Последняя и вечная любовь

Глава 26

Сознание медленно возвращалось к нему. В мозгу то вспыхивали, то исчезали какие-то странные, неясные образы. Стив очнулся и понял, что жив. Но где он? Небольшая комната, освещенная солнцем, он лежит на постели, с головы до ног забинтованный, и у него невыносимо болит все, что только может болеть. Он увидел привлекательную молодую женщину с темно-каштановыми волосами, зеленовато-карими глазами, но холодным и мрачным лицом. Подняв голову, она сурово посмотрела на него. Почему она ненавидит его, ведь они никогда не встречались?

Стив хотел было заговорить, но издал лишь невнятные звуки. Женщина тотчас склонилась над ним и дала ему воды, но сделала это так грубо, что Стив едва не поперхнулся. Стив услышал, как она кому-то сказала, что если он пытается заговорить, то, значит, уже выкарабкался. Вскоре Стив почувствовал такую тяжесть в веках, что закрыл глаза и снова заснул.

Теперь он пребывал в полузабытьи. Однажды Стив услышал, как женщина спросила:

— Он выживет, доктор?

— Трудно даже поверить, что он еще жив, получив такую порцию свинца. У него могучее сложение, а ты на удивление хорошая медсестра, Лиззи. Не будь этого, вряд ли я смог бы помочь ему…

Этот разговор так удивил Стива, что он хотел задать какой-то вопрос, но тут же забыл о чем. После ухода доктора очень усилилась боль. Сознание вновь покинуло его.

В следующий раз он очнулся вечером. Тускло-красный свет проникал в комнату, где горела лампа. Женщина принесла ему хлеба и глиняную миску с едой и принялась кормить его. На этот раз, покончив с едой, он заставил себя сказать «спасибо».

Она уже поднималась со стула, но тотчас повернулась к нему и спросила:

— Вы чувствуете себя лучше?

Стив кивнул, но тут же закрыл глаза от пронзившей его боли, а женщина молча вышла из комнаты. Вскоре она вернулась, держа в руках наручники. Не успел он опомниться, как его правое запястье было приковано к железному изголовью кровати.

Стив удивился:

— Зачем вы это сделали? Мне казалось… я слышал, как доктор сказал, что вы спасли мне жизнь, ухаживая за мной… Так зачем же…

— Только затем, чтобы вас повесили, — резко ответила она, повернувшись к нему спиной. Он пытался хоть что-нибудь вспомнить, но не смог. Усилия утомили его, и он понял, что опять засыпает.

На следующее утро она принесла ему завтрак — отвратительную на вкус кашу, — но наотрез отказалась разговаривать.

— Но почему? Я же должен знать, за что меня решили повесить и почему вы так хотите этого!

Она задрожала от гнева и повернула к нему бледное лицо:

— Один из тех, кого вы убили на прошлой неделе, был моим мужем. — Она помолчала. — Откуда вы только появились, гнусный наемный убийца, волк, ищущий добычу! Мне говорили, как стремительно и обдуманно вы действовали. Так вот, теперь вы знаете, за что вас повесят и почему я приду на это смотреть!

— Но я… — Он все еще пытался вспомнить, что произошло, но она уже повернулась и выбежала из комнаты. Стив закрыл глаза и почувствовал, как мучительная боль снова вернулась, напоминая ему… Да, он слышал выстрелы, много выстрелов! Странно, что он жив, ведь он знал, что умирает!

Окно его комнаты закрывали ветхие ставни, пропускавшие лучи света. Стив слышал шум, доносившийся с улицы, — голоса людей, стук копыт, мычание коров.

Кто эта женщина? Разве она была там, когда началась стрельба? И почему он не умер? Едва он начинал думать, головная боль возвращалась, тело болело так, что он едва сдерживал стоны. Лучше уж было умереть…

Открывшееся кровотечение вызвало лихорадку. Холодная рука женщины легла на его лоб.

— Выпейте это.

Какого дьявола она заботится о нем, почему не дает умереть? Но она твердо держала чашку у его губ, заставляя глотать, а он ненавидел эту проклятую беспомощность.

Он снова попытался заговорить, но она прервала его:

— Вам нельзя разговаривать.

А может, она существует только в его воображении? Может быть, он давно умер и эта комната, уютная и чистая, совсем в ином мире?

Стив огляделся. Напротив него висела какая-то вышивка, а в углу — небольшое деревянное распятие. Она католичка? Неподалеку от железного изголовья кровати стоял старомодный туалетный столик, покрытый вышитой салфеткой. Под окном — обшарпанный медный кувшин без ручки и дешевый фарфоровый таз для умывания.

Значит, это не тюрьма — ведь здесь нет ни решеток, ни запоров… И все же он был заключенным. Об этом напоминал ему лязгающий при малейшем движении браслет наручников. Кроме того, его собираются повесить. Но за что? Когда это произойдет — пока он без сознания или ему дадут испытать весь ужас ожидания смерти? Но почему он не видит никого, кроме этой женщины? И действительно ли доктор недавно менял ему повязки или это ему пригрезилось?

Стив вновь погрузился в мучительный сон. В кошмарах его куда-то гнали, преследовали, убивали, а он скакал по горам и пустыням, ощущая за спиной кого-то невидимого. Иногда на той же лошади с ним ехал кто-то еще — к нему прижималась женщина, он видел ее растрепанные золотистые волосы. Стив пытался удержать ее, но раздавались выстрелы, и он падал. Тело разрывалось от боли, сознание меркло, и он вновь умирал. Теперь уже он точно знал, что мертв, поскольку находился под землей и отчаянно пытался освободиться от каких-то пут, пока не задохнулся.

Он попытался приподняться, но звякнули наручники, и Стив бессильно откинулся на подушки, покрывшись испариной. Он забыл обо всем, кроме чувства утраты и боли.

Женщина вернулась в комнату, коснулась его лба и озабоченно сказала:

— Что же вы с собой делаете? Неужели вы думаете, что сможете освободиться?

Он промолчал. Женщина поставила на стол лампу. Стив заметил, что она заплела волосы в толстую косу. На ней был легкий халат, и, когда она наклонилась над ним, Стив уловил легкий аромат женского тела. Женщина вновь положила ладонь на его лоб, затем на грудь и воскликнула:

— Да вы вспотели! Вас опять лихорадило…

Их взгляды встретились: его — отчаянно-вопрошающий и ее — удивленный.

Затем она отвернулась и, проговорив: «Вам, наверное, хочется пить», — пошла за водой.

Он почувствовал признательность к ней:

— Благодарю вас…

Она, заметно волнуясь, поправила ему подушку и вновь накрыла простыней. Стив впервые смотрел на нее как на женщину, отметив, что у нее стройное тело. Перехватив его взгляд, она повернулась и уже протянула руку за лампой, когда он сказал:

— Нет, пожалуйста, не уходите.

Она стояла спиной к нему:

— С вами теперь все будет в порядке, лихорадка прекратилась…

— Я должен поговорить с вами, — нетерпеливо перебил он, — это необходимо, вы понимаете?

— Понимаю ли я? — резко переспросила она, повернувшись к Стиву. При свете лампы ее лицо казалось осунувшимся, суровым и неумолимым. — Таких, как вы, я знаю слишком хорошо! Безжалостные убийцы, бешеные собаки, готовые наброситься на свою жертву! Вы, видимо, считаете, что пистолеты дают вам право убивать каждого, кто встретится на вашем пути, как это произошло и с моим мужем. Вас и таких, как вы, — гневно сказала она, — следует держать в тюрьме, а не на свободе… Может, вы сбежали оттуда?

— Тюрьма? Что вы имеете в виду? — Стив нахмурился.

Она язвительно рассмеялась:

— О, я обо всем догадалась! Неужели вы думаете, что никто не заметил эти шрамы? На вас были кандалы и вас пороли. Не сомневаюсь, что вы совершили какое-то ужасное преступление.

Он мрачно выслушал ее, а потом раздраженно заметил:

— О Боже, вы, кажется, знаете обо мне больше, чем я сам. Итак, я бежавший уголовник, бешеная собака, убийца…

— Так оно и есть! И если вы что-то вообразили только потому, что я… вернула вас к жизни, то глубоко заблуждаетесь. Я сделала бы то же самое и для больного животного, даже для койота. Но на этот раз вам не избежать виселицы!

Стив изумленно уставился на нее:

— Мне уже пора приготовиться? Может, кто-нибудь сообщит мне, за что меня повесят?

Она побледнела от гнева.

— О! Не надейтесь, что вам удастся провести меня, вы притворяетесь, что ничего не помните! Или вы уже потеряли счет убийствам?

Схватив лампу, женщина решительно направилась к двери. Стив злобно смотрел ей вслед. Черт бы побрал эту стерву!

В следующий раз ее лицо было холодным и безучастным. Она избегала взгляда Стива, быстро и ловко переодевая и перевязывая его. Стив тоже молча наблюдал за ней. От его взгляда ее бледное лицо залилось краской.

Она не была красавицей, но стройность и великолепная осанка придавали ей своеобразную прелесть. Высокие скулы, большой рот, упрямый подбородок… Но самым замечательным в ее лице были глаза — полупрозрачные, золотисто-зеленые, широко расставленные и обрамленные густыми черными ресницами. Волосы, тонкие и шелковистые, падали на шею красивыми локонами.

Чтобы нарушить напряженное молчание, Стив заговорил:

— А доктор уже не придет?

Она исподлобья взглянула на него:

— Теперь в этом нет необходимости. Вы быстро поправляетесь, и я сама вполне могу делать вам перевязки.

— Не понимаю, зачем вам все эти хлопоты, — насмешливо заметил Стив. — Почему вы не позволили мне умереть? Вам наверняка доставило бы большое удовольствие наблюдать за тем, как я истекаю кровью.

— Я уже говорила вам о своих чувствах. Ваша казнь станет предупреждением таким же, как вы.

— У вас вешают людей даже без приговора суда?

— А зачем эти формальности? Вы хладнокровно застрелили трех человек и ранили еще одного. До сих пор неизвестно, выживет ли он. Всему этому было достаточно свидетелей, и нет необходимости лгать в надежде, что ложь спасет вашу шкуру! — Ее лицо вспыхнуло гневом. — Нет уж! Вы пришли сюда убивать ради тех грязных денег, что вам предложил Прендергаст…

Когда женщина принесла ему поесть, Стив решил изменить тактику:

— Лучше уж отцепите меня, тогда я смогу поесть сам.

— Я вам не доверяю, — холодно возразила она, продолжая кормить его.

— А нельзя ли мне покурить? — спросил он немного погодя.

Она нахмурилась:

— Я не держу в доме табак. И кроме того, одна из пуль задела легкое, поэтому вам придется воздержаться от этого удовольствия.

Он рассмеялся. Женщина, не поняв почему, сердито воскликнула:

— Вы невыносимы!

— Но признайтесь, что в этой ситуации есть что-то забавное! Вы возвращаете меня к жизни для того, чтобы повесить, сидите на краю моей постели и кормите, как ребенка, и даже не разрешаете мне покурить…

— Как вы смеете разговаривать со мной так фамильярно? Такие люди, как вы, хуже скотов…

— Так вот почему вы приковали меня? А может, почему-то еще?

— Ox! — He сдержавшись, она дала ему пощечину. Стив уже заметил, что у нее грубые, мозолистые руки, словно она всю жизнь занималась тяжелым трудом, а теперь ему довелось изведать их силу. Она так размахнулась, что потеряла равновесие и упала на Стива.

Свободной рукой он обнял ее — почти инстинктивно — и поцеловал, поскольку лицо женщины оказалось так близко от его губ. В то же мгновение он почувствовал ее ответную реакцию. Это означало капитуляцию, но она вырвалась, с гадливостью вытерла губы и выскользнула из комнаты.