Этим утром я пришла на работу рассеянная. Даже попрощаться с Мирой забыла, а когда зашла в прачечную, чуть было не споткнулась о таз, забытый кем-то на проходе.
А все потому, что половину ночи проворочалась, мучаясь бессонницей. Вспоминая вчерашний вечер и странное признание того аристократа.
Что это вообще было? Почему он все это мне рассказал, и, черт побери, почему потом обо всем забыл?
Это было так похоже на магию, что я не понимала, как на это реагировать. И вроде стоит радоваться, что у меня появился дар, но неизвестность пугала. Может, это все лишь совпадение, и ничего нет?
Девочки отправились на обед, а я осталась доделать то, что не успела. И едва закончила со всем, вытерев руки о передник, как входная дверь распахнулась. Сквозняк ворвался в прачечную, развеяв пар, и я сразу почувствовала — это не обычный клиент.
Эшер Валморен стоял в проеме, как всегда уверенный, с легкой усмешкой на губах. Он был в темно-синем камзоле, а его волосы были растрепаны, будто он только что снял шляпу.
— Линн, — надменно процедил мужчина, — мне нужны мои рубашки. И срочно.
— Добрый день, милорд, — ровно ответила я, хотя внутри бурлила злость. — Их еще не высушили.
— У тебя всегда найдется оправдание, — заметил он, шагая ближе, оставляя грязные следы на каменном полу. — Но знаешь, что я думаю? Ты просто любишь спорить, признайся.
Я вскинула подбородок, неодобрительно глядя на грязь.
— А вам, похоже, нравится, когда с вами спорят, милорд. Раз уж продолжаете приходить в эту прачечную.
Глаза Эшера опасно сузились, и он надвинулся на меня, нависая с грозным видом.
— Думаешь, я хожу сюда ради грязных рубашек?
— Вы ведь и так все знаете, милорд, — с вызовом глянула я на него, пусть и смотрела снизу вверх. — Вам просто нравится издеваться надо мной, не так ли? Доставляет особое удовольствие унижать тех, кто слабей вас?
Маркиз рассмеялся, но смех этот был сухим, как шорох бумаги.
— Ты слишком дерзка для прачки, Линн. Ты когда-нибудь слышала, что простолюдины должны знать свое место?
— Я слышала, — кивнула я, чувствуя, как в груди разгорается желание запустить в него тазом. — Но я никогда не верила, что место человека определяется его рождением.
Он подошел так близко, что я могла почувствовать тепло его кожи. Протянул руку, и на мгновение мне показалось, что он меня ударит — но мужчина лишь скрипнул зубами, пронзив меня злым взглядом, и отстранился.
— У тебя слишком острый язык, прачка, — прошептал Эшер, вложив в голос презрение и ярость. — И взгляд твой для простолюдинки слишком наглый. — Его голос стал тише, почти ласковым, но под этой лаской я услышала сталь. — Ты думаешь, что ты — особенная? Что другие аристократы станут терпеть подобное неуважение от такой, как ты?
Я спокойно выдержала его взгляд, отчего-то ощутив в себе странную смелость,
— А вы думаете, что можете унизить любого, кто посмеет смотреть вам в лицо? Да и кто сказал, что я с каждым так разговариваю? — я усмехнулась с тем же высокомерием, что и он. — Вы — исключение, Валморен.
Мгновение мы молчали, и слова замерли в воздухе между нами. Я видела, как ноздри мужчины раздуваются от сдерживаемого гнева, и чувствовала на себе его тяжелое дыхание.
— Ты же понимаешь, что я этого так не оставлю? — с тихой злостью поинтересовался он. — Я не привык прощать дерзость.
— Может, пора привыкать, милорд? — парировала я, медленно возвращаясь к тазу.
Он застыл, глядя, как я вожусь с бельем, а потом резко развернулся. Его шаги прозвучали по каменному полу, как удары сердца. Дверь хлопнула, оставив за собой только легкое эхо и тишину.
Я села на край чана, чувствуя, как дрожат руки. Каждая встреча с ним была как вызов или сражение. И трудно было соблюсти равновесие между собственной гордостью и приличиями. Но я не собиралась перед ним пасовать. Пошел он к черту!
Он — аристократ, я — прачка. Но я не собиралась отказываться от права быть собой. И говорить правду, даже если это обернется для меня неприятностями. А еще… Кажется, на него моя незримая магия, если она вообще мне не приснилась — не действовала. А жаль… Возможно, тогда бы сумела найти на него управу. ___________________________