Прикосновение Купидона

8

Капитан Эверард чувствовал себя мальчишкой-школьником. Была уже ночь, и туман окутал улицы и переулки Лондона, клубясь под колесами экипажа, который вез Эверарда к зданию Оперы. Он был одет в черное домино, на голове шелковая треуголка, свою полумаску он держал в руках. Сидя в карете, он иногда мечтательно улыбался или даже тихо смеялся.

Мальчишка, в самом деле мальчишка!

Он покачал головой, удивляясь собственному легкомыслию. Капитан знал, что не должен был принимать совершенно неприличное приглашение Джулии на маскарад в Опере, но раз уж он собирался связать с ней свою жизнь до конца дней, то, разумеется, согласился на это скандальное свидание.

И вот он здесь, сидит и глупо улыбается в темноте, сам не зная чему, волнуется, как юнец, и готовится сделать ей этой ночью предложение, как только наступит подходящий момент. Хотя Эверард надеялся, что когда она увидит его улыбающееся лицо, то сразу же сама поймет его намерения.

Тут он неожиданно засомневался, поймет ли?

Джулия не отличалась большой сообразительностью, и Эверард знал это. Хотя она любила посмеяться, но в отличие от своей сестры ни в малейшей степени не отличалась ни умом, ни остроумием.

Мысль о Диане омрачила великолепное расположение духа. То, что она не одобряла его желание жениться на Джулии, беспокоило его. Воспоминание об их последней ссоре – если это можно было так назвать – все еще камнем лежало у него на душе. Почему, почему она считала, что он не способен составить счастье Джулии? Почему не хотела понять, что он именно тот мужчина, который нужен ее сестре? Даже лорд Кингзбридж сказал это сегодня утром, когда он попросил у него руки его младшей дочери. Если даже отец благосклонно смотрит на этот брак, то почему старшая сестра придерживается другого мнения?

Он вздохнул и посмотрел в окно. Вдоль улицы тянулся ряд известных магазинов. Дул легкий ветерок, и вывеска аптеки со скрипом покачивалась на крюках. Каким же сильным должен быть ветер, подумал Эверард, чтобы сбросить ее на землю? Слова Дианы оказались тем самым порывом ветра, который швырнул на землю его надежды и мечты о счастливом будущем с Джулией. Со времени того неприятного разговора сомнение начало подтачивать его решимость.

Черт возьми, если бы он не уважал Диану так сильно! Но он ценил ее мнение так же высоко, как мнение лишь нескольких избранных друзей, у которых решался просить мудрого совета. И если она считает, что его любви к Джулии окажется недостаточно, чтобы…

Нет! Он не желает больше об этом думать! Только время сможет доказать или опровергнуть его убеждение, что любовь, которую он питает к Джулии, сможет преодолеть любые преграды! Ему остается лишь надеяться, что с годами, видя, как Джулия счастлива с ним, как меняется в лучшую сторону ее нрав и развивается ум, как она расцветает в атмосфере любви и заботы и растет их большая дружная семья, Диана поймет, что ошибалась.

Если хоть раз у Эверарда и промелькнуло в голове, что Диана была как-то уж слишком расстроена, узнав о его любви к Джулии, то он немедленно отогнал от себя эту мысль, не желая смущать свой ум поисками объяснений ее странному поведению. Точнее, он просто сразу решил для себя, что это была обычная зависть, которую старшая сестра испытывает к более красивой младшей. Он попытался разозлиться на нее, думать о том, как она, тайно завидуя, хочет испортить будущее Джулии, но почему-то не смог. Слишком не вязалось это с обликом благоразумной, уравновешенной Дианы. Он снова вспомнил, как она побледнела тогда, даже веснушки почти исчезли с ее лица.

Черт побери! Ведь он просто хочет жениться на девушке, которую любит, почему же все так неожиданно усложнилось и из-за чего?! Что ж, если Диана не воспринимает его как будущего мужа Джулии, ему очень жаль. Но он не станет из-за этого сворачивать с выбранного им пути, тем более что это необходимо для счастья всей его жизни.

Диана стояла перед входом в величественное здание театра. Мимо нее то и дело проходили люди, одетые в разноцветные домино и причудливые костюмы. Она заметила двух довольно высоких мужчин благородной наружности, которые стояли неподалеку и разглядывали ее в прорези своих полумасок. Ей стало не по себе, и она плотнее запахнула свое розовое домино на груди и быстро прошла внутрь театра, который по случаю маскарада был превращен в одну большую праздничную залу. На улице ее осталась ждать в экипаже служанка Бронвин. Диана давно решила, что проведет с Эверардом не больше часа, не только оттого, что страшилась разоблачения с его стороны, но и потому, что у нее было сильное предчувствие, что кто-нибудь из ее знакомых встретится ей сегодня вечером в театре и непременно узнает ее. А если не ее, то Джулию!

Диана была одета в розовое атласное платье Джулии, покрытое газом и серебристыми блестками, – Эверарду очень нравился этот наряд. Кроме того, на ней был темно-каштановый парик, который был так похож на волосы ее сестры, что, когда Диана впервые надела его, она была просто потрясена тем, что выглядит почти так же, как Джулия и, значит, как ее мать. Она впервые увидела, что у них с Джулией одинаковые благородные очертания рта и похожая улыбка. Как странно, что никто не замечал этого раньше. Диана так долго убеждала себя в том, что они с Джулией разные, как день и ночь, что до последнего времени ей даже не приходило в голову, что в ее лице может быть сходство с сестрой и матерью.

При воспоминании о матери чувства нахлынули на нее, глаза наполнились слезами. Несколько минут она стояла неподвижно, прижав ладонь к губам, перед ее мысленным взором стояла ее прекрасная, ее восхитительная мама.

Одобрила бы мама то, что она сейчас делает? Скорее всего да.

Наконец Диане удалось справиться с собою. Она села и еще раз придирчиво осмотрела себя, чтобы убедиться, что ей удастся обмануть Эверарда этим маскарадом. Закончила она свое преображение с помощью жирного театрального грима, который она приобрела в сомнительном магазинчике возле Друри-Лэйн. Щедрое его количество скрыло веснушки на ее лице, шее и груди. Посмотрев на свое отражение в зеркале, Диана с удовольствием убедилась, что в полумаске очень походила на Джулию, и вряд ли кто-нибудь мог узнать ее. Не моргнув глазом, она прошла по вестибюлю мимо папиного камердинера и служанки Джулии, которые смотрели на нее открыв рты, несомненно, заметив необычность ее наряда. Решив, что нужно все-таки сказать им что-нибудь, Диана, натягивая перчатки и уже направляясь к двери, на ходу бросила, что она приглашена сопровождать леди Кловелли на маскарад в Воксхолл. Свою совесть она быстро успокоила мыслью, что наутро – особенно если Эверард убедится в том, что прежде ошибался в своих чувствах, – она с радостью признается в своем преступлении и охотно понесет любое наказание, которое лорд Кингзбридж решит обрушить на ее голову.

Но под сводами огромного здания Оперы смелость быстро покинула ее. Она чувствовала себя карликом, стоя посреди огромной залы, стены которой, украшенные четырьмя рядами лож, высоко поднимались к лепному потолку.

На сцене в дальнем конце зала участники маскарада танцевали французскую кадриль, тогда как те, кто занимал несколько лож вблизи сцены, громко выкрикивали различные просьбы, приветствия и грубые эпитеты в адрес танцующих.

В глазах благоразумной Дианы все это действо выглядело настоящим безумием, особенно когда она заметила, что большинство его участников сильно навеселе.

Но самым странным было то, что вместо чувства отвращения, которое она должна была бы испытывать при виде происходящего, вместо неодобрения вульгарного поведения ряженых, она вдруг почувствовала, как дикое безудержное веселье захлестнуло ее сердце, и оно забилось легко и быстро. Ей захотелось, забыв обо всем, ринуться в эту пляшущую и ликующую толпу, танцевать и наслаждаться этой вольностью, как молодая лань резвится и прыгает на поляне, забыв об опасности.

Ее чувства были обострены, как никогда. Цвета вокруг казались особенно яркими и насыщенными, и чувство, похожее на эйфорию, охватило ее. Если бы только она могла передать Эверарду все те мысли и ощущения, которые бурлили в ней, переполняя ее.

«Но где же он?» – подумала вдруг Диана.

– Милая моя!

Эти слова, прозвучавшие у нее над ухом, произнесенные знакомым голосом, таили в себе райское блаженство. Она почувствовала, как руки Эверарда обнимают ее за плечи, а он продолжал шептать ей на ухо, стоя позади нее:

– Простите мне мою смелость, любовь моя, но я знаю, что вы испытываете то же волнение, что и я. Только скажите, что вы любите меня, что согласны стать моей женой, и я отброшу все свои сомнения и буду знать, что не напрасно решился на это скандальное приключение!

Его слова сладко отдавались в ее сердце. Она совсем забыла, что они обращены к ее сестре. Ей передался пыл Эверарда, и, охваченная страстью, она повернулась к нему в кольце его объятий и прошептала свой собственный ответ на его слова:

– О, да, я люблю вас, Эв! И ничего не желаю так сильно, как стать вашей женой!

Он крепче прижал ее к себе, они стояли обнявшись, их окружала толпа снующих во всех направлениях людей, но Диана не видела ничего вокруг, кроме скрытого полумаской лица мужчины, которого она любила. Хотя театр был освещен несколькими люстрами, она не видела его глаза в прорезях маски. Он стоял перед ней, глядя ей в лицо, слова переполняли его, но он не знал, какие из них сказать первыми, чтобы выразить все то, что он чувствует.

– Никогда раньше вы не называли меня Эвом, – произнес он наконец. – О дорогая, вы уверены, действительно уверены, что любите меня, что хотите стать моей навсегда? Джулия, это самое главное, чтобы вы были уверены в своих чувствах! Я хочу, чтобы наш брак был долгим и счастливым. Как бы я ни был предан вам, наш совместный путь будет усеян многими трудностями. Таков закон жизни. Готовы ли вы, смело глядя в лицо судьбе, принять мою руку и назвать меня своим мужем?

Диана, по-прежнему не отдавая себе отчета в том, что он видит в ней Джулию, взволнованно прошептала:

– О, да, да! Вы даже представить себе не можете, как давно я люблю вас! И я готова на все вместе с вами!

Он выпустил ее из объятий только для того, чтобы схватить ее руки в перчатках, поднести их к своим губам и начать исступленно целовать их. Он был, казалось, потрясен.

– Моя дорогая, моя любимая! Если бы я знал о ваших чувствах, я бы открыл вам свое сердце много месяцев назад. Я сомневался… О, но теперь это не имеет значения. Теперь я убедился, что за вашим легкомысленным флиртом стояло глубокое искреннее чувство, столь необходимое для счастливого брака!

– Так вы сомневались в том, что я люблю вас? – медленно спросила Диана пересохшими губами.

Слова Эверарда лишь подтвердили ее уверенность, что Джулия не любит капитана. И раз он признался в своих сомнениях в такой момент…

– Я ведь даже разрешила вам поцеловать меня однажды.

Когда эти слова сорвались с ее губ, она почувствовала, как замерло ее сердце. На самом деле она не знала, целовал ли он прежде Джулию, и если нет, то теперь все потеряно.

«Что он скажет? Что он ответит?»

– О, простите меня за эти слова, дорогая, я просто не был уверен, что это нечто большее, чем беззаботный флирт!

Голова у Дианы закружилась. Она уже сама не понимала, от чьего имени отвечает Эверарду, поэтому в следующих ее словах странным образом смешались ее чувства и то, что должна была бы сказать ему ее сестра.

– Это никогда не было простым кокетством, и если я молчала о своих чувствах, то лишь потому, что боялась быть отвергнутой, потому, что я недостаточно красива для вас!

«О Господи, какая глупость! Теперь он точно начнет подозревать, что перед ним не Джулия!»

Услышав это, капитан чуть не задохнулся от возмущения.

– Джулия! – воскликнул он. – Что вы такое говорите! Недостаточно красивы! Да вы с ума сошли! Даже самые злые завистницы признают вас красавицей. Ну надо же, недостаточно красивы! Какая же вы дурочка!

Он наклонился, чтобы поцеловать ее. Диана замерла в ожидании, ее сердце сильно билось, дыхание перехватило. Она с трудом могла поверить, что все это происходит на самом деле, что это она стоит сейчас в Опере, ее голова приподнята в ожидании поцелуя Эверарда. Обрывочная мысль пронеслась в ее голове, что никто из знакомых никогда не поверит, что она могла решиться на такое скандальное приключение. Но тут же всепоглощающая страсть к Эверарду затмила в ней все другие чувства и мысли. Как близко было его лицо к ее лицу, какими зовущими были полуоткрытые губы. Еще мгновение…

Внезапно он остановился, осознав всю неприличность того, что делает.

– Пойдемте! – решительно сказал он и, обняв за талию, увлек ее за собой к дверям, ведущим в коридор и на второй этаж к ложам. По дороге он объяснил ей, что заказал ложу на этот вечер.

Диана все еще чувствовала себя во власти окружающего веселья. Если бы только Эверард поцеловал ее! Она не пыталась заговорить с ним, пока они быстро шли по коридору, пробираясь сквозь толпу масок: камзолов эпохи Тюдоров, древних греков, привидений времен Елизаветы и домино всех цветов. Она слышала стук своего сердца в груди. Диана почувствовала, что пришло время открыться ему. Пусть даже он ужаснется ее признанию, но пора прекращать этот маскарад! Как только они вошли в ложу, она собралась развязать ленточки своей полумаски, но тут он, к большому ее удивлению, с силой привлек ее к себе.

– Любовь моя! – горячо прошептал он, склоняясь к ее лицу.

Когда она ощутила, что его губы коснулись ее губ, завладевая ими в страстном диком поцелуе, сердце ее оборвалось, замерло на секунду в сладкой истоме и потом бешено застучало в груди. Он обнял ее так крепко, что она едва могла дышать. Или она задыхалась от желания, захлестнувшего ее от близости мужчины, которого она любила? Он глухо застонал, еще теснее прижимая ее к себе, его тело было таким близким, таким зовущим… Он начал нежно водить губами по ее губам, его прикосновение было таким восхитительным, таким волшебным, о, если бы это могло длиться вечно!

Одна мысль билась в мозгу Эверарда – как не похож был этот поцелуй на тот, прежний, когда Джулия впервые позволила ему поцеловать себя. Им лишь надо было объясниться друг другу в своих чувствах, и каким же блаженным, напоенным страстью, необыкновенным был этот поцелуй! Он почувствовал нежную благодарность к ней за то, что все ее кокетство прошло, и на его месте была исполненная высшего смысла встреча двух сердец, двух жизней, двух судеб. Как сильно он любил ее! Прикосновение ее губ заставило эту любовь подняться из глубин сердца и затопить все его существо.

– Эверард!

Низкий и очень знакомый женский голос разорвал очарование страсти, окутывающее сознание Дианы. В тот же момент она почувствовала, как Эверард, вздрогнув, отпрянул от нее. Она обернулась и увидела – о ужас! этого не может быть! – леди Эпплдор!

ДНЕВНИК

«Я пишу это на следующее утро после моей эскапады в Опере. Я все еще в постели, хотя уже почти одиннадцать часов. Бронвин должна сообщить мне, как только Эверард приедет, потому что, я уверена, он обязательно захочет это сделать.

Передо мной стоит чашка с шоколадом, ее принесла Бронвин – милейшая душа, которая помогает мне в моих затеях. Она заменяет пока мою бедную Кейт, заболевшую корью. Я пью шоколад, вздыхаю иногда и пишу.

Может показаться странным, но у меня прекрасное настроение в это утро. Вчера, как только леди Эпплдор открыла рот и начала стыдить Эверарда за его поведение, я тут же бросилась прочь и побежала вон из театра к своему экипажу.

Эверард сразу же бросился вслед за мной, но мне удалось скрыться от него. Бронвин видела, как он стоял на мостовой с треуголкой в руке и оглядывался по сторонам, ища и не находя меня. Она сказала, что он выглядел ужасно расстроенным и даже пытался заглянуть в несколько проезжающих мимо экипажей, надеясь увидеть там меня.

Когда он приедет, я во всем признаюсь ему – я твердо это решила – и скажу, что согласна стать его женой. Я надеюсь, что он простит мне мой обман, когда поймет, что слова, которые я говорила ему вчера, – правда. Я действительно люблю его. Люблю! И хочу, чтобы он понял также, что два человека не могут целовать друг друга так самозабвенно, так страстно, как это было между нами вчера, если их не связывают никакие чувства. Я очень рациональна? Неважно. Даже если он отвергнет мою любовь, оскорбленный обманом, я все равно собираюсь открыться ему.

Но уже сейчас, хотя ничего еще не решилось, я чувствую себя совершенно счастливой. Как я могу объяснить, что поцелуй Эверарда изменил для меня все! Теперь я верю в то, что он сможет полюбить меня, что его любовь к Джулии, как я и предполагала, заблуждение!

Но что толку дальше рассуждать об этом. Теперь мне надо встать с постели, причесаться и надеть свое самое красивое утреннее платье – бархатное зеленое, с низким вырезом, отделанным брюссельскими кружевами. Оно всегда особенно нравилось Эверарду. К этому платью я надену жемчуг. Нет! Ожерелье из изумрудов – оно так подойдет к зеленому цвету. Бронвин стучится в дверь. Я должна идти.

Но я не могу не написать об одной подробности моей вчерашней встречи с леди Эпплдор. Этого я никогда не забуду. Ее костюм! Она оделась совершенно экзотически, закутавшись в длинные разноцветные шелка. На голове у нее был огромный тюрбан, концы которого были перекинуты через плечо и свисали почти до пола, а на ногах – туфли с длинными загнутыми мысами, и, прежде чем убежать, я успела заметить на них маленькие бубенчики. Я не могу думать о ней без удивления. Ведь я знаю ее столько лет, с тех пор как начала выезжать в свет. Она всегда считалась олицетворением приличий и хорошего тона, и надо же мне было именно ее встретить на этом вульгарном маскараде! Надеюсь, когда-нибудь мне представится возможность спросить у нее, что бы это значило!

Так или иначе, но ее вмешательство спутало все мои планы. Я готова к решительным действиям, но не знаю, с чего теперь начать. Одно остается неизменным – я добивалась и всегда буду добиваться любви Эверарда.