Предел прочности

ЧАСТЬ I. ГЛАВА 1

Не думала, что доживу до того момента, когда мой парень начнет меня раздражать. Ловлю себя на том, что порой придираюсь к нему. Вот и сейчас, он ничего особенного не сказал, а у меня уже все внутри закипает, клокочет и хочется устроить скандал.

Молчу, сдерживаюсь, терплю. Может я Антона разлюбила и именно поэтому стала так остро на него реагировать?

— Ты почему мусор не выбросила? — кричит он из кухни. Воображение услужливо нарисовало, как я надеваю ему мусорное ведро на голову. — Ир, ты меня слышишь?

Антон, появился в дверях комнаты. Высокий, темноволосый, атлетического телосложения, великолепный мужской экземпляр. Первые несколько месяцев, когда мы с ним только стали встречаться, я сама себе завидовала, такой красивый парень и обратил на меня внимание. Карие глаза, полные губы, которые я так любила целовать. Любила…

Встретилась взглядом с Антоном, чувствуя, как раздражение растет, и внутри меня клокочет ураган недовольства. Рот открывать нельзя, потому что в противном случае Антон узнает о себе много нелицеприятного.

Антон привык есть еду с пылу с жару и не любил вчерашнее и подогретое, как же, у такой еды вкус уже не тот, да и полезные качества теряются. Это все я от Антона узнала, поэтому мне приходилось каждый день вставать с утра пораньше и готовить ему завтрак.

Вот и сегодня, я как всегда, приготовила завтрак, погладила его и свою рубашку, развесила белье, которое ставила стираться на ночь, а еще я с утра приняла душ, уложила непослушные волосы, накрасилась и выскочила из дома на пять минут позже обычного. До работы пришлось бежать, но даже это меня не спасло, на пару минут я все равно опоздала. Открывая кабинет, поймала на себе несколько упрекающих взглядов, ожидающих меня женщин.

Придя домой, предварительно заскочив в магазин, "порадовалась" обилию грязной посуды в раковине, усеянном крошками полу и песку от ботинок в коридоре. Взяв веник, все это замела. А еще мне надо было приготовить ужин.

Я устала. Работая с людьми, я периодически прихожу домой эмоционально истощенной, бывало, что посетители и нервы потрепят, потому что им надо кому-то высказать свое негодование на чиновников, на власть и на жизнь в целом. Порой хочется завалиться на кровать и ничего не делать, но я в последнее время даже этого позволить себе не могу. Я же вроде, как жена, обязана ухаживать и ублажать мужа. Надоело. Все надоело. Я света белого не вижу. Забыла когда в последний раз к подруге ходила, и с родителями только по телефону общаюсь. Все для Антона, ради Антона.

Надо остыть, успокоиться, а уж после предложить ему расстаться, при этом оставаясь друзьями. Я долго к этому шла и все не решалась разорвать наши отношения, но больше я так не могу. Я задыхаюсь здесь, в этой квартире. Хочу дышать, мне нужен кислород. Надо немного пожить отдельно друг от друга, а там кто знает, вполне возможно, что угасшее чувство вспыхнет вновь.

— Ир, ты забыла, да?

Процедура водружения мусорного ведра на голову Антона приобрела более яркие краски, теперь я ведро не только надевала, но и, постучав по нему, поворачивала…

— Завтра не забудь вынести, а то от него уже воняет.

Воняло в квартире только от мужских носок, которые я постоянно находила где угодно, только не в корзине для грязного белья. Антон, удалился в другую комнату, — теперь полночи просидит у компьютера, разбирая то одни, то другие документы.

Я устала. Я устала так жить.

Мусор он мог бы и сам вынести. Уходил Антон всегда позже меня. Как же ручки замарать испугался. Он — брезгуля, если взял в руки мусорный пакет, то просит меня открыть ему входную дверь. Грязной рукой, видите ли, он этого сделать не может, а если вдруг такое все же произошло, то возвращаясь, он обязательно обработает входную ручку. Сколько раз мне уже доставалось за то, что я, выходя из туалета, гасила свет грязной ладонью, а не чистым локтем.

— Ира, ну разве так можно? — постоянно возмущался он. — Ты же разносишь по дому микробы.

Сам он микроб. Сев на кровать, обняла подушку. Как можно, по нескольку раз вытирать на кухне стол, перед тем как сесть за него и не замечать или же попросту игнорировать на подоконнике месячную пыль? Провела, я как-то раз эксперимент, не вытирала, один единственный подоконник, думала, Антон сам протрет. Не протер, а носом меня в эту грязь ткнул.

Все, больше никаких воспоминаний. Не хочу. Завтра перед уходом на работу, напишу записку, что устала, что мне необходимо разобраться в себе и что какое-то время нам надо пожить отдельно. Сразу и в глаза я ему это сказать не смогу, боюсь, что он меня переубедит, уговорит остаться, будет просить дать нам с ним еще один шанс. И я, ведь уговорюсь, останусь, а потом жалеть буду. А так, сначала записка, потом телефонный звонок, и если повезет, то вернувшись с работы, я не застану здесь Антона и спокойно соберу вещи…

Стоп. Если я собралась переезжать, то неплохо бы определиться куда именно. До переезда к Антону, я снимала квартиру, а потом необходимость в этом отпала. Можно, конечно к родителям, но это на крайний случай. Они живут в другом городе, и от них до работы мне придется около трех часов добираться, и то если пробок на дорогах не будет, да и вопросами замучают.

Включив планшетник, задала поиск…

Утром проснулась, все с тем же желанием: съехать от Антона. Подходящую комнату мне найти вчера так и не удалось, но зато подруга пригласила меня пожить у нее первое время, пока я не найду подходящее жилье.

Приготовив завтрак, оделась. Записку, которую написала еще вчера, положила на кухонный стол, туда, где Антон не сможет ее не заметить. Вот и все. Подхватив дамскую сумку, отправилась на работу.

Время приближалось к обеду. Я вся извелась, Антон так и не позвонил. Это было странно и на него совершенно не похоже. Почему он молчит и не реагирует? Зазвонил телефон. Сердце дрогнуло. Сейчас самое главное не сломаться и устоять, Антон наверняка будет уговаривать меня остаться, а так же начнет выяснять, из-за чего я так поступила. Поймала себя на том, что не хочу разговаривать, предпочитая уйти вот так, не прощаясь. А почему бы и нет? Я поставила его в известность, чтобы не волновался и не думал, что со мной что-то случилось.

Достав мобильный, удивилась, номер звонившего не определился. От сердца сразу отлегло, неприятный разговор с Антоном откладывался.

— Слушаю, — произнесла, принимая входящий вызов.

— Антон у нас, если не принесешь деньги через два дня, мы его убьем, — после чего они назвали баснословную сумму, которую я за всю свою жизнь не смогла бы собрать. — Если вздумаешь позвонить в полицию, получишь от нас голову Антона в подарок. Не делай глупостей. За тобой наблюдают, и нам известен каждый твой шаг.

Послышались короткие гудки, а я все сидела, продолжая держать мобильник у уха, и не могла поверить, в то, что Антон похищен. Кем? Хотя это неважно. Он работает пусть и в крупной компании обыкновенным служащим, он не имеет доступа к деньгам или же к секретным документам, он всего лишь организовывает поставки. Может у Антона именно из-за этого неприятности?

Положила мобильник на стол. Открыв бутылку с водой, сделала несколько глотков. Антон не олигарх и откуда у меня столько денег? Почему они позвонили именно мне? Почему не родителям Антона? А может они решили получить деньги и с них и с меня? Надо им позвонить. И что я им скажу? С вас, так же как и с меня требуют деньги за жизнь Антона? Глупо. Если они ничего не знают, то сердце того кому я позвоню, может не выдержать.

А если позвонить просто так? Узнать как у них дела? Подготовить почву? Кто знает, может быть, у них есть какие-нибудь сбережения? Только вот, я им ни разу еще не звонила, и такой звонок, как минимум вызовет у них подозрения, а еще я не уверена, что у меня есть их номер. Мне Татьяна Владимировна звонила пару раз, у Антона разрядился мобильный, и она никак не могла дозвониться до сына, только вот я, кажется, номер ее так и не сохранила.

Антон. Надо позвонить Антону. Возможно, что все это всего лишь чья-то глупая шутка. Столько мошенников в последнее время развелось, то просят положить на телефонный счет деньги, мотивируя тем, что по ошибке они пополнили баланс моего телефона, а по факту денег на моем счету так и не прибавилось.

Потом еще предлагают выиграть три миллиона, при этом за каждый день розыгрыша, надо платить; звонят, представляясь технической службой, и просят ввести какой-нибудь номер, — объясняя это проверкой связи. И если не отключиться, а набрать озвученную комбинацию цифр, то мошенники получают доступ к мобильному банку и со всеми деньгами, которые там находятся, можно распрощаться…

Непослушными пальцами, нашла номер Антона и позвонила. Кусая губы, дождалась длинных гудков. Возможно Антон у начальства или же у них совещание. В такие моменты, он всегда ставит мобильный на беззвучный режим — утешала я себя, слушая уже седьмой гудок.

— Тебе русским языком было сказано, собирай деньги. — Пророкотал мужской голос, от которого у меня все внутри оборвалось. — Раз не веришь, что Антон у нас, то жди подарок, — связь прервалась…

Меня трясло. Денег у меня нет. Те несчастные пятнадцать-семнадцать тысяч, которые у меня на данный момент имелись, вряд ли заинтересуют похитителей. Может кредит взять? Сколько они мне смогут дать? Сто — сто пятьдесят тысяч, а даже если и двести, меня это не спасет. Им нужны миллионы и не рублями. Антона было жаль, чтобы я не делала, помочь ему рада бы, да не смогу. Нет у меня таких денег, никогда не было, и вряд ли будут. Недвижимости у меня нет, машины тоже, так что и продавать нечего, да и что можно продать за три дня? Разве что мебель, да драгоценности, которых у меня нет, в ломбард снести.

Остаток рабочего дня прошел как в тумане. Я не могла ни на чем сосредоточиться, а в голове крутился один единственный вопрос: "Что делать"?

Работала я в агентстве по трудоустройству уже три года. Случайно сюда попала. Валентина Сергеевна, с которой я занималась в тренажерном зале, устроила меня сюда, а вскоре после этого тренажерку пришлось бросить. Антон сказал, что я и без этого нахожусь в прекрасной физической форме и что то время, что я трачу на спорт, лучше потратить на него. С тех пор все мое время стало уходить на Антона.

Так вот Валентина Сергеевна предложила мне это место, сообщив, что одна из сотрудниц, вышла замуж и переезжает в другой город.

Желающих попасть на работу в агентство было много, но Валентина Сергеевна замолвила перед начальством словечко и меня в обход других взяли на работу. Белая зарплата, такая актуальная сейчас, оплачиваемый отпуск и больничный, а еще и за квартиру платить не надо было, так как я жила у Антона. Все было замечательно. Было.

Работать с людьми мне нравилось, каждый день новые лица, а так же постоянные наши посетители, находящиеся в вечном поиске, куда уж без них, а еще и коллектив замечательный, понимающий, сочувствующий и входящий в положение. Мы много раз друг дружку подменяли, замещали, прикрывали, понимая, что все мы живые люди и у каждого могут быть обстоятельства.

Полгода назад, Марья Петровна, добрейшей души человек, в возрасте семидесяти пяти лет, ушла на заслуженный отдых. Она держалась до последнего. Мы все плакали, провожая ее.

На смену Марье Петровне, пришел Игнат Эдуардович, статный мужчина. Наши выяснили, что ему тридцать восемь лет, разведен, имеет десятилетнюю дочь.

Надо ли говорить, что все в отделах, резко стали прихорашиваться? Макияж, одежда, причем как холостые, так и замужние сотрудницы, причем всех возрастов, поддались обаянию нового директора. Лично я всеобщего восторга и обожания не разделяла, вечно хмурый, чем-то недовольный, с пронизывающим, укоряющим взглядом. Глянешь на Игната Эдуардовича и сразу себя в чем-то виноватой чувствуешь и начинаешь копаться в памяти, что и когда сделала не так.

С приходом нового директора, с дисциплиной стало жестче, отпрашиваться стало тяжелее, но, как и прежде мы друг друга прикрывали. Зато с приходом Игната Эдуардовича, нам заменили компьютеры, исчезли годами стоящие сломанные принтеры, а вместо них появились работающие. До этого у нас всегда была напряженка с картриджами, а теперь у каждого сотрудника были запасные, да и с канцелярией проблем больше не возникало.

В приоткрытую дверь, залетел маленький сверток. Поднявшись и выйдя из-за стола, подняла его. Внутри оказался медальон Антона. Выскочила в коридор, но там уже никого не было. Значит, Антона действительно похитили.

Звонок телефона, заставил подскочить на месте и схватиться за сердце. Схватив телефон, обнаружила, что звонит Маша.

— Ир, к тебе подъехать, помочь вещи собрать?

— Не надо.

— Уверена, что тебе не понадобится моральная поддержка, да и оборону держать вдвоем намного легче.

— Маш, я сама, — произнесла безжизненным голосом, чувствуя, как к глазам подступают слезы. Похоже, я только сейчас стала осознавать, что могу больше никогда не увидеть Антона. Несмотря на то, что мои чувства к нему остыли, я волновалась и переживала за него.

— Ир, он тебе звонил? Уговаривал остаться?

— Маш, давай потом поговорим, я еще на работе.

— Хорошо, но он тебе звонил?

— Нет. — Прикрыв глаза, почувствовала, как по щекам побежали слезы.

— Ты из-за этого так расстроилась? Ирка, не смей плакать, жалеть и уж тем более поддаваться на уговоры и возвращаться. Раз решила рубить, так лучше это делать сразу. Ладно, работай, до встречи, я на связи, — Маша отключилась.

В квартиру к Антону в любом случае придется идти. А идти не хотелось, что если бандиты меня именно там поджидают? Украдут, так же как и Антона и будут с родителей выкуп требовать. Почувствовав озноб, поежилась.

— Ирина Анатольевна, с вами все в порядке? — Я не могла не узнать голос директора. И вот почему он именно сейчас решил меня навестить? Проверяет, не сбежала ли я раньше на пятнадцать минут со своего рабочего места?

— А что со мной может быть не так? — Смахнув со щек слезы, повернулась к нему.

— Вы плакали?

— Соринка в глаз попала, — серый прищур глаз казалось, проникал в самую душу, только вот Игнату Эдуардовичу на этот раз до истины не докопаться, фантазии не хватит.

— Что-то серьезное? — Вот спрашивается, что он ко мне пристал? Зашел, отдал документы и вышел, так нет, допрос с пристрастием решил устроить. На что он надеется? На то, что я сейчас ему в жилетку поплачусь? Так у него ее нет. А может это простое любопытство, и Игнату Эдуардовичу ничто человеческое не чуждо? Только, скорее всего это всего лишь банальная дежурная фраза. Увидел, что глаза сотрудницы на мокром месте, вот и поинтересовался.

— Вы мне документы принесли? — указала взглядом на папку. На вопрос директора решила не отвечать. Лгать не хотелось, а правду я сказать не могла.

— Да, всех этих людей надо будет внести в базу. Завтра последний день месяца, — синяя папка перекочевала в мои руки.

— Хорошо, завтра с утра я сразу же этим и займусь, — положив папку на стол, села и невидящим взором уставилась в монитор.

— Может вас подвезти? Выглядите вы, что-то Ирина Анатольевна, не очень.

— Спасибо за комплимент, но я лучше прогуляюсь, — мельком глянув на Игната Эдуардовича, вновь уставилась в монитор.

Директор еще какое-то время постоял, я явственно ощущала на себе его взгляд, а потом ушел, и я смогла нормально вздохнуть, после чего отключив компьютер, убрала в стол документы. Закрыв кабинет, и махнув на прощание нескольким сотрудникам ручкой, отправилась домой к Антону.

Шла медленно, торопиться было некуда, меня никто нигде не ждал, а в квартиру и вовсе идти не хотелось. Во мне проснулся животный страх, словно в квартире или же рядом с ней меня поджидала ловушка.

Подходя к дому, стала озираться по сторонам, не идет ли кто за мной, а затем, зайдя в подъезд, на предельной скорости, перепрыгивая через ступени, добежала до третьего этажа и, открыв дверь, проскользнула вовнутрь.

Сердце колотилось в груди, как сумасшедшее. На цыпочках пройдя в кухню, и не обнаружив там никого, прошла в комнату, в одну, в другую. Как оказалось, в квартире я была одна. От перенапряжения меня трясло. Поняв, что не смогу здесь находиться, стала поспешно складывать в сумку вещи.

Звонок телефона резанул по ушам. На ватных ногах, дошла до коридора. Входящий звонок был от Антона. Может проигнорировать? Могу же я не услышать? Телефон замолчав, зазвонил с новой силой. Пересилив себя, приняла вызов.

— Надумаешь переезжать к Маше, завтра и она, как сегодня Антон, ночевать домой не придет.

После такого заявления, ноги отказались меня держать. Сев на пол, зажала рот ладонью, потому что наружу рвался крик отчаяния. Они что, действительно следят за мной или же телефон на прослушке?

— Родителям ни своим, ни его не смей ничего рассказывать, в противном случае получишь труп Антона. Еще раз повторяю, никто ничего не должен знать, в том числе и полиция.

— Хорошо, я никому ничего не скажу, — голос у меня заметно дрожал.

— Вот и молодец. Теперь по поводу денег…

— У меня их нет.

— Так найди.

— Вы требуете нереальную сумму. Сто тысяч это максимум, который я могу вам отдать, и не в евро, а в рублях.

— Да я бы за такие слезы даже заморачиваться не стал. Мне нужны миллионы.

— Я бы тоже от них не отказалась, — произнесла тихо, только меня расслышали.

— Все в твоих руках.

— Вы можете меня понять? Нет у меня таких денег. Нет, — я все-таки сорвалась.

— А ты подумай хорошенечко и достань, неужели жизнь Антона ты оцениваешь всего лишь в сто тысяч рублей? Скажу парню, какая у него жадная и скупая девушка.

— Мы расстались. Он мне никто. — Ни в силах больше говорить, отключилась. Меня сотрясали рыдания. Обняв колени, уткнула в них лицо. Раздавшийся телефонный звонок проигнорировала.

После того как мобильный звонил пять минут подряд, отключила звук, оставив лишь вибрацию. Теперь я сидела и наблюдала за тем, как телефон двигается.

Что я могла сделать для Антона? Ничего. Если пойду в полицию, то заявление о том, что он пропал, у меня все равно не примут, так как еще не прошло трое суток с момента его исчезновения. Рассказать в полиции о том, что Антона похитили и требуют с меня выкуп и возможно тем самым ускорить его смерть, я хотела меньше всего. Так хотя бы существует вариант, что узнав о том, что у меня нет таких огромных денег, похитители могут отпустить Антона.

А еще было страшно и за себя и за Машу. И зачем я только ей вчера позвонила? Маша, она же меня ждет. Утерев рукавом слезы и сделав несколько глубоких вздоха, подняла с полу до сих пор вибрирующий телефон. Надо же, уже тридцать шесть пропущенных звонков. Отключив входящий, набрала Машу.

— Ир, с тобой все в порядке? Ты почему на телефонные звонки не отвечаешь? Ты вообще, где?

— У Антона.

— Он тебя что, не отпускает?

— Маш, спасибо тебе за все, я не приеду.

— Ир, не дури. Раз решила уходить, уходи. Нечего кота за хвост тянуть, ничего хорошего из этого не выйдет.

— Маша, все не так.

— Вы помирились? Антон слезно просил у твоих ног прощение? — почему-то все никак не могла успокоиться Маша.

— Нет.

— Тогда почему ты все еще там?

— Маша, я тебе обязательно потом при случае все расскажу, — пообещала. Сразу же, как только весь этот кошмар закончится, добавила мысленно.

— Ловлю на слове. Встретимся в выходные.

— Маша, — взмолилась.

— Отказа, я не принимаю. Либо ты мне все рассказываешь, либо переезжаешь ко мне. Учти, любую твою ложь я распознаю, врать ты никогда не умела. Так что не старайся выдумывать правдоподобную историю. Меня устроит только правда. Жду тебя в воскресенье в нашем кафе, в четыре.

— Маша, — только вот подруга уже прервала связь. Повторный звонок показал, что девушка отключила мобильный. — Вот ведь.

В то время как я названивала Маше, до меня беспрестанно пытались дозвониться похитители Антона. Интересно как надолго их хватит? А если они надумают вместо того чтобы звонить, прийти? Раз я на телефонные звонки не отвечаю, на контакт не иду…

— Да, — на очередной звонок все же решила ответить.

— Еще раз позволишь себе такое, — повисла зловещая пауза. — Заглянем на огонек в гости и поговорим с глазу на глаз.

— У меня нет денег, — попыталась в очередной раз объяснить похитителям. — Может мне пойти банк ограбить?

— А что, неплохая идея, — оживился мужской голос, словно вдохновившись.

— Меня посадят.

— Это если поймают.

— Поймают, я за всю свою жизнь нигде никогда ничего не украла.

— Никогда не поздно начать. — Надо мной издевались, я не могла этого не понимать. — Давай так, — говоривший со мной мужчина, явно наслаждался разговором. — Ты несколько дней выполняешь все, что я говорю, а мы после этого выпускаем твоего Антона.

— Он уже не мой.

— Хорошо, выпускаем не твоего Антона.

— Нет, — ответила, примерно представляя, как именно я должна буду расплачиваться с похитителями.

— Зачем сразу отказываешься? Интим тебе никто предлагать не собирается, — он, словно читал мои мысли. — У нас и без тебя есть с кем поразвлечься.

— Что именно я должна буду делать? — спросив, затаила дыхание.

— Ну, для начала сходи в супермаркет и укради там, к примеру, глазированный сырок, ты же их так любишь. — Откуда он это знает?

— Я не смогу.

— Сможешь. Это не так сложно, как тебе кажется. Подходишь, берешь сырок в руку, после чего отправляешься гулять по магазину, в какой-нибудь момент кладешь сырок в карман или в сумку и все. Для отвода глаз можешь достать телефон или же кошелек, заглянуть в него и убрать обратно. После чего покинуть магазин.

— Зачем вам это нужно?

— Раз денег не получу, так хотя бы развлекусь.

— Почему именно так и именно со мной?

— Хочу посмотреть, как ты перешагнешь через себя, через свои принципы.

— А если у меня не получится? Если меня поймают?

— Если поймают, но тебе удастся сбежать от охраны, то задание зачтется.

— А если убежать не получится?

— Получишь от нас часть тела Антона. Возможно, после этого ты будешь более покладистой и сговорчивой, а теперь слушай внимательно. От твоего дома до магазина идти примерно минут десять, плюс прогуляться по магазину минут пять-десять, так уж и быть, сделаю скидку на то, что воровать предстоит впервые, даю тебе на все про все пятнадцать минут. Так что жди от меня звонка через двадцать пять минут. Если ты к назначенному времени не вынесешь из магазина глазированный сырок, через час получишь посылку.

Послышались короткие гудки. Я все еще сидела на полу и не знала что делать. Воровать, откровенно говоря, было страшно, только вот душа болела за Антона. Как он, что с ним. Били ли его?