Правила игры в чудо: Растет ли в подмосковном лесу дерево желаний?

Глава 2 Здравствуйте, Иван Алексеевич!

Да, тот самый мужчина с сыном. И то же пузцо. Только, кажется, оно стало побольше. Мамашу, похоже, дома оставили. Ну и слава Богу!

— Здравствуй, Костя! — сказал доктор своему бывшему пациенту, поздоровавшись за руку с его отцом.

— Здлавствуй!

Косте было лет девять. «Наверное, парню не сладко приходится в школе с таким выговором…» — подумал доктор. Вслух же он никогда ничего такого не говорил, поэтому спросил по-взрослому, присаживаясь рядом:

— Как себя чувствуете, юноша?

— Холосо! Спасибо, дологой Иван Алексеевить, сто вы спасли меня от смелти! Я не знал, сто такое зить здоловым, а тепель знаю. Я наутился делать стойку на луках и сейчас показу…

И мальчишка действительно отошел поближе к стенке и сделал стойку на руках. Постояв с полминуты, он смешно дрыгнул лакированными ботиночками и довольно ловко опустился на обе ноги.

— О как! — восхищенно воскликнул его отец и поцокал языком. — Ай, молодца, Костик, ай, молодца… Вот так вот, Иван Алексеевич, мы полностью в норме. Краснеем только, хе-хе, вверх ногами. И мальчишка мой, пожалуй, и в самом деле кое-что смыслит в вопросах жизни и смерти. Вы меня понимаете?.. И может быть, больше нашего…

— Да, ты герой, и здесь держался молодцом, не сдавался. И в шахматы, по-моему, научился играть?

— Да, и в шахматы, хе-хе, — довольно рассмеялся Носик. — Ну, сынок, — обратился он к сыну, — ты возьми телефон, пойди к окошку, поиграй там, а мы с Иван Алексеичем хотим переговорить об одном деле…

Костя взял у отца мобильник, солидно, не по годам, кивнул доктору и удалился на подоконник.

«О чем же это нам надо с ним переговорить?» — подумал Рукавишников, хотя прекрасно понимал, что сейчас состоится один из ритуальных «благодарственных» разговоров, ставших неотъемлемой частью его замечательной и такой благородной профессии.

— Дорогой Иван Алексеевич, — слегка волнуясь, начал гость. — Я долго готовился к нашей встрече, придумывал разные слова… Теперь вот вижу вас, и все они кажутся мне неуместными, глупыми… вы меня понимаете?

Доктор механически кивнул и широко улыбнулся, разведя руками: дескать, виноват. Хотя, и в самом деле, глупых слов сказать можно очень много…

— Так вот, важно только одно: сегодня у нас день рождения. Годовщина выздоровления! Не знаю, как сложится его жизнь, доктор, но Костя запомнит это, вы меня понимаете? Это чудо. И случилось оно благодаря вам.

— Гм, ну что вы, — привычно стал возражать Рукавишников, — поверьте, весь персонал…

Посетитель нетерпеливо поерзал в кресле, впрочем не сводя с доктора проникновенного взгляда.

— Да-да-да, я все прекрасно понимаю, но я наводил справки еще тогда, и потом тоже — персонал тут ни при чем! Я не знаю никакого персонала, вы меня понимаете?.. Есть вы и я, и день рождения Кости, вот так, то есть нет — еще Тамара, жена, вы меня понимаете? Вы ей подарили второй день рождения сына. Ну то есть нам троим…

Доктор растерялся, не зная, что и возразить. Носик же продолжал наступление:

— Скоро мертвый час закончится, а я хочу успеть…

— Тихий… Тихий час!

— Да? Все время путаю, простите. И вот что, Иван Алексеевич… Вы разумный человек и должны понять нас правильно: мы очень хотим, чтобы вы и ваша семья приняли наш подарок. Только ничего не говорите, пожалуйста… Вы дослушайте, — взмолился толстячок, увидев протестующий жест доктора. — Только дослушайте! А потом я уйду сразу — мы с Костиком уйдем сразу, как только дослушаете, вы меня понимаете?..

Рукавишников уже не реагировал на это «вы меня понимаете». Он попробовал представить себе, что такое мог иметь в виду этот Носик, говоря о подарке, о чем нужно говорить с такой странной прелюдией. Ну что? Явно не коньяк… Велосипед с тридцатью скоростями? Холодильник? Ноутбук?

Доктор улыбнулся: подсознание выбросило набор из трех предметов, и в каждом из них он в некотором роде нуждался. Ну, велосипед — это дань мальчишеству, все-таки ему уже тридцать пять. А вот старый холодильник «ЗИЛ-Москва» гудит, зараза, и широковат для их кухни. А ноутбук — это, извините, необходимость. Его отсутствие больно задевало мужское самолюбие доктора, хотя он вовсе не страдал из-за отсутствия того же автомобиля, например. Ноутбук нужен — и точка… М-да-а, ну и о чем же речь все-таки?

Посетитель выждал паузу — и в одну минуту изложил все, с чем он пришел к доктору в день рождения своего сына:

— Мы просим вас принять в дар часть моего фамильного наследства: домик в деревне. Это под Москвой, рядом с Серпуховом. Большой дом, теплый, рядом заповедник, места удивительные: Ока, лес… Я уже и ремонт в нем сделал… Я вам после все объясню. Я позвоню вам и объясню… Костик! — позвал он сына, едва договорив, и проворно поднялся с кресла.

Мальчика, видимо, игра не так уж и увлекала — он тут же от нее оторвался и подбежал к отцу.

— Ну, сынок, скажи Иван Алексеичу «до свидания». И запомни этот день на всю жизнь. Ты меня понимаешь? До свидания, доктор…

— До свидания, Иван Алексеевить, я вас ни за сто не забуду, — искренне проговорил мальчик.

И только когда за посетителями закрылась дверь, когда гудящий на весь этаж лифт увез Носиков из отделения, доктор увидел на столе толстый конверт. «Ивану Алексеевичу» — было написано на конверте неровными крупными буквами. «От Носика», — понял доктор и только и смог, что пошевелить губами, словно желая что-то сказать…

В коридоре послышались детские голоса. Тихий час закончился.