Предначертанная луной (СИ)

Глава VI. Растерянность ириса

Ю, резиденция правителя, растущий кровавый Янгос

Случилось именно то, чего Марселу опасался больше всего. Он сидел напротив принцессы не в силах выдавить из себя ни слова. В голове — звенящая пустота, ни намёка на мысль даже! Всё заняла томная нега от лицезрения исключительной красоты. Пожалуй, если бы его манеры не были отточены до безупречности, он рисковал оказаться в состоянии пускающего слюни влюблённого по уши идиота.

— Мне говорили, что вы не любите сладости, эр-хот, но, похоже, это не совсем так, — мягко произнесла Юфемия. На её нежных губах играла чарующая улыбка, от которой практически невозможно было оторваться.

Марселу опустил взгляд и тупо уставился на опустевшую тарелку с пирожными. Так вот почему во рту вдруг стало так сладко! И когда только успел? Впрочем, память услужливо ему подсказала, как он всякий раз, когда очередная неловкая пауза начинала затягиваться, его рука сама тянулась к крохотному пирожному. Это всё нервное! Но ведь не скажешь так повару, тем более, когда она настолько прекрасна и сидит напротив!

— Прежде мне не доводилось пробовать ничего подобного, — любезно ответил Марселу, чуть отведя взгляд. Пялиться в открытую ему не позволяло воспитание, но соблазн был очень велик.

— Вы так обходительны, эр-хот, — учтиво поблагодарила Юфемия, но, внезапно её яркие изумрудные глаза потемнели, а в голосе появились совсем иные, более глубокие и серьёзные нотки. — Возможно, мои слова сейчас покажутся вам резкими и не столь изысканными, как ожидается от принцессы, но мне совсем не хочется тратить время на галантные расшаркивания друг перед другом и упражнения в куртуазности. Не жду, что вы со мной согласитесь, но взаимное лицемерие не кажется мне хорошим способом узнать друг друга.

Марселу ошарашенно воззрился на принцессу, но та ничуть не смутилась и продолжила:

— Я знаю, что вы не любите сладкое, эр-хот, и не пыталась поразить вас своей выпечкой. Эти пирожные я приготовила для вашей матушки, как напоминание о Бэрлоке. Десерты у нас подаются редко, только во время больших празднеств, а этот, по словам старой нянюшки, особенно нравился эм-рейм в детстве.

— Я и не догадывался, — смущённо признался Марселу. Он всё ещё был огорошен стремительной переменой в характере принцессы, но не мог сказать, что эта новая — смелая, прямая и рассудительная — ему нравилась меньше. В его глазах она оставалась столь же очаровательной.

— Говорят, совместные трапезы сближают, — продолжила Юфемия с милой улыбкой, — но я совсем не голодна, а вы уже съели все угощения. Не лучше ли нам, в таком случае, прогуляться? Вы покажете мне ваш дворец, а я расскажу вам немного о себе.

Марселу едва сдержал вздох облегчения. Предложение принцессы избавляло от множества неразрешимых трудностей, например, той самой неловкости, которая изрядно напрягала, или натужного поиска тем для разговора, что не очень-то клеился.

Прогулка и в самом деле заметно оживила их общение. Юфемия оказалась весьма любознательной и, не стесняясь, завалила Марселу вопросами. Её увлекало буквально всё на свете, начиная от цветов и картин, и заканчивая архитектурой и техническим устройством дворца. Она воодушевлением рассматривала, как хозяйские постройки, так и меблировку общих комнат, находя какое-то особое удовольствие во всяких разных малоприметных мелочах. Так, принцессу восхитили столбы акведука — в их ступенчатой форме ей привиделись не только гениальный математический расчёт и практичность, но и некая эстетика и даже философия. Не меньше внимания заслужила и резьба старинных кресел в северной гостиной, и устройство разъезжающихся дверей в музыкальном салоне.

— Я не заметила во дворце скульптур, — задумчиво произнесла принцесса, прогуливаясь по галерее с семейными портретами. — На Ю не любят статуи?

— Это не простой вопрос, — чуть замялся с ответом Марселу. — Скорее, опасаются по старой памяти. В наших легендах Трёхликий оживлял статуи в полнолуния, и те творили всякие ужасы. Не только нападали и убивали, но ещё могли навредить репутации. Один из моих прославленных предков возжелал отлить себя в золоте, но в первое же полнолуние его статуя ожила и принялась крушить дворец, а все видящие решили, что в правителя сошёл с ума.

— Даже жаль, что на Бэрлоке никогда не поклонялись Трёхликому! — пожалела Юфемия. — Если хоть на одну ночь у нас ожили все те жуткие чучела убитых животных, побеждённых троллей и скелеты сражённых врагов, бэрлокцы тоже прекратили бы украшать подобным кошмаром дома и замки!

От упоминания о чучелах Марселу невольно передёрнуло. Было дико и мерзко осознавать, что где-то на варварском Бэрлоке звериным братьям даже после смерти приходилось находиться в домах их мучителей и убийц.

— Возможно, это прозвучит для вас странно, но меня всегда завораживали скульптуры, — внезапно призналась Юфемия. — Как восхитительно ими украшают свои замки вампиры! Тонко, изысканно, и с глубоким смыслом! Вы знали, что в каждом вампирском клане есть свой скульптур, который создаёт уникальные фигуры? Это весьма почитаемая должность, а каждому творению дают имя! Наверное, когда-то вампиры, как и ваши народы Ю, верили, что статуи могут стать живыми.

То, что принцесса вдруг заговорила о вампирах, да ещё с таким восторгом, заставило Марселу насторожиться. Чувство потаённой опасности затаилось где-то внутри: к принцессе и в самом деле стоило приглядеться.

— Жаль только, что бэрлокцы никогда не понимали искусства! — вздохнула она. — В королевском дворце очень много скульптур, но все они лишь трофеи — доказательства кровавых побед, а потому к ним частенько относятся с пренебрежением. Мой отец после попоек мог просто наброситься, обрубить руки и ноги, раскрошить тела и разбить головы только потому, что ему стало скучно и не с кем подраться!

— Узнаю бэрлокскую кровь! — стараясь прозвучать не слишком фальшиво, нарочито небрежно бросил Марселу. Он не желал вызвать у принцессы каких-то подозрений, и потому поспешил поддержать тему: — Марианна так же разделалась с моими деревянными солдатиками, когда ей, наконец, разрешили использовать настоящий меч. Ей понадобился всего час, чтобы превратить их в щепки!

— А ваша сестрица довольно кровожадна для маленькой принцессы, — заметила Юфемия, и её взгляд внезапно погрустнел. — Пожалуй, ей даже могло бы понравиться на Бэрлоке. У нас оружие выдают сразу же после того, как ребёнок научится ходить, а в пять мальчишки вовсю хвастаются, кто и сколько зарезал крыс или кошек.

— И вы тоже… в этом участвовали? — удивился Марселу. Признаться, ему трудно было представить принцессу с оружием в руках, но, зная жестокие традиции Бэрлока, он не спешил исключать и такого.

— Нет, что вы! Высокородным леди на Бэрлоке запрещено давать оружие. Умелая мечница или лучница опасна и сможет дать отпор, а наши мужчины к такому не привыкли. Для многих из них женщина в доме то же, что привязанный в столбу соломенный тюфяк для тренировки.

Марселу оторопело воззрился на принцессу. Он вовсе не ожидал подобных чудовищных откровений, и теперь не знал, как ему реагировать.

— Хотела бы я сказать, что к этому можно привыкнуть, но к чему лукавить? — с печалью продолжила Юфемия. — У женщины на Бэрлоке в самом деле незавидная судьба, и неважно крестьянка она или принцесса.

Её последние слова окончательно добили Марселу. Он снова не знал, что сказать. Да и что тут скажешь? Утешение будет сродни издевательству, праведное возмущение вызовет лишь закономерную злость, а искреннее сочувствие прозвучит лицемерно. Марселу не мог изменить жестоких законов Бэрлока, но и судить их тоже не имел никакого права.

Гнетущая, вязкая тишина повисла вновь. Марселу не осмеивался даже взглянуть на принцессу, уставившись себе под ноги, будто на мозаичном полу кто-то оставил ему послание.

— Уже темнеет, не пора ли нам завершить прогулку? — прервала затянувшееся молчание Юфемия.

Марселу растеряно огляделся: солнце только начало клонится к закату, но стоит ли придираться к мелочам?

— Благодарю вас за экскурсию по дворцу! Это было очень интересно, надеюсь, я не сильно вас утомила!

— О нет-нет! — всполошился Марселу. — Вы нисколько меня не утомили, я даже по-новому взглянул на некоторые вещи! — запальчиво добавил он.

Красивое лицо Юфемии вновь озарила мягкая улыбка, заставившая сердце Марселу стучать чаще. Он и сам не мог понять, что с ним происходит. Его будто бы тянуло к ней, и вместе с тем желанная близость приводила к неловкости и волнению.

— И позвольте небольшую дерзость на прощанье. — В голосе Юфемии зазвенели озорные нотки. — Если снова возникнет желание столкнуть ваших невест лбами, пожалуйста, не перекладывайте эту обязанность на кого-то. Лучше придумайте и судите состязание сами, так будет намного честнее и интересней! — выдав это, принцесса сделала быстрый книксен и поспешила удалиться.

В очередной раз лишившись дара речи, Марселу просто тупо глядел ей в след, пока она не скрылась за поворотом. Ещё никогда прежде ему не доводилось быть в таком смятении: он уже решительно не понимал своих чувств. Юфемия одновременно очаровывала, беспокоила и удивляла! И в этом всём уже надо было разобраться!

***

— Только не вздумай устроить конкурс талантов, братец! — взмолилась Марианна. Сестрица нагрянула в покои Марселу перед ужином и тут же начала командовать.

— Я разве что-то говорил про новый конкурс? — удивился он. Нехорошие подозрения только усилились, когда Марианна не сразу нашлась с ответом.

— Ну… это… — замялась она. — Как бы такое подразумевалось! — запальчиво выдала сестрица.

— Не припоминаю, чтобы мне когда-нибудь нравились подобные мероприятия, — задумчиво продолжил Марселу, с интересом наблюдая за реакцией Марианны.

— Вот и я об этом! — тут же подхватила та. — Давай лучше проведём турнир, и кто сможет меня победить, та и будет с тобой!

— Но матушка знает, что Юфемия не владеет оружием, потому настаивает, чтобы претендентки показали свои таланты? — как бы невзначай переспросил Марселу.

— Ну конечно! — фыркнула сестрица, не осознано выдавая матушкины интриги с головой. — Принцесса ведь такая одарённая: пишет стихи, готовит, вышивает и играет на нескольких музыкальных инструментах! Безупречная невеста! — явно подражая интонации матери, с лёгким пренебрежением добавила она.

— Не хочешь, чтоб Юфемия снова победила? — поддел Марселу, замечая у Марианны завистливые нотки в голосе. Похоже, матушка снова взялась воспитывать сестрицу. Несмотря на яростное сопротивление со стороны Марианны, та никогда не оставляла попыток превратить дочку-сорванца в истинную леди. И как тут не начать читать нравоучения, когда появился идеальный пример для подражания?

Марианна театрально закатила глаза.

— Хотя, в этом что-то есть, — пряча лукавую улыбку, протянул Марселу. — Мне уже даже интересно, чем ещё удивит Её Высочество, да и бедняжка Эмелитта была сильно расстроена своей неудачей на кухне, надо дать ей возможность проявить себя. Слышал, она неплохо поёт…

— Я не вынесу завываний этой стервы! — тут же вскинулась Марианна. — Да на её вопли к нам слетятся все банши с Проклятых островов!

— Она настолько невероятна? — дразня сестрицу, переспросил Марселу. — В таком случае, я просто обязан это услышать! Решено! Можешь успокоить матушку, за ужином я предложу эту идею претенденткам.

Марианна скривилась, всем своим видом демонстрируя явное неодобрение.

— Но, думаю, нам не стоит ограничивать кандидаток только искусством, — мягко добавил Марселу, поглядывая на сестрицу. Та тут же навострила уши. — Лоубэлика прекрасно владеет мечом, я бы не отказался посмотреть на некоторые её техники…

Расчёт оказался верным: Марианна оживилась, и на её лице появилась хитрая улыбка задумавшей очередную каверзу лисицы.

— Надеюсь, Лоу согласится участвовать в этом фарсе! — хмыкнула она, и, как обычно, не удержалась от колкости: — Ты такой банальный, братец!

Марианна умчалась так же стремительно, как и появилась. Оставшись в одиночестве, Марселу с досадой осознал, что снова угодил под материнское влияние. Его с легкостью обвели вокруг пальца, а он вновь даже не попытался проявить характер.

— Принцесса будет разочарована, — пробормотал Марселу, ощущая недовольство собой. Поначалу оно только слегка царапало сознание, а потом вдруг нахлынуло мощной штормовой волной. В тот момент он резко возненавидел себя за слабость и безволие. Зверь внутри всполошился и зарычал, требуя вырваться на свободу, и Марселу почти ему сдался. Он уже ощущал лёгкую ломоту в мышцах, когда его заметавший по комнате взгляд мазнул по оконному проёму. В густых сумерках призрачным зловещим светом горел полукруг наливающегося Янгоса.

— Это всё опять его влияние? — осознал Марселу и нервно передёрнул плечами, пытаясь сбросить накатившее лунное наваждение. Мышцы неохотно подчинились. Его пробила легкая судорога, и только затем напряжение спало, немного утихомирив зверя. Тот больше не рвался так рьяно наружу, однако вернувший себе контроль Марселу всё ещё испытывал смутную тревогу. Его, обычно сдержанного и спокойного, беспокоили обрушивающиеся, словно цунами, чувства и внезапное помрачение рассудка. Страх потерять контроль крепко засел внутри, лишив покоя. И Марселу оказался не в силах с ним бороться…

***

Обрывки яркого звериного сна тревожили до самого обеда. Марселу неистово тянуло в лес, чтобы вновь ощутить носом влажную землю, с наслаждением вдохнуть пьяняще-горькие ароматы трав. Страстное желание помчаться сквозь деревья, ощущая ветер в навострённых ушах, мешало усидеть на месте. Там, во сне, после упоительной пробежки, он долго кружил возле озера, принюхиваясь к едва уловимому нежному аромату незабудки, и, словно верный пёс, искал след. Но тот, будто призрак, поманив за собой, тут же исчезал. Однако Марселу не сдавался, вновь утыкаясь носом в прелую листву. Вероятно, он мог ещё долго так крутиться, ворочаясь и сбивая простыни, если бы над ним вихрем не пролетела чёрная тень, чей пронзительный мерзкий крик пробудил его. Каждая мышца тела напряглась: древний враг был совсем близко! Казалось, достаточно подпрыгнуть и клацнуть зубами, чтобы ухватить жилистое мохнатое тельце. Марселу долго не мог отдышаться, а очередная неудача в охоте нервировала до такой степени, что за завтраком он едва мог смотреть в сторону принцессы из-за её компаньонки. Запах гнили, исходящий от вампира, благодаря Слезам Моря превратившийся из невыносимого в тонкий флёр, был вполне терпимым, но всё ещё раздражающим.

«Она же не летает по ночам?» — с беспокойством подумал Марселу, и эта неизвестность ещё больше тяготила, взвинчивая нервы до предела.

— Выглядишь напряженно, братец! — шикнула Марианна. — Не хочешь перенести конкурс на вечер? А то вой Эми не для слабонервных!

— Так я тебя в зрители и не зову! — инстинктивно огрызнулся Марселу, и сам поразился произошедшему. Обычно он не взрывался по мелочам и не грубил!

Марианна предсказуемо надула губки и демонстративно отвернулась. Марселу ощутил укол совести и всерьёз задумался о дополнительных тренировках. Другого способа снять нарастающее напряжение он пока придумать не мог. И, желая хоть как-то прийти в себя, Марселу выскочил в сад сразу после завтрака. Он проделал с десяток кругов, пока случайно не столкнулся нос к носу с вампиршей.

Запах гнили тут же ударил в ноздри, сбивая все разумные мысли в голове в кашу. И лишь барьер — ощущение, будто стоишь перед непреодолимой стеной, — не позволял поддаться инстинктам и наброситься на древнего врага. Впрочем, не только Марселу испытывал неудобство. И без того бледная кожа вампирши стала почти белой, а в лиловых глазах то и дело вспыхивали алые искры. Однако она всё же владела собой чуть лучше. Отступив на шаг назад, вампирша уважительно поклонилась.

— Прошу извинить за своеволие, эр-хот! Мне не стоило покидать своих покоев и раздражать прислугу и вас своим видом…

У неё оказался низкий чуть хрипловатый голос, бархатистые нотки которого невольно завораживали. Марселу безотчётно тряхнул головой, надеясь снять с себя наваждение. С чего бы вдруг ему мог понравиться голос вампирши?

— Я всего лишь хотела узнать, поставили ли уже вокруг резиденции заслон. Ночи становятся всё холоднее, а Янгос ярче…

— Что вы хотите этим сказать? — Слова вампирши встревожили и без того взбудораженное сознание.

— Лишь то, что покидать дворец становится всё опаснее…

Марселу уловил намекающие нотки, и от собственных вспыхнувших в голове догадок, его тело пробил озноб. А если его ночные странствия по лесу вовсе не сон?! Но, тогда получалось, что он там был не один… Марселу воззрился на вампиршу. Всё его существо требовало разобраться в происходящем, но его прожигающий тяжёлый взгляд не возымел никакого воздействия. Вампирша его не боялась, и даже, похоже, не считала серьёзным противником, о чем намекал дёрнувшийся уголок губ. Да она буквально насмехалась над ним!

— Пока в небе правит Янгос, не стоит доверять инстинктам, — предостерегающе добавила вампирша, а затем вновь поклонилась. — Не смею более задерживать эр-хота.

Она удалилась так же стремительно, как и появилась. Окончательно сбитый с толку Марселу не успел даже проводить её взглядом. Он уже и сам не понимал, что его задело сильнее — нахальное поведение вампирши или неизвестность и возможная полная потеря контроля. Теряя всякую возможность мыслить здраво от снедаемого беспокойства, Марселу решительно направился к отцу. Не остановило его даже то, что правитель пребывал не в собственных покоях, а уже готовился принять министров и послов в приёмном зале.

— Прости за срочность, отец, но дело не требует отлагательств! — с порога заявил Марселу.

— Надеюсь, у твоего внезапного появления есть веская причина, сын? — сдвинув брови к переносице, строго заметил правитель. — Министры вот-вот прибудут…

— Нужно срочно установить защитный покров! — выпалил Марселу. — Знаю, со времени нашего разговора прошло совсем немного времени, но, боюсь, промедление уже небезопасно!

— Хочешь сказать, что больше не можешь контролировать себя? — Правитель одарил его тяжёлым взглядом, однако Марселу не стушевался:

— Дело не только во мне, вампирша… — Он осёкся, но затем, переведя дыхание, решительно добавил: — Нашей незваной гостье тоже с трудом даётся сдерживаться! И ради безопасности горожан, нам стоит закрыть резиденцию!

И без того хмурый правитель ещё больше помрачнел: его губы сжались так плотно, что превратились в узкую полоску. Заходившие по щекам крупными буграми желваки намекали о напряжённых размышлениях. Пауза затягивалась, заставляя Марселу ещё больше нервничать. Не то чтобы он волновался о том, что вновь выставит себя перед отцом наивным глупцом. О таком могли переживать лишь его матушка, да Марианна. Вот им позарез надо было показать себя с лучшей стороны, а случайный промах сразу же становился трагедией. К счастью, правитель никогда не разделял этой жизненной философии и придерживался более рациональных взглядов. И всё же Марселу опасался, что его запальчивые слова не произведут на отца должного впечатления, или же их вовсе не воспримут всерьёз. Однако тут его тревоги оказались напрасными.

— Думаю, это разумное решение, сын, — внезапно признал правитель — Раз уж мы позволили вампиру вступить на наши земли в такое опасное время, нам и нести за неё ответственность! Я потороплю министров с подготовкой.

Слова отца оказались подобны целительному бальзаму для саднящей раны. Испытав облегчение, Марселу вернулся в свои комнаты — пора было поразмыслить, на ком остановить выбор в этот раз.

***

Конкурс талантов было решено провести в музыкальном салоне. Большая полукруглая комната с высокими окнами в пол и чудесным видом живописного залива вдохновляла сама по себе. Здесь была небольшая сцена и глубокая ниша, в которую прятали разнообразные инструменты, и лишь большие барабаны-котлы, обтянутые козлиной кожей, теснились в углу. Приглашённые музыканты торопливо доставали кифары, лютни, лиры и цимбалы. Марселу, устроившись в одном из центральных кресел, предвкушал интересный концерт и в то же время гадал, что для него приготовит принцесса. Необычный танец, или же романтичную балладу? А может быть, это даже будет что-то собственного сочинения?

— Излишняя обходительность тебя точно погубит, сынок! — произнесла матушка. Она нарочно устроилась в соседнем кресле и велела своей прислуге занять все близлежащие места. В итоге её свита отделила Марселу от Марианны, вынудив сестрицу устроиться в последнем ряду. Чем, к слову, сестрица была крайне недовольна. Она то и дело хмурилась и бросала на присутствующих тяжёлые злобные взгляды.

— Зачем вы отсадили от нас Марианну? — поинтересовался Марселу, на что получил предсказуемый ответ.

— Эта дерзкая девчонка наверняка начнёт кривляться! — зыркнув на Марианну, недовольно заметила матушка. — Ещё не хватало, чтобы её невежество помешало принцессе исполнить свой номер!

Марселу понимающе покачал головой: сестрица и в самом деле была ужасным слушателем. В лучшем случае Марианна могла просто заснуть посреди выступления, в худшем же — вынужденное сидение без дела провоцировало её на шалости и глупости, вроде скачек на кресле, непременно во время пауз или тихих звуков, или же имитации храпа, не говоря уже об откровенной любви передразнивать исполнителей и корчить рожицы. И, словно ожидая какой-то такой подлости от Марианны, матушка снисходительно предложила разодетой в роскошное платье с уже привычным глубоким декольте Эмелитте выступить первой. По-видимому, это был продуманный расчёт, чтобы ко времени появления принцессы у сестрицы уже пропал весь запал дурачества. Тем более что Эмелитта, как и ожидалось, собралась петь. Именно ради неё собрались все музыканты, а служанки и фрейлины матушки заметно напряглись. И стоило только Эми открыть рот, как Марселу понял, в чём дело: его ушей коснулся чарующий сладостный голосок, тёплый и нежный, как южный ветер. Беззаботная песнь, выбранная девушкой, ласкала и ублажала слух, туманя сознание. Выводя филигранные рулады, Эми то томно прикрывала глаза, то обжигала Марселу страстными взглядами, от которых кровь закипала в жилах. И у этого странного явления могло быть только одно объяснение.

«Верно, в её роду были сирены», — пытаясь бороться с возникшим манящим наваждением, осознал Марселу и, оглядевшись по сторонам, лишь убедился в своих догадках. Мужчины-музыканты, как и он сам, буквально млели от дивного пения, тогда как все присутствующие в комнате женщины морщились и кривили лица в жутких гримасах. Впрочем, тому имелось вполне разумное объяснение: голос сирены для них, если верить легендам, должен был быть подобен омерзительному скрежету, дикому визгу или хриплому карканью. Сестрица, скорчила совершенно безумную гримасу отвращения и без стеснения заткнула уши руками, для пущего эффекта она на особо изысканном мотиве и вовсе демонстративно сползла с кресла и скрылась за его массивной спинкой.

Матушка, конечно, держалась лучше всех, хотя, судя по нервно дёргающейся брови, ей приходилось нелегко. И всё же, именно эм-рейм Милора поддержала скупыми аплодисментами выступление Эмелитты, тогда как её фрейлины не смогли скрыть вздохов облегчения. К счастью, оркестранты не поскупились на похвалу и в один голос выдали громоподобное «браво». Эми лишь слегка порозовела от подобного комплимента, но почти тут же горделиво задрала подбородок и надменно удалилась под фыркающий аккомпанемент ухмыляющихся зрительниц. Смотреть на таланты своих соперниц она явно была не намерена. Почти все музыканты последовали за ней, кроме барабанщика и ещё парочки исполнителей, поменявших свои лиры на колокольчики и бубны. Лоубэлика явно собиралась танцевать.

Волчица вышла в весьма причудливом наряде, состоявшем из короткого мехового лифа, бесстыдно не прикрывающего живота, и длинной летящей юбки, выкроенной таким образом, что передняя часть открывала ноги почти до колен, тогда как задняя слегка волочилась по полу. Шокированные неподобающим внешним видом Лоубэлики фрейлины осуждающе зашушукались, то и дело косясь на неё хмурыми взглядами. Матушка плотно поджала губы и уставилась в окно. Хотя номинально этикет и был соблюдён, лишь слепой бы не заметил того красноречивого презрения, что она демонстрировала. В то же время Марианна повела себя в точности наоборот. Сестрица запрыгнула на кресло и, издав победоносный клич, дерзко выпалила:

— Вперёд, Лоу! Задай этим унылым курицам жару!

Матушка тут же повернулась к ней, но не успела даже шикнуть, как волчица громко хлопнула в ладоши, призывая музыкантов начать танец. Комнату тут же наполнил свирепый грохот барабанов, настойчивый звон колокольчиков, клёкот и треск бубна. А секунду спустя началась дикая неистовая пляска. Лоубэлика, скаля зубы и утробно рыча, скакала по комнате, словно сорвавшийся в полнолуние зверь. Её движения были одновременно резки и полны грации. И пока фрейлины ужасались этому варварскому зрелищу, Марселу с трудом пытался усидеть на месте. Бешеный ритм пробивал каждую клеточку его тела, будоража и сводя с ума зверя. Тот рвался разделить безумный танец. Руки и ноги едва слушались Марселу, нервно подрагивая в такт. Ему пришлось до боли сжать челюсти, чтобы не зарычать в ответ, когда волчица проскакала в опасной близости. Он чуть не сорвался за ней следом, буквально чудом усидев на месте. Марселу не знал точно, что его остановило — отголоски здравого смысла и внутренний голос, зудящий напоминаниями об осторожности, или же сила воли, давящая на чувство собственного достоинства. Неужели он настолько слаб и просто поддастся искушению среди белого дня? Понимание этого мигом остудило Марселу. В секунду он осознал, чем могла бы закончиться дикая пляска, и устыдился своим устремлениям. Остаток танца Марселу досматривал уже в полглаза и вцепившись, как сумасшедший в подлокотники кресла. Его пальцы побелели от усилий, а зубы чуть слышно скрежетали. И всё же он устоял. Бой барабанов стих так же внезапно, как и начался, а вместе с ним завершилась пляска. Выдохшаяся Лоубэлика свалилась на пол и распласталась в бессилии. Даже её обычно горящие глаза потухли, выражая полное изнеможение.

— Помогите эйре подняться и отведите к ближайшей кушетке! — велела матушка, брезгливо косясь на волчицу.

— Скажи, что это было невероятно! — тут же подскочила к Марселу Марианна, но в этот раз эм-рейм Милоре удалось одернуть дочь.

— Сядь на место! — зашипела она. — Конкурс ещё не закончился!

Марианна тут же надулась, но неохотно отступила. Она вновь плюхнулась в кресло и, задрав подбородок, уставилась в потолок. Её фаворитка уже выступила, к другим же кандидаткам сестрица не проявляла никакого интереса. А вот Марселу, увидев, что музыканты убирают инструменты и покидают комнату, напротив, был крайне заинтригован.

«Возможно ли, что принцесса пишет стихи? Или же сочиняет истории?» — продолжал размышлять он. Однако Юфемия не оправдала ни этих ожиданий, ни тех других, что появились в голове, когда Марселу увидел принцессу. Она скромно вошла в комнату, держа в руках небольшую расписную коробку, перевязанную жёлтой лентой.

«Там рисунок? Может, вышитый портрет?» — гадал он.

Меж тем принцесса подошла к нему и, церемониально поклонившись, протянула коробку.

— Примите моё скромное творение, эр-хот, — мягко попросила она.

Забирая подарок, Марселу заметил, что причудливые расписные узоры были составлены из соцветий ирисов и переплетённых с ними незабудок. Крупный бант, венчавший коробку, тоже напоминал цветок — величественный пион или роскошную розу. Интуиция подсказывала, что это тоже какой-то намёк, но, будучи слишком взволнованным, Марселу пропустил его. Уж слишком сильно хотелось сдвинуть, наконец, крышку и узнать, что же там внутри! Однако, взглянув на содержимое, Марселу опешил. На мягкой подушечке, вышитой ирисами и тюльпанами, находилась сваленная из войлока игрушка — белый лисёнок с чёрными глазами бусинками и пушистым хвостом.

— Он приснился мне сегодня ночью, — чуть склонившись к Марселу, прошептала принцесса. — Никогда прежде у меня не было таких ярких и реалистичных снов. Я будто бы гуляла по лесу…

Марселу нервно сглотнул и резко задвинул крышку коробки.

— Благодарю, Ваше Высочество, — сдавленно начал он. — Вы действительно удивительная…

— Что же там? Почему ты не хочешь нам показать подарок принцессы? — Рядом заволновалась матушка. Похоже, её тоже раздирало любопытство, но Марселу мотнул головой.

— Простите, матушка, но подарок Её Высочества слишком личный! — прижав коробку, произнёс он.

Эм-рейм Милора нахмурилась и с неодобрением покосилась в сторону принцессы. Однако Юфемия продолжала мило улыбаться, словно ничего особенного не произошло. Это заставило матушку смягчиться.

— Тогда, может, ты назовёшь победительницу? — В её голосе послышалось насмешливое торжество. Похоже, в его выборе она ни капли не сомневалась. Вот только Марселу оказался настолько шокирован подарком, потому с выводами не спешил. Намёк, скрывающийся за невинной на первый взгляд игрушкой, откровенно пугал. Действительно ли это был всего лишь сон? Или же на самом деле принцесса пытается скрыть, что всё происходило наяву?! Но мог ли им обоим присниться один и тот же сон? Пожалуй, если бы не утренние слова вампирши, он бы ещё мог в это поверить, однако теперь его раздирали сомнения.

— Я выбираю эйру Эмелитту! — после продолжительной паузы, наконец, произнёс Марселу.

— Что?! — в один голос воскликнули матушка и сестрица. Рядом принялись вздыхать фрейлины и служанки.

— Ты оглох после её чудовищного визга и потерял рассудок? — Марианна подскочила к Марселу и уставилась гневным взглядом. Но сколько бы она не буравила его, пытаясь буквально вонзиться внутрь, всё было бесполезно. Марселу оставался непоколебим.

— Отнюдь, мне действительно понравился голос эйры Эмелитты! — возразил он. Его голос был тих, но решение оставалось твёрдым, и ни негодования сестры, ни упрёки матери, ни кудахтанья фрейлин и служанок не могли на него повлиять. Только погрустневшие глаза Юфемии на миг заставили сердце Марселу дрогнуть, при этом лишь укрепив сделанный выбор. В конце концов, это было в некотором роде даже честным. Он успел провести время и с Лоубэликой, и с принцессой. Только дочка министра всё ещё оставалась без внимания. И хотя Марселу совершенно не тянуло к ней, как к девушке, он больше не мог слепо доверять своим инстинктам.

«Пора включать разум», — напомнил он себе, входя в южную гостиную.

Эмелитта уже сидела за небольшим столиком. Она успела переодеться, и теперь на ней было ещё более откровенное платье, чем то, в котором она выступала. Эта тяга эйры выставлять напоказ свои прелести не только смущала, но и отталкивала. Будь Эмелитта хоть на йоту скромнее, Марселу, без сомнения, отнёсся бы к ней с большим интересом. Сейчас же ему банально трудно было на неё смотреть. Вызывающий яркий макияж выглядел до отвращения вульгарно, в миг превратив юную миловидную девушку в опытную работницу борделя.

— Вы прекрасно выглядите, — чуть осипшим голосом, сорвал Марселу, и тут же отвёл взгляд от пухлых ярко-красных губ.

— Благодарю, эр-хот, — с чувственным придыханием ответила Эмелитта.

— Сегодня вы действительно покорили меня, — прячась за кружкой с чаем, сообщил Марселу. — Ваше пение невероятно!

Краем глаза он заметил, как девушка зарделась, и счёл это отличным моментом, чтобы немного сменить тему.

— Однако мне доводилось слышать о вашем незаурядном уме, но, признаться, я уже порядком устал от глупых конкурсов…

— Ох, мне тоже они не очень нравятся, — призналась Эмелитта. — Они только отнимают время! Что толку от бессмысленной проверки навыков, будто будущей эм-рейм нужно будет готовить или уметь развлекать публику!

— Разумеется, нет, — согласился Марселу. — От будущей эм-рейм я жду чего-то большего, чем красота, добродетель и прекрасное воспитание. Мне кажется было бы замечательно, если бы моя супруга могла помогать во всяких деликатных делах…

Он нарочно остановился и вновь покосился на Эмелитту. В глазах девушки загорелся огонёк, а губы растянулись в лукавой улыбке.

— Эр-хот желает, чтобы я чем-то помогла?

— Думаю, с таким делом сможете справиться только вы, — подтвердил Марселу.

— И?.. — Она явно была заинтригована. — Что же это за дело?

— Вся резиденция крайне обеспокоена, что бэрлокская принцесса прибыла к нам с вампиром. Самому мне не удалось ничего толком прояснить… — осторожно начал он, продолжая коситься в сторону девушки.

Её улыбка сменилась ухмылкой, а глаза сощурились. Эмелитта не торопилась с ответом. Она явно всё продумывала и просчитывала.

— Это, конечно, весьма неожиданно, — наконец, произнесла она. — Но мне и самой интересно, так что…

— В таком случае, уверен, вам будет не менее интересно пить со мной чай в этой гостиной перед закатом, — выдал Марселу, не дав ей договорить.

— Хотите, чтобы я делилась с вами ходом своих расследований? — Эмелитта недовольно поморщила носик.

— Мы могли бы получше узнать друг друга, и проверить, как нам будущее партнёрство, — добавил Марселу, впрочем, это было уже не обязательно. Эмелитта была явно не той глупышкой, которая могла из гордости и каких-то предубеждений отказаться от реального шанса. И в то же время, Марселу отнюдь не лукавил. Рассуждая логически, он пришёл к неутешительному выводу, что из всех невест, брак с Эмелиттой был для него и для всей страны самым выгодным. Оставалось только разобраться со своими чувствами, а для этого стоило уделить равное время всем кандидаткам. И уже к вечеру Марселу понял, как это сделать, о чём и объявил за ужином:

— Отныне каждое утро я буду тренироваться с эйрой Лоубэликой, после завтрака у меня будет прогулка с Её Высочеством Юфемией, в случае дождя, думаю, мы сможем посидеть немного в библиотеке, а на закате я планирую пить чай с эйрой Эмелиттой!

Предложение вызывало одобрение у всех членов семьи и невест. А после того, как ночью был установлен защитный полог, Марселу испытал облегчение. На недолгое время его жизнь вошла в проторенную колею. Ему было понятно, что делать и к чему стремиться. Звериные сны более не посещали его, а кровавый Янгос, растущий с каждым днём, уже не выглядел настолько зловещим. И вот, когда всё, казалось, стало налаживаться, внезапно появилась она…