Право на любовь

Глава 8

Стоя на старой деревянной платформе, расположенной на высоте птичьего полета, Карен наблюдала за продвижением бура, вгрызающегося в гранитный щит земли. Сквозь стайки облаков пробивались косые лучи Все еще жаркого августовского солнца, и рабочие обливались потом. Заглушая все звуки, по лагерю разносилось однообразное жужжание бурильной установки.

Из-под желтого защитного шлема на щеку Карен потекла струйка пота, и она рассеянно вытерла ее рукавом своей фланелевой рубашки. Скоро можно будет сделать перерыв. Она чувствовала, как ноют затекшие спина и ноги, и мечтала о душе.

Карен посмотрела на часы. Когда приедет лесовоз, нанятая по контракту бригада сможет приступить к установке форм для вертикальных опор. Ей было нелегко убедить Роуэна в преимуществе трубчатых металлических опорных систем, но она выиграла этот спор, и теперь праздновала победу. На родине ей не раз приходилось выдерживать подобные сражения с самоуверенными инженерами-мужчинами, но ни один из них не мог бы сравниться с Роуэном в упрямстве. А также в силе характера, в чем ей тоже пришлось убедиться. Выслушав аргументы, он совершенно потряс ее тем, что пошел на уступку и предоставил ей полную свободу действий во всем, что касалось заказа оборудования. И все равно Карен с раздражением замечала, что даже в той области, где ее компетентность не вызывала сомнения, он автоматически стремился опровергнуть ее точку зрения лишь потому, что она была женщиной.

После поездки в Йорк прошло почти две недели, в течение которых Роуэн держался с ней гораздо приветливее. Пожалуй, его отношение можно было бы назвать доброжелательным. Впрочем, нет, это слишком сильно сказано. Однако он уже не стремился подавить ее своим высокомерием. Как обычно, он весело шутил с коллегами-мужчинами, а с ней держался подчеркнуто вежливо. Кроме того, она дважды имела возможность убедиться, что под непроницаемой оболочкой скрывается человек. Он принял ее сторону в обсуждении технического вопроса, проявив при этом необычную объективность. В конце концов, не исключено, что у него есть сердце!

Неужели Роуэн мужчина, которого она могла бы полюбить? Боже, он представлял бы серьезную угрозу ее отлаженной жизни.

Однако время от времени Карен ловила на себе его пристальный взгляд, и его глаза при этом принимали странное выражение, в котором не было ничего общего с вежливым любопытством. Может быть, все дело в ее внешности? В ее сходстве с его бывшей женой? Или… за своей напускной холодностью он скрывает желание? Как бы там ни было, его интерес внушал ей опасения. Она не могла допустить, чтобы он думал о ней как о женщине. Она только инженер, и ничего больше. По крайней мере сейчас.

Грохот бура смолк, и наступила тишина, нарушаемая только монотонным гулом генератора. Завидев на дороге груженый лесовоз, Карен собрала свои бумаги и начала спускаться по лестнице.

Роуэн и Торни приступили к разгрузке. Роуэн закатал рукава свитера, обнажив мускулистые руки, покрытые густым загаром, почти не отличавшимся по цвету от рукавиц из сыромятной кожи, которые он надел, чтобы не занозить пальцы. Он нагнулся, складывая доски в аккуратный штабель, и взгляд Карен скользнул по его спине, сужающейся от широких плеч к талии. Он выпрямился и обернулся, и она поспешно отвела глаза, испугавшись, как бы он не заметил, с какой нежностью она разглядывает его спину. Он снял шлем и вытер рукавицей вспотевшее лицо, в его глазах вспыхнул огонек. Карен залилась краской и, поспешно нацарапав свою фамилию на накладной, протянула ее шоферу.

Во время ленча Роуэн подсел к Карен.

— Судя по всему, на следующей неделе они начнут заливать бетон.

— На это я и надеялась, — прожевав, ответила она, — разве что начнутся дожди, и на день или два задержат установку опалубки. Теперь я смогу немного отдохнуть, пока они не закончат.

Он покачал головой.

— Завтра мы проведем запланированную инспекцию антенн, установленных на дальнем хребте. Мы должны проверить их на устойчивость, пока дорога не стала непроходимой из-за осенних дождей. Много времени это не займет, — он помолчал, — зато неподалеку от них расположены интересные римские развалины. Торни упоминал, что вы хотели бы их осмотреть.

Карен уставилась в свою тарелку.

— Все это так, но вы не обязаны тратить на меня время.

Он загадочно улыбнулся.

— Вам представится случай отработать эту экскурсию.

Подобраться к антеннам не так-то просто. После завтрака мы выезжаем, — он отодвинул стул, — я попрошу Торни, чтобы он приготовил нам с собой перекусить. Наденьте что-нибудь подходящее. — Его глаза неторопливо скользнули по ее клетчатой рубашке и джинсам. — Что-нибудь вроде этого, и возьмите ботинки. Нам предстоит взбираться на гору.

Карен смотрела вслед его удаляющейся фигуре. Он даже не спросил ее, хочет ли она ехать, просто объявил об этом как о решенном деле. Однако по крайней мере сделал это дружелюбно, что уже несомненный прогресс.

Всю оставшуюся часть дня Карен ловила себя на том что предвкушает поездку с удовольствием куда большим, чем она считала допустимым.

Карен плюхнулась на заросшую травой лужайку напротив Роуэна.

— Вы не обманули, путь действительно неблизкий. — Она окинула взглядом узкую крутую тропинку, по которой они поднимались уже около часа. — Как часто вы осматриваете антенны?

Роуэн небрежно покосился на белые рефлекторы, установленные на выступе скалы, который виднелся чуть ниже того места, где они остановились.

— Раз в год. Однако каждый месяц нам приходится запускать генераторы. Мы должны убедиться, что они в рабочем состоянии, особенно после зимы. — Он протянул ей сандвич. — Не знаю, что нам состряпал Торни, но после такого маршрута мне все равно. — И он откусил громадный кусок.

Она приподняла верхний ломтик хлеба и, принюхавшись к маслянистому содержимому, сморщила нос.

— Сардины?

— Копченая рыба, очень вкусно, — пробормотал Роуэн с полным ртом. И не удержался от улыбки, заметив на ее лице нескрываемое отвращение.

— Не ешьте, если не хотите, — пробормотал он и, порывшись в пакете, протянул ей яблоко.

Карен покачала головой:

— Нет, уж лучше рыба.

Роуэн проглотил остатки своего сандвича и привалился спиной к плоскому камню. Солнечные лучи пламенели на его темных волосах, подчеркивая золотистый оттенок загорелой кожи. Закинув руки за голову, он внимательно смотрел на нее.

— Вы крепче, чем кажетесь на первый взгляд. Может быть, вы тайная поклонница культуризма?

Карен расхохоталась, она представила себя стоящей перед зеркалом в полный рост, ее грудные мышцы напряжены, а кожа блестит от масла.

— Вы не угадали, я несколько лет занималась альпинизмом.

В серых глазах вспыхнуло любопытство.

— Во время работы или на досуге?

Она рассмеялась:

— И так и эдак. Мне нравилось бродить по холмам неподалеку от дома.

— Гм! Что заставило вас выбрать профессию инженера? — поинтересовался он, резко сменив тему разговора.

Карен наблюдала за крошечным черным муравьем, карабкавшимся по острой, как клинок, травинке.

— Мой отец был партнером Леонарда Долкина. Мне хорошо давалась математика, и летом я обычно подрабатывала чертежником у них в конторе.

На нее нахлынули воспоминания, такие же теплые, как солнечные лучи, льющиеся на разделявший их островок зелени. В те дни она жила насыщенной жизнью, безгранично наслаждаясь одобрением своего отца. Она не могла заменить ему сына, о котором он так мечтал, но не желала становиться китайской куклой, которой он так хотел ее видеть. Однако если она и не во всем устраивала его как дочь, то по крайней мере удовлетворяла его требованиям как инженер. Он редко говорил об этом, но поручал ей самые сложные задания, что ясно свидетельствовало о том, с какой радостью он наблюдал за ее профессиональным ростом. И все же она предпочла бы услышать, что он любит ее и не мыслит своей жизни без нее.

Стремление к независимости стало той движущей силой, которая толкала ее вперед.

Карен так и не довелось узнать, что он любил на самом деле — ее или ее профессиональные заслуги. Однажды дождливой ночью беспечный водитель грузовика выскочил на встречную полосу, столкнувшись с легковой машиной. Водительское сиденье черного «порша» вдавило внутрь. Отец погиб на месте, а мать осталась парализованной.

Роуэн вежливо кашлянул, и Карен вздрогнула.

— Вы рассказывали о вашем отце. Но если я коснулся темы, которая вас расстраивает, прошу прощения.

Боже, неужели она так задумалась? Карен сдвинула брови.

— После смерти отца Леонард убедил меня остаться в школе и закончить образование. Он очень поддержал меня.

— В работе? — небрежно поинтересовался Роуэн.

Она вскинула голову:

— Вот уж нет! Я добилась успеха собственными силами и ради этого работала не покладая рук. Гораздо усерднее, чем многие другие. — Она заставила себя откусить еще кусочек пикантного сандвича.

— Зачем? — настороженно спросил Роуэн. Определенно, она наступила на его любимую мозоль. Почему она должна воспринимать его вопрос как вызов? Почему бы ей не объяснить все так, как есть?

— Чтобы никто не мог сказать, будто я получила эту работу только благодаря отцу, — ответила Карен, стараясь сохранять спокойствие.

Его губы насмешливо скривились, он поднял руку в знак примирения.

— Я только спросил.

Потянувшись к пакету с ленчем, он сунул его в свой рюкзак, затем вынул термос с кофе, открутил крышку и наполнил ее темной ароматной жидкостью. Обхватив широкой ладонью жесткий пластиковый стаканчик, он протянул его Карен.

Их пальцы соприкоснулись, и ее охватило смятение. Казалось, воздух между ними раскалился, как будто по нему пропустили электрический разряд. Их взгляды встретились, и Карен заметила, как вспыхнули его глаза. Смутившись, она торопливо кивнула и, сделав несколько глотков, вернула стаканчик Роуэну. По-прежнему не сводя с нее пристального взгляда, он вытер колпачок и закрыл термос.

— Хотите взглянуть на орлиное гнездо?

— Еще бы! — улыбнулась она.

Пятнадцать минут спустя они поднялись на огромный гранитный утес.

Роуэн снял свой толстый свитер и сунул его в рюкзак. Карен стояла чуть ниже его на уступе скалы, не в силах оторвать глаз от бугрившихся на его спине мышц, вырисовывавшихся под плотно облегавшей тело черной водолазкой. Затем ее взгляд упал ниже, на выцветшие джинсы, обтянувшие ягодицы. В его худощавой фигуре чувствовалась немалая физическая сила, и женщинам, которых привлекало в мужчине это сочетание, он должен был казаться неотразимым. Именно это и ощутила Карен, к своему полному изумлению.

— Смотрите! — Роуэн махнул рукой в том направлении, откуда они только что поднялись.

Карен старательно вгляделась в вершину скалистого утеса.

— Ничего… — Она умолкла на полуслове, потому что Роуэн шагнул к ней и повернул лицом на восток.

Его длинные пальцы легли ей на плечи, и Карен почувствовала, как кровь застучала у нее в висках. И вдруг она увидела парящего в небе орла. Солнечные лучи позолотили перья на его боках и заиграли на копчиках мощных крыльев. Поймав нисходящий поток воздуха, птица начала спускаться в лежащую под ними долину.

— Я вижу! — воскликнула Карен.

Красота величественной птицы захватила ее. Она подумала, что Роуэн похож на этого орла — такой же смелый, хищный и неуловимый. «Кто станет его добычей?» — размышляла она. И от кого он скрывается в этих недоступных местах?

— Считается, что увидеть золотого орла непросто — для этого нужно пройти не одну милю. Но это относится к тем, кто не знает, где его искать, — прошептал Роуэн, и Карен почувствовала, как его дыхание коснулось ее щеки.

Не в силах устоять перед искушением, она прислонилась к его широкой, твердой как гранит груди и закрыла глаза. Она почувствовала, как у него мгновенно задрожали руки, а дыхание стало тяжелым и прерывистым. Медленно разжав пальцы на ее плече, он отступил в сторону.

Прикусив нижнюю губу, Карен сделала вид, будто отряхивает джинсы. Она нагнулась, чтобы скрыть от него свое лицо. Там, где его руки прикасались к ней, кожа покрылась мурашками.

Некоторое время он стоял, вглядываясь в линию горизонта.

— Готовы? — Его голос прозвучал вполне непринужденно.

Через час они вернулись в Кернбек, и Роуэн остановил машину у дверей старинной лавки на окраине деревни. Над дверью сверкала покрытая красным лаком вывеска — «Древности за пенни». Окна лавки представляли собой целую выставку керамики и разнообразных предметов старины, вплоть до доспехов и изношенных сапог с деревянными подметками, подбитыми полосками железа. Перегнувшись на заднее сиденье, Роуэн взял сверток из зеленой парусины.

— Я только занесу это в лавку. Вы тоже можете зайти, если вам интересно.

Перед ней снова был профессионал до мозга костей, которого совершенно не трогало то, что произошло между ними на скале. Положительно этот человек был настоящей загадкой. Карен пожала плечами и толкнула видавшую виды дубовую дверь.

В одном углу помещения стоял длинный узкий стол, уставленный разнокалиберными кувшинами, церковной утварью и бутылками. В другом углу валялась груда непонятных предметов из полированного дерева с металлическими наконечниками в форме миниатюрных корабликов.

Подняв один из них, Карен провела пальцем по гладкой поверхности.

— Старинные ткацкие челноки. — К ней подошел сгорбленный и иссохший старик, очевидно, владелец лавки. — С их помощью уток протаскивали сквозь основу. Разумеется, теперь челноки делают из пластика. — Старичок поправил круглые стеклышки пенсне, и глаза у него заблестели. — А что вы принесли мне сегодня, мистер Марсден? — поинтересовался он, потирая в предвкушении руки.

Карен подавила смешок. Выложив содержимое мешка на прилавок, Роуэн осторожно развернул несколько образцов глиняной посуды.

— Все это я нашел неподалеку от Рейвенгласа, — пояснил он, — в основном собирал по старым коттеджам. — Он извлек из мешка деталь конской упряжи — сгнившие кожаные ремни украшали серебряные накладки. — Она очень старая и, несомненно, испанской работы — обратите внимание на гравировку.

— Ну и ну, — промурлыкал лавочник, в глазах которого вспыхнул огонек. — На обычных условиях?

Роуэн кивнул.

— Определите дату изготовления этой уздечки. Судя по виду, я думаю, это конец восемнадцатого века. — Он сурово посмотрел на лавочника. — И проследите за тем, чтобы ее передали в музей. — Роуэн сложил мешок и сунул его в карман куртки. — Остальные предметы меня не интересуют.

Лавочник принялся заворачивать предметы.

— Как вам будет угодно, мистер Марсден. Я постараюсь произвести оценку на этой неделе и передам вам ваши пятьдесят процентов.

— Я загляну к вам, когда в следующий раз буду в деревне. — Роуэн обернулся к Карен: — Так мы пойдем осматривать руины?

Выехав из деревни, Роуэн свернул на запад, к побережью. Встреча с лавочником никак не шла у Карен из головы.

— Вас что-то смущает?

Она посмотрела ему прямо в глаза:

— Разве такие находки не следует передавать в историческое общество или какую-то другую организацию?

— Они не представляют ценности, за исключением уздечки. Керамике лет двадцать — тридцать, не больше, — отрезал он.

— Но… вы берете за это деньги. Не думаю, что вы испытываете недостаток в средствах.

Он негромко рассмеялся.

— Конечно, в деньгах я не нуждаюсь. Суть моих отношений с этим лавочником в том, что я поставляю ему товар на продажу. Мне причитается половина от выручки, которую я передаю в Общество ткачей Кернбека.

Карен молчала.

— Наверное, вы нас просто не поняли.

Услышав, как изменился его тон, она вздрогнула.

— Вы вольны поступать со своими находками так, как считаете нужным.

На мгновение его глаза вспыхнули от ярости, и с губ сорвалось ругательство.

— Это самый простой способ. Общество ткачей собирается воссоздать облик деревни того периода, когда здесь работали ткацкие фабрики. — Он хрипло вздохнул. — Это совсем не то, что вы подумали. Некоторые из нас вкладывают в этот проект и личные средства. Свои находки я делаю во время прогулок по окрестностям и не понимаю, почему бы не использовать их для будущего музея.

Карен залилась краской. Значит, он руководствовался исключительно альтруистическими побуждениями. Как она могла так превратно истолковать его намерения?

— Простите… я подумала…

— Вы совсем не думали, — рявкнул он, — вы поспешили вынести приговор! Вам следует проявлять к людям больше доверия и не делать скоропалительных выводов.

— А разве не так вы поступили со мной? — взорвалась Карен. — Разве не поздно запирать амбар после того, как пожар вырвался наружу?

— Лошадь, — поправил он, — там говорится о лошади.

— Нет, — настаивала Карен, — о пожаре. — Впрочем… — засомневалась она, — может быть, я ошибаюсь?

Губы Роуэна тронула сдержанная улыбка.

— Но уж точно не об амбаре. О чем угодно, но только не об амбаре! — Не удержавшись, он громко расхохотался.

Карен сидела с пылающим лицом, упрямо глядя на дорогу. Почему в его присутствии она становится такой косноязычной? Запутаться в метафорах — такое произошло с ней впервые! К тому же она и в остальном ведет себя довольно странно. Иначе как объяснить тот факт, что она согласилась отправиться с ним в эту поездку? Честно говоря, с той первой ночи, которую она провела в Англии, она ни одного дня не чувствовала себя спокойно, с той самой ночи, когда познакомилась с Роуэном. После памятного вечера в пабе он ни разу не прикасался к ней, и только сейчас, на вершине горы, она поняла, что он хочет ее. Почувствовав, как между бедрами выступила влага, она крепче стиснула колени и некоторое время сидела не шевелясь. Наконец Карен рискнула украдкой взглянуть на его чеканный профиль. Его лицо, обычно такое замкнутое, сейчас выглядело оживленным, а глаза искрились весельем. Как та женщина могла бросить его?

Внезапно Роуэн нажал на тормоз.

— Смотрите! — Перед ними из пелены тумана поднимались полуразрушенные стены. Местами на них виднелись следы побелки, но основная часть сохранилась в первозданном виде. Свернув, Роуэн остановил машину и выключил мотор. — Хотите подойти поближе?

— Конечно.

Не в силах отвести глаз, Карен рассматривала эту полуразрушенную стену, возвышавшуюся в чистом поле. Она никогда не могла устоять перед тем особым очарованием, которым обладают памятники старины.

К руинам вела утоптанная тропинка. Поле вокруг нее было усеяно камнями, которые частично затянула буйно разросшаяся трава. Вдоль обочины колыхались заросли крошечных синих колокольчиков и васильков; ветер раскачивал цветы и перегонял по небу клочья похожего на дым тумана, курившегося над отдаленными вершинами. Карен казалось, что она очутилась в каком-то неизведанном мире.

В основании стены виднелись фрагменты каменной кладки; на фоне горных склонов разрушенные арки выглядели деталями потрясающей декорации. Погрузившись в молчание, Карен смотрела на клубящийся туман, пытаясь уловить какие-нибудь звуки, свидетельствовавшие бы о присутствии живых существ, но не услышала ничего, кроме громкого завывания ветра. Она закрыла глаза, и в ее воображении ожили призраки римских легионеров, марширующих по склонам.

— Уединение свойственно не только горным вершинам. Деревня всего в нескольких милях от нас, но, стоя здесь, можно подумать, будто этот мир необитаем, — раздался за ее спиной негромкий голос Роуэна.

Вздрогнув от неожиданности, Карен поймала себя на мысли о том, что не против того, чтобы весь мир действительно исчез на некоторое время.

— Это кажущаяся безмятежность. Не стоит забывать о том, что местные ветры имеют обыкновение быстро перерастать в бурю. А если еще начнется дождь… — Роуэн умолк на полуслове, и снова наступила тишина, прерываемая только низкими стонами ветра. — Поэтому вы не должны бывать здесь без сопровождения, — закончил он неожиданно резким и требовательным тоном.

— Интересно, как римлянам удалось привыкнуть к ветрам и холоду?

Помолчав, Роуэн раздавил поганку каблуком.

— Им это и не требовалось. Римская империя людьми не бросалась. Думаю, те, кого послали на завоевание Британии, скорее всего были западными кельтами, а не пришельцами из Средиземноморья.

— Они строили крепости? Или замки?

— Крепости. Многие памятники раннего римского периода были впоследствии использованы, а потом заброшены. — Он рассмеялся. — Нам нравится считать, будто мы обладаем достаточно полной картиной жизни Британии в течение первых пяти веков, однако большая часть этих представлений построена на догадках.

— Торни прав, вы действительно прекрасно разбираетесь в истории здешних мест.

Осознав смысл его слов, Карен почувствовала, как холодок пробежал у нее по коже.

Указав на четырехугольное помещение, расположенное ниже уровня стен, Роуэн предложил спуститься туда, чтобы осмотреть его поближе.

— Это все, что осталось от римских бань. — Он провел по стене пальцем. — Посмотрите сюда — штукатурка, не разрушившаяся за минувшие две тысячи лет в условиях климата Камберленда, достойна внимания современных технологов. — Он обернулся, оказавшись с ней лицом к лицу, и она заметила, что в его глазах отражаются золотистые лучи предзакатного солнца.

Мысли Карен были бесконечно далеки от археологических изысканий. «Как бы мне хотелось узнать, какие ощущения испытываешь в римской бане… — рассеянно думала она. — Ощутить его прикосновение… пусть он разденет меня… займется со мной любовью… сейчас…»

Она дрожащими пальцами заправила за ухо выбившуюся прядь волос. Интересно, заметил ли он это?

— Для инженера, занимающегося аэронавтикой, довольно нетипично интересоваться древностями, — прошептала она, как будто со стороны услышав собственный голос.

Он окинул ее долгим сосредоточенным взглядом.

— Пожалуй. Еще до того, как я выбрал для себя область летательных аппаратов, я планировал специализироваться в геологии и до сих пор занимаюсь кое-какими исследованиями. Этот район Англии — настоящая находка, здесь можно обнаружить свидетельства каждой из природных геологических эпох, начиная с ледникового периода. — Роуэн указал на развалины. — Под этой стеной имеются ступени, ведущие в нижний ярус. Впечатляющее зрелище.

Стараясь не отставать от Роуэна, Карен внимательно следила, куда он ставит ногу, чтобы идти за ним след в след и не попасть на осыпающиеся камни. Пещера оказалась глубокой и выглядела довольно неприветливо. Словом, неподходящее место для прогулок в сумерки. Или в одиночестве. Вздрогнув, Карен потуже стянула воротник своей куртки.

— Холодно?

— Немножко.

— Скоро мы уйдем отсюда. Хотите взглянуть?

Карен повернулась к стене и в тот же момент почувствовала, как он набросил ей на плечи свою куртку. Ее окутал свежий мускусный аромат, и сердце забилось в ускоренном ритме. Роуэн притянул ее поближе, обжигая теплом, исходившим от его худощавого тела. Они замерли в тишине, которую нарушал только звук его хриплого дыхания.

Сердце Карен исступленно билось. «Я хочу его!» — пронеслось у нее в голове. По телу разлилась слабость, а ноги, казалось, вросли в землю, лишив ее возможности пошевелиться. Она мечтала обвить руками его сильное тело и склонить голову ему на плечо.

Три недели назад она не сомневалась, что будет совершенно счастлива, если Роуэн согласится воспринимать ее как равноправного коллегу. Встреча с его родителями пробудила в ней интерес к его личности. Как она мечтала о том, чтобы подружиться с ним, так же как она подружилась с Торни, Дерриком и остальными членами бригады. «Только друзья, — убеждала она себя, — ничего больше».

Теперь она поняла, что этого ей недостаточно.