Предатель. Мы (не) твои

Глава 69

Смотрю на Демида, не могу понять, это шутка такая? Но спрашиваю я его совершенно другое.

– Это был твой план? Найти дом? – за удивлением забываю о своей злости на него, которую я все упорно культивирую в себе.

– Не только, я же сказал, родителей отправил домой, поспособствовал их уезду. По крайней мере, я очень рассчитываю, что план сработал, а это был именно план. Дом вторичен, но да, чем не отличная мысль переехать туда, где просторно, свежий воздух и безопасно?

– Ничего не может быть абсолютно безопасным, даже какой–то дом, тем более какой–то частный дом, – скептически поджимаю губы. – Да и адрес всегда можно найти. Твоя идея странная, но интересная, – делаю вывод, удивляющий не только Демида, но и меня саму.

Нет, я не верю в рассказ о том, что Волчанский запишет дом на меня, кто в здравом уме так поступает? Мы ведь не женаты, имущество у каждого свое. Но отчего–то мне любопытно, что он там такое купил. Вернее, завтра собирается купить. Если мы–таки сможем договориться друг с другом до выходного папы, я должна буду знать, в каких условиях находятся мои дети.

«Наши дети», – мысленно поправляю сама себя.

И, естественно, очень нескоро наступит момент, когда двойняшки в принципе смогут где–то находиться без мамы, да еще и проблему со старшими Волчанскими никто не отменял. Но ведь дом люди покупают не на полгода, на полгода можно снять жилье. Тем более дом – недвижимость не так–то просто конвертируемая. Да и вообще, зачем Демиду именно дом в этом городе? Выпендриться хочет?

Раздражение на Волчанского снова поднимается волной внутри меня.

– Интересная, серьезно? – теперь очередь Демида удивляться. – Не ожидал от тебя. Ладно, накормишь?

Он ведет себя наглее и увереннее, чем с утра. Надоело, что все его называют телепающимся на ветру деревом? Мужчину в себе включил?

– Я тут вообще–то тоже в гостях, но раз пришел – накормлю. Да и букеты сам вручить можешь, маме понравится твой знак внимания, а Саше не надо, она может начать есть лепестки, – договариваю и поворачиваюсь к Демиду спиной.

Сам дойдет до кухни, не маленький.

– Держите, это вам. Извините, что вот так неожиданно, но раз Рита здесь, я тоже здесь, – говорит Волчанский, обращаясь к маме.

– Ах, какие красивые цветы, спасибо! – искренне восхищается ими мама. – Да ты проходи, сынок, проходи, Маргарита тебя накормит. А мы пойдем, цветочки в воду поставим, давай букет, Ритуля, – мама буквально вырывает у меня из рук цветы. – А потом мы с детками поиграем. Накорми пока мальчика, дочь, а то он бегал целый день, проголодался небось.

Смотрю на мать, как на предательницу. Не она ли поддержала меня в моем предположении относительно того, что Демид сбежал? А теперь, стоило ему появиться, как она резко переобувается и демонстрирует ему всяческую благосклонность.

– Руки мой, а я положу есть, – говорю мрачным тоном.

Демид послушно все выполняет и присаживается за стол. В этот раз он поедает мамину стряпню гораздо естественнее, не то, что утром, сидел, мялся и не знал, куда себя девать. Сейчас же у кого–то со стороны может создаться впечатление, что такие совместные трапезы для нас всех регулярны и не капельки не удивительны.

– Очень вкусно, прямо восхитительно, – качает головой Волчанский, налегая на пюре, – прямо как будто в прошлое окунулся, когда мы с тобой жили вместе.

– Это не я готовила, – перебиваю Демида. – И вообще, пожив без мужчины в доме, я поняла, что не хочу возвращаться к вечной готовке чего–то «существенного».

– Ладно, – невозмутимо пожимает плечами Волчанский, – не хочешь и не надо. Можем попросить твою маму быть нашим поваром и платить ей соответствующе, ведь любой труд должен оплачиваться. Кого–то со стороны нанимать ты вряд ли захочешь.

– Это что, – не до конца понимаю, – фантазии на тему нашего с тобой совместного проживания?

– Не фантазии, а планы, которые вскоре сбудутся, – поправляет меня Демид.

– Тебе кто–то сделал укол уверенности, пока ты решал дела? – смотрю на Волчанского снисходительно.

Чтобы там папа мне не наговорил, как не заставил посмотреть на проблему шире и с другой стороны, да только это не значит, что я вдруг переориентируюсь на долго и счастливо с Демидом. Тем более таких понятий с ним в принципе быть не может. И долго, и счастливо – это не про него.

– Помою посуду, это будет справедливо, – вместо ответа произносит Волчанский и встает из–за стола.

– Ну, помой, – пожимаю плечами и тоже поднимаюсь на ноги, правда, не знаю, зачем.

И тут случается совсем неожиданное – Демид меня целует, снова… Глава 70

Хотя нет, это уже не просто поцелуй, это полноценный зажим с блуждающими наглыми руками и смелым языком, вторгающимся в мой рот так, как будто я позволила. Исключительно из–за удивления на внезапный маневр Волчанского и дабы проанализировать, что происходит, я не отталкиваю его сразу.

Черт, кажется, прошла целая минута, а я все недоумеваю, с чего вдруг Демид сменил тактику.

– Хватит, – наконец нахожу в себе силы и освобождаюсь от рук Волчанского. – Трогать некого? Что это вообще было?!

– Не влепила пощечину, уже хорошо, – говорит Демид с широкой улыбкой на губах. – Ладно, отойди, пожалуйста, мне нужно закончить с уборкой.

Делаю шаг назад и некоторое время наблюдаю за Волчанским. Невероятно, но он ведет себя так, словно ничего только что не произошло.

– А тебе в гостиницу не пора? – решаю сосредоточиться на том, что я понимаю и контролирую.

– Не–а, я у вас буду ночевать. Чем нас больше, тем надежнее в это непростое время. К тому же с утра поедем все вместе дом смотреть. Надо машину купить, без колес, как без рук. Или Руслана попросить перегнать мою? Не очень хочется с ним видеться, да и там у меня седан, а нам надо что–то повыше, практичнее и семи или восьмиместное, – рассуждает, как ни в чем не бывало, Волчанский.

– Я отказываюсь слушать твои бредни, – произношу и демонстративно закрываю уши. – Пойду скажу родителям, что ты жаждешь пользоваться их гостеприимностью и дальше и при этом наглеть.

Не знаю, чего я ожидала, видимо, того, чтобы отец отправил Демида ночевать в гостиницу, а мама при этом грозила его вымести поганой метлой, если прямо сейчас не соберется, да только я получаю иное.

– Сынок, место есть только на кухне, но диван у нас тут куцый, сам видишь. Ты высокий, свалиться не свалишься, но ноги свисать будут, – произносит мать, заходя на кухню. – Спасибо, что помыл посуду, очень мило с твоей стороны.

– Всегда, пожалуйста. Вам спасибо, Галина, простите, не знаю ваше отчество, – лыбится Демид.

– Да какое отчество, сынок, обращайся ко мне просто по имени, этого достаточно! – машет на него руками мама и сама стелет постель на диван.

Я попала в какую–то другую реальность, не иначе.

Выхожу из кухни, качая головой. К ночи после плотного ужина и неспешной привычной рутины я слабо понимаю, зачем я приехала к родителям и тем более, для чего здесь Волчанский. Угрозы его родителей уже не видятся чем–то, на что стоит обращать внимание. В конце концов, они ведь никто по документам, лишь законный отец может претендовать на детей, а у нас его нет, прочерк в свидетельствах о рождении детей.

Незаметно засыпаю с кучей вопросов и такой же кучей ответов. Но последняя мысль перед тем, как мой мозг отключается, удивляет, она несвойственна мне: «А все–таки жить стало веселее».

Совершенно точно общение с Волчанским не идет мне на пользу, какое веселее, я люблю стабильность и спокойствие.

– Рита, вставай, одну тебя ждем, – мама вырывает меня из мира грез. – Нам ехать надо, давай, детка, поторопись.

Резко сажусь на постели, не сразу понимая, что я делаю у родителей. Потом осматриваюсь в поисках двойняшек, а их уже забрали и наверняка покормили. Вот тебе и отчетливые плюсы в проживании с кем–то заботливым.

Одеваюсь и выхожу на кухню, а тут Демид. Я аж спотыкаюсь на ровном месте, его присутствие в моей семье начинает раздражать.

Он приучает меня примитивными методами дрессировки? Не будет этого.

– Маргарита, твой завтрак, – Демид пододвигает мне тарелку, – я налью кофе.

Его лицо светится довольством, и я никак не могу понять, какова причина.

– Неужели так понравилось спать на коротком диване? – ехидно интересуюсь, принимаясь за еду.

Почему–то мне становится некомфортно завтракать рядом с Демидом, некстати вспоминается, что я толком не расчесалась, да и надела первую попавшуюся удобную одежду. Не то чтобы у меня здесь было много нарядов, но все же.

И стоит мне осознать свои эмоции, как я начинаю злиться на саму себя. Какого я должна расшаркиваться перед Волчанским?

– Понравилось спать в семье, – произносит он с теплотой в голосе.

Я лишь закатываю глаза в раздражении, на дешевые провокации не реагирую.

– Ну, и еще открой новостной канал нашего города. Ты так долго спала, все события проспала! Но зато теперь я могу похвалиться перед тобой.