Предел прочности

ГЛАВА 5

Проснулась из-за того что мне было жарко, неудобно, а еще казалось, что меня придавили чем-то тяжелым. Приоткрыв глаза, обнаружила, что в кровати я не одна. Закинув на меня ногу и положив руку, рядом со мной на подушке лежал Игнат Эдуардович и вот спрашивается, что он здесь забыл? Да и как вообще посмел? Лично я была о нем лучшего мнения.

— Что вы здесь делаете? — Приподняв от подушки голову, полная праведного негодования, скинула с себя мужские конечности.

— Ты кричала во сне, голова металась по подушке, я видел, что тебе плохо, а после того как я лег рядом, погладил тебя чтобы ты успокоилась, ты безмятежно проспала всю ночь.

— Погладили меня? — возмущенно заломила бровь.

— Ира, уверяю тебя, все было совершенно невинно, вначале я гладил тебя по голове.

— А потом?

— А потом немного успокоительного спине досталось.

— И все? — прищурив глаза, следила за изменчивой мимикой лица директора.

— И все, — кивнул головой мужчина.

— Простите.

— Да ладно, всякое бывает. Ир, ты можешь спать дальше, а мне пора на работу собираться.

Мужчина поднялся, и я только сейчас обратила внимание на то, что он великолепно сложен. Нет, он не был накаченным, но везде где надо мышцы имелись и ведь не грамма жира. А еще он лежал со мной в постели в одних трусах.

— Я спал у себя, и проснулся от твоего стона, — словно прочтя мои мысли, стал объяснять Игнат Эдуардович. — Поспешил на помощь, а потом когда ты затихла в моих объятьях, побоялся уходить, вдруг бы тебе опять плохо стало?

— Простите, я не хотела, — натянув до подбородка пододеяльник, боялась встретиться с директором глазами. — Со мной прежде никогда ничего подобного не было.

— Все в порядке, не бери в голову, и выше нос. — Нагнувшись и слегка взлохматив мне волосы, Игнат Эдуардович вышел из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.

Несколько минут мне понадобилось на то, чтобы осознать и принять произошедшее, после чего я поднялась, оделась и поспешила на кухню. Для приготовления завтрака мне понадобилось пятнадцать минут.

Дожидаясь журналиста, пропылесосила и протерла во всей квартире пыль, после чего помыла полы. А за десять минут до прихода гостя, поставила на плиту чайник. Кто знает, может мужчина не откажется выпить чашечку, другую?

— Ирина Анатольевна, я Кирилл, мы договаривались о встрече, — представился мужчина, только вот о встрече договаривалась не я. Открыв подъездную дверь, распахнула входную, оставшись стоять на пороге в ожидании поднимающегося гостя. Как оказалось, Кирилл ко мне не один пожаловал.

— Знакомьтесь, Ирина Анатольевна это Яночка, моя ассистентка. Кирилл — худенький, щупленький мужчина лет сорока-сорока пяти, коротко стриженный с цепким, я бы даже сказала хищным взглядом, в светлых брюках, футболке и с профессиональным фотоаппаратом. Яночка — миниатюрная блондинка, чуть постарше меня, в бежевых коротких шортах, белой футболке и с чемоданчиком в руках, она смерила меня оценивающим взглядом.

— Проходите, — пригласила гостей в квартиру.

От чая они оба отказались, сразу же приступив к расспросам. Кирилла интересовало все, вплоть до мельчайших подробностей и когда он вытянул всю информацию, он ухитрился уговорить меня попозировать. Мне предлагалось изобразить труп.

Сначала я наотрез отказалась, но либо я легко поддаюсь воздействию, либо Кирилл обладает великим даром убеждения, умело давя на то, что это в моих интересах и, что видя фотографии, проще будет убедить Марата в том, что я действительно покончила жизнь самоубийством. В общем, я сдалась.

Если до этого меня мучил и изводил вопросами Кирилл, то теперь настала Яночкина очередь надо мной издеваться. Как выяснилось, Яна — гример. Она гримировала меня под трупик, а Кирилл делал снимки, которые ему постоянно не нравились, то я лежу не так, то вид у меня не слишком бледный, то я вообще на покойника не похожа.

— Ирочка, — в процессе общения, мое отчество куда-то потерялось. — Мы с вами не обсудили самого важного момента. Скажите мне моя дорогая, как именно вы себя убили?

Хороший вопрос, ответа на который у меня не было.

— Умерла и умерла, какая разница как? — пожала плечами.

— Э, нет, — Подскочил со стула Кирилл. — Позвольте с вами не согласиться. Ирочка, — Кирилл присел на диван рядом со мной. — Давайте мы с вами сразу же отбросим огнестрел, так как вы не имеете в наличии пистолета, то и застрелиться из него вы не можете.

— И какие варианты вы мне хотите предложить? — Ситуация мне казалась абсурдной.

— Если отталкиваться от тех снимков, что мы только что сделали, вы Ирочка либо приняли большую дозу снотворного, после чего не проснулись, так же подходит передозировка наркотиками, или же можно сказать, что вы повесились, правда, в этом случае, снимки лучше подкорректировать.

— Кирилл, первый вариант меня больше устраивает. — Мне хотелось поскорее закрыть эту тему, а еще лучше выпроводить из квартиры засидевшихся гостей.

— Понимаю, и даже одобряю ваш выбор, но хочу вам Ирочка предложить еще один вариант. Как вы смотрите на вскрытие вен? — У журналиста аж глаза засветились. — Полная ванна крови, в которой вы плаваете. — Представив нарисованную мне картину, меня передернуло. — Зря вы так. — Кирилл заметил мою реакцию. — Шикарные снимки могли бы получиться. У Яночки, правда, на данный момент нет в нужном количестве подходящего случаю материала, но он будет. Ира, как вы смотрите на то, чтобы завтра еще одну фотосессию провести?

— Кирилл я…

— Ира, вы конечно в праве мне отказать, но запечатленная на фотографии кровь, быстрее вызовет чувства, чем безликая бледная тень.

— Это вы сейчас о тех фотографиях, что только что сделали?

— Совершенно верно. Ирочка, давайте вы подумаете, а вечером или даже завтра утром мне позвоните, поверьте мне на слово, в окружении крови вы будите выглядеть более впечатляюще.

Пообещав подумать, я все же выпроводила гостей, после чего в течение пятнадцати минут приводила свое лицо в порядок, пытаясь смыть и отмыть все то, чем меня наштукатурили. Когда я уже вытиралась, раздался звонок стационарного телефона.

— Слушаю, — Игнат Эдуардович звонил уже два раза, но узнавая, что я все еще занята, вешал трубку.

— Это я слушаю. Кирилл ушел?

— Да совсем недавно.

— Тогда рассказывай.

— Что рассказывать?

— Все. Меня тут уже с самого утра расспросами замучили. Пришел на работу, а все уже в курсе того, что ты встречаешься с журналистом. Так что я не прошу, а требую подробности, в противном случае, живым меня отсюда не выпустят.

— Если бы я на данный момент в вас так не нуждалась, то можно было бы воспользоваться случаем.

— Ирина, я не знал что в вас столько коварства. Впредь буду иметь в виду.

Наш разговор с Игнатом Эдуардовичем продлился целых сорок минут. Я даже не поверила, что мы общались с директором столь продолжительное время, мне показалось, что прошло минут пятнадцать не более, но счетчик времени показывал сорок одну минуту и еще целых двадцать три секунды. Присвистнув, отправилась на кухню. У меня оставалась куча времени до прихода Игната Эдуардовича с работы, можно было приготовить что-то вкусненькое.

— Чем это у нас так вкусно пахнет? — спросил с порога директор.

— Ужином, — сообщила, выходя в коридор и вытирая руки полотенцем. — Переодевайтесь, мойте руки и проходите к столу, я уже стол накрыла.

— Ирина, мне тут поручили с вами поговорить, — остановившись в дверях кухни, сообщил мне Игнат Эдуардович. Он переоделся в серые свободные по колено шорты и белую футболку. Непривычно было видеть его в такой одежде, и в таком виде он вообще не воспринимался как директор.

— Разговоры подождут. В начале вы должны поесть, — скомандовала, указывая на стоящую на столе тарелку.

— Ира, а ты?

— А я уже напробовалась всего и понемножку в процессе готовки, так что я пас. Проходите, спокойно кушайте, не торопитесь, а я подожду вас в комнате.

Проскользнув мимо Игната Эдуардовича, отправилась в отведенную мне комнату и, включив для фона телевизор, стала переключать каналы.

— Ира, ты меня так разбалуешь, и что я буду делать, когда ты уедешь? — Игнат Эдуардович тяжело опустился на диван. — Переел.

Мужчина тяжело вздохнул, поглаживая свой плоский живот, что не могло не вызвать улыбку.

— Тебе смешно, а я себя еле с кухни выгнал, — горестно-страдальческим голосом пожаловался он мне, — нагнув голову, попыталась справиться с расползающейся по лицу улыбкой. Что говорить, приятно слышать, когда твою стряпню хвалят.

— Что на работе? — перевела разговор в другое русло.

— На работе, — директор бросил на меня долгий изучающий взгляд, который я не выдержала, отведя свой в сторону. — На работе у нас только и разговоров, что о тебе. У нас теперь не центр занятости, а какой-то пчелиный рой, который постоянно жужжит.

— Есть что-то новенькое? Какая-нибудь информация? Я, конечно, понимаю, что еще слишком рано, но все же?

— Пока ничего, — директор покачал головой.

— Марат не приходил? Не интересовался? — задавая вопрос, почувствовала, как сжалось сердце.

— В районе нашего центра данный молодой человек замечен не был, впрочем, как и второй, — я не сразу сообразила, что речь идет об Антоне. — Поэтому мы сегодня бурно обсуждали твои новости.

— Мои? — изумилась. — Бурно?

— Доношу до твоего сведения, что большинство проголосовали за то, чтобы ты завтра фотографировалась в ванной.

Поднявшись, подошла к окну и засунула руки в карманы шорт.

— Вы уже звонили Кириллу, договорились?

— И не думал. Ира, это только твое решение, мы можем обсудить, посоветовать, где-то помочь, но последнее слово только за тобой. Так что сама решай нужно тебе это или нет.

— Спасибо, — я продолжала смотреть через окно на живущий своей жизнью город и на бесконечных прохожих, которым нет до меня никакого дела — у них своя жизнь, у меня своя.

— Ир, ты только не переживай и не грусти. Не сомневайся, у нас все получится. Потерпи немного. — Игнат Эдуардович тоже подошел к окну. — А вообще, пользуйся случаем, отдыхай, отсыпайся, читай книги, смотри телевизор.

— Я бы лучше погуляла, — призналась, повернув голову в сторону директора.

— Ир, от прогулок пока лучше воздержаться, — посоветовал мне стоящий рядом мужчина, как будто я и сама этого не понимала.

— Знаю, поэтому обойдусь прогулками по балкону, — тяжело вздохнув, отошла от окна.

Зазвонил мобильный Игната Эдуардовича, судя по его нахмурившемуся лицу, разговор ему предстоял не из приятных.

— Да, — желваки на скулах Игната Эдуардовича стали ходить ходуном. Вопреки моим ожиданиям, он не ушел. — Тань, подожди. Ну, нельзя же так. Подумай о Софии.

Донесшиеся до меня женские вопли, заставили покоситься в сторону директора. Зачем так орать? Похоже, что общающаяся с Игнатом Эдуардовичем Татьяна весьма несдержанная особа, интересно из-за чего она на него так кричит?

— У меня нет. Подожди немного… — до меня донесся очередной женский вопль, после чего в комнате наступила тишина.

— Жена? — предположила, потому что такое поведение мог позволить себе только кто-то близкий.

— Бывшая, — убрав телефон, мужчина устремил взгляд в окно. — Она не дает мне видеться с дочерью.

— Сколько дочери? — спросила для того чтобы заполнить паузу. О том, что девочке десять лет, я знала. У нас все об этом знали.

— Десять. Совсем скоро одиннадцать исполнится, — отойдя от окна, Игнат Эдуардович опустился на стул.

— Можно спросить, а по какой причине ваша бывшая жена запрещает вам общаться с ней? Это из-за дочери? Девочка не хочет с вами встречаться?

— В том-то и дело, что София хочет общаться и более того она даже готова жить со мной, потому что мать ей совершенно не занимается.

— Игнат Эдуардович, вы взрослый человек, раз не удается с женой договориться по-хорошему, действуйте через суд, вы как минимум имеете право на один день в неделю.

— Ира, я осведомлен о воскресных папах, но это не мой случай.

Мужчине было плохо, разговаривал он со мной нехотя, словно через силу, и еще неделю назад я бы не полезла к нему со своими вопросами, но сейчас, я отчетливо поняла, что Игнату Эдуардовичу надо выговориться и главное этот самый разговор начать.

Поднявшись с дивана, придвинула стул и, поставив его напротив мужчины села. Директор на мое передвижение никак не отреагировал.

— Расскажите мне, — мужчина сидел неподвижно, находясь в глубокой задумчивости, он словно и не слышал меня. — Игнат Эдуардович, — моя ладонь легла на его и мужчина тут же встрепенулся, словно пробудился от глубокого сна.

— Пока я здесь, по отчеству меня можно не называть. — Кто о чем…

— Хорошо, — уступила. — Игнат, расскажите мне, как вы дошли до таких отношений с женой.

— Ир, а оно тебе надо? — Серые глаза внимательно наблюдали за мной.

— Надо, — уверенно заявила, кивнув. — Поэтому не тяните, рассказывайте.

— Да рассказывать-то особо нечего, — внезапно пошел на попятную мужчина.

— Я жду, — моя ладонь сжала мужскую. Игнат Эдуардович взглянул на мою ладошку, а потом зажал ее между своими. Вырывать и освобождать руку не стала, приготовившись слушать.

— Хорошо, — обреченно произнес он, склоняя голову. — У нас с Татьяной случился стремительный и головокружительный роман. Я был очарован ее красотой, потом свадьба и рождение Софии, после чего Татьяну словно подменили. Она стала дерганая, капризная и совершенно не хотела заниматься ребенком. Я все ждал, когда же в ней проснутся материнские чувства, но так и не дождался.

— Вы сами ухаживали за девочкой? — Я, так же как и Игнат Эдуардович не спускала глаз с наших ладоней.

— Я работал, поэтому пришлось нанимать няню. Шли годы, я до последнего надеялся, что наша семейная жизнь рано или поздно наладится, но становилось только хуже. И вот однажды поняв, что разбитую чашку уже не склеишь, я подал на развод.

Рассказывая свою историю, Игнат Эдуардович стал осторожно поглаживать мои пальцы, а я старалась не шевелиться, чтобы не спугнуть рассказчика.

На суде Татьяна заявила, что по-прежнему любит меня и что ей не ясны и непонятны причины, заставившие меня подать на развод, возможно из-за этого нас не единожды пытались примирить, но потом все же развели и по закону я имею право в любое время видеться с дочерью, а по факту. — Теперь уже директор сгибал и разгибал мои пальцы, целиком и полностью сосредоточившись на этом занятии.

— И что же по факту? — спросила, поняв, что Игнат Эдуардович больше ничего не скажет.

— Ира, ей нужны только мои деньги, а так как я даже будучи директором получаю не так много, как ей хотелось бы, то видеться с дочерью она мне позволяет только в день моей зарплаты, когда я передаю ей деньги.

— А если отказать? — осторожно посоветовала.

— Она уже много раз грозилась уехать вместе с Софией в другой город и затеряться там вместе с ней. Ира, проблема в том, что я очень сильно люблю свою дочь, я обожаю ее, а Татьяна, зная мою слабость, пользуется ей. Я оказался слабым, я не могу ей противостоять, а еще я боюсь потерять дочь. Мне иногда даже снятся кошмары, в которых Татьяна увозит Софию, и мы с дочерью теряем друг друга.

— Игнат Эдуардович, хотите я вам помогу? — Судя по тому, что мне только что рассказал директор, его жена им манипулирует, давя на самое больное место. Мне бы с ней хотя бы разочек увидеться, для того чтобы составить о ней полную картину, но даже и без этого ясно, что чем сильнее Игнат Эдуардович пытается заполучить дочь, тем крепче Татьяна будет удерживать девочку возле себя. А вот если он сделает вид, что стал к Софии более равнодушен, и даже, к примеру, перенесет день встречи с ней…

— Думаешь получится?

— Предлагаю попытаться. Я-то вот тоже в вас не верила, думала, что мне невозможно помочь, а у нас тут вон какой спектакль разыгрывается.

— Ира, не преувеличивай, у меня одного ничего бы не получилось, — мои пальчики перестав сгибать вновь стали поглаживать.

— И все же если бы не вы, мне даже страшно представить, где бы я в данный момент находилась. Так что вы действительно помогли. Теперь моя очередь помочь вам, тем более что долг платежом красен.

— Даже не знаю, — в серых глазах, смотрящих на меня, я заметила грусть и сомнение.

— Доверьтесь мне и очень скоро ваша дочь будет жить с вами.

— Ира, — на лице директора промелькнула и погасла грустная улыбка. — Твои бы слова да Богу в уши.

— Не сомневайтесь, Он обязательно услышит, а вы пообещайте мне, слушаться и беспрекословно выполнять все то, что я вам буду говорить.

— Ира, — я видела, что он хочет отказаться от моей затеи, хотя даже еще и не знает, что именно я придумала.

— Хотите видеться со своей дочерью так часто, как только захотите?

— Хочу, — его глаза смотрели в мои.

— В таком случае обещайте быть послушным и исполнительным.

— А если у нас ничего не получится?

— В таком случае будем искать другие пути решения этой проблемы.

— А как насчет моральной компенсации? — Мы по-прежнему смотрели в глаза друг другу, а моя ладонь все так же лежала между его ладоней, но только сейчас я ощутила исходящий от мужчины жар. Ладонь захотелось высвободить.

— Так уж и быть, если мой план по возвращению дочери отцу провалится, поработаю у вас в течение месяца кухаркой и домработницей, — Такое предложение было выгодно и мне — не придется в ближайшее время искать квартиру.

— Согласен на два месяца.

— Это произвол, — Пользуясь случаем, попыталась освободить ладонь, только вот сидящий напротив меня мужчина ее не выпустил, а наоборот, сжал сильнее.

— Ирина, а что тебя так смущает? Ты же сама говорила, что у нас все получится, а если получится, то и отрабатывать не придется. — Он что надо мной издевается? Мне стало неуютно под его взглядом. — Я что, тебя напугал или же посеял сомнения? — Стал допытываться он. — Ты готова отказаться?

— Нет, — произнесла тихо, качнув головой. — Нет. — Наши глаза снова встретились. — Я помогу вам.

— Какая ты смелая, — большой палец директора, едва ощутимо поглаживал внутреннюю сторону запястья, разливая по телу огненную волну. — Что я должен делать?

— Для начала не отвечайте на ее телефонные звонки, — я как завороженная наблюдала за мужским пальцем.

— Это будет сделать совсем несложно, в последнее время разговоры с Татьяной меня не только раздражают, но и выводят из себя. Так что игнорировать звонки своей бывшей для меня будет сплошным удовольствием. Что дальше?

— А дальше, полагаю, что она придет сюда или же заявится к вам на работу.

— Ты права, она непременно придет и скорее всего сюда, потому что орать на меня без свидетелей удобнее.

— Правильно, а то эти самые свидетели, чего доброго и в суде против нее могут показать, а ей это ненужно. И вот когда она придет сюда, обещайте мне, чтобы я не говорила вашей бывшей жене, чтобы не делала, во всем меня поддерживать и по возможности подыгрывать. — У меня в голове уже возникла одна гениальная идея, которая должна была обязательно сработать.

— Что-то мне уже страшно, не погорячился ли я, — у вас Ирина сейчас глаза так плотоядно сверкнули, уж не собираетесь ли вы съесть Татьяну? — Сидя на стуле и не сводя с меня насмешливого взгляда, Игнат Эдуардович подался вперед.

— Хотите, чтобы я с вами поделилась? — решила обратить все в шутку. — Вам ножку или ручку оставить?

— Да ну тебя, — махнув рукой, Игнат Эдуардович улыбаясь, откинулся на спинку стула и моя ладонь, наконец-то обрела долгожданную свободу. Улыбка невероятно преобразила Игната Эдуардовича и, несомненно, шла ему, она прогнала с его лица суровость, смягчив черты лица. Захотелось довершить образ и взлохматить Игнату Эдуардовичу волосы.

— Что-то не так? — Осторожно спросил он.

— Вам идет улыбка, я даже засмотрелась, — поняв, что сказала, смутилась.

— Буду иметь в виду. С завтрашнего дня вызывая к себе подчиненного, нацеплю на губы улыбку и на протяжении всего разговора, буду следить за тем, чтобы она не уходила с лица.

— Надеюсь, что вы шутите, — кинула на сидящего напротив мужчину, робкий взгляд.

— Ирина, определись, мне улыбаться или все же не стоит?

— Надо подумать. — Приложив палец к губам, сделала вид, что размышляю. — Если вы постоянно будете улыбаться, то вас в скором времени определят в другое учреждение, а нам назначат нового директора. Думаю, что весь наш женский коллектив, по головке меня за такую идею не погладит.

— Хочешь, я буду улыбаться только для тебя? — Моя ладонь вновь перекочевала в его, только теперь он ее не гладил, Игнат Эдуардович поднес ее к губам и поцеловал.

Легкий, невинный поцелуй, вызвал в теле волну жара, поспешно вернув руку, поднялась.

— Не думал, что ты такая трусишка, — наши глаза встретились. Игнат Эдуардович хотел меня, я отчетливо видела в его глазах разгорающуюся страсть. Меня бросило в жар, а сердце застучало в два раза быстрее, а еще заговорили гормоны, уговаривая меня поддаться чувствам и внезапно вспыхнувшей страсти, и использовать сидящего напротив меня мужчину по его прямому назначению. Получить удовольствие, а там уж как получится.

Наверное, что-то промелькнуло в моих глазах, потому что Игнат Эдуардович поднялся, а я не дожидаясь того чем могло бы все это закончиться, выскочила из комнаты. Прятаться особо было негде, поэтому дойдя до кухни, налила и выпила воды.

— И мне налей, — я чуть было не выпустила из рук пустую чашку. Вот как у директора получается столь бесшумно перемещаться по квартире? — Ира, не надо меня бояться и отгораживаться тоже не надо. — Он стоял совсем рядом, я это чувствовала, даже не поворачиваясь. — Если ты не захочешь, ничего не произойдет.

Так и не дождавшись от меня воды, Игнат Эдуардович налил ее себе сам, а я стояла, ни жива, ни мертва, сжав пальцами пустой бокал, размышляя о том, как же мне вести себя дальше?

— Не забудь маме позвонить. — На стол рядом со мной лег телефон. Взгляд на часы и я понимаю, что уже пора набирать мамин номер. Это ж сколько мы с Игнатом Эдуардовичем проговорили?

— Мам, привет, — прикрываясь телефоном, опустив голову, поспешила с кухни в свою комнату.

С мамой, как и вчера, разговаривала долго. Пришлось ей практически посекундно рассказывать, как прошел день. Мама поддержала большинство моих коллег по работе, и посоветовала еще раз обратиться к фотографу.

— Ирочка, может быть хотя бы глядя на фотографию, где ты лежишь вся в крови, у твоего Марата хоть что-то в душе сожмется, пусть он поймет и осознает, до чего он тебя своими поступками довел. Марата я твоего не видела, не довелось с ним пообщаться, а вот от Антона я такого не ожидала. Он мне казался таким приличным молодым человеком.

— Мама, — тормознула родительницу, потому что ее монолог мог затянуться надолго.

— Ладно, обсудим это при встрече, — неожиданно уступила она. — На данный момент нам надо с тобой решить более насущные проблемы. Ты уже решила, когда похороны, завтра или послезавтра?

— Я вообще-то не в курсе, — мать своим вопросом меня огорошила, я была к нему не готова.

— Ирочка, ну разве так можно? Ты что решила свести на нет усилия всех твоих друзей и коллег? — возмущалась мама. — Даю тебе десять минут на то чтобы определиться с днем похорон и с тем как именно ты умерла.

Мама отключилась, а я еще несколько минут сидела в задумчивости, зажав в руке телефон и понимая, что не могу самостоятельно принять решение, и что мне требуется помощь. Поднявшись, направилась в комнату к Игнату Эдуардовичу.

— К вам можно? — постучалась в приоткрытую дверь.

— Конечно, — дверь практически сразу же распахнулась. — Проходи. Поговорила с мамой? Как она?

— Спрашивает когда похороны и как именно я умерла, — пройдя в комнату, опустилась в ближайшее кресло.

— Похороны завтра, — ошарашил меня новостью Игнат Эдуардович, — мы решили сделать все по быстренькому и не тянуть с этим делом. Уж лучше чтобы Марат и Антон пришли на твою могилу. Согласись, что им не стоит участвовать в похоронах. Гробик-то мы будем пустой закапывать, причем уже завтра с утра, а то ведь днем может, и Марат объявиться и изъявить желание с тобой попрощаться.

Игнат Эдуардович говорил обычным голосом, словно завтра будет очередной обычный день, который ничем не отличается от предыдущих. А я слушала его, чувствуя, как леденеют на руках пальцы и кровь в венах стынет.

— Ира, — Игнат Эдуардович сев передо мной на корточки, стал растирать мои заледеневшие пальцы. — Давай ты сознание терять не будешь, а я тебе сейчас чая горячего заварю.

— Мне страшно, — произнесла тихо.

— Мне тоже, — директор усиленно растирал мои пальцы, периодически даже дыша на них и пальчики постепенно стали согреваться. — Может тебе лучше горячую ванну налить?

Перед глазами сразу же появилась картинка: полная ванна крови и я там плескаюсь. По телу прошла судорога, которая не осталась незамеченной.

— Не надо ванны.

— Как скажешь. — Звонок мобильника заставил нас обоих вздрогнуть.

— Скорее всего, это мама, — глянула на высветившийся номер. — Так и есть.

— Давай я с ней поговорю, — и прежде чем я успела отказаться, директор забрал из моих рук телефон. — Как маму зовут? — спросил он, принимая входящий вызов.

— Наталья Борисовна.

— Наталья Борисовна, это Игнат Эдуардович, Ирин директор.

— Что с Ирочкой? — в тишине комнаты, я отчетливо разобрала мамины слова.

— С ней все в порядке, видите ли, завтра с девяти до десяти часов утра состоятся похороны, известие Ирину немного подкосило, она, скорее всего не ожидала, что все произойдет так быстро, вот и перенервничала, но как понимаете тянуть нам нет смысла, так как время работает против нас.

— Я все понимаю, — Игнат Эдуардович включил громкую связь. — Ирочка-то как?

— Мам со мной все в порядке, — забравшись в кресло с ногами, обняла себя, пытаясь таким образом прогнать из тела холод.

— Хорошо. Что у нас по поводу второго вопроса?

— Игнат Эдуардович, я не буду ничего менять, — закачав головой, еще сильнее обняла себя. — Я не смогу.

— Наталья Борисовна, слушайте внимательно. Вчера выйдя на работу, Ира пробыла там час, после чего сославшись на головную боль, она отпросилась и ушла. Придя домой, она напилась снотворного, предварительно написав записку. Смерть наступила около полудня. Вы все запомнили?

— Да. Старческим склерозом я еще не страдаю.

— Наталья Борисовна, простите, я не хотел вас обидеть, я вообще совершенно не то имел в виду, — стал поспешно оправдываться директор, забавно было за ним наблюдать.

— Игнат Эдуардович, все в порядке, вы там присмотрите за Ирочкой.

— В этом можете не сомневаться, — серые глаза пробежались по мне.

— Вы не возражаете, если я завтра приеду?

— Мама, — я даже с кресла подскочила, решив завладеть телефоном.

— А я тебя и не спрашиваю. И вообще, я тебе завтра разрешаю напиться. Не каждый день можно посидеть на собственных поминках. — Услышав такое рухнула обратно в кресло.

— Приезжайте, вам адрес продиктовать?

— Нет, мне не стоит у вас появляться, хотя и хочется повидаться с дочерью, я ночку у Маши переночую, а если не сложится, то устроюсь в гостинице. Кстати, позвоните Машеньке и сообщите ей насчет завтрашних похорон, я более чем уверена, что она это не пропустит, а так же сообщите ей, что Ира приняла снотворное и насчет записки тоже. Если что-то еще вспомните, звоните, в ближайшее время я двадцать четыре часа на связи. Игнат Эдуардович, до завтра. Скажите, я смогу дозвониться до вас по этому номеру?

— Да, и вы тоже можете звонить мне в любое время.

— Ирочка, доченька, прошу тебя, ты только не принимай все, что завтра произойдет близко к сердцу, — попросила мама отключаясь.

— Я пошел заваривать чай, а ты позвони подруге. Твоя мама права, она должна быть в курсе. Антон наверняка с ней виделся, значит, может и в гости наведаться.

Машка. Она ведь, наверное, извелась из-за меня за последние сутки.

— Маша, прости, — проскулила. — Я плохая, можешь ругаться и даже накричать на меня, я это заслужила. Прости.

— Спасибо, что вообще про меня вспомнила, — проворчала она.

— Ма-ша. Ты сильно за меня переживала?

— А ты как думаешь? Звоню тебе на телефон, он не отвечает. Я, конечно, понимаю, перестраховка и все такое, но можно было хоть как-то предупредить, что с тобой все в порядке? Знаешь ты кто после этого, — до меня донеслось Машино сопение. Сказать в свое оправдание мне было нечего, поэтому я промолчала, давая подруге возможность высказаться. — Адреса твоего не знаю, но это и к лучшему, потому что я сегодня себя так накрутила, что наверняка заглянула бы в гости, только лишь для того чтобы в глаза твои посмотреть. Хорошо еще, что я про твоего директора в курсе, уже собралась утром к нему в гости заглянуть.

— Завтра с утра похороны, — прервала Машу, пусть упреки были справедливые, и отчитывать меня подруга имела полное право, но мне уже надоело сгорать со стыда, щеки и уши у меня с первой минуты нашего разговора огнем полыхали. Зато согрелась и чай не понадобился.

— Какие похороны? — опешила подруга, прервав свою обвинительную речь. — Ирка, твои что ли?

— Ну, да, мои. Сама-то я, как понимаешь присутствовать не смогу, первоначально у меня была такая мысль, посмотреть на все это со стороны, но теперь поняла, что на кладбище я завтра не пойду.

— Так, Ирочка, а теперь давай-ка рассказывай с того момента, как мы с тобой расстались и со всеми подробностями.

С Машей мы проговорили долго. За это время я успела выпить уже остывший чай, принесенный мне Игнатом Эдуардовичем, переместиться в другую комнату, освобождая хозяйскую от своего вторжения.

Было уже глубоко за полночь, когда я, наговорившись с Машей, отключила мобильник и, положив его на стол, легла спать.