая с портретов, наводила на мысли о товарах для Хеллоуина. Честно говоря, я не удивилась бы, если бы из-под лестницы с карканьем вылетела стая ворон.

— Интересно, когда последний раз проводили генеральную уборку? — не удержалась я от ехидного вопроса. — Или у вас тут ферма по разведению пауков?

— Ха-ха, — сказал Марк, распахивая передо мной дверь, на которой красовалась оставшаяся еще со времен его отца табличка «Полковник Дж. Монтгомери, казначей». — Будь у меня деньги на уборщицу, я бы не сидел целый час с мисс Торн, обсуждая, что лучше оплатить: счета за электричество или услуги адвокатов.

— И что же вы выбрали в итоге, если не секрет? — спросила я, стараясь не вкладывать в интонацию слишком много иронии.

Он посмотрел поверх очков и криво улыбнулся:

— Да ничего. Она все равно уже потратила эти деньги: заплатила за услуги такси. Зато составила список вещей, которые можно продать. Теперь как-нибудь выкрутимся.

— Да неужели? И все благодаря ей!

— Разумеется! — Марк закрыл дверь.

В одну секунду мне стало понятно, почему он ходит в помещении практически в уличной одежде: если в классах было еще сравнительно тепло, то здесь температура едва ли поднималась выше нуля.

— Вы, наверное, хотите просмотреть учетные книги?

— Пожалуйста, — сказала я как можно более позитивно. — Я считаю, лучше сразу отделаться от самого неприятного, тогда все остальное покажется легкой прогулкой.

Марк принялся рыться в шкафу с выдвижными ящиками.

— Извините, если что не так… — произнес он, и я не поняла, что он имеет в виду: счета или беспорядок в кабинете.

Бумаги — в папках и без — валялись на всех свободных поверхностях, кроме предназначенного для этой цели большого дубового стола: тот, напротив, был девственно чист, если не считать лэптопа, калькулятора и вазы с красными тюльпанами. Складывалось впечатление, что кто-то в порыве злости одним широким движением смахнул все к чертовой матери.

— Тюльпаны не мои, — заметил Марк, перехватив мой взгляд. — Каждое утро их кто-то сюда притаскивает. Своеобразный подход к экономии в этой школе…

Вот интересно, кто бы это мог быть. Еще интереснее, почему это совсем не интересно Марку? Или мужчины все такие?

— Пожалуй, я с вами не соглашусь. Небольшой букетик всегда оживляет обстановку. Да и держатся они долго. В общем, вполне стоят заплаченных денег, — Я вспомнила про чудовищные искусственные лилии и освежитель воздуха, которые видела сегодня в фойе. — Хотя можно купить и красивую подделку… Чтоб уж точно не завяли.

— Скажите это мисс Торн, — проворчал Марк. — Если цветочный бюджет больше, чем страховой, и при этом никому не интересно, что говорит по этому поводу квалифицированный бухгалтер… — Он перестал копаться в бумагах и посмотрел на меня таким пристальным взглядом, что мне стало жарко даже в этом склепе. — Извините… Думаю, вам стоит сесть, прежде чем мы начнем обсуждать наши финансовые дела.

Он жестом указал на стул. Прежде чем присесть на краешек, я на всякий случай протерла рукой сиденье, после чего начала рыться в сумке в поисках ежедневника. Таким образом я выиграла себе еще немного времени, чтобы собраться с духом. В очередной раз.

— Итак, какова нынешняя ситуация? Только честно.

Марк снял очки и потер переносицу.

— Говоря непрофессиональным языком?

А вот это уже меня реально взбесило. Я, кажется, вполне доходчиво продемонстрировала ему свой уровень. И вообще, у меня нет комплексов по поводу собственного мозга.

— Ну, если вам так проще… Мне-то все равно: я, если вы не в курсе, по специальности математик. Умею решать задачки и посложнее.

Марк вскинул на меня взгляд: пожалуй, удивления в нем было больше, чем раскаяния.

— Извините, — сказал он с виноватой улыбкой, которая молодила его еще больше, чем твидовый пиджак. — Прежде я имел обыкновение беседовать с мисс Торн. Она считает, что воспитанные девушки не опускаются до разговоров о деньгах.

— Кое-какие опускаются, — заметила я. — Впрочем, девушки этажом ниже тоже не считают это зазорным.

— Ну хорошо. Скажу все как есть: Академия находится на последнем издыхании. — Марк принялся ворошить стопку бумаг. — У нас нет денег на следующий год, потому что по непонятной причине некому вести усадебные дела, а срок доверительной собственности вот-вот закончится. Я сказал лорду Филлимору, что разумнее всего будет продать дом и, если уж им хочется возиться с этим пансионом, подыскать что-нибудь поскромнее. Где-нибудь на окраине, подальше от центра… — Он наконец нашел нужный документ и протянул мне.

В момент передачи мы случайно соприкоснулись пальцами, и Марк поспешно отдернул руку.

— А если хотите знать мое профессиональное мнение, которое, как ни странно, здесь никого не интересует, так вот, я думаю, надо продать все к чертовой бабушке, и точка. Эти нелепые пансионы устарели еще до войны.

Продать дом? И вот так просто закрыть Академию? Я даже фыркнула от возмущения.

— А вы считаете, лорду Филлимору не надо ее продавать? — Марк посмотрел на меня в упор. — И продолжать учить профурсеток складывать букетики?

Я попыталась овладеть своим лицом. Незачем Марку думать, что мое эмоциональное восприятие Академии может возобладать над профессиональным подходом.

— По-моему, прежде чем продавать или закрывать что бы то ни было, надо предпринять какие-никакие усилия. Именно удачное расположение помогло этому заведению обрести известность. Центр старого Лондона. Уверена, отец Анастасии не стал бы определять ее сюда, если бы Академия Филлимора располагалась… ну, скажем, в Стритхэме.

Марк качнулся на стуле и отвел взгляд.

— Конечно, я понимаю, тяжело, когда из семьи уходит такая собственность. Но я же не говорю, что продавать надо дешево. Вы как наследница можете насчет этого не волноваться.

Господи, неужели он думает, что я претендую на этот дом? Нет, держать лицо и дальше я не могла.

— Дело вовсе не в наследстве! — с жаром сказала я и так всплеснула руками, что Марк снова поднял глаза. Должна признаться, взгляд у него был не слишком дружелюбный. Тем не менее сдаваться я не собиралась.

— Я приехала сюда не из-за денег. Для меня важно сохранить дело семьи Филлимор. Моя… моя мать столько сделала для Академии! Да, проблем много, но если навалиться всем миром…

Марк рукой остановил меня. Вид у него был скорее усталый, чем злобный.

— Бетси, я понимаю и ценю все, что вы говорите, но если вы пытаетесь убедить меня, что в наше время можно всерьез говорить о существовании рынка пансионов благородных девиц, то вы обратились не по адресу. — Он скрестил руки на груди и склонил голову набок. — Давайте играть в открытую. По-моему, это просто ужасно. Даже оскорбительно! Внушать девчонкам, будто самое главное в жизни — уметь складывать салфетки и прихорашиваться. Или что там еще — играть на клавикордах?

— Я не утверждаю, что все должно оставаться так, как сейчас… — начала я, однако он опять не дал мне договорить.

— Я предлагал мисс Торн ввести новые предметы. Например, приобретение недвижимости. Или управление собственным — как правило, весьма солидным — денежным пособием. Но мисс Торн считает, что девушки приходят сюда не для этого.

— А для чего? — спросила я. — Кто-нибудь скажет мне?

— Не знаю… Наверное, чтобы стать фирменными кошечками. А впрочем, сдаюсь. — Он поднял обе руки. — Я ведь мужчина, что я могу в этом понимать?

Похоже, что я ломилась в открытую дверь: на самом деле нам с ним было не о чем спорить.

— И все же на первом месте здесь салфетки, а вовсе не умение вести семейный бюджет или поддерживать беседу. — Марк замолчал, будто опасался наговорить лишнего. — Грош цена такому образованию. Да ни одна из этих девиц не имеет ни малейшего представления о том, что происходит в реальном мире! — Он запустил руку в волосы и еще больше их взлохматил. — Кстати, я никак не ожидал, что выпускница Академии Филлимора может быть такой умной и амбициозной. Я думал, что обещанная Бетси-консультант окажется куклой Барби в костюме менеджера.

— Да будет вам известно, что я никогда здесь не училась! — воскликнула я, пропустив мимо ушей двусмысленный комплимент.

— Да? — искренне удивился он, — А я думал…

Наверное, не следовало так бурно реагировать, но он задел меня за живое.

— Что? Что вы думали? — рявкнула я. — Что я намерена консультировать по бизнесу в ритме вальса? Извините! Опыт у меня совершенно реальный. Я собираюсь сделать все возможное, чтобы спасти Академию, как и обещала лорду Филлимору. И не воображайте, будто моя цель — вывести вас на чистую воду или захватить власть. Я просто хочу помочь отцу. Поэтому сначала перепробую все способы, а уж потом — если ничего не выйдет — можно будет поговорить и о продаже!

Я даже не сразу заметила, что в порыве страсти стучу кулаком по столу.

Теперь Марк смотрел новым взглядом. Он откинулся на спинку стула и выжидательно сложил руки на груди: типа, что же я скажу дальше? Действительно, не каждый день консультанты по кризисным ситуациям ломают мебель.

— У вас есть какой-нибудь рекламный буклет? — сменив тон, спросила я. — Хочу посмотреть, как Академия подается на рынке. Ну и счета за последний год.

Завернув рукава кашемирового свитера, Марк опять начал открывать и закрывать ящики, бормоча что-то про отвратительное хранение документов. По-моему, мы с ним совсем неплохо поговорили, хотя явно вышли за рамки официального разговора. Фактически мы раскрыли друг перед другом все карты. Зато теперь в кабинете царила совсем другая атмосфера: мы с ним словно настроились на одну волну. Особенно меня порадовал тот факт, что он нисколько не испугался моего математического диплома, как это обычно случалось с мужчинами.

Любопытно… Судя по заношенному воротничку клетчатой рубашки, Марк не слишком переживает по поводу одежды и внешнего вида. Что же касается серого свитера, он вполне может быть рождественским подарком от возлюбленной.

— Ну вот. — Марк вывел меня из раздумий, выложив на стол глянцевый буклет и прозрачный файл со счетами. — Только не советую читать за чашкой кофе.

Теперь, когда он не был по другую сторону баррикад, он показался мне даже привлекательным — по-своему. Такой симпатичный ботаник в очочках. Кроме того, у нас с ним много общего. Например, Марк явно в большей степени сочувствует лорду П., чем мисс Торн. Меня смущал лишь его критический и даже несколько злобный взгляд на вещи.

— Почему? — спросила я.

— Не дай бог, выроните чашку. — Кривоватая улыбка придавала ему мальчишеский вид. — И весь столовый этикет к чертям.

Самое смешное, что он как в воду глядел: я действительно сдуру стала читать этот буклет в «Pret a Manger», куда зашла пообедать, — и в результате чуть не подавилась капучино.

Буклет оказался поистине ужасен. После его просмотра меня уже не удивляло, что в Академии всего четыре студентки; скорее удивляло, что они вообще есть. Нет, он был очень красиво напечатан, на дорогой бумаге, в нем даже (о чудо!) не упоминались цены. Но сам текст! Настолько дремучий, настолько устаревший, словно его составляли еще во времена юности Фрэнни или того раньше. Благодаря чуткому руководству мисс Торн Академия вернулась в эпоху старых многосерийных фильмов, где разговаривают в возвышенных тонах и бросаются друг другу в объятия на фоне поезда.

«Никакие манеры не ценятся столь высоко, как манеры настоящей английской леди», — гласила подпись под фотографией (очевидно, литературный шедевр от мисс Торн). На фото девушка, украшенная аж тремя нитками жемчуга, выбирала шляпку. Ей предлагалось две: одна походила на рулон туалетной бумаги в оборочках, другая, побольше, — на расплющенный кочан капусты. На заднем плане можно было видеть саму мисс Торн, которая, судя по всему, давала советы.

«Академия Филлимора славится тем, что принимает в свои стены девушек, а выпускает настоящих леди, способных вести себя достойно в высших эшелонах общества». Эта подпись красовалась под нелепыми фотографиями, на которых еще более плотно увешанные жемчугом девицы оживленно болтали за чашкой чая, а мисс Торн с одобрительной улыбкой смотрела на их плотно сжатые колени. Было такое ощущение, что действие происходит в Версальском дворце, правда, в гостиничном варианте Лас-Вегаса. Или в музее мадам Тюссо.

«Мы стремимся вооружить наших воспитанниц всеми секретами очарования, которые необходимы им в их будущей наполненной жизни», — говорилось далее. В качестве иллюстрации прилагалась картинка, на которой некая фотомодель изображала, что она читает «Мадам Бовари» (вне всякого сомнения, это был первый случай, когда ей пришлось взять в руки книгу), а другая фотомодель делала вид, что разговаривает по старинному телефону (который, судя по всему, был беспроводным). Интересно, с кем она разговаривала? Может быть, с принцессой Дианой из потустороннего мира? Или с мисс Торн, на этот раз не попавшей в кадр?

Дисциплины, предлагаемые к изучению в Академии, могли вызвать у читателя только недоумение. «Все, что должна знать и уметь настоящая леди». Возможно, в 1980 году девушка, страдающая от безделья в каком-нибудь замке Баварии, где на километры вокруг одни только священники, и смогла бы обойтись предложенным списком. Как приготовить фуршет после спортивных занятий. Как вышить подушечку для иголок. Как делать съестные припасы. Что такое швейцарская кухня… Разумеется, в списке встречались и вполне осмысленные вещи, например: «Как составить автобиографию» или «Как писать письма», но они явно относились к временам, когда не было ни электронной почты, ни женской эмансипации, ни дешевых международных авиаперелетов.

Ей-богу, в сложных математических уравнениях с бешеным количеством чисел и всяких греческих закорючек проще было разобраться, чем в этом идиотском буклете. Что такое «протокол»? А что такое «персональная этика»? А главное, почему мисс Торн сидит в засаде на всех фотографиях, как полицейский, призванный следить за соблюдением этикета?

Я откинулась на стуле и с отвращением посмотрела на буклет, подпертый для удобства просмотра недоеденным сэндвичем. Подумать только: всю сознательную жизнь я считала себя ущемленной из-за того, что не была допущена в заведение, где учат правильно пить чай… Нет, это даже хорошо, что мне довелось увидеть этот иллюстрированный каталог последствий обучения хорошим манерам.

Господи, неужели так было всегда? А как же пленительные «взрослые» секретики, которые Фрэнни раздавала, будто конфеты, и которые так хотелось поскорее попробовать? Значит, на самом деле все обстояло иначе?

Я скинула в контейнер пустой стаканчик и коробку из-под сэндвича, вышла из кафе и направилась вниз по Пикадилли. Солнце спряталось за тучу, но я уже не обращала на него внимания…

Увы, моя попытка проскользнуть обратно в кабинет казначея, чтобы просмотреть папки, закончилась неудачей: прямо на входе меня поймала мисс Торн и затащила на свой урок — она вела разговорную речь.

Собственно, сама речь на ее уроке была не главной, то есть мисс Торн не пыталась никого учить, как правильно вести беседу. Скорее, наоборот, она подавала пример того, как можно легко свернуть любой разговор, едва только он вырулит на подходящую тему. С завидным постоянством она пресекала любые (местами очень даже забавные) комментарии девушек по поводу сплетен о звездах, политики, телевидения, болезней и модных тату. В общем, весь урок я считала минуты до того момента, как наконец забегу к Кэтлин и Нэнси и получу хоть какую-то моральную поддержку.

Ровно в четыре часа студентки пулей выскочили из здания Академии, как будто оно было объято пламенем. Что касается меня, я испытывала острейшую необходимость выпить чаю, причем желательно сдобренного порцией виски. Обычно я его не пью, но после урока разговорной речи мисс Торн вдруг потянуло. Хотя бы для того, чтобы не быть похожей на настоящую леди.

Через запущенный садик я прошла к знакомому конюшенному дому. В отличие от всего остального, дом выглядел как новенький: по крайней мере, медная дверная ручка сверкала даже в скудном сумеречном свете. He успела я за нее взяться, как дверь распахнулась. На пороге стояла Нэнси и смотрела на меня так, будто я только что вернулась из экспедиции в Арктику. В принципе, я и сама чувствовала нечто подобное.

Быстро затащив меня в дом, Нэнси усадила мое бренное тело на стул возле старой печки, а Кэтлин соорудила в тарелке подобие каменной кладки из бисквитного торта.

— Ну, как все прошло? — спросила Кэтлин, когда я выпила чай и протянула чашку за новой порцией.

Я задумалась, пытаясь сформировать в мозгу некий гармоничный баланс позитива и негатива, однако была прервана на полпути.

— Только честно, Бетси, — сурово сказала Кэтлин. — Выкладывай все как на духу.

— В общем… требуется генеральная уборка.

— А что конкретно нужно? — поинтересовалась Нэнси. — Наверное, новые учителя? В прошлом году мисс Торн многих уволила по сокращению штатов. Оставила только Эдвину Ангелль и саму себя, — улыбнулась она. — Но ты же обязательно что-нибудь придумаешь.

Бедные мои, милые, добрые, честнейшие во всем мире старушки! Как мне было их жаль! Они прожили здесь всю жизнь, отстаивая идеалы добра и порядочности, за которые ратовала Фрэнни… Как же признаться им, что дело зашло слишком далеко? Что теперь даже предложение казначея закрыть Академию совсем не кажется бредовым? А ведь они ждут от меня спасения…

Впрочем, они же сами приучили меня говорить только правду.

— Не знаю, что делать, — сказала я, честно глядя в их полные ожидания глаза. — Будет невероятно сложно заманить новых студенток — слишком многое требуется пересмотреть. Сегодня правила королевских приемов никому не интересны. Казначей считает, что лорд Филлимор должен подумать о продаже Академии.

— О продаже? — упавшим голосом протянула Нэнси, и ее чашка со звоном запрыгала на блюдце.

— Ладно, Нэн, как будто мы ничего не знали. — Кэтлин бросила на меня мужественный взгляд.

— Ну и что, даже если он продаст? — как можно более непринужденно сказала я. — Ну, поселится рядом с вами какой-нибудь нувориш из оффшорного бизнеса. Они дома-то бывают от силы двадцать дней в году!

При этих словах на лицо Кэтлин надвинулась тень, а Нэнси плотно сжала губы. У обеих сразу ввалились глаза, и я вдруг с болью осознала, как сильно мои тетушки постарели. Захотелось прижать их обеих к груди, хотя мой бюст, в силу объемов, вряд ли годился для утешения.

— Ну что вы молчите?! — пожалуй, слишком резко воскликнула я, однако никто не сделал мне замечание.

— Просто ему придется продать не только дом, — сказала Кэтлин. — Здесь полно другой недвижимости: гараж на три машины, квартиры для обслуги… И конюшни. Мы только жильцы, Бетси. И всегда так было. Это как бы часть нашего пенсионного пакета.

У меня сам собою открылся рот. Нет, надо же быть такой тупой! Мне ведь даже в голову не пришло, что из-за продажи Академии Кэтлин и Нэнси могут потерять крышу над головой.

— Но… наверняка лорд П. подыщет вам что-нибудь за городом. В Беллингхэме, например…

Кэтлин молитвенно сложила руки.

— Жить за городом? В нашем-то возрасте? Это ужас! Там нет фонарей. И воняет. Не то что в Лондоне…

— Нет, правда, мы не хотим уезжать из Лондона. Возможно, новому хозяину понадобится прислуга, — с подрагивающей улыбкой сказала Нэнси. — Говорят, сейчас есть такие пылесосы, которые не надо таскать по лестнице. Благослови, Господь, мою старую спину. Да и Кэтлин пока не растеряла своего мастерства…

— Нет уж! — скрипнув стулом, сказала я. — Этого не будет! Думаете, Фрэнни позволила бы кому-нибудь вышвырнуть вас из собственного дома? Да она бы всех тут порвала!

Я зажмурилась, чтобы не заплакать, потому что Нэнси тоже была на грани и я не хотела ее провоцировать.

— Так вот: Академия Филлимора не закроется, и никто ее не продаст, — объявила я и схватилась за ежедневник (гораздо легче, когда держишь что-нибудь в руках). — Необходимо что-то предпринять… Вы только посмотрите на их буклет! Он же совершенно идиотский! Аранжировка цветов, торжественные обеды, обращение с прислугой… Как будто на дворе девятнадцатый век. Тут вообще есть учителя моложе пятидесяти?

Нэнси и Кэтлин переглянулись.

— Ну да, есть… Вот, например, Адель, — сказала Нэнси.

— Какая еще Адель? — насторожилась я.

Я ненавидела это имя. Единственную воспитанницу Академии, которая мне реально не нравилась, звали Адель Буканан. По правде говоря, ее все терпеть не могли, но саму ее это нисколько не трогало. В этой восемнадцатилетней девушке не было совсем ничего девичьего (пока однажды она не «поехала кататься на лыжах» и не вернулась с крохотным носиком вместо прежнего шнобеля и с новыми белоснежными зубами).

— Адель Буканан, — сказала Кэтлин, ставя на плиту чайник. — Помнишь ее? Пепельная блондинка, вечно ходила в мини-юбке. И в мини-трусиках. Теперь водит дружбу с мисс Торн. Периодически заявляется в Академию и начинает всех воспитывать. Не знаю уж, в чем это выражается.

— Да что ты? — Я попыталась представить Адель в роли учительницы, но не смогла. — Наверное, она замужем, живет где-нибудь в поместье? По крайней мере, именно об этом она мечтала. Помню, она говорила, что в двадцать три года у нее будет собственный вертолет.

— Вот, недавно овдовела, — со значением произнесла Нэнси. — Была женой графа Пертонширского. Очень трагическая история: однажды вечером они играли в теннис, как вдруг молния ударила прямо в его кардиостимулятор. Впрочем, ему и так перевалило за восемьдесят. Удивительная активность для такого возраста, правда? Наверное, корт у них имел какое-то особое освещение…

Кэтлин перехватила мой взгляд и поджала губы. В принципе, можно было и не продолжать. И так все яснее ясного. Но Нэнси явно не давали покоя загадочные обстоятельства этого происшествия.

— Если тебе интересно мое мнение, — заявила Кэтлин, — так, по-моему, Адель положила глаз на лорда Филлимора. Так и вьется вокруг в обтягивающей юбке и все щебечет о том, что у нее тоже недавно умер муж. Джеральдина Торн говорит, что они товарищи по несчастью и что она оказывает ему поддержку в его горе.

— Ну что ты, Кэтлин, — сказала Нэнси, бросив на меня взгляд. — Она бы не осмелилась…

— Еще как осмелилась, — отрезала Кэтлин.

При этих словах в груди у меня неприятно кольнуло. У Филлиморов была идеальная, крепкая семья, о которой я втайне мечтала, с завтраками в постели, с долгими вечерами у камина. Разве пошлая интрижка на одну ночь может такое заменить? Во всяком случае, не интрижка с Адель Буканан.

Я хотела промолчать, но не удержалась:

— Они были женаты сорок лет! Он до сих пор не убрал ее поднос для завтрака из буфетной — лежит там рядом с чайником. Сама видела, когда приезжала на Рождество. И вообще, вы же знаете, что для старика означает понятие «леди»… Такие женщины, как Адель, для него вообще не существуют!

— Да не слушай ты Кэтлин! — сказала Нэнси, похлопав меня по руке. — Уверена, что это даже в голову ему не приходило, сколько бы эта глупая курица перед ним ни кривлялась. Никто не сможет заменить лорду П. леди Франсес. Даже не думай, Бетси! У тебя и без этого проблем хватает…

Я пожала ей руку в ответ и с ужасом ощутила, какая у нее хрупкая и маленькая ладошка. Боже мой… Фрэнни ушла, а если уйдут Нэнси и Кэтлин, кто будет меня подбадривать? Если я не найду свою родную мать, тогда совсем некому…

Кэтлин все никак не могла успокоиться по поводу Адель.

— Одному богу известно, чему она там их учит. Как была стервой, так и осталась. Таскает с собой китайского мопса в сумке — ши-тцу называется. Сплошная антисанитария!

Мопса? Ну, тогда все в порядке, — с облегчением подумала я. Адель может строить планы сколько ей угодно. Потому что лорд П. предпочитает исключительно датских догов. А они, в свою очередь, предпочитают маленьких собачек. В смысле, на завтрак — вместе с кошечками и фазанами.