Предел прочности

ГЛАВА 4

С самого раннего утра мной овладело нервное напряжение. Я даже полноценно позавтракать не смогла.

— Ира, так нельзя, расслабься, — встав сзади, Маша стала разминать мои плечи.

— Обязательно, но только после того, как все это останется в прошлом.

— Знаешь, что, давай-ка я загляну к тебе перед самым окончанием работы.

— Ты что? — я попыталась подняться, но Мария с силой надавив на плечи, вынудила меня сесть обратно.

— Вот вечно ты шумишь недослушав.

— Говори уж, — проворчала.

— Если я выйду из здания с той девушкой, которая будет тебя изображать, и мы с ней вместе зайдем в квартиру, шансы на то, что наша подмена не раскроется, значительно увеличатся.

— Думаешь?

— Уверена и знаешь, что, я тебя, пожалуй, еще и провожу, а то вдруг Марату взбредет в голову тебя похитить.

— Боюсь, что в этом случае, ты его не остановишь.

Настояв на своем, Мария не только проводила меня до работы, а сразу же пошла знакомиться с моим двойником. Надо ли говорить, что ни о какой работе речи быть не могло, я сидела, словно на иголках в ожидании того момента когда мне придется выйти из здания. И этот момент настал. Переодевшись в принесенные с собой шорты, и футболку и надев на голову парик и очки я, оставив в кабинете сумку, взять мне ее с собой не разрешили, вышла из здания.

Идти налегке без сумки было непривычно, а еще так и подмывало оглянуться и удостовериться в том, что меня никто не преследует. Следуя инструкции, которой меня сегодня с утра снабдили, отправилась к метро и, совершив несколько пересадок, вышла на нужной станции.

— Ну, наконец-то, — у выхода из метро меня поджидал Игнат Эдуардович. — Надо было вас Ирина Анатольевна каким-нибудь телефоном снабдить, а то я тут уже весь извелся и, дожидаясь вас такого уже себе надумать успел…

— Например то, что меня стукнули по голове, после чего связали и засунули в багажник?

— Что-то в этом роде. Как все прошло?

— Кроме бешено колотящегося сердца и стука своих зубов, я ничего необычного не заметила.

— Ирина Анатольевна, для вас все самое страшное уже позади.

— Хочется в это верить.

Квартира Игната Эдуардовича оказалась самой обычной, ничего особенного: стол, диван, стулья, во всю длину комнаты стенка, посреди которой расположился плазменный телевизор, вот и все. Внимание привлекла фотография в рамочке.

— Это ваша дочка? — полюбопытствовала, подходя к фотографии.

— Да, Софья.

— Она живет с мамой?

— Совершенно верно, — Игнат Эдуардович кивнул головой, при этом в его глазах промелькнула тоска, похоже, дочь много для него значит.

— Скучаете?

— Ирина Анатольевна, я бы предпочел, чтобы она жила здесь со мной постоянно. — Подойдя, Игнат Эдуардович взял в руки рамку с фотографией.

— Вы же с ней видитесь? — Я могла понять грусть и тоску директора по дочери, а так же я понимала, что маленькие дети после развода, как правило, остаются жить с мамами, мужчинам же отводится роль воскресных пап.

— Не так часто, как хотелось бы. Татьяна, — моя бывшая жена, всячески противится нашим встречам, — Игнат Эдуардович поставил рамку с фотографией на прежнее место.

— Странно. Лично я считаю, не важно, что именно произошло между взрослыми, интересы ребенка из-за этого страдать не должны, а уж лишать возможности ребенку видеть отца это на грани абсурда.

— У каждого своя правда, — Игнат Эдуардович присел на краешек дивана. — Наверно я слишком сильно люблю дочь, и моя бывшая жена вовсю этим пользуется. Да что я все о себе, да о себе. Ирина Анатольевна, — поднявшись, директор остановился возле меня. — Вы моя гостья и мы с вами не на работе, предлагаю отбросить отчества и перейти на "ты". Как вы на это смотрите?

— Не знаю, — признаться я растерялась.

— Что именно не знаете? — в глазах директора появились смешинки.

— Не знаю, как я на это смотрю. С одной стороны я не против, а с другой стороны…

— А мы другую сторону рассматривать не будем. Так что, договорились. Ир, пойдем на кухню, буду с хозяйством знакомить. — Я от такого резкого перехода аж к полу приросла. На несколько секунд онемев и окаменев, только и могла, что хлопать глазами. — Ира, не надо так на меня смотреть, я не маньяк и разделывать тебя на кухне не собираюсь.

— Да кто же вас знает, — я немного отошла от первоначального шока.

— Ирочка, неужели я похож на кровожадного монстра.

Он надо мной издевался. Директор прекрасно видел мою реакцию на его столь быстрый переход от общения начальника с подчиненной, до дружественных, и специально перешел к уменьшительно-ласкательным. Интересно, как он отреагирует, если я его Игнатиком назову?

— Ира, а о чем вы думаете? — тихий шепот практически у самого уха, поднимаю от пола взгляд, и сердце замирает, пропуская несколько ударов. Игнат Эдуардович стоит близко, слишком близко. Я почувствовала исходящий от его тела жар.

— Не скажу, — сделала несколько шагов назад, отступая.

— Вы просто так загадочно улыбались.

— Кто-то совсем недавно предложил нам перейти на "ты". Я что-то не поняла или мне все это только послышалось?

— Нет, не послышалось. Может, назначим наказание тому, кто будет ошибаться? — предложил директор, при этом губы его дрогнули, весело ему, а вообще стоящий сейчас передо мной мужчина разительно отличался от того с кем мне приходилось сталкиваться на работе.

— Ирина, хватит зависать, пойдемте лучше на кухню чай пить, — предложил хозяин, я не стала отказываться и, кивнув, последовала за мужчиной. — Может, будешь что-нибудь посущественнее?

— Пока обойдусь чаем, — ура. Ко мне кажется, голос вернулся.

— Черный, зеленый? — поинтересовался, полуобернувшись, мужчина.

— А как насчет кофе? — закинула удочку. — Честно признаться, чая не особо хочется.

— Сейчас сварю, да и себе заодно, тоже. Ир, а родители у тебя в курсе того что с тобой происходит?

— Уже да, — сообщила, беря из стоящей передо мной вазочки печенюшку. Я вчера с мамой разговаривала, уверена, что отец уже в тоже все знает.

— Ты правильно сделала, что рассказала обо всем маме, потому что твой Марат может позвонить им.

— Он не мой, — проворчала насупившись.

— Пусть так, но сути это не меняет. — Передо мной поставили чашку с дымящимся кофе. — Сахар на столе, молоко сейчас достану.

— Спасибо, — поблагодарила.

— Ир, я тебя сейчас ненадолго оставлю. Надо на работу заскочить, а ты здесь располагайся, осматривайся, чувствуй себя как дома.

— И не забывай про то, что ты в гостях, — продолжила поговорку, за что схлопотала хмурый взгляд от хозяина квартиры.

— Пользоваться можешь всем, на что упадет взгляд. Если тебе что-нибудь понадобится, звони, стационарный телефон в коридоре, свой мобильный я тебе сейчас напишу.

— А где мой мобильный? — вспомнила.

— Я его на работе, оставил. Не нужен он тебе.

— После того как все закончится, отдадите?

— Отдам, пей, а то кофе уже остыл, — устроившись рядом, Игнат Эдуардович сделал несколько глотков из своей чашки.

— Как вы можете пить такой горячий? — удивилась, представляя, как кипяток обжигает внутренности.

— Привык. Не могу пить холодный или подостывший.

— А я вот, наоборот, кипяток пить не могу.

— Каждому свое. — В несколько глотков допив свой кофе, Игнат Эдуардович поднялся. — Я постараюсь сильно не задерживаться. Ира, — директор поймал мой взгляд. — Разрешаю провести ревизию холодильника и всего того что у меня спрятано здесь на полках, — мужчина обвел пространство кухни рукой.

— И мне дозволяется позвонить вам в том случае если я что-нибудь здесь не найду или не откопаю. Я все правильно поняла?

— Ира, ты все поняла, кроме одного, — по выразительному взгляду мужчины, тут же вспомнила, что обратилась к Игнату Эдуардовичу на "вы".

— Я все помню, но ничего не обещаю, — не могла я вот так запросто директора и на "ты" называть, даже несмотря на то, что мы с ним ближайшие дни будем жить под одной крышей.

— Ладно, будем над этим работать.

Пока я думала, что можно на такую реплику ответить, Игнат Эдуардович ушел. Всего несколько секунд и вот я уже слышу, как ключ поворачивается в замочной скважине.

Неспешно допив кофе и сполоснув чашку, пошла осматриваться, а заодно и обживаться. Бегло осмотрев кухню и обе комнаты, разобрала сумку с вещами. Сейчас, оставшись одна и прокручивая в голове все то, что мы задумали, осознала как много людей я втянула в эту авантюру. Хотя я никого не втягивала, они все сами втянулись, уж я точно никого не упрашивала, но была благодарна каждому, даже если из нашей затеи ничего не получится.

Мысли о том, что я благодаря Марату могу оказаться в тюрьме постаралась отогнать от себя как можно дальше, в результате, на смену им пришли другие. Я вспомнила, каким он был обходительным, внимательным и заботливым, а воскресенье, которое мы с ним провели на море, было неповторимым и незабываемым, Марат казался надежным человеком, на которого можно было положиться, а еще он так великолепно рассказывал, что я могла его слушать часами.

Сползя с дивана на пол, уткнула лицо в ладони. Марат флиртовал со мной, и мне это нравилось, а еще он не жадный и так улыбался…

— Все, — подскочив на ноги, отправилась на кухню и, включив там телевизор, отыскала музыкальный канал. — Марата в моей жизни больше нет, — запрограммировала себя. — Он негодяй, шантажист, а еще в нем нет ничего человеческого.

Сделав музыку погромче, периодически подпевая то одному, то другому исполнителю, я посвятила себя готовке. Когда и руки и голова заняты, всякие разные мысли, как-то сами собой отступают. А мне не хотелось ни о чем думать, поэтому я пела и готовила.

— Какие чудесные ароматы.

Вздрогнув, выронила из рук нож, которым нарезала лук для овощного салата. Нож полетел вниз, и я в последние доли секунды отскочила. Повезло, нож приземлился на пол, а не воткнулся мне в ногу.

— Аккуратней, — послышалось за спиной.

— Все в порядке, — заверила мужчину, поднимая с пола холодное оружие. — Не слышала, как вы пришли, испугалась. Мойте руки, садитесь к столу, у меня практически все готово.

Споласкивая под холодной водой нож, попыталась припомнить, не завывала ли я под очередную песню в тот самый момент, когда хозяин соизволил вернуться в свою квартиру? Надеюсь, что нет, а то ведь от стыда сгореть можно, я и без того чувствовала, как у меня полыхают щеки. А если он стоял у меня за спиной и какое-то время наблюдал за мной, прежде чем заговорить? Лучше об этом не думать, а на будущее делать музыку потише.

— Как погляжу, ты здесь освоилась, — Игнат Эдуардович сел за стол. — Чем кормить будешь?

— Я борщ приготовила, вы, наверное, первое сегодня не ели?

— Не ел, — подтвердил мои догадки директор. — Только вот пахнет не борщом, а мясом, — и мужчина втянул в себя воздух. — Я еще в подъезде этот запах почувствовал и думал, кому это так сегодня повезло? Оказывается мне.

— Не перехвалите, вы еще ничего не пробовали.

— Готов начать с мяса, — мужчина вооружился вилкой.

— Сначала борщ, — стала настаивать, — потому что после мяса к первому вы не прикоснетесь, и что мне потом с борщом делать, в туалет выливать?

— Это мясо такое вкусное или борщ такой отвратительный? — изогнул бровь Игнат Эдуардович.

— Не попробуете, не узнаете, — стояла на своем. — Я что зря, что ли несколько часов на кухне провела?

— Хорошо, уговорила, — дал свое царское разрешение подавать ему борщ Игнат Эдуардович, меняя вилку на ложку.

Добавив в борщ зелени, поставила полную тарелку перед директором.

— Со сметаной или с майонезом? — спросила, открывая холодильник.

— С майонезом, — протянув Игнату Эдуардовичу майонез, вернулась к нарезке салата. — Бесподобно.

— Что? — обернулась на голос.

— Борщ бесподобный, можно добавки? — мужчина протянул мне пустую тарелку. Ничего себе у него скорость поедания.

— А мясо-то потом в вас влезет? — спрашивая, уже наливала добавку.

— Влезет, — уверенно заявил директор. — Ир, ты сама-то ела?

— Борщ, да, а мясо еще не пробовала, я его перед самым вашим приходом отключила и стала к нему салат нарезать. Игнат Эдуардович, салат маслом заправить или майонезом?

— Ира, — простонал директор, сидя уже у пустой тарелки. — Пока мы с тобой находимся в домашней обстановке, а не на работе, прошу, даже умоляю, давай обойдемся без отчеств.

— Хорошо, — сдалась, хотя и не знала, как я это буду делать, — но я вас, как и прежде буду называть на "вы". — Подбоченившись, решила отстаивать свое право.

— Ладно, — как-то уж очень быстро сдался директор. — Где там твое мясо, доставай, мне не терпится его попробовать.

— Надеюсь, что оно получилось, — открыв духовку, извлекла из него противень.

— А тоже на это надеюсь.

Мясо удалось на славу, я это поняла сразу, как только попробовала первый кусочек, а еще и под овощной салатик, впору было замурлыкать от удовольствия.

— Ирочка, — перестав жевать, глянула на директора.

— Что? — вид у того был более чем несчастный.

— Спрячьте от меня мясо, — взгляд мужчины стал умоляющим. — Я переел, а глаза все еще голодные, а в совокупности с летающим по кухне запахом, руки так и тянутся за очередной порцией. Пожалейте.

Глядя на Игната Эдуардовича хотелось смеяться.

— Вам смешно? — поспешно отведя взгляд в сторону, качнула головой. — Не отрицайте очевидного, мне и самому смешно, но чувствуя, как рука тянется за добавкой плакать хочется.

— Чай будете? — предложила. Несколько секунд тишины, после чего по кухне разнесся мужской смех.

— Ира, признайся, ты смерти моей хочешь? Ой-е-ей, — Игнат Эдуардович, схватился руками за живот. — Мне даже смеяться тяжело.

— В таком случае идите в комнату, оттуда ваши глаза мясо не увидят, и руки до него не дотянутся, — предложила, как вариант.

— Ира, обещайте мне одну вещь, — мужчина слегка наклонился в мою сторону, я проделала то же самое, ожидая услышать что-то очень важное. — Не доедайте все мясо, оставьте мне на вечер пару кусочков.

Когда, смысл сказанного дошел до моего сознания, я не смогла сдержать на лице улыбки.

— Ну, вас, — отмахнулась я от него, садясь ровно. — Я думала, что у вас что-то серьезное, а вы…

— А я уже забыл, когда в последний раз так вкусно ел, именно поэтому никак наесться не могу. Пожалуй ты права, пойду-ка я в комнату, от вкусного соблазна подальше. Сама как поешь, приходи, поговорим, у меня для тебя есть новости.

— Какие? — я тут же отложила вилку.

— Чуть позже. — Подойдя к раковине, Игнат Эдуардович не положил грязную тарелку в раковину, а сразу же вымыл ее. Надо же, — Приятного аппетита, — пожелал он мне, выходя из кухни.

Вот что значит холостяк. Антон за все то время что я с ним прожила, от силы пару раз становился к раковине, кажется, это было, когда я заболела и еще как-то раз на восьмое марта. Он всегда говорил, что мытье посуды это не мужское занятие, а исключительно привилегия всех женщин. А когда я заикнулась насчет посудомоечной машины, он не отказал, нет. Он пообещал мне ее купить сразу же, как только у нас в наличии появятся свободные денежные средства. Только вот денег постоянно не хватало. Вернее они были, но постоянно нужно было купить что-то более нужное, чем эта самая машина.

Доев, и глотнув пару глотков воды, прибрала со стола, после чего вымыла за собой посуду и направилась на поиски хозяина квартиры. Он обнаружился сидящим на диване, в той самой комнате, в которой поселил меня.

— Присаживайся, — указал он на противоположный угол дивана. — Там намного удобнее, чем на стуле, — аргументировал он.

— Какие новости? Как на работе? — с одной стороны я боялась услышать о том, что что-то пошло не так как мы планировали, а с другой стороны — сгорала от любопытства.

— На работе только и разговоров, что о тебе, все тихонечко перешептываются, при этом делая вид, что ничего особенного не происходит. Ира, все коллеги пребывают в взволнованно-беспокойном состоянии. Еще ничего толком не произошло, а меня уже замучили вопросами.

— А что должно произойти?

— Как минимум звонок от Марата твоей подруге или же кому-нибудь из наших.

— А Василий Иванович в курсе? — как-то я про нашего вахтера забыла. Помнится ему Марат нравился, и он всякий раз открывал для Марата запасным ключом мой кабинет, для того чтобы парень мог занести туда цветы.

— Этот Василий Иванович, распугал нам половину посетителей, ругая Марата на чем свет стоит.

— Зная характер нашего вахтера, думаю, что обычными фразами он не обошелся, — попыталась представить себе, как все это происходило, и ужаснулась — поворчать Василий Иванович любил.

— Теперь если Марат захочет пообщаться с безобидным на вид стариком, мало ему не покажется.

— Толку-то, — грустно сказала, с него все, как с гуся вода.

— Я сегодня к следователю заглянул, — как бы между прочим сообщил Игнат Эдуардович, после чего замолчал.

— Ну, и? — подтолкнула к продолжению, когда пауза затянулась.

— Он согласился с нами работать, после того как я ему дал прослушать копию сделанной тобой в кафе записи, а еще он предложил подключить к делу журналистов.

— И он сразу же кого-то предложил, да?

— Точно, — подтвердил, директор. — Оказывается, у нашего следователя есть брат журналист и вот он как-то столкнулся с Маратом, после чего выплачивал ему приличную компенсацию за нанесение морального ущерба. Подробностей я не знаю, но как мне дали понять сумма была приличной.

После того, что со мной сделал Марат, я уже ничему не удивлялась, а ведь таким приличным парнем с виду казался.

— Получается, что у журналиста на Марата зуб и теперь он сделает все возможное для того чтобы поквитаться.

— Совершенно верно и скорее всего, он захочет встретиться с тобой.

— Зачем? — Не зная, куда деть руки, сложила пальцы в замок.

— Как зачем? Поговорить. Узнать обо всем из первых рук. Ты как на это смотришь?

— Никак я на это не смотрю, — встречаться с журналистом не хотелось, — но раз надо, то так уж и быть пообщаюсь с прессой.

— Вот и отлично, — оживился Игнат Эдуардович, словно и не ожидая от меня какого-то другого ответа. — Так уж получилось, что я завтра на одиннадцать утра с ним договорился.

— И когда только успели? — из груди вырвался тяжелый вздох.

— Таких, как Марат мажоров, которые сами из себя ничего не представляют, но при этом считают, что весь мир обязан крутиться у их ног, не любят ни следователи, ни журналисты, а тут еще все так совпало, в общем, следователь тут же позвонил брату. Ты только не обижайся, ладно? — Директор бросил на меня виноватый взгляд.

— На кого не обижаться? — руки на руках расплелись и я села боком, потому что так было намного удобнее общаться.

— На меня, на кого же еще? Я ведь уже от твоего имени дал согласие на эту встречу.

— Да, ладно, — отмахнулась. — Раз для дела надо, значит надо. Какие мои дальнейшие действия? На какой день недели планируется мое самоубийство?

— Вообще-то на сегодня. Маша, ради этого даже из дома на несколько часов ушла, а потом придет, позвонит нашему следователю…

— Стоп, стоп, стоп, — прервала я директора. — Откуда у Маши номер следователя?

— Так я ей его продиктовал, а так же рассказал, что надо делать.

— А Машин телефон у вас откуда?

— Пришлось поковыряться у тебя в телефоне, — признался Игнат Эдуардович, при этом ни капельки не смущаясь.

Ну, ничего себе. А как насчет того чтобы позвонить мне сюда, на стационарный телефон спросить можно или нельзя? Кстати, насчет журналиста Игнат Эдуардович тоже мог позвонить. Переплетя на груди рука, нахохлилась, а я-то для него старалась, обед с ужином готовила, а он…

— Ирочка, это только ради дела, — стал оправдываться директор. — Ладно, тебе, не дуйся. Хотя знаешь что, давай и дальше возмущайся, так даже лучше.

— Что? — возмущенно не то взревела, не то взвизгнула, при этом руки сами собой расплелись и сжались в кулаки.

— Вот именно находясь в таком состоянии, ты должна написать предсмертное письмо или же записку. Садись, — поднявшись с дивана, Игнат Эдуардович, схватился за спинку стула, услужливо отодвигая его для меня. — Здесь листок и ручка. Садись, смотри на меня, злись и пиши.

— Ну, знаешь ли, — поднимаясь с дивана, с шумом изгнала из легких воздух.

— Ура, — директор улыбнулся. Спрашивается, чему радуется, или он, таким образом, решил меня из себя окончательно вывести? — Ты наконец-то перестала мне выкать. За это надо выпить. Я на кухню за вином, а ты садись пиши, вторую рюмку мы выпьем за твои поминки.

Хорошо, что у меня под рукой не оказалось ничего тяжелого, а то бы я не посмотрела на то, что передо мной директор, врезала бы ему от души, чтобы раз и навсегда отбить у Игната Эдуардовича охоту обижать и издеваться над бедными несчастными девушками.

Пока я стояла и прикидывала чем же запустить в директора, тот поспешно скрылся в недрах кухни, оставив меня одну в комнате. Несколько раз с шумом вздохнув, села за стол. Чтобы такого написать?

"Прошу в моей смерти винить Марата Рашидовича, проживающего по адресу… В том, что я решила закончить жизнь самоубийством, виноват только он и его сообщник Антон Казарин.

Эти двое издевались надо мной, путем шантажа вынуждая раз за разом переступать закон. Несколько раз Марат мне в этом помогал, а теперь он преследует меня, шантажирует, склоняя к сожительству. Я ему отказала в этом и не раз, но он все равно не оставляет меня в покое. Марат грозит, что посадит меня, если я не стану его постоянной любовницей и если я ему откажу, то он покажет всем диск, который я оставляю на столе.

Марат утверждает, что у меня нет выхода, что даже в тюрьме он меня достанет, но только тогда я буду принадлежать не только ему, но и всем охранникам, он грозился, что позаботится об этом.

Марат загнал меня в угол, из которого у меня нет выхода, но я его нашла. Там куда я отправляюсь, он меня не достанет".

Надо было еще что-то написать, только вот что? Задумавшись, посмотрела в окно. Мысль о самоубийстве мне никогда прежде в голову не приходила, и надеюсь, что никогда не придет, но доведенная до отчаяния девушка, обвиняющая во всем парня, в самый последний момент могла вспомнить разве что о маме.

"Мамочка прости, я не хотела. Меня вынудили, заставили. Прости, прости, прости, и пойми, мне не оставили другого выхода".

Дописав и перечитав последние строчки, почувствовала, как на глаза навернулись слезы, несколько из них упали на бумагу.

— Ир, не плачь, — Игнат Эдуардович, который обнаружился рядом со столом, смахнул со щеки очередные слезинки. — Он не стоит твоих слез.

— А я плачу вовсе и не из-за него.

— Тогда давай выпьем, — он протянул мне бокал.

— Что это?

— Вино, не знаю, понравится тебе или нет, но больше у меня ничего нет, так что чем богаты. Давай выпьем за нас, за то чтобы у нас все получилось.

— Да, за это стоит выпить, — приподнимая бокал, я все еще пыталась успокоиться.

— У нас обязательно все получится, потому что у нас не может не получиться, у тебя много помощников и все они готовы прийти на выручку.

— Ну, да, — я рассматривала налитую мне в бокал жидкость. — Только кто-то бескорыстно помогает, а кто-то преследует свои личные интересы.

— Какая разница, если нам важен конечный результат.

— Да, конечно, — пришлось согласиться.

. — Ир, ты же останешься ночью со мной в одной квартире, неужели тебе не страшно и ты не боишься?

— Не боюсь. — Взгляд остановился на проступающей, на скулах мужчины щетине.

— Ну и зря, — без тени улыбки сообщил мне мужчина. Теперь я уже смотрела в его глаза, пытаясь отыскать подвох. — По ночам я не сплю, — серые глаза смотрели в мои, тихий голос и серьезный настрой директора, не предвещали ничего хорошего. Сердце предательски дрогнуло, а по телу пробежался холодок, и я почувствовала, как стали холодеть кончики пальцев. — Я встаю в полночь и пью кровь хорошеньких молоденьких девушек. — Игнат Эдуардович улыбнулся широко и открыто. Улыбка преобразила его лицо, я бы, наверное, даже засмотрелась на нее, если бы не преисполнилась возмущением.

— Я от вас такого не ожидала, — высказалась, выпивая до дна содержимое бокала. — Как насчет того, чтобы повторить? Первоначально испытанное мною чувство страха, уступило место веселью, и я не смогла сдержать на губах улыбку.

— Ну, вот, цель оправдала средства. Ты улыбаешься, не плачешь, и надеюсь, не сердишься. — Директор стоял передо мной с двумя пустыми бокалами с жалостливым выражением лица.

— Не сержусь.

— Я скоро, — Игнат Эдуардович вышел из комнаты, а потом вернулся с двумя бокалами вина.

— А не легче ли принести сюда бутылку или вы мне в бокал там, на кухне, что-то подсыпаете?

— Хорошая идея, — пододвинув ко мне стул, директор устроился рядышком.

— Какая именно? — Никогда не думала, что наш мрачный и суровый директор может вести себя, как мальчишка.

— Подсыпать тебе что-нибудь в бокал. Почему раньше не сказала? Теперь-то ты мне такой возможности не дашь, — обиженно произнес Игнат Эдуардович, при этом состроил такое лицо, будто и впрямь обиделся. Даже захотелось пожалеть его.

— А чтобы вы мне подсыпали, снотворного? Чтобы заснула и спала всю ночь, а не ходила по квартире как привидение?

— Ходи сколько хочешь, мне-то что? — мужчина едва заметно пожал плечами. — Ты будешь ходить в виде привидения, а я в виде вампира, не завидую тем, кто захочет на ночь глядя заглянуть к нам в гости.

Он старался не смеяться, я тоже, хотя хотелось и очень. Давненько я вот так вот не сидела и не дурачилась, я уже и забыла как это замечательно.

— В таком случае я теряюсь в догадках, — пригубив вина, облокотилась о спинку стула.

— По поводу? — директор рассеянно крутил в пальцах ножку бокала.

— По поводу того, чтобы вы подмешали мне в бокал.

— Ира, это же очевидно, — в серых глазах плескалось веселье.

— Да неужели? — вопросительно приподняла бровь.

— Что может подмешать мужчина в бокал девушке?

— Например, слабительное, — предложила, как вариант.

— Ира, за кого вы меня принимаете? Я на такое не способен, — меня одарили упрекающе-возмущенным взглядом.

— Вопрос стоял о том, что может мужчина подмешать в девушкин бокал, а девушки у нас бывают разными, впрочем, как и мужчины. Что не угадала?

— Нет. — Игнат Эдуардович неспешно пригубил вино, при этом, не отрывая от меня взгляда. — Какие еще варианты? После третьего проигрыша, в ход пойдут штрафные санкции.

— Это не честно, — возмутилась, ставя на стол бокал.

— Честно, потому что заданный вопрос легкий, — Игнат Эдуардович тоже поставил свой бокал на стол.

— Любой вопрос кажется легким, если знаешь на него ответ, — парировала.

— Не спорю, но все же попытайся угадать, — не сдавался директор.

— Не иначе как приворотное зелье, — пришла в голову шальная мысль и, судя по грустно-печальному выражению лица директора, я угадала.

— Так не честно, я так не играю, — Обиженно произнес Игнат Эдуардович. — Я, между прочим, рассчитывал на победу.

— Поделитесь? — Подавшись чуть вперед, произнесла заговорщицким шепотом.

— Чем?

— Как чем? Приворотным зельем.

— Не поделюсь.

— Жадина, — настала моя пора обижаться и надувать губы.

— Я не жадный, просто одна единственная имеющаяся у меня в наличии порция приворотного зелья мне самому нужна, а тебе без надобности.

— Почему без надобности?

— Потому что тебе всего лишь надо улыбнуться, да ресничками похлопать и все мужчины будут у твоих ног.

— Протестую, — подняла вверх руку.

— Протест отклоняется, — осадили меня директор, да так рьяно, что у меня от этого все слова в голове перепутались, и мне оставалось только сверкать глазами, да возмущенно хватать ртом воздух и от созерцания данной картины Игнат Эдуардович в голос рассмеялся.

— Ах, так, — Все, я тоже умею быть коварной. Подскочив, отправилась на кухню.

— Ир, ты куда? — забеспокоился директор.

— Как куда? Конечно же мясо доедать. Куда же еще? — сообщила я, останавливаясь и разворачиваясь в дверях кухни. — И делиться им я ни с кем не собираюсь.

— Протестую, — заявил, нависая надо мной директор.

— Протест отклоняется.

Остаток вечера прошел в более спокойной и непринужденной обстановке, мы несмотря на все наши дурачества поужинали, а потом перебравшись в комнату поговорили о музыке, о пристрастиях в фильмах и книгах и у нас даже нашлось что-то общее.

А потом на телефон Игната Эдуардовича позвонила Маша и слезно попросила, чтобы я срочно позвонила родителям, которые уже все извелись, строя всевозможные предположения о том, куда именно подевалась их дочь и по какой причине не выходит на связь?

Глянув на часы, ужаснулась, было уже половина одиннадцатого. Оставалось только стукнуть себя ладонью по лбу, за забывчивость. Попросив у Игната Эдуардовича телефон, набрала мамин номер, после чего пришлось долго оправдываться и выслушивать, что по этому поводу думает мама.

Родительница успокоилась только тогда, когда вытянула из меня всю информацию. При этом сообщив, что если я завтра не позвоню до пяти минут одиннадцатого, то она сама позвонит мне по этому номеру.

— Не думал, что ты способна часами разговаривать по телефону. — Игнат Эдуардович смотрел в своей комнате новости, когда я, наговорившись, вернула ему телефон.

— В основном говорила не я, а мама, — сообщила, прикидывая, стоит ли мне присесть в кресло и продолжить разговор или же лучше побыстрее свернуть его и пойти на боковую? Игнат Эдуардович, наверное, устал, хочет отдохнуть после работы, а тут гостью развлекать надо. К тому же, глянув на часы, поняла, что уже достаточно поздно и что с мамой мы поговорили целых полтора часа, надеюсь, директор не разорится, а завтра уж пусть лучше мама звонит. — Спокойной ночи, — пожелала, выходя из комнаты. Умывшись и почистив перед сном зубы, отправилась спать.

Сон не шел. Я уже измучилась крутиться с боку на бок, пытаясь отправиться в объятия Морфея. Я уже и считала, и внушала себе, что я сплю, и пыталась не думать, отбросив от себя все мысли, но, но, но…

Не знаю, во сколько я забылась в беспокойном сне, только вот теперь я уже жалела, о том, что заснула. Даже во сне, понимая, что это сон, мне было страшно, снился Марат, и находились мы с ним ни где-то, а в камере. Я в лохмотьях, со следами крови на теле прикована к стене, а Марат в форме надзирателя и почему-то в черной немецкой форме в кепке и с плеткой стоял напротив меня и улыбался, после чего плетка взвилась и опустилась на мое тело. Я дернулась и закричала, а потом последовало еще несколько ударов, после которых я потеряла сознание, а потом мне стало хорошо, спокойно и безмятежно и я словно плыла на облаке, приближаясь к теплому и даже горячему солнцу.