Предатель. Мы (не) твои

Глава 51

От неожиданности я замираю, перестаю барахтаться в мужских руках, вдыхаю знакомый аромат, абсолютно не изменившийся за это время, и словно попадаю в прошлое. То самое, где все было хорошо, где не было Жанны, где были Мы с большой буквы «М».

Предательское тело слишком остро реагирует на смелое поведение Демида, но оно готово было млеть и от тонкого поцелуя Андрея в руку. Все дело в элементарной биологии, я давно одна, без мужчины. Физиология. И не важно, что на Волчанского я реагирую острее. Он мне просто привычнее, да и он отец моих детей.

И, к счастью, человеком правят не одни только инстинкты и социальные статусы, хотя роль обоих в нашей жизни сильна.

– Убери от меня свои руки, – произношу, отталкиваясь от Демида. – Твой поцелуй – это очередное оскорбление, очередная насмешка. Хочешь намекнуть на то, что меня легко склонить к близости, а дальше и обмануть, забрав детей? Ведь дурочка, вроде меня, конечно же, поверит в сказку о возродившихся чувствах!

– О нет, Рита, почему ты все мои действия извращаешь?! Я же сказал, у меня лишь два варианта прекратить твою истерику, и давать тебе пощечину я не собирался, потому и поцеловал! Никаких подводных камней, никаких интриг и многоходовок, я абсолютно чист перед тобой!

– Зато я очень хочу дать тебе пощечину и не только ее! – горячо произношу, все еще до конца не успокоившись. Внутри меня бурлит котел с кучей перемешанных эмоций. Я была бы рада в них разобраться и разложить по полочкам, но что–то никак не удается. – Хочу, но не буду, – произношу, выдыхая.

Предел есть всему, даже истерике. Тем более истерике.

– Маргариточка, можешь хоть избить меня, если тебе станет легче. Я перетерплю, я заслужил. Главное, поверь, я не хочу забирать у тебя детей, у меня ни секунды не было такой чудовищной мысли! Ты что! Наоборот, я хочу, чтобы вы с детьми меня к себе забрали! Я сказал матери, что в ЗАГСе поменяю фамилию, возьму твою. Я с тобой! Всегда был на самом деле, даже когда малодушно оставил, не признавшись в собственных планах. Я так боялся, что ты найдешь другого, что разрушил все, что было между нами, собственными руками. Я такой клинический идиот. Но я всегда любил и сейчас люблю лишь тебя одну.

– Лжец, – зло цежу сквозь зубы и слезы, затопившие уже мою кофту. Истерика не ушла, она стала тихой, без огонька. – Ты лжец. Я не попадусь снова в твою ловушку, не попадусь.

– Конечно, не попадешься, ведь ее нет и не было. Ловушки этой. Был один эгоистичный идиот, то бишь я, и прекраснейшая из девушек на свете, то бишь ты. И все. Я, дурак, поверил родителям, решил, что всех спасу. А на деле надо было брать тебя и уезжать в целях безопасности, а не играть непонятно в кого. До настоящего шпиона я все равно не дотянул.

– Что, значит, поверил? – настораживаюсь, вычленяя странную фразу из сказанного Волчанским. – Им не нужна была твоя помощь? Они были заодно с Мирошниченко?

– Нет, помощь была нужна, но, оказалось, мои родители – те еще эгоисты. Потому–то я и пришел с утра пораньше, я не думаю, что мама с папой оставят нас в покое. Я уезжал, объявив, что ушел из дома, что больше точно не вернусь, и позаботился о том, чтобы никак не быть связанным с ними. Но они узнали о внуках. Клянусь, не от меня! И, боюсь, я не знаю, что они могут предпринять ради общения с Сашей и Антоном, – делает максимально искренние глаза Волчанский. – Прошу, поверь мне. Оказывается, они узнали о том, что я отец раньше меня, я с утра не выдержал, не спал толком, позвонил, знаю, что мои рано встают. А мать мне сразу после приветствия задает вопрос. Как раз тот, что ты предположила.

Он вдруг тушуется и опускает глаза. Стыдно за мать? Или хорошая игра, и он на самом деле с ними заодно?

– В смысле, она узнавала, когда ты планируешь забрать у меня детей?

Слезы моментально высыхают, сейчас нужно быть собранной.

– Да, этот вопрос, – кивает все еще понурый Демид. – Еще добавила, что они с отцом уже все решили. А потом связь прервалась. И я прибежал к тебе, к вам, испугался, – заканчивает он сумбурно, вновь смотря мне в глаза.

И глупому сердечку так хочется поверить его словам, его честным глазам и искренним клятвам. Но, к счастью, у сердечка есть еще и мозг, и именно он главный в организме.

Но от какой–либо реакции на слова Волчанского меня избавляет очередной звонок в дверь. И снова настойчивый. Что в свете информации, полученной от Демида, заставляет зашевелиться мои волосы от страха… Глава 52

– Только не говори, что там пришла твоя мама, – произношу, и из меня вырывается нервный смешок. – Ты, конечно, знаешь, кого я обвиню в этом визите, да?

– Обвиняй, Рита, я бы все равно отправился на твои поиски, и мы бы в любом случае пришли в эту же точку, – отвечает Демид, хмуро рассматривая входную дверь. – Разве что мог бы не говорить им, что занимаюсь именно твоими поисками. Но я не хотел рвать отношения с родителями полностью, это ведь мама с папой, какими бы они ни были. Один раз уже пытался не общаться с ними.

Вот жажду я злиться на Волчанского, правда, жажду. Но не могу.

Он один раз ушел из родительской семьи ко мне, я тогда не лезла, он сам так решил. Но хорошо ли это было? Разумно?

Не уверена.

Тем более они его перетянули обратно. Пусть и с просьбой о глобальной помощи.

Но ведь Демид не канат, чтобы его тягать туда–сюда. Да и я не собираюсь играть в эту игру. Я встречала семьи, где законная супруга постоянно негласно воюет со свекрами в перетягивание мужа. Такое себе удовольствие, как по мне.

Я не буду ставить ультиматум: либо они, либо я. Я просто уйду в сторону. Для меня не участвовать в этом фарсе уже победа. Если мужчина не может самостоятельно найти баланс между родителями и собственной супругой, то, может, стоит дать ему повзрослеть и понять, как жить в мире со всеми.

Новый звонок в дверь заставляет меня подскочить на месте.

– Твою дивизию, я сменю звонок на что–то милое и тихое, – ругаюсь, подходя к двери и заглядывая в глазок. Стою несколько секунд, смотрю на двух людей по ту сторону и не верю увиденному. – Хм, что ж, – делаю шаг назад, – там действительно твои родители. Ты им любезно подсказал, где я живу? Очень мило с твоей стороны.

Договариваю, а сама лихорадочно думаю, что мне делать, куда бежать, кому звонить. Сейчас эта семейная группировка выкрадет у меня двойняшек, а я останусь одна.

Плевать, что они будут действовать не по закону. Пока их поймают, если поймают! Еще и шумиху поднимут, что я скрывала драгоценных внуков, отцу не сказала о детях, сволочь такая.

– Я им этого не говорил. Видимо, отец умеет заниматься поисками лучше меня, – произносит мрачный Демид, тем временем за дверью уже нервничают.

– Открывайте! Мы слышим вас! – кричит мать Волчанского.

А она мне всегда казалась более сдержанной нежели отец Демида, Григорий Волчанский. Правда, я с ними обоими ни разу не общалась вживую, семьей не вышла, чтобы со мной знакомиться.

Зато как родила Антошку и Сашеньку, так сразу в угодные записали. Или, вернее, не меня, а детей моих. Тем более внучку Сашеньку. Знала бы, по–другому назвала бы дочь. Но кто ж мог предположить, что у нас с мадам Волчанской окажется один вкус на женские имена.

Резко хватаю телефон с тумбочки и отправляю экстренное сообщение матери и отцу. Не хотела бы я ввязывать сюда их, люди немолодые, особенно папа, а тут разборки. Но больше мне обратиться не к кому, заинтересованных лиц нет.

Не тем я занималась в родном городе, совсем не тем. Лучше бы связи старые попыталась восстановить. Кажется, Лешка Иванов, мой одноклассник, в полиции служит, было бы полезное знакомство.

Теоретически я могла бы не открывать, а позвонить в службу спасения и сказать, что ко мне ломятся. Пожалуй, не самый плохой вариант, мне нравится.

Мои пальцы уже набирают заветные три цифры, как Демид делает резкий шаг вперед и открывает замок на моей многострадальной двери.

– Алло, говорите, что у вас случилось? – доносится до меня из динамика телефона, а я стою и молчу, лишь через несколько секунд произношу фразу, не предназначенную оператору службы спасения.

– Предатель, какой же ты предатель, Волчанский.

Демид бросает на меня нечитаемый взгляд, но ничего не говорит в ответ. Девушка–оператор из службы спасения уже отключилась, и я осталась один на один с врагами.