Предел прочности

ГЛАВА 7

— Мне пора, — легкий поцелуй в губы, и Игнат поднялся с кровати. — Если бы ты только знала, как мне от тебя уходить не хочется. Я готов с тобой весь день провести.

— Верю, — растянувшись на кровати, прикрыла глаза, чувствуя, как по губам расползается улыбка.

— Не обещаю, но постараюсь сбежать сегодня с работы пораньше, а ты отсыпайся и набирайся сил, они тебе сегодня вечером еще понадобятся.

— У самого-то сил хватит? — бросила на склонившегося надо мной мужчину, лукавый взгляд.

— Не провоцируй меня, женщина, — его губы пробежались по моему обнаженному плечу. — Прогони меня.

— А если не прогоню, а наоборот обниму? — повернувшись на бок, погладила Игната по лицу.

— Мне сегодня обязательно надо появиться на работе, — чмокнув меня в нос, Игнат вышел из комнаты.

Настроение было радостное, хотелось петь и улыбаться всему миру. Вспомнив про маму, набрала Машин телефон, в результате я поговорила вначале с подругой, от которой узнала о том, что Антон ей вчера звонил и не только Антон, как оказалось, у Марата так же в наличии Машин телефон имелся. Что один, что второй, с Машей долго не разговаривали, задав по паре интересующих их вопросов, отключались. Мама ничего нового не рассказала, при этом она пыталась узнать, почему у меня вчера и сегодня такой счастливый голос? Сославшись на то, что голос у меня обычный постаралась замять эту тему.

Походив по квартире, мысли переключились на Татьяну. Женщину надо было дожать, только вот для этого мне был необходим номер ее мобильника. На моих губах заиграла коварная улыбка.

— Ира, что-то случилось? — Игнат ответил сразу же.

— Мне нужен номер телефона Татьяны.

— Зачем?

— За надом. С дочкой общаться хочешь? — надавила на самое больное.

— Хорошо, — произнес мужчина со вздохом. — Я-то думал, ты по мне соскучилась.

— Соскучилась, не сомневайся, — призналась, слыша горестное сопение.

— Записывай. Надеюсь, я об этом не пожалею.

— Не пожалеешь, — заверила Игната. — А вообще теперь уже поздно бояться.

Записав номер Татьяны, около десяти минут собиралась с мыслями, прежде чем ей позвонить. Игнат говорил, что дочкой его бывшая жена никогда не интересовалась и практически ей не занималась, а еще я собиралась воспользоваться ее жадностью. Настроившись на разговор, набрала номер Татьяны.

— Игнат это ты? — ответили мне после третьего гудка. Звонила я с городского, неудивительно, что Татьяна узнала номер.

— Нет, это не он, — попыталась придать голосу грубости.

— Зачем вы звоните? — интонации голоса у собеседницы повысились.

— Хочу кое-что уточнить. Официально вы опекун Софии?

— И что из того? — раздражение в голосе собеседницы меня несказанно порадовало, и я даже улыбнулась, благо Татьяна не могла видеть моей улыбки.

— Я разговаривала с адвокатом (это была явная ложь), — раз вы опекун ребенка, то и прописана она должна быть у вас.

— Ничего подобного, — взвизгнула женщина. — Тебе не удастся выписать Софию от отца.

— Кстати, насчет отцовства, это бы еще проверить надо. Вполне вероятно, что отцом девочки является кто-то другой, — сказала, как бы между прочим.

— Да как ты смеешь? — Прошипела Татьяна, после секундного замешательства.

— Смею, — ответила спокойно. — Экспертиза всякое может показать, но даже если все же выяснится, что отец девочки именно он, не рассчитывайте на большие алименты. С бухгалтером я уже обо всем договорилась, так что если соберешься подавать на алименты — я тоже перешла в общении на "ты". А что, ей можно, а мне нет? — Уверяю тебя, сумма будет минимальной, которая еще и после рождения наших деток уменьшится вдвое.

— Я этого так не оставлю.

— Чем ты не довольна? Сама утверждала, что ребенок твой, вот и воспитывай, а в нашу семью не лезь. И чтобы я отпрыска твоего рядом с собой не видела, — тон пришлось повысить. — Мне чужие дети не нужны.

— Да как ты… Да Игнат… Да дочь для него… — у собеседницы от моей наглости, даже слова закончились, но ничего, я все и по обрывкам фраз поняла.

— Теперь у него есть я, и я собой заполню все его свободное время и рабочее кстати, тоже. Думаю, что через пару месяцев он о Софии даже и не вспомнит.

— Стерва, — злобно прошипела Татьяна, и я даже ощутила, как с ее зубов капает яд.

— От стервы слышу, — не осталась в долгу. — Ты из Игната все деньги высосала, теперь я из-за тебя на Мальдивы не попаду, хотя он же может взять кредит, — стала размышлять вслух. — Как это я сразу до этого не додумалась, тогда мне можно еще и машину купить.

— Ты, — раздалось убийственное.

— Прости, Татьяна, у меня появились срочные дела. Ах, да чуть не забыла, увижу рядом с собой, пожалеешь, что на свет родилась, а будешь выклянчивать из Игната деньги, то разоришься на пластических хирургах. Я не угрожаю, пока это всего лишь предупреждение.

Разговор с Татьяной, вопреки ожиданиям, отнял у меня много сил, которые требовалось восстановить, поэтому я отправилась на кухню с твердым намерением что-нибудь спечь.

Четыре часа спустя, услышала, как открывается входная дверь, выйдя в коридор, застыла на месте. Игнат пришел не один. Надо же, как Татьяна оперативно сработала.

— Привет, — десятисекундное замешательство прошло и, сделав несколько шагов, я протянула девочке руку. — Давай знакомиться, я — Ира.

— Софья, — крепко вцепившись в руку отца, девочка смотрела на меня исподлобья.

— Софья, ты голодная? Я тут пирожков напекла, ты с чем любишь? — Ища поддержки, девочка глянула на отца, а тот ей кивнул.

— Пахнет вкусно. — Игнат тоже нервничал.

— Так вы еще и с вещами, — я только сейчас заметила стоящую у ног директора сумку. Вот, казалось бы, что я такого сказала? А ведь оба сразу напряглись, словно боясь, что я их сейчас выгоню, — тут, как бы саму на улицу не вышвырнули.

— Софья, — девочка дернувшись, прижалась к отцу. — Я не кусаюсь, — присев, чтобы не нависать над ребенком, улыбнулась. — И я точно не питаюсь маленькими хорошенькими девочками. Так что меня нечего бояться.

— Я не маленькая, — заявил ребенок. — И не надо называть меня хорошенькой, потому что я некрасивая.

— Кто тебе сказал такую глупость?

— Мама, — опустив голову, призналась Софья.

— Мама? — Я готова была Татьяне за эти слова голову оторвать. Разве можно такое говорить ребенку?

— Да, — кивнула головой девочка.

— А скажи, мама у тебя красивая?

— Очень.

— А папа? — и мы с ней вместе посмотрели на Игната.

— Папа тоже красивый.

— В таком случае ты не можешь быть некрасивой. Мы тебе сделаем прическу, купим стильную одежду, и тебя в классе никто не узнает.

— Но мама…

— Красота в первую очередь идет изнутри, а ты изнутри вся светишься и сияешь, я это вижу.

— А почему я этого не вижу? — Повернувшись к зеркалу, Софья стала себя рассматривать.

— А потому что свое сияние увидеть крайне сложно, но его надо научиться ощущать. Хочешь, научу? — Девочка, немного подумав, кивнула.

— Отлично, только для этого надо будет немного поработать и ты должна быть готова к тому, что результат произойдет не сразу, придется чуть-чуть подождать.

— Я согласна, — в глазах ребенка загорелся интерес.

— Отлично, в таком случае пошли устраиваться, — протянув ребенку руку, дождалась, когда она вложит в нее свою.

— Ты меня не выгонишь? — в глазах девчушки плескался страх.

— А с чего ты взяла, что я тебя выгоню?

— Мама сказала, что когда я приду к папе, то… — ребенок запнулся и, бросив на меня робкий взгляд, покосился в сторону папы, — злая тетя меня выгонит, потому что я страшная и никому ненужная. Я обуза и вообще я не должна была на свет появиться. А еще она сказала, что у вас скоро будут свои дети, и папа меня теперь не любит, и что вы меня отдадите в детдом.

Слов не было. Зато появилось желание вырвать у Татьяны язык. А еще спросить у этой горе-мамочки, почему она, такая хорошая, отдала свою дочь таким плохим людям как мы? С шумом выдохнув из легких воздух, попыталась, чтобы на лице не отобразилась та гамма эмоций, что во мне клокотала и требовала выхода. Девочка и без того, похоже, настрадалась, так что ей лишние потрясения не нужны.

— И что ты сама по этому поводу думаешь? — спросила, не зная как именно оправдываться.

— Я не знаю. Вы только не отдавайте меня, — в глазах девочки появились первые слезинки. — Я умею убираться, могу приготовить макароны, картошку и яйца. Я буду вести себя тихо-тихо, так тихо, что вы меня даже не услышите. А когда у вас появятся дети, я буду помогать вам ухаживать за ними, а еще я могу ходить в магазин и выносить мусор.

Я не выдержала и крепко прижала к себе ребенка. Я думала, что на мою долю выпала куча испытаний и что у меня наступила чернильно-черная полоса, как же я ошибалась. Бедная девочка. Сколько же ей страданий выпало.

— Мы тебя никому не отдадим, — произнесла, чувствуя, как по щекам покатились слезы. — Если ты, конечно, сама уйти к маме не захочешь.

— Я не хочу к ней, — девочка обняла меня еще сильней, хотя я ей по сути никто и видела она меня впервые в жизни. — Она часто надолго уходит и оставляет меня одну. Она запирает меня с другой стороны, чтобы я никуда не ушла. А мне ночью страшно, я даже спать по ночам перестала, телевизор смотрю.

— Софьюшка, а часто ты дома по ночам одна остаешься? — я не узнала голос Игната, тихий, сдержанный и зловещий.

— Почти всегда, мама редко дома ночует, а еще хуже, когда она пропадает на несколько дней. Однажды она даже забыла мне еды купить, — шмыгнув носом, Софья обняла меня еще крепче.

— Хочешь сказать, что в холодильнике у тебя ничего не было, а сварить ты себе ничего не смогла?

— Первоначально и в холодильнике что-то было и в шкафчике и рис и макароны были, только в тот раз мамы долго не было и у меня все закончилось, в последний день я только одну воду пила, потому что у меня ничего не осталось. — Теперь уже я сильнее прижала к себе девочку. — Ира, я так и не научилась варить рис, он у меня либо не доваривается, либо пригорает, но я все равно все съедала. Я неприхотливая, непривередливая, и всеядная, и люблю все, и не буду капризничать.

С Татьяной мне в ближайшее время лучше не встречаться, потому что если я с ней встречусь, мало ей не покажется. Слегка отстранив от себя девочку, глянула на Игната, а тот с остервенением тыкал пальцем по экрану телефона.

— Она вне зоны действия сети. Я к ней, ключи у меня есть. Надо поговорить. — Игнат выскочил из квартиры прежде, чем я успела произнести хоть слово.

— Папа вернется? — внимательные серо-голубые глаза ребенка, настороженно смотрели в мои.

— Конечно, вернется, — заверила Софью, погладив ее по голове. — Пошли на кухню, там, наверное, уже все пирожки остыли, дожидаясь, когда мы придем и съедим их.

— Мамы дома нет, она уехала, — тихо произнес ребенок, понурив голову. — Зря папа туда поехал.

— Вещи сама собирала? — спросила, когда взгляд зацепился за стоящую на полу сумку.

— Сама, — подтвердила Софья. — Мама собиралась, и мне приказала сумку собирать.

— А что еще она сказала? — спросила осторожно.

— Что ноги ее в той квартире больше не будет, что ей все надоело, что она устала и еще она ругала и тебя и папу. — Вот в чем в чем, а в этом я не сколечко не сомневалась.

— Софьюшка, иди, помой руки и проходи на кухню, а я пока твоему папе позвоню, — кивнув, девочка отправилась в ванну.

— Игнат, Софья утверждает, что Татьяна уехала.

— Я все равно, заеду, — злой раздражительный мужской голос резанул по ушам.

— В таком случае, посмотри, там возможно какие-нибудь Софьины документы остались, учебники, ну и вещи ее, как сам понимаешь, она не могла с собой все забрать.

— Я понял. Заберу все что найду.

Зайдя в кухню, застала такую картину, Софья сидит на краешке стула и гипнотизирует тарелку с пирогами.

— Ты почему не ешь? — Присела рядышком с ней за стол.

— Так младшие едят только после старших.

Не знаю, слышала ли Софья скрежет моих зубов, но вот сверкнувший ненавистью взгляд ее все же зацепил, и девочка вжала голову в плечи.

— Софья, у нас другие порядки, так что запомни, когда захочется есть, тогда и подходи к столу и никто тебе слова не скажет. Не стесняйся просить, потому что если не попросишь, то не получишь, я же не могу предугадать того, что ты хочешь.

— Можно? — девочка робко указала на тарелку с пирожками.

— Нужно. И не стесняйся, ешь сколько захочется, а я нам сейчас чай заварю.

Отойдя к другому столу, специально встала спиной к девочке, для того чтобы лишний раз не смущать ребенка. У меня в голове не укладывалось, что родная мать может так поступить с ребенком и вот спрашивается, почему она Софью Игнату раньше не отдала? Неужели горстка денег может окупить страдания ребенка? Все это было выше моего понимания.

— Держи, — поставила перед Софией чашку теплого чая, себе же налила погорячее. — Тебе сахар положить?

— Две ложки если можно. — Доев пирожок, девочка не решилась взять себе еще один, а ведь хотела. Ее взгляд постоянно останавливался на пирожках, но она, съев один, за вторым руку так и не протянула. Девочка отпила чая.

— Бери еще, — смотреть на ее внутренние терзания я больше не могла.

— Спасибо, но девочка не должна много есть, тем более сладкого и мучного, а то испортится фигура и тогда замуж никто не возьмет, а для девочки самое главное в жизни удачно выйти замуж. — Я даже не стала спрашивать, кто вбил ей в голову такие глупости. Язык Татьяне надо вырвать.

— Софья, как ты знаешь, дети растут, а для того чтобы расти организму требуется питание, так что для того чтобы вырасти необходимо хорошо кушать. Так что ешь, — подвинула тарелку поближе к девочке.

— Правда, можно?

— Да. — Пришлось надавить, потому что девочка все еще не решалась. — Правда, надо было тебя чем-нибудь посущественнее накормить. У меня в духовке картошка с мясом в горшочках тушится, только вот готова она будет только через час, не раньше. Я-то вас так рано не ждала.

— А ты знала, что я приду? — удивился ребенок.

— Наверняка нет, но предполагала и надеялась на то, что ты скоро будешь жить вместе с папой.

— А ты? — серо-голубые глаза встретились с моими.

— А я тут в гостях, поживу немножко, а потом уйду.

— Куда? — вопрос закономерный, только вот ответа у меня на него не было.

— Пока не знаю, — пожала плечами, отпивая из своей чашки чай.

— Тогда оставайся, — серьезный совершенно не детский взгляд, ожидающий от меня ответа.

— Посмотрим, — ответила неопределенно. — Время покажет.

Вскоре мы с Софией перебрались в комнату и стали обустраиваться в ней. Начали с того, что достали из сумки и разложили по шкафам Софьины вещи.

— А ты где будешь спать? — вопрос застал врасплох. Раньше в этой комнате жила я. Теперь свое место на диване мне придется уступить Софье. В другой комнате на кровати спит Игнат, а больше спальных мест в наличии не имелось.

— Задачка, — сев на стул, почесала затылок. — У тебя есть предложения?

— Можно со мной и мне не так страшно ночью будет, — предложил ребенок.

— Согласна, — тут же ухватилась за эту идею, потому что напрашиваться под бочок к Игнату я не хотела, хотя и желала. Кто знает, возможно, что я для Игната всего лишь мимолетное увлечение, и он теперь уже не знает, как от меня избавиться. Стоп, оборвала собственные мысли. Не надо думать в этом направлении.

— Ура, — обрадовалась Софья. — А ты точно ночью никуда не уйдешь?

— Если только на пару минут в туалет, или водички попить.

— Это не страшно.

— Только должна тебя предупредить, — прошептала заговорщицким шепотом. — Я по ночам иногда кричу. Не испугаешься?

— Кошмары снятся? — посочувствовала мне девочка с таким выражением лица, словно она каждый день кошмары видит и не понаслышке о них знает. — Они тебе снятся, потому что ты одна спишь, а если мы вместе ляжем, то они к нам не придут.

Подойдя, притянула к себе голову ребенка. Бедная малышка, это ж сколько всего ей пришлось пережить?

— Пошли, тушеную картошку из духовки доставать.

— Я никогда такую не ела, — Софья с интересом рассматривала содержимое одного из горшочков.

— Вот сейчас и попробуешь.

— Но, тут же всего два горшочка, — я непонимающе уставилась на Софью, не понимая в чем проблема. — А папе? Ты же ведь на меня не рассчитывала. — И вот что тут скажешь?

— Давай так, — присела рядом с Софьей. — Один горшочек мы с тобой трогать не будем, и оставим его папе, а второй поделим напополам.

— Ты же останешься голодная. — Вот что за ребенок? Я же видела по ее глазам, что Софья готова в одиночку съесть все содержимое горшочка. Я такой взгляд однажды видела у собаки. Сама-то я животных у себя никогда не держала, а вот у некоторых моих одноклассников были домашние питомцы. Так вот, сидели мы с одноклассницей на кухне и ели бутерброды, а ее собака сидела на полу рядом с нами и каждый раз, когда я подносила бутерброд ко рту, она таким голодно-просящим взглядом провожала каждый откусанный мной кусок, что хотелось отдать ей сразу и все. И я бы отдала, но подруга мне строго-настрого запретила кормить собаку. А та, горестно вздыхая, взглядом говорила: "Я бы съела этот кусочек".

У Софьи сейчас взгляд был практически такой же, как у той собаки и я готова была отдать девочке все.

— У нас с тобой полный холодильник продуктов, к тому же еще и пирожки остались, так что голодная смерть в ближайшее время ни тебе, ни мне не грозит. — Поднявшись, отправилась за тарелками.

Софья старалась не торопиться, тем более что картошка была еще горячей, но все же она съела ее в рекордно короткие сроки, словно боялась, что у нее ее отнимут.

— Давай-ка. Я тебе налью чая и сделаю горячий бутерброд.

— А это как? — Оживилась девочка, отодвигая от себя пустую тарелку.

— Сейчас увидишь. Ты что больше любишь колбасу или грудинку? — распахнув холодильник, продемонстрировала и то и другое.

— Все, — заявила Софья.

— Значит, делаем два. Смотри, на кусок хлеба кладем колбаску, затем помидор, лук будешь? — девочка кивнула, — вообще ингредиенты могут быть какие угодно, на хлеб кладешь все что любишь, или то, что есть в холодильнике, только запомни, что сверху всегда должен лежать ломтик сыра.

— А можно второй бутерброд сделаю я?

— Конечно можно, — разрешила. — А еще можно намазать хлеб кетчупом и майонезом, давай для сравнения попробуем. — Протянула Софье майонез и кетчуп.

— Что дальше? — Соорудив бутерброд, Софья вопрошающе глянула на меня.

— А дальше надо поставить все это в микроволновку. Бутерброд нагреется, сыр расплавится.

— Поэтому они называются горячими, да?

— Совершенно верно.

Пока Софья гипнотизировала микроволновку, села за стол и стала доедать свою уже чуть теплую картошку.

— Готово, — Софья повернулась ко мне, услышав сигнал микроволновки.

— Доставай, сейчас будешь дегустировать.

— Пробовать, да? — Поставив тарелку с бутербродами на стол, Софья подхватила, грязную тарелку и вместо того чтобы поставить ее в раковину, открыла воду и стала ее мыть.

— Оставь, я потом помою.

— Я не привыкла оставлять за собой грязную посуду, — заявила мне она таким голосом, что стало ясно, останавливать ее и отговаривать бесполезно.

— Ира, а какой из бутербродов мой? — девочка, разглядывая бутерброды, пыталась на глаз определить какой с чем.

— Откуси вначале от одного, а затем от другого, там и разберешься, — предложила, улыбнувшись, наблюдая за меняющимся выражением лица Софии.

— Но… — начала было она.

— Ешь, это все тебе, а я чай с пирожком буду. — Ты в какую школу ходишь? — полюбопытствовала, допив чай и доев пирожок, Софья к этому времени как раз расправилась с бутербродами. Кажется, она переела, последний кусок девочка в себя уже заталкивала.

— Я на домашнем обучении.

— Это как?

— Сижу дома и занимаюсь самостоятельно. Раз в полгода сдаю экзамены.

— И как успешно? — лично я бы так не смогла.

— Да, у меня нет ни одной тройки, — похвасталась Софья.

— Это замечательно, но тебе же требуется общение со сверстниками.

— У мамы не хватало времени отводить и встречать меня со школы, поэтому она и перевела меня на домашнее обучение, — Софья в очередной раз отправилась с грязной посудой к раковине.

— Теперь моя очередь, — отстранила от воды девочку. — Не спорь, садись отдыхай.

— Да я и не устала.

— Ты мне лучше расскажи, как тебе хватает терпения самостоятельно изучать все предметы?

— Все равно делать нечего было.

— А вы с мамой гуляли, ходили вместе с ней куда-нибудь?

— Несколько раз к кому-то на день рождения, но мне там не понравилось.

— Почему? — оторвавшись от посуды, глянула на понурую голову ребенка.

— Мама там напивалась, а один раз ушла с каким-то дядей, и мне пришлось провести ночь в чужой квартире. Было страшно, за стенкой кто-то громко храпел, а еще я боялась, что мама за мной не придет, и я навсегда останусь в той квартире, с чужими, незнакомыми людьми.

— А со мной не страшно оставаться? Я ведь тоже чужая, — вскинув голову, Софья пристально на меня посмотрела.

— Ты добрая, с тобой не страшно, а еще это папина квартира.

— Точно, как я могла это забыть? — домыв последнюю тарелку, подошла к Софии. — В папиной квартире ничего плохого произойти не может, пошли в комнату, мультик какой-нибудь посмотрим. Тебе какие мультфильмы нравятся?

— Папа пришел, — встрепенувшись, Софья побежала в коридор. Мы с ней совсем чуть-чуть мультфильм не досмотрели.

— Как вы тут? — обняв дочь, Игнат посмотрел на меня.

— Мы тут замечательно. Тебя картошка в горшочке ждет, знаешь какая она вкусная. Пойдем, я приготовлю тебе теплый бутерброд, меня Ира научила, — Софья потянула отца на кухню.

Завладев вниманием отца, Софья щебетала неумолкая. Проводив обоих взглядом, решила не мешать их общению и, вернувшись в комнату, досмотрела мультфильм.

— Ира это тебе, — София протянула мне тарелку с бутербродом. — Я сама сделала.

— Спасибо. — Не стала отказываться, хотя есть совершенно не хотелось.

— Тебе чай сделать или водички принести? — девочка хотела быть полезной, неужели боится, что отец может ее прогнать, отказаться? Сердце болезненно сжалось, а в глазах защипало, пришлось часто-часто ими поморгать.

— Воды, — выдавила из себя, при этом не глядя на ребенка. Софья не по-детски умна и наблюдательна, не хотелось лишний раз ее тревожить. — Держи, — мне вручили бокал с водой.

— Наверное, я лучше пойду на кухню, — с запозданием спохватилась.

— Ира сиди, смотри телевизор, а я за тобой поухаживаю. Мне в радость. — Отказать ребенку я не смогла.

— Как дела на работе? — спросила, когда Игнат заглянул в комнату?

— Все как всегда. На, вот почитай, — Игнат протянул мне газету.

Статья про мое самоубийство занимала всю первую страницу и плавно перетекала на вторую. Журналист обвинял Марата в том, что он, представитель золотой молодежи, привыкший к вседозволенности и безнаказанности, довел бедную несчастную меня до самоубийства.

Расписывая все в мельчайших подробностях, журналист не скупился на комментарии и спрашивал когда же этот беспредел закончится и до каких пор, такие вот как Марат будут оставаться безнаказанными. А еще здесь была моя фотография, на которую я только мельком глянула и сразу же сложила газету так, чтобы Софья ее не заметила.

— Что скажешь? — Игнат дождался, когда я дочитаю статью до конца. София сидела на диване, прижавшись к отцу.

— А что тут скажешь? Под впечатлением. Наши на работе видели? — Сложив газету, положила ее к себе на колени.

— Весь день о ней только и разговаривали.

— Больше никто не звонил?

— Ир, Антону и Марату сейчас не до этого. Их же сегодня следователь к себе вызывал. Вначале по отдельности с ними беседовал, а потом очную ставку им устроил.

— Ну и?

— К Марату вскоре адвокат подоспел, а Антона выпустили под подписку о невыезде.

— И что теперь? — Нервы мне лечить надо, потому что я чувствовала, как меня начинает лихорадить.

— Через пару дней следователь их еще раз к себе вызовет и на этом, скорее всего, все и закончится. А там уж посмотрим.

— Ну, да, — кивнув головой, углубилась в свои мысли, окунувшись в Софьины проблемы, совершенно забыла о своих.

— Ира, ты что, тебе плохо? — подойдя, Софья погладила меня по голове.

— Да нет, — попыталась улыбнуться ребенку, — взгрустнула немного, но вот сейчас поговорю по телефону с подружкой, и настроение сразу же поднимется.

— Правда?

— Вот увидишь. Игнат, — я еще и попросить не успела, а директор уже протянул мне свой мобильник.

— Спасибо.

— София, пойдем в другую комнату, не будем мешать тете Ире, разговаривать по телефону.

— Можно я не буду называть тебя тетей? Ты же ведь не возражала, когда я обращалась к тебе по имени? — девочка бросила на меня умоляющий взгляд.

— София…

— Мама всегда просила называть ее по имени и никак иначе, — насупилась девочка.

— Я не возражаю, — пришла на помощь ребенку. — Будем с тобой подружками.

— Ура, — захлопала в ладоши девочка. — Вот видишь, — Это она уже отцу. Игнат наш сговор оставил без комментариев и правильно сделал, а то бы мы с Софией его заклевали.

Позвонив Маше, поговорила с ней от силы минут пять, а потом телефон подруги перекочевал в мамины руки и вот с ней мы уже общались часа полтора.

Оказывается, она сегодня тоже была у следователя. Мама сама к нему напросилась, уж очень ей хотелось пообщаться с Маратом. С самого утра, мамочка заявилась ко мне на работу и, расположившись у кабинета директора, стала дожидаться прихода Игната Эдуардовича.

Мама если хочет, может быть убедительной, уж я-то это знаю, так что Игнат Эдуардович был вынужден рассказать маме все и где найти следователя и во сколько тот пригласил на допрос ребят. Мама, разумеется, пришла раньше назначенного Антону и Марату времени.

В общем, по словам мамы, Марату досталось по-полной. Она выплеснула на него весь свой негатив и раздражение, под конец упомянув, что следователю пришлось вызывать охрану, для того чтобы ее утихомирить, уж очень ей хотелось оттаскать Марата за волосы, за то что он посмел так кощунственно издеваться надо мной.

— Клок волос я из его головы все-таки вырвала, — гордо произнесла мама. — Так что я за тебя пусть и совсем чуть-чуть, но все же отомстила. — Мне оставалось только закатить глаза.

Потом мы еще немного поговорили о папе, который тоже волнуется, она спрашивала как у меня дела, я как у нее, а после договорившись созвониться завтра, я отключилась.

— К вам можно? — поинтересовалась, просунув голову в дверь.

— Ира, заходи, мы с папой в шашки играем, — махнула мне рукой Софья.

— И кто выигрывает? — глянув на доску, поняла, что, скорее всего, будет ничья.

— Шансы есть, — заявила София, сосредоточенно глядя на доску.

— В таком случае, я буду отвлекать папу, чтобы ты уж наверняка выиграла.

— Так нечестно.

— Честно, — протянув Игнату телефон, устроилась на койке рядом с играющими. — Следователь на маму не жаловался?

— Наоборот, уверял, что она здорово ему помогла.

— Ты в курсе того что там произошло? — покосилась в сторону директора.

— Про то, что она Марата за волосы оттаскала? — Похоже что ситуация Игната забавляла.

— Подробности знаешь?

— А что мама не рассказала?

— Только в общих чертах. Вот хотелось бы узнать, не приукрасила ли она?

— Пап ходи, — Игнат подвинул первую попавшуюся шашку вперед.

— Хочешь узнать ту версию, которую рассказали мне? — бровь Игната поползла вверх.

— Ну, да, — кивнула головой.

— Наталья Борисовна, улучив момент, вцепилась в волосы Марата, с такой силой, что когда подоспевшие охранники стали ее от него оттаскивать, она оторвалась от него только с его волосами. Следователь утверждает, что Марат после этого еще долго орал.

— Кошмар, — ужаснулась, такому поведению матери, честно сказать я от нее такого не ожидала.

— Ты его жалеешь? — колкий, внимательный прищур серых глаз.

— Не знаю. — У меня не было однозначного ответа на этот вопрос. С одной стороны хотелось, чтобы Марат понял, какую боль он мне причинил, а с другой стороны я в физическом плане от него не пострадала.

— Пап, ходи, — встряла в наш разговор Софья.

— Он может подать на маму в суд и, учитывая свои связи выиграть. — Мама, мама, что же она наделала? Ведь ее теперь и посадить могут.

— Не переживай, все обойдется. — Рука Игната легла поверх моей.

— Как же тут не переживать когда одно потрясение следует за другим?

— Папочка, ты проиграл, сдаешься? — на доске осталась одна черная шашка против пяти белых, две из которых дамки.

— Сдаюсь.

— Ира, а что с твоей мамой? — Как оказалось, София не только размышляла над партией, но одновременно еще и "уши грела".

— Иру обидели, а ее мама решила наказать обидчика, — пояснил Игнат дочери.

— А почему не ты вступился за Иру? — возмутился ребенок. — Ты мужчина или как? Ты должен и меня и Иру защищать.

Несчастный Игнат не знал, что ответить на отповедь дочери, поэтому он красноречиво молчал.

— Софья, твой папа даже не знаком с моим обидчиком, поэтому он и вступиться за меня не мог, — Игнат бросил на меня благодарный взгляд. Еще бы, он чуть было не потерял авторитет дочери.

— Тогда ладно, — простила София отца. — Ира, сыграешь со мной?

— С удовольствием, только играю я плохо.

Поиграв в шашки, мы все вместе по настоянию Софьи посмотрели научную передачу про животных, после чего выпили кефира и легли спать.

Софья заснула быстрее меня, а сама до этого утверждала, что страдает бессонницей. Лежа на кровати с закрытыми глазами размышляла, стоит ли оставить девочку и наведаться в комнату к Игнату или все же не стоит этого делать?

Вспоминая прошлую ночь, безумно хотелось ее повторения, но с другой стороны, я обещала Софье, что ночью от нее никуда не уйду, а еще было боязно самой навязываться мужчине. Что он обо мне подумает? Если бы он хотел, чтобы я пришла, то наверняка бы намекнул мне об этом, а раз он ничего не сказал, значит, я для него всего лишь мимолетное увлечение. А может ему со мной не понравилось, и он только притворялся?

Обуреваемая противоречивыми мыслями, заснула я глубоко за полночь, но зато на этот раз спала без сновидений, а еще проспала, проснувшись только в начале девятого.

— Доброе утро, — Софья обнаружилась сидящей на стуле за столом.

— Доброе. Давно проснулась?

— Давно. Папу на работу проводила, завтраком его накормила, а еще я не разрешила ему тебя будить, сказала, чтобы он потом тебе по телефону позвонил.

— А что он хотел меня разбудить? — сев, потянулась.

— Нет, это я ему, так, на всякий случай сказала.

— А-а, — протянула поднимаясь.

— Я заварила чай и яйца пожарила. Будешь?

— Буду.

Шестой день

Вчера я как-то не особо задумывалась о своем заточении, а вот сегодня, глядя то на Софию, то через окно на улицу, осознала, что ребенок практически не бывает на свежем воздухе, возможно, что именно из-за этого у девочки бессонница.

— Собирайся, пойдем на улицу.

— Правда? Ты не шутишь? — похоже девочка не верила, что с ней могут пойти погулять.

— Не шучу, только не забудь что-нибудь на голову одеть.

— Кепка подойдет?

— Самое то, я тоже кепку одену.

Шансы на то, что я столкнусь с Маратом или же Антоном на улице пусть и минимальные, но все же были, поэтому пришлось маскироваться. Надев короткие шорты и борцовку, я нацепила на нос солнечные очки, после чего убрала под кепку волосы. Учитывая то, что мои обидчики, пешком практически не ходят, предпочитая передвигаться по городу на машине, встреча с ними сводилась к минимуму, к тому же я еще и с ребенком буду.

— Ира ты готова? — Девочка, как и я, одела шорты.

— Да, только у меня тут одна проблема возникла.

— Тебя срочно вызывают на работу, и ты должна уйти? — Софьины плечики опустились, а взгляд потух. — Я понимаю, надо так надо.

— Да никто меня никуда не вызывал, я вообще временно в отпуске.

— Тогда что за проблема? — оживился ребенок.

— У меня от квартиры твоего папы нет ключей, а мы не можем уйти и оставить дверь открытую.

— Так в прихожей запасные висят.

Ключи мы нашли, дверь закрыли и пошли дышать свежим воздухом, дышали мы им вначале на детской площадке, потом перебрались в тенистый парк, взяли там, на прокат велосипеды, повезло, Софья умела кататься, а то бы мне пришлось ее возить. Накатавшись, мы заглянули в кафе, перекусили, а после пошли на аттракционы. Впечатлений масса, давненько я так не отдыхала и не развлекалась.

Домой возвращаться не хотелось, и мы с Софией, решили прогуляться вдоль озера. Помочив ноги вплоть до кромки шорт, решили наведаться сюда в самое ближайшее время в купальниках, позагорать и поплавать.

Назад возвращались счастливые, довольные с массой впечатлений.

— И как это понимать? — с порога вопросил Игнат.

— Папочка мы сегодня весь день гуляли, — восторженно начала София, она, похоже, папиного перекошенного лица не разглядела.

— Значит, гуляли, — зловеще проскрежетал Игнат. Поймав папины интонации, София резко замолчала, радостная улыбка сползла с лица ребенка, а голова вжалась в плечи. Софья сделала шаг назад, тем самым прячась за мою спину. Правильно делает, потому что ее папочка в гневе страшен, я один единственный раз лицезрела как он устраивал нагоняй рабочим, которые пришли чинить нам трубы, которые прорвало и нас затопило. Зрелище не для слабонервных. — Я тут места себе не нахожу, уже думал больницы и морги обзванивать.

"Ну, да, предупредить надо было, только вот мой мобильник мне Игнат так и не вернул и взамен его ничего не дал, значит, сам виноват". Это я мысленно ответила, так как знала, что с начальством, даже если оно ошибается лучше не спорить, особенно пока приступ бешенства не прошел.

— Могли бы хотя бы записку оставить, куда пошли и когда примерно вернетесь.

"Вот записку можно было оставить, но мы о ней как-то не подумали, да и погулять мы вышли всего на пару часиков, и сами не ожидали того что прогуляем весь день". Опять же мысленно. В глаза мужчине не смотрела. Зачем? Зачем накалять и без того раскаленную атмосферу. Возражать тоже не было смысла, находясь в таком состоянии, Игнат меня не услышит. Надо дать ему время остыть, выпустить пар и немного прийти в себя.

— Я уж решил, что Марат вас вычислил и похитил, — уже менее агрессивно произнес Игнат. — Что я только за последние два часа не передумал.

— Голодный? — спросила, глянув на директора.

Грозный, угрюмый, гневно сверкающий глазами, брови сведены к переносице, руки в карманах и сам нависает над нами. Жуть. Только вот не страшно. Чуть-чуть стыдно, но совершенно не страшно, потому что я точно знаю, вот Игнат сейчас немного полает и успокоится, кусать ни меня не Софью он точно не будет. А если его еще и накормить, а потом погладить…

— Ты что улыбаешься?

— Кто я? — искренне удивилась. — И не думала. Так как насчет поесть?

— Я бы не отказался.

— Отлично. Софья, быстро мой руки, будешь мне помогать, — девчушку дважды просить не пришлось, она мышкой юркнула в ванну. — А ты пока иди, посмотри минут пятнадцать-двадцать телевизор, — махнула Игнату в сторону комнаты.

— А может, я тоже помогу?

— Намек понят, бутерброд у тебя будет ровно через две минуты.

— А ты совсем-совсем не испугалась, когда папа кричал? — Макароны у нас уже практически сварились, котлеты дожаривались, овощи тушились, а мы с Софией нарезали на тарелку сыр.

— А что надо было?

— Не знаю, — девочка пожала плечами. — Лично я испугалась. Мы действительно виноваты, ведь мы его не предупредили.

— Но мы же не нарочно, так уж получилось. В следующий раз оставим записку.

— В следующий раз лучше возьмите меня с собой, — в дверях кухни стоял Игнат, он нас своим внезапным появлением немного напугал. — Я тоже хочу провести весь день на улице. Ну, так как, возьмете меня завтра с собой?

— Возьмем, — тут же отозвалась София. — Мы хотели пойти на озеро позагорать и поплавать.

— Не возражаю. Можно будет взять с собой мяч и бадминтон.

— Пап, а на лодках покатаемся? — София уже кружилась вокруг отца. — Мы сегодня видели, как лодки плавают по озеру, я просила Иру покататься, но она сказала в следующий раз.

— Хорошо, что вы не остались, а то бы я тут весь извелся, дожидаясь вашего прихода, и да, мы завтра покатаемся на лодках, в том случае, разумеется, если вы захотите.

— Обязательно захотим, — Хлопая в ладоши, София радостно запрыгала на месте. — А ты на нас больше не сердишься?

— Если только самую малость, а вот как только поем…

— Папочка, садись, у нас с Ирой уже практически все готово, — София поставила перед отцом тарелку, положила вилку, салфетку, а я в это время сливала макароны.

— Расскажете, где были?

— Весь ужин София рассказывала о том, где мы сегодня гуляли, перемешивая все это своими эмоциями и пожеланиями непременно побывать там еще раз.

— Как на работе? — задала дежурный вопрос, после того как мы уже перебрались в комнату и тема нашей сегодняшней прогулки себя исчерпала.

— Все как всегда и уже таких бурных страстей как вчера не было к тому же сегодня суббота и у многих наших выходной.

— И правда, суббота, а у меня в голове уже все дни недели перемешались. Да, еще несколько дней и о том, что произошло никто и не вспомнит. — Вопрос о том, как мне теперь жить дальше оставался открытым. Надо искать квартиру, не могу же я отсиживаться у Игната вечно, к тому же комната ему теперь нужна для дочери.

— Ирочка, ты почему такая грустная? — Вот что за ребенок? От нее никакие эмоции утаить невозможно.

— Думаю о том, как скоро и куда именно переезжать, — ответила честно.

— Папа тебя обидел, да? — взгляд Софии беспокойно забегал по моему лицу.

— Что ты, разве твой папа может кого-то обидеть? — не удержавшись, погладила девчушку по волосам.

— Тогда почему?

— Да мне тоже интересно — подключился к дочери Игнат.

— Это не моя квартира…

— Тебя отсюда никто никуда не гонит, — Игнат не то злился, не то нервничал.

— В любом случае, я не могу жить у вас вечно, мне так и так придется что-нибудь подыскивать. К тому же мне не хотелось бы вас стеснять.

— Не уходи. Не бросай меня. — Большие серые глаза ребенка, смотрели на меня с затаенной надеждой, а потом постепенно стали наполняться слезами. В груди что-то сдавило и стало тяжело дышать, похоже, что за полтора дня я к Софии успела довольно-таки сильно привязаться, даже, кажется сильнее, чем к Игнату. Малышка за свою жизнь уже столько настрадалась, столько натерпелась, а тут еще я. Какая мне разница, где жить, если не выгоняют? Хотя кого я обманываю? Мне хотелось остаться. Здесь, как ни странно я чувствовала себя как дома, а не в гостях.

— Раз ты настаиваешь, и если папа не против, то я согласна повременить с отъездом.

— Папа не против, — мне показалось или в голосе Игната послышалось облегчение? Глянула на директора, глаза у которого радостно лучились — и чего спрашивается радуется?

— Потом не жалуйтесь, — пригрозила, сузив глаза, в то время когда самой хотелось смеяться.

— Спасибо. — София порывисто обняла меня, уткнувшись в плечо, я обняла ее в ответ.

— Ладно, уж, — погладив ребенка по спине, отстранила от себя девочку, а то еще немного и чувствую, что сама разревусь. — Давай ты сейчас немного пообщаешься с папой, мне надо позвонить, а потом мы с тобой почитаем. Договорились? — Девочка, кивнув головой, отошла от меня.

— Намек понял, удаляюсь, — протянув мне телефон, Игнат следом за дочерью вышел из комнаты.

В этот раз мы с мамой разговаривали не так долго, как в предыдущие дни. Особых новостей не было, так что поговорили с ней обо всем и в то же время ни о чем.