Приговор Лаки

Глава 27

Агент по продаже недвижимости — миниатюрная блондинка лет сорока — была одета в дорогой джинсовый костюм и туфли на высоком каблуке. В ушах ее поблескивали бриллиантовые серьги-»заклепки», холеные пальцы были унизаны кольцами, а на запястье левой руки болтался массивный золотой браслет-цепь.

С ярко накрашенных губ не сходила профессионально-любезная улыбка, да и держалась она преувеличенно-дружелюбно, что сразу насторожило Ленни.

— Добрый день, мистер Голден, — приветствовала она Ленни, как только он вышел из своей машины. — Или мне можно называть вас просто по имени?

— Пожалуйста, я не возражаю, — рассеянно ответил Ленни, направляясь к парадной двери дома, который агентша собиралась ему показать.

— Это один из наших лучших домов, — с воодушевлением сказала агентша, возясь с замком. — Вообще-то владелец собирался его сдавать, но, когда он узнал, что им заинтересовались именно вы, Ленни, он сказал, что готов продать его вам вместе с обстановкой. Когда-то этот коттедж снимала сама Ракел Уэлш, а в прошлом году здесь жила знаменитая телезвезда. — Агентша понизила голос. — Она настаивала, чтобы мы сохранили ее имя в тайне, поэтому я не могу назвать его вам, но, можете мне поверить, она тоже осталась весьма довольна.

«Ну-ну…» — подумал Ленни, оглядываясь по сторонам.

— Осмотрите дом внимательно, и вы убедитесь, что он выстроен как будто специально для вас, — продолжала разглагольствовать агентша хорошо поставленным голосом. — Как вы и хотели, из гостиной открывается превосходная панорама города, но вид из остальных окон ничем ей не уступает.

Она провела его по всем комнатам одноэтажного коттеджа, стоявшего высоко на холме Лома-Виста. В доме было три спальни — все с отдельными ванными комнатами, три гостиные, большая, выдержанная в стиле кантри кухня и несколько кладовок. В саду — бассейн и теннисный корт, и Ленни невольно подумал, что для двоих этот коттедж будет, пожалуй, чересчур велик.

— Сколько за него просит владелец? — осведомился он.

— Три миллиона, — небрежно ответила агентша. — Впрочем, я уверена, что мы могли бы несколько снизить цену.

— А сколько стоит аренда?

— Двенадцать тысяч в месяц.

— Помнится, в нашем телефонном разговоре я упомянул, что мне нужно что-нибудь в пределах от шести до восьми тысяч, — раздраженно сказал Ленни, которому уже начинало казаться, что он зря потратил свое время.

— Да, разумеется, я помню, мистер Голден… Ленни. Но когда я увидела этот дом, мне показалось, что он должен вам понравиться. Вы же сами хотели, чтобы в доме было три спальни и бассейн. Кроме того, здесь жила сама Сьюзен Соммерс.

Ленни слегка поднял брови.

— Мне показалось, сначала вы упоминали Ракел Уэлш.

— Они обе жили здесь, — не моргнув глазом подтвердила агентша.

Ленни только фыркнул. Эта женщина начинала его раздражать. Он совершенно определенно сказал ей в телефонном разговоре, что его верхняя планка — это восемь тысяч в месяц, да и эта сумма теперь казалась ему непомерно большой. С другой стороны, Ленни не хотелось слишком затягивать поиски подходящего дома; он стремился как можно скорее устроить Клаудию — и забыть о ней.

— Вы могли бы сделать владельцу одно предложение от моего имени? — спросил он, внимательно разглядывая кухню.

— Какое? — оживилась агентша.

— Семь тысяч долларов в месяц.

Агентша вежливо рассмеялась:

— Мистер Голден, он просит двенадцать тысяч!

— Я знаю, — отозвался Ленни, заглядывая в одну из гостиных, которая могла служить столовой или детской. — Как насчет девяти тысяч?

Агентша пожевала губами.

— Что ж, — сказала она, — я могла бы известить владельца, но…

— Сделайте это.

— Может, стоит намекнуть, что вы, возможно, со временем приобретете дом в собственность?

— Да, намекните. Хотя за три миллиона… Вряд ли кто-нибудь вообще выложит за него такую сумму.

— Недвижимость постоянно растет в цене, — назидательно сказала агентша. — В этом месяце я продала три дома, и среди них не было ни одного дешевле четырех миллионов.

— Я в этом не сомневаюсь, — нетерпеливо перебил ее Ленни. — Может быть, вы могли бы показать мне что-нибудь еще?

Агентша обиженно поджала губы.

— Нет. Я сегодня же свяжусь с владельцем, передам ему ваше предложение и извещу вас о результатах, как только получу ответ.

У Ленни появилось сильное ощущение, что его водят за нос. Возможно, такова была судьба всех знаменитостей, с которых драли втридорога за любой пустяк, но тут агентша явно хватила через край. Двенадцать тысяч в месяц! Да что она, за дурака его держит, что ли?

Когда Ленни вернулся в отель, Леонардо уже спал, а Клаудия возилась на кухне, готовя спагетти с сыром. Ленни не был голоден, но все же сел к столу.

Клаудия умела отменно готовить, а ее соус-болоньез был выше всяких похвал, и Ленни сам не заметил, как съел две полные тарелки.

Сама Клаудия ничего не ела. Встав возле него, она внимательно следила за тем, чтобы у Ленни все было под рукой, подавая ему то хрустящие чесночные хлебцы, то салат или подливая в бокал холодное пиво.

Определенно, подумал Ленни, через пару месяцев такой жизни он растолстеет и станет жирным, как бегемот, тем более что его тренажер «Стейрмастер», несколько эспандеров и гантели — все осталось в доме на берегу.

Вместе с Лаки.

Вместе с его Лаки. Единственной женщиной, которую он по-настоящему любил.

Нужно что-то делать, чтобы вернуть ее, решил Ленни, чувствуя, как к нему снова возвращаются усталость и тоска. Нужно что-то делать, и срочно, иначе может быть поздно. Алекс не такой человек, чтобы упустить свой шанс, Ленни это давно понял.

Дюк вздрогнул и проснулся. Он все так же сидел за рулем опрятного зеленого «Чеви», припаркованного неподалеку от въезда в подземный гараж отеля «Шато Мормон», ко за окнами машины было уже довольно темно. Что ж, подумал он, сладко потягиваясь, ничего удивительного, что он задремал, — денек выдался действительно нелегкий. Он украл две машины.

Выпотрошил сейф в усадьбе Прайса Вашингтона. Трахнул горничную, и все это в течение каких-то нескольких часов.

На несколько минут он позволил себе мысленно вернуться к горничной. Она была по-настоящему лакомым кусочком. Особенно ему понравилось, как эта девчонка завизжала, когда он вошел ей в задний проход. Точь-в-точь как молочный поросенок, которого режут.

Дюк улыбнулся. Ему нравилось вызывать в женщинах страх — от этого он возбуждался еще больше.

И все же утренние приключения сильно утомили Дюка. Он устал, и о том, чтобы заняться сегодня Ленни Голденом, не могло быть и речи. Ничего страшного Дюк в этом не видел — он успеет прикончить его и завтра. Кроме того, ему неожиданно пришло в голову подойти к этой работенке с точки зрения делового человека.

Мейбелин договорилась с Милой, своей соседкой по камере, что он уберет Ленни. За это он получил план, код сигнализации и комбинацию сейфа, которые помогли ему забраться в дом Прайса Вашингтона и как следует его почистить.

Да, он получил информацию, ну и что с того? Конечно, эти сведения не были абсолютно лишними, он прекрасно мог обойтись и без них — они сэкономили ему от силы полчаса времени. Всем известно, что в сейфах обычно хранят деньги и ценности, а не грязное белье и что богатые простофили типа Прайса Вашингтона обычно ставят сейфы в гардеробных или спальнях. Справиться же с замком Дюку не составило труда. Цифровые запорные устройства поддавались взлому легче всего; об этом не знали разве что сами владельцы сейфов, которые полагались на них как на самого господа бога. Даже если бы у него случилась какая-то осечка, что было весьма маловероятно, все необходимое рассказала бы ему Консуэлла — в особенности после того, как он привязал ее к стулу в ванной комнате и принялся поливать ее аппетитную попку всеми одеколонами и духами по очереди.

Вот это был настоящий кайф! Больше всего он балдел, когда от всех этих ароматных жидкостей его член защипало так, словно он опустил его в кислоту.

Нет, Дюк не был мазохистом, но он любил боль.

Любил почти так же сильно, как риск. Одно дополняло другое, горячило кровь и обостряло до предела все чувства. Для него это было наркотиком — сильнейшим из всех, какие он пробовал и с презрением отбрасывал, так как никакие таблетки, никакое ширево не давало ему того блаженства и ощущения собственной исключительности и силы.

Итак, подумал Дюк, возвращаясь к тому, с чего начал, сделка, которую заключили Мейбелин и Мила, была не совсем честной. Ведь все, что он получил в качестве своеобразного «аванса», — деньги, несколько ювелирных изделий и коллекцию дорогущих часов, — он мог бы взять и сам, без всякой помощи со стороны.

По всем законам Миле и Мейбелин, как наводчицам, полагалось на двоих десять… нет, пять процентов от его законной добычи. И за эту ничтожную сумму он должен был убрать Ленни Голдена, рискуя получить новый, куда более длительный срок? (Чисто теоретическая опасность попасться все же существовала — этого Дюк не мог и не собирался отрицать.) Нет, так не пойдет, решил Дюк. Нужно потребовать, чтобы Мила расплатилась как следует, иначе…

Это, однако, не означало, что Дюк собирался оставить Ленни Голдена в живых. Если он не получит от Милы достойной платы, он расправится с ним просто так, ради собственного удовольствия. А потом найдет способ разделаться и с Милой, где бы она ни оказалась.

Бросив взгляд на часы, Дюк решил, что с «Чеви» пора расстаться. Достав из кармана аккуратно сложенную фланелевую салфетку, он тщательно протер ею руль, рычаги, кнопки автомагнитолы и все поверхности, которых касался. Потом он выбрался из машины и, забросив ключи зажигания в ближайший мусорный контейнер, пешком отправился домой.

Поскольку его сестрица не сумела довести до конца начатое и тем самым отодвинула на неопределенный срок возможность поселиться вдвоем в просторном особняке на Голливудских холмах, домом ему служила тесная однокомнатная квартирка, расположенная неподалеку от бульвара Голливуд. Дюк ненавидел эту грязную нору — его законное место было в доме, который оставил им дедушка Гарри.

«Черт бы побрал эту дурищу! — злобно подумал он о сестре, мрачно шагая по тротуару вниз по холму. — Черт бы побрал ее неуправляемый, бешеный характер!»

Если бы Мей дождалась, пока он отсидит свое, все бы устроилось как нельзя лучше.

Ирен почувствовала, что что-то случилось, до того, как подошла к дому. На неприятности у нее был особый нюх, который никогда ее не подводил, поэтому, увидев у ограды полицейские машины, она не очень удивилась — у нее лишь защемило сердце в тягостном предчувствии.

Первой ее мыслью было, что копы приехали арестовать ее за незаконный въезд в страну по подложным документам своей дальней родственницы Ирен Капистани — Ирины Капустиной. На самом деле ее звали Людмила Ламаро, а в криминальных кругах она. была известна также под кличкой Шпулька.

Что ж, она давно знала, что когда-нибудь это случится. Почти двадцать лет Ирен каждый день ждала, что за ней приедут и отправят в тюрьму.

Теоретически она еще могла бежать, скрыться, но ноги сами понесли ее к воротам, где дорогу ей преградил одетый в форму полицейский.

— Что вам нужно? — грубо спросил он.

— Я… я живу здесь, — ответила Ирен, разглядывая его насупленное, мясистое лицо.

— Ваше имя? — пролаял коп.

Ирен на мгновение замялась.

— Капистани, Ирен Капистани. Я работаю экономкой у мистера Вашингтона.

— Проходите. — Коп отступил в сторону.

— А что случилось? — спросила Ирен, которая всерьез ожидала, что коп набросится на нее и защелкнет на ее запястьях наручники.

— Обратитесь к старшему детективу Соло — он ответит на все ваши вопросы, мисс.

Ирен поняла, что копы приехали не за ней, и на душе у нее полегчало, но новая тревога тотчас же проснулась в ее сердце.

— А мистер Вашингтон? С ним ничего не случилось?

— Мистер Вашингтон в доме, мэм.

Ирен почти бегом понеслась по ведущей к особняку гравийной дорожке. Она всегда боялась, что с Прайсом случится что-нибудь прежде, чем она успеет сказать ему, как она любит его и как много он для нее значит. Если бы его ранили или убили, она бы этого не вынесла.

С бьющимся сердцем она вступила в прихожую, в которой толпились какие-то незнакомые люди в штатском и полицейские в форме. Только потом Ирен разглядела Говарда Гринспена, который беседовал о чем-то с высоким худым мужчиной в мятом сером костюме.

— Это еще кто? — удивился мужчина, когда Ирен приблизилась к ним.

— Все в порядке, Ирен — моя экономка, — ответил ему Прайс, неожиданно появляясь откуда-то из глубины дома.

— Она-то мне и нужна! — воскликнул мужчина. — Идемте, мисс, мне необходимо с вами побеседовать.

Ирен почувствовала, как сердце у нее снова упало. «Неужели он все знает?» — молнией пронеслась у нее в голове ужасная мысль.