Правила игры в чудо: Растет ли в подмосковном лесу дерево желаний?

Глава 18 Играм конец

Уже сгущались сумерки, когда пропахшие костром Рукавишниковы подъехали к Родникам. И ехать-то было всего ничего, километров пятнадцать-двадцать, а все же вечером да после такого дня пешком не пойдешь. Им повезло — почти сразу удалось остановить грузовик со строителями, которые втащили всех в кузов, а уже через пятнадцать минут выгрузили Рукавишниковых в Кудрино, небольшом подмосковном городке ученых-физиков.

Кудрино стал городом не так уж давно, лет пятнадцать назад, тогда же и разросся, поглотив деревеньку Родники и еще пару-тройку окрестных сел. Поглотить-то поглотил — да не изменил.

Родники как были среднерусской деревушкой среди ручьев и сосен, из бабушкиных сказок, так и остались. Разве что в гости к городским родственникам отсюда можно было теперь пешком ходить, да провели в деревню свет и канализацию. А на берегу лесного озера, куда испокон веку бегала купаться деревенская детвора, оборудовали песчаный пляж.

Нет, не изменились Родники!

Скорее город, поначалу бывший и не городом вовсе, а современным поселком, что сформировался вокруг научного Центра фундаментальных исследований законов микромира у самого устья Кудринки, вобрал в себя дух древнерусской земли. Рядом протекала красавица Ока, издревле именуемая на Руси «поясом Богородицы». Рядом были старинные Таруса и Пущино и еще много-много деревушек, имеющих вековую историю.

И хотя город принимал каждый год гостей-физиков со всего света, которые обсуждали на своих конференциях проблемы черных дыр или пространственно-временных структур микро- и макрокосмоса, и мчались по улицам Кудрино сумасшедшие байкеры, а на аэродроме зачем-то добровольно выбрасывались с самолетов парашютисты, — несмотря на все это, все же витал, витал над Кудрином языческий дух пращуров!

Рукавишниковы без труда добрались до восточной окраины, где стояла деревня Родники. Скоро нашли и Лопуховую улицу, вдоль которой между домами журчал ручей.

— Смотри-ка, прямо Венеция, — удивился Иван.

На Лопуховой улице ждал их на ночлег дом.

Большой и таинственный, возвышался он своими двумя этажами среди громадного сада, среди сосен, что росли по соседству с вишнями и яблонями. Словно вырастал из воздуха, напоенного ароматом отходящего ко сну весеннего дня.

Иван достал ключи, отпер калитку. По песчаной дорожке они подошли к дому и замерли. Всем им — и Миле, и Кириллу, и Наташе, и Ольге, и ему самому — вдруг стало ясно: играть в «Наш дом» они больше никогда не смогут. Потому что вот он, дом, будто специально для них построенный. Дом, что ЖДАЛ ИХ ВСЮ ЖИЗНЬ.

— Что это, Иван? Чье это? — выдохнула Ольга.

— Я толком и не знаю. Вроде жила здесь когда-то женщина, родила с мужем семерых детей — трех девочек и четырех мальчиков. Вырастила их. Наверное, сказки рассказывала. Нельзя ведь в таком вот доме без сказок. А потом дети потихоньку разъехались. Внуков было мало. Они приезжали сюда только погостить. Вначале часто. Потом все реже и реже. Потом умер муж женщины. Потом умерла она. И дом достался младшему внуку. Он оказался моим знакомым и предложил нам ключи. Пожалуй, это все. — Он помолчал, оглядываясь вокруг. — Смотрите, колодец! Настоящий! Вон там, в конце сада! Да это же чудо! А ну-ка, есть ли там ведро? Очень пить хочется. Бежим! Кто быстрей?

И отец наперегонки с детьми помчался к колодцу. Ольга шла за ними медленно, без конца оборачиваясь и вглядываясь в темные окна дома. Миновала высокую сосну с золотистым стволом и вернулась. Запрокинула голову, обняла дерево и прижалась к нему.

«Как же хочется жить! Долго-долго. И счастливо. И чтобы Наташа, Кирюша и Мила были счастливы. И Иван. И родители. И вообще все!» — подумала Ольга и поспешила к колодцу.

Ведро нашлось — Иван уже крутил ручку барабана. А потом все они пили колодезную воду и никак не могли напиться.

Наконец глава семьи скомандовал:

— Баста! Пора знакомиться с домом. Да и одежду в порядок привести. Если не будете долго копаться, расскажу перед сном сказку. Про девочку Фенечку.

Услыхав про Фенечку, даже Наташа закричала «ура!», а Мила с Кириллом — те просто повисли на отце от избытка чувств. Еще бы! Девочку Фенечку младшие Рукавишниковы полюбили с самых с пеленок, да только папа давно про нее не рассказывал.

— Дети, оставьте отца! Не ровен час — напрыгаете ему радикулит. И вместо заповедника отправимся мы в Москву, — осадила младших Ольга. Но обещание рассказать про Фенечку обрадовало и ее. Оно напомнило о том времени, когда дети были поменьше, они с Иваном помоложе, а жизнь проще и радостней, что ли…

До сказки дело дошло не скоро. В доме Ната, Кирилл и Мила принялись бегать с этажа на этаж по двум лестницам, заглядывали во все комнаты и подсобки, спускались в погреб и рассматривали все-все-все. Иван углубился в недра библиотеки.

— Мама, представляешь, тут девять комнат, — захлебывалась Мила, — здесь у нас у каждого могла бы быть своя спальня, а еще гостиная, комнаты для бабушки-дедушки, для зверей, для игр и качелей, для цветов, музыкальная и библиотека!

— Мила, ты неправильно посчитала. Для того, что ты хочешь, понадобится одиннадцать комнат, так что от чего-то придется отказаться, — возразила Ольга и тут же добавила: — Хотя, знаешь, если библиотека будет там, где сейчас, по-моему, в ней вполне разместятся и цветы.

— Мама, иди скорее сюда! Я такое нашла!.. — зазвенел на весь дом голос Наты.

Ольга с Милой отыскали Наташу в чуланчике рядом с лестницей. Сидя посреди комнаты в окружении игрушек, большая тринадцатилетняя Ната улыбалась, как маленькая. Чего тут только не было! Лошадка-качалка и старая голубая юла. Стойкий Оловянный солдатик и выстроганный из дерева Щелкунчик, по всему видно — кем-то из хозяев. Коробки с елочными шарами и фонариками. Куклы с разрисованными лицами всех возрастов и размеров, сделанные из соломы или сшитые из удивительно ярких лоскуточков.

— Мам, а я прялку нашел.

Запыхавшийся Кирилл прибежал в чуланчик последним и уже исследовал деревянное устройство, стоявшее у входа за дверью.

— А я знаю, знаю, знаю! И никакая это не прялка, а ручной ткацкий станок. Нам в музее ремесел рассказывали, только Кирилл тогда не слушал, а засовывал мне в карман коробочку с сонными мухами. Вот и не разбирается ни в чем. Мам, правда, станок? А можно на нем поработать?

Мила с надеждой посмотрела на мать.

— Не умею я. Да и вообще, это слишком. Нам разрешили переночевать, а мы ведем себя как хозяева. Хотя лично мне все время кажется, что я не час назад впервые вошла в этот дом, а жила здесь долго-предолго…

— Долго-предолго — это сколько? Еще без нас? И без папы? — ревниво уточнил Кир.

— С вами, Кирилл, с вами. Разве можно в таком месте одной жить? Но, уважаемые, хочу заметить, что прялки прялками, а время позднее. Подъем в семь утра. А поэтому…

— …Туалет, душ, спать! — хором докончили за мать младшие Рукавишниковы. И, толкаясь, ринулись вниз по лестнице — в самую большую спальню.