Глава вторая

Она собралась уходить. Его молчание ей надоело. Тем более что босиком стоять на мраморном полу было не очень-то приятно. Она надела одну бальную туфлю, и, когда наклонилась за второй, Шехаб понял: если он и дальше будет вот так стоять столбом, она исчезнет.

Этого нельзя было допустить. Ухватив ее запястье, он взял туфлю у нее из рук. Потом, гипнотизируя Фару своим взглядом, опустился на колено и медленно приподнял юбку, обнажив ногу до половины бедра.

Колени у нее задрожали, сердце бешено заколотилось. Чтобы не упасть, Фара оперлась о балюстраду. Он неторопливо провел ладонью по ее ноге от бедра до лодыжки, обхватив пальцами ступню.

Откуда-то со стороны донеслись подбадривающие выкрики, но он пропустил их мимо ушей. Единственное, что в эту секунду имело значение для Шехаба, — участившееся дыхание женщины, ее тихий вздох. Она не сказала ни слова против. Едва коснувшись этой прекрасной обнаженной ноги, он ощутил, будто искра пробежала по его руке. И был потрясен этим.

Впрочем, и Фара была изумлена не меньше его. Шехаб чувствовал, как она дрожит, и холод здесь был ни при чем.

— Знаете, о чем я подумал? — Голос его прозвучал как-то хрипло. — Я никогда не встречал такой необычной и прекрасной женщины. Вы заставили меня стыдиться...

— Я... что? — переспросила Фара, подумав, что ослышалась, и попыталась высвободить свою ногу. — Конечно, я сказала глупость. Мы оба это понимаем. Не старайтесь ее сгладить.

Но когда этот необыкновенный, потрясающий мужчина прижал ее ступню к своей груди, как раз там, где билось сердце, она смешалась так, что потеряла дар речи.

— Пожалуйста, не извиняйтесь. Не нужно. Я просто неудачно выразился. Ваша искренность застала меня врасплох. Я никогда не встречал человека, тем более женщину, которая не побоялась быть настолько откровенной. Это восхитительно!

— Восхитительно? Вы хотите сказать, мучительно! Лично для меня это так и есть, особенно в эту минуту.

Фара стояла напротив света, струившегося из окон. В лучах, пронизавших шифоновый наряд одалиски, она казалась почти нагой. Он не в силах был оторвать глаз от идеальной красоты ее тела. Желание, мощное и неотвратимое, как тайфун, окатило Шехаба жаркой волной, отдавшись дрожью в руках.

Он изнывал от желания сжать эту непостижимую женщину в своих объятиях. Вместо этого он обул ее ножку в бальную туфельку, обшитую изумрудным атласом, впрочем успев коснуться губами точеной лодыжки до того, как ткань платья скрыла гладкую нежную кожу.

— Почему это мучительно? — спросил он, все еще стоя на колене. — Вы оказали мне такую услугу...

— Ус-слугу?

Шехаб неспешно поднялся, и его взгляд, так же как и каждое движение, говорили о владевшем им желании.

— Огромную услугу. С того момента, когда наши глаза встретились, мне немедленно захотелось познакомиться с вами. Сначала я хотел сразу признаться вам в том, что вы очаровали меня с первого взгляда. Но потом засомневался. Вдруг мои слова будут расценены вами как пошлость. Но, к счастью, вы решили мою проблему, сказав, что я вам нравлюсь. Остается только порадоваться тому, что наши чувства взаимны.

Фара тряхнула головой и метнула на него недоверчивый взгляд:

— Откуда вам это известно, если даже я сама не знаю, что именно чувствую!

— Можно начать с того, чтобы попытаться описать это словами, — предложил Шехаб. Его взгляд, медленно скользнул к обворожительному, декольте собеседницы и надолго остановился там.

Фара оперлась на балюстраду. Ее пугала собственная реакция: так сильно ей хотелось прильнуть к этому мужчине, даже имени которого она не знала, и умолять поцеловать. Что творится, черт побери? Что это на нее накатило?

— Вы меня смущаете, — выдавила она. — Вы заставляете меня... — Она вовремя прикусила язык.

— Сгорать от желания? — вполголоса закончил за нее Шехаб, словно они говорили о чем-то обычном и повседневном.

— И это тоже, — кивнула Фара и закусила губу. — Не понимаю, почему я все это вам говорю! — пожаловалась она. — Может, причина в полнолунии или в шампанском?

— Полнолуние исключается, — отверг первый вариант Шехаб, мельком взглянув на темное небо, на котором золотился тонкий серп новорожденной луны.

— Тогда это шампанское, — убежденно произнесла Фара. — Какой-нибудь побочный эффект.

— Неправильное шампанское, которое вы даже не пробовали? — фыркнул Шехаб, едва сдерживая смех. — А вот вы более чем реальны. — Он стал серьезен. — Прекрасное видение.

— Видение? — в свою очередь фыркнула Фара. — Ну конечно. А как у вас со зрением?

Каковы бы ни были его истинные намерения, но сейчас Шехаб говорил правду.

— Никто не сможет заставить меня отказаться от своих слов.

Она кивнула и слегка улыбнулась.

В эту минуту Шехаб как-то забыл, что следует опасаться актерского мастерства Фары Бьюмонт. Впервые в жизни он встретил женщину, которой чужды женские уловки.

Фара словно угадала его мысли и тихо произнесла:

— Неужели это случилось с нами?

— До нашей встречи я тоже в это не верил. Но моя честность вынуждает меня признаться, что я испытываю к вам влечение, которое сильнее меня. Ведь вы тоже это чувствуете?

Фара не ответила, но Шехаб прочел в ее глазах молчаливое согласие. Неожиданно она отвела взгляд в сторону, словно смелость вдруг покинула ее.

Шехаб знал, что нельзя позволить ей отказаться от своих слов.

— Не стоит убегать от правды. Просто признай это, — ласково сказал он.

— Как, если мы даже не знакомы?

— Это легко исправить. — Шехаб взял ее правую руку, слегка липкую от шампанского, и поднес к лицу. — Шехаб аль-Аджман к твоим услугам, — представился он и прижался горячим поцелуем к. ее ладони. — Ну вот, половина дела сделана. Теперь твоя очередь, чтобы ты признала, что между нами существует влечение.

Фара выдернула свою руку, словно прикосновение его губ могло обжечь ее, и сжала пальцы.

— Это арабское имя.

— Так и есть, моя красавица.

— О! — Ее глаза удивленно расширились. — Так это ты? Шейх Шехаб аль-Аджман? Но этого не может быть!

— Почему нет? — пожал он плечами. — Если, конечно, не существует второго шейха с таким же именем. — Его губы изогнулись в довольной улыбке. — То, что ты обо мне слышала, — разве это не судьба?

Как бы ни была она изумлена, но логика заставила Фару возразить:

— Не думаю, что это судьба. Моя работа как раз и заключается в том, чтобы знать о каждом, кто исполняет роль первой скрипки или может сыграть ее в деловом мире. Ты... вы появились в западном бизнесе всего месяц назад, но уже потрясли всех. Это была не просто очередная волна. Это был цунами. — Она недоверчиво покачала головой. — Извините, что так путано объясняю. Я представляла вас совсем другим.

— Да? — оживленно спросил Шехаб. — И каким же я тебе представлялся?

— Самовлюбленный тип верхом на арабском жеребце в одежде бедуина, жестокий, высокомерный и... — Фара осеклась.

«Когда-нибудь ты научишься держать язык за зубами?» — ругала она себя.

С опаской Фара взглянула на могущественного шейха и перевела дух. Кажется, ее слова Шехаба не задели, скорее развеселили. Шехаб. Она произнесла это имя про себя. Теперь оно всегда будет ассоциироваться для нее с невероятной мужественностью и красотой.

— Ты сказала, что работаешь. Неужели это правда?

Фара сразу ощетинилась и вскинула голову:

— Да, работаю. Как и большинство людей. Могу я узнать, почему этот факт вызывает у тебя ироничную улыбку?

— Когда я увидел тебя в этом платье, до того, как оно было испорчено шампанским, то подумал, что именно так и должна выглядеть главная наложница в султанском гареме, моя Шахерезада. Поэтому с трудом верится, что ты работаешь, вместо того чтобы принадлежать мужчине и быть его самым лелеемым сокровищем.

Фара открыла было уже рот, чтобы произнести что-нибудь уничижительное, но потом поняла, что он задумал:

— Ну ты и... Ладно.

Шехаб весело улыбнулся.

— Всего лишь шутка. — Он обмотал прядь ее волос вокруг своего указательного пальца. — Ну, так чем же занимается моя очаровательная сирена?

Сердце ее учащенно забилось, но Фара в притворном удивлении оглянулась, словно не понимая, о ком речь.

— Сирена? Это я, что ли? А, знаю! Наверное, все дело в платье. — Она улыбнулась, но улыбка вышла чуть грустная. — На самом деле я далеко не сирена. Да и работа у меня совсем иного плана. Я главный финансовый консультант у Билла Хансона в «Глобэл вью файненс».

Брови мужчины удивленно приподнялись:

— Мне послышалось или ты действительно недовольна своей работой? Почему же ты ее не сменишь?

— Я больше ничего не умею. — Фара пожала плечами. — Мой отец, точнее, приемный отец, был владельцем нескольких компаний. Он передал мне свои знания и опыт. После его смерти даже вопроса не встало, чем мне заниматься в жизни. Однако, когда я выросла, готовая пойти по его стопам, прежнего бизнеса не стало. Тогда я думала, что ничем другим заниматься не захочу... Поэтому сейчас просто делаю свою работу, и стараюсь делать ее хорошо. Я...

Фара запнулась, потому что длинные сильные пальцы прижались к ее губам.

— Продолжай, — попросил Шехаб, и в его голосе слышалась та же ласка, с какой пальцы ласкали ее губы. — Мне так приятно тебя слушать, каждое твое слово, сладкая моя. Жду не дождусь, когда смогу попробовать твою сладость. — Он выпрямился, и Фара перестала ощущать его горячее дыхание на своей коже, но теперь ее ласкал его шепот, а сама она была словно в невидимом плену. — Ты так и не сказала, как тебя зовут.

Фара забыла свое собственное имя, чувствуя, как ее подхватывает какая-то неведомая сила и уносит туда, где нет места разуму. Она ничего не видела, кроме блеска черных как ночь глаз, кроме губ, произносивших слова, от которых сильнее билось сердце, и отчаянно желала, чтобы сказанные Шехабом слова немедленно исполнились наяву.

— Фара, — выдохнула она, наконец вспомнив свое имя.

— В переводе с арабского оно означает «радость». Ты приносишь радость тому, кто рядом с тобой.

С ее губ сорвался короткий смешок:

— Моя мать так не думала.

Фара всегда посмеивалась над значением своего имени. Она смутно представляла себе, что такое «радость». Разве что единичные встречи с ее обожаемым, но вечно занятым отцом были для нее воплощением этого понятия.

— Не верю. Это невозможно.

— Еще как возможно. Но лучше ее саму спросить об этом.

Шехаб внимательно посмотрел на нее и нахмурился.

— Что это за мать, которая так относится к своему ребенку?

— Наверное, я слишком похожа на своего настоящего отца. Видимо, ее воспоминания о нем далеко не самые радужные, — с грустной улыбкой пояснила Фара.

Шехаб положил ладонь ей на щеку. Его рука была обжигающе горячей, но Фара жаждала этого огня, поэтому прижалась к ней сильнее. Его ладонь скользнула вниз, к шее. Большим пальцем Шехаб приподнял ее подбородок.

— Она не имела права омрачать твою жизнь горечью своих воспоминаний, — убежденно сказал он, словно хотел и ее заставить в это поверить.

Его слова были как бальзам на душу.

— О, ничего подобного я от нее никогда не слышала. Это просто мое предположение. Понимаешь, мне всегда казалось, что она чувствует себя одинокой и подавленной, хотя и старается это скрывать. За что бы она ни бралась, все делала как бы через силу, не испытывая ни радости, ни удовлетворения. Когда я узнала о своем настоящем отце, то подумала, что это может быть связано с ним. Мне кажется, она его так сильно любила, что после того, как потеряла его, ей больше никто не был нужен. Даже Франсуа.

«И я тоже», — добавила она про себя. Шехаб некоторое время молчал, словно размышляя о чем-то, но его лицо было бесстрастно.

— Если ты не держишь обиды на, мать, то как тогда ты должна относиться к отцу? Если предположить, что он стал причиной ее равнодушия к тебе, то наверняка есть повод его недолюбливать.

— Нет. Что бы это изменило? И потом, я не знаю, что на самом деле произошло между ними. Да и судить их права у меня нет.

— Разумный подход, — признал Шехаб. — Оказывается, ты не просто сирена, но при этом еще и здравомыслящая.

Фара едва не поперхнулась от смеха. Здравомыслящая? Ну что же, почему бы этого не допустить? Но лишь до сегодняшнего дня, пока она не увидела его, Шехаба аль-Аджмана.

— Ты говорила, что недавно узнала про настоящего отца. Кто же он?

— Мне стало известно про него месяц назад. Должна признаться, сюрприз вышел на славу, — криво усмехнулась она.

— Я к твоим услугам, если хочешь поговорить об этом.

— Давай лучше сменим тему, ладно?

Шок от встречи с отцом еще не прошел. Слишком свежо еще было чувство, когда весь твой мир снова вдруг разлетается на осколки. Она помнила до мелочей весь тот день, когда мать обрушила на нее новость, что ее отцом является вовсе не Франсуа Бьюмонт, а Атеф, король ближневосточного государства Зохайда.

Самого короля новость так обрадовала, что, казалось, его ликование ощущается даже по телефону. Фара не могла не проникнуться к нему ответной симпатией и с нетерпением стала ждать второго звонка или письма. Она объясняла свое волнение потребностью заполнить душевную пустоту, возникшую после смерти отчима.

Искренний восторг короля Атефа развеял ее сомнения, будто она предает память неродного, но любимого отца.

А затем произошла долгожданная встреча. Он с ходу обескуражил ее, заявив, что она как можно скорее должна выйти замуж за принца соседнего королевства согласно договоренности между обоими правителями.

Тогда-то Фара все и поняла. Радость короля была вызвана не столько их встречей, сколько появившейся возможностью выполнить условие договора, который был почему-то столь важен для двух королевств. Впрочем, это открытие до такой степени ошеломило ее, что вникать в подробности внешней политики Зохайда ей уже не пришлось.

Как бы там ни обстояло дело, Фара не позволит собой манипулировать. Однажды она уже едва не стала игрушкой в чужих руках. Поэтому не только категорически отказалась выходить замуж, но и выразила уверенность в том, что это — не единственный выход для урегулирования конфликта между двумя королевствами.

Но тут Шехаб, проведя указательным пальцем по руке Фары, отвлек ее от тягостных мыслей:

— Воспоминания по-прежнему причиняют тебе боль?

Она грустно улыбнулась:

— К сожалению. Так больно мне не было, даже когда я девчонкой налетела на колючую проволоку, пытаясь пролезть через ограду на одном из ранчо отца. Боль забылась, остались только следы...

— Следы? Где?

— На спине, — ответила Фара.

— Покажи.

Шехаб произнес это с такой интонацией, что Фара машинально повернулась, как послушный солдат.

Его руки коснулись ее плеч, обхватили за талию, подняли волосы, обнажая спину, щедро открытую вырезом платья. Потом пальцы легко заскользили по коже в поисках давно зажившей раны. Фара стояла, словно загипнотизированная, не осмеливаясь сказать, что, кроме едва заметных тонких полосок, он ничего не найдет. Когда раздался звук расстегиваемой молнии, до нее дошел смысл происходящего. Это повергло ее в смятение.

Теплые пальцы, касаясь ее спины, замерли, когда Шехаб нащупал едва заметный шрам чуть ниже талии. Фара задохнулась от избытка эмоций и поспешила опереться на балюстраду, так как ноги ее не держали. Дыхание участилось, сердце вот-вот готово, было выпрыгнуть из груди, она изнемогала от блаженства, пульсировавшего в ней.

— Это он?

Его пальцы путешествовали по ее спине в такт словам вверх-вниз, а Фаре казалось, что из под них растекается электрический ток. Ее сил хватило лишь на то, чтобы отрицательно покачать головой.

— Обещай, что впредь будешь осторожна и не поранишь себя. — Его ладонь накрыла ее шрам.

Этот жест вызвал в душе смутное волнение: в нем не было ничего низменного, кроме заботы и тревоги за нее. За Фару никто никогда не волновался. Только отец и Билл. И вот теперь этот мужчина...

Фара не понимала, что с ней происходит, почему этот странный человек имеет над ней такую гипнотическую власть. Почему она позволяет ему это?! Но пока разум бунтовал, тело не слушалось. Он приблизил губы к се лицу, так что Фара ощутила его дыхание на своей щеке. С замирающим сердцем она ждала его поцелуя.

Он этого не сделал. Шехаб наклонился только затем, чтобы, опалив ее своим дыханием, прошептать:

— Самая прекрасная фея, не откажи мне в танце.

Он приглашал ее на танец? И это все?

Она и представить себе не могла, что с ней случится нечто подобное. Откуда в ней вдруг взялась эта страсть, которая затуманила мозг, заставила всю ее трепетать и испугала своей силой? — И эта могучая сила влекла к нему вопреки ее воле — такого с ней никогда не случалось.

Шехаб положил руку ей на талию и, не прижимая к себе, закружил в ритме медленного вальса.

Это сводило с ума — легкие прикосновения только возбуждали, но не притупляли терзавшего ее желания, возраставшего по мере того, как длился танец, который она когда-то обожала танцевать с самым своим любимым партнером — отцом.

Несмотря на смятенные и противоречивые чувства, Фара с удивлением обнаружила, что её тело помнит все движения. Она сама обняла Шехаба, ощущая под своими ладонями его крепкое тело и страшась скорого окончания танца. Просто обнимать его было мало: она постарается взять все, что только сможет...

Во время танца Шехаб приблизил губы к ее виску и хрипло сказал:

— Твое имя подходит тебе как нельзя лучше. Ибо держать тебя в объятиях — ни с чем не сравнимая радость.

Музыка закончилась. Краем своего сознания, еще не подпавшим под власть Шехаба, Фара отметила это, как и то, что они больше не танцуют: Шехаб вел ее к широкой мраморной лестнице, выходящей в сад. Она следовала за ним с чувством, что только сейчас начинает жить.

Пройдя несколько метров, он прижал Фару к стволу дерева и взял в ладони ее лицо. В свете луны блеснули его темные глаза, их взгляд проник ей в самое сердце.

— Шехаб, — тихо произнесла она его имя.

— Фара, — погрубевшим голосом отозвался он и прижался к ее губам....

Ощутив их вкус, она словно оказалась в эпицентре урагана, который закружил ее сознание с такой силой, что остановилось время. Где она, что с ней — это было неважно. Его руки гладили и ласкали ее тело, вызывая желание большего.

— Шехаб, пожалуйста, — шептала она, сама не понимая, о чем именно просит.

Его поцелуи, горячие, страстные, дарили блаженство, обещая еще большее удовольствие.

Ей хотелось, чтобы он почувствовал тот же восторг и стремление поделиться своим наслаждением, которые переполняли ее саму. Она вся дрожала от охватившего ее напряжения, и постанывала от нетерпения.

— Пожалуйста... — словно в беспамятстве шептала она.

Когда он наконец потянул молнию платья вниз, от возбуждения у нее по телу побежали мурашки, а во рту пересохло. Легкая ткань скользнула с гладких плеч, и она ощутила его горячую руку на своей груди. Она едва не задыхалась.

О боже, о чем она только думает?

Она хочет отдаться незнакомому мужчине прямо здесь?! Сейчас?

«Точно. Я сошла с ума», — решила Фара.

Потом вдруг — словно озарение: они же оба ненормальные!

И это было умопомрачительно восхитительное чувство.

...Глядя на ее соблазнительную грудь, на приоткрытые, припухшие от поцелуев — его поцелуев — губы, в эти зовущие, с томной поволокой глаза, Шехаб не мог понять, с чего все началось. Почему он должен остановиться, когда его тело страстно желает эту женщину? В какой момент все вдруг пошло не так, как было задумано?

Согласно плану, роль соблазнителя предназначалась ему. Шехаб всегда гордился своим самоконтролем, не позволяя собственному либидо брать верх над трезвым расчетом в принятии каких бы то ни было решений.

Однако на этот раз судьба свела его с женщиной, которая в одну секунду доказала, что это не так.

Шехаб не мог предвидеть, насколько обворожительной окажется Фара Бьюмонт. Перед такой женщиной не устоял бы даже святой. Ослепленный этой необъяснимой вспышкой вожделения, он не только не забыл о ее любовнике, постель которого она покинула незадолго до того, как прийти сюда. Наоборот, эта мысль лишь разожгла его страсть, усугубила его голод...

Нужно заставить себя сопротивляться ей. Если он преждевременно уступит своему — их — желанию, она забудет о нем тут же, как только удовлетворит свою похоть. Он станет лишь очередным жеребцом в длинном списке самцов, которые нужны ей лишь для утоления ненасытного чувственного голода. А сама вернется к своему любовнику-старику, который, потакая всем капризам своей пассии, смотрит сквозь пальцы на ее сексуальные прихоти.

Между тем Фара прижималась к нему все теснее, и ее аромат дурманил голову. Чувствуя, что вот-вот поддастся столь мощному чувственному натиску, Шехаб решил отступить первым.

— Фара, подожди, — проговорил он, тяжело дыша и отодвигаясь от нее. .

Она не слышала его, а ее обольстительные полуоткрытые губы принуждали сдаться, отмахнуться от голоса рассудка. Щехаб снова попытался взять ситуацию под контроль, но сказал совсем не то, что хотел:

— Мы должны остановиться. Меня ждет...

Она отшатнулась как от удара, поправила платье, подтянула спущенный лиф. Потом схватила сумочку, сделала шаг и едва не споткнулась. Шок, смущение, оскорбленная гордость отразились на ее лице, и Шехабу неудержимо захотелось обнять ее, прижать к своей груди, утешить...

— Как я могла быть такой дурой? Где она? — выпалила Фара, еще больше озадачив его, а затем неожиданно замолчала.

Глаза Фары сверкали гневом. Она стряхнула его руки, так как Шехаб, сам того не замечая, продолжал удерживать ее.

— Я, конечно, виновата, но с тобой мне не сравниться! Если ты пришел сюда с другой женщиной, то зачем тогда надо было создавать подобную... подобную ситуацию! Какой же ты негодяй!

Она неправильно все поняла и теперь думает, что он отказался от нее ради другой. И хотя Шехаб с таким же успехом мог напомнить ей о любовнике, но вместо этого сказал:

— У меня никого нет.

Она молча вскинула на него взгляд, и в ее глазах Шехаб прочитал вспыхнувшую робкую надежду.

— У меня не было и нет никаких обязательств ни перед одной женщиной, — повторил он.

— Все мужчины так говорят, — пробормотала она.

Шехаб усмехнулся:

— И значит, я свободен в своих желаниях, чтобы создать... э-э... «подобную ситуацию». Что ты сказала? — вскинулся он, не расслышав ее слов, сказанных вполголоса.

— Ничего, — покраснев, ответила Фара. — Слушай, сделай мне одолжение...

— Это ты сделай мне одолжение. Повтори то, что сейчас сказала.

Фара передернула плечом и вдруг сникла:

— Конечно, ты свободен, чтобы позволить себе оказаться в подобной ситуации. Или взять и уйти. Доволен?

Он рассмеялся в ответ. Затем, произнеся вполголоса несколько слов на своем родном языке, воскликнул:

— Невероятно!

И схватив Фару за руку, увлек за собой в глубь сада. Не успела она опомниться, как оказалась прижатой спиной к стволу дерева верхом на... Его голос насмешливо и вместе с тем страстно шептал:

— Ну так что там было насчет негодяя и неловкой ситуации?

С ее губ сорвался прерывистый вздох, когда она почувствовала, как сильно он возбужден. Она прильнула к нему всем телом:

— Тогда почему?

— Почему я остановился? — без церемоний спросил Шехаб, прижимаясь к ней и лаская ее тело сквозь платье. — Почему мы еще не занялись любовью?

Фара едва слышала его слова. Все ее естество желало, чтобы Шехаб замолчал и наконец сделал это. Однако он внезапно отпустил ее и отодвинулся. Лицо его было мрачно.

— Я сам не верил, что когда-нибудь скажу такое, но все произошло слишком быстро, — не глядя на нее, проговорил он, силясь обрести контроль над собой. — Это похоже на чудо, и потому я не хочу ничего испортить. Не хочу, чтобы ты потом пожалела о случившемся.

Шехаб не поверил, как легко далась ему эта ложь. Он бросил на Фару быстрый взгляд и успел заметить на ее лице тень. Что это было? Чувство вины? Он стремительно шагнул к ней:

— Прошу тебя, давай начнем все сначала, не так быстро. Позволь мне увидеть тебя еще раз. И еще...

— Да, да.

Ее лицо зажглось такой искренней радостью, что он тут же готов был сжать ее в объятиях. Однако он придумал кое-что получше.

Шехаб хотел не просто соблазнить Фару Бьюмонт, но и заставить полюбить. Она будет счастлива, когда он предложит ей выйти за него замуж. Когда его обман раскроется, будет поздно что-либо предпринимать. Обычаи Джудара таковы, что ни один суд в мире не сможет расторгнуть их союз.

Мысль о стране укрепила его решимость.

— Позволь проводить тебя домой.

— Спасибо, я на машине.

— Я попрошу, чтобы твою машину перегнал кто-нибудь из моих людей.

Он потянул ее к себе. Фара доверчиво прильнула к нему, и Шехабу показалось, что и у него на душе стало светлее и радостнее от ее присутствия. Он приказал себе не думать об этом.

— Но не мечтай, что избавишься от меня на пороге. Сначала я сниму с тебя этот наряд сирены и не уйду, пока ты не примешь душ. А потом... — он многозначительно поиграл бровями, — я пожелаю тебе спокойной ночи...

Фара задрожала всем телом и ухватилась за него крепче. У Шехаба мелькнула лукавая мысль: предложи он ей прямо сейчас выйти за него замуж, согласится она или нет? Впрочем, судя по тому, как вожделенно сверкали ее глаза, лучше не рисковать.

Когда они дошли до парковки, Шехаб со вздохом неохотно убрал руку с ее груди и незаметно для Фары нажал на мини-устройство во внутреннем кармане своего восточного наряда. Зная, что должно последовать за этим с минуты на минуту, он прильнул к ее губам.

Фара страстно ответила на его поцелуй, а спустя несколько мгновений темноту вокруг них внезапно взорвали десятки фотовспышек папарацци.

Загрузка...