Позже этим же вечером Диана сидела подле леди Кловелли, очарованная тем видимым удовольствием, с которым эта дама поглощала черствые пирожные и сильно разбавленный лимонад, подававшиеся в величественных залах собрания. Виконтесса ела, пила и отряхивала крошки с золотистого атласного платья, довольно улыбаясь и даже издавая что-то, похожее на мурлыканье, каждый раз, когда она отправляла в рот очередной кусок пирожного. Она предпочитала простые радости, и ее аппетиты ограничивались в основном едой и сплетнями. Разговор шел о Лоуренсе, который дал этой даме хорошую пищу для скандала. – И вот так я сразу же поняла, что это Лоуренс! Его голос звучал точно как у Эшвуда. Правда, я чувствовала себя так, будто пробудилась после долгого сна! Лоуренс сильно загорел, и неудивительно, что сначала я не узнала его, но стоило мне услышать этот голос, и у меня не осталось сомнений! Не могу передать вам, как я рада, что Луиза все еще не осведомлена о его происхождении! Она будет в ярости, когда поймет, что я знала это раньше и что я поручилась за него перед Салли Джерси!
– Я только хочу еще раз сказать, – ответила Диана, возвращаясь к предыдущей теме разговора, – что безмерно благодарна вам за то, что вы предотвратили возможную дуэль! Я за всю жизнь не видела, чтобы мужчины так разъярились. Все произошло так быстро! Они очень разные, Лоуренс и капитан Эверард. Но оба очень сильные и волевые.
– Именно так! – воскликнула леди Кловелли, причмокивая губами и откусывая кусок пирожного. Она закатила глаза от удовольствия. – Как это кто-то может говорить, что эти пирожные невкусные. Я прихожу сюда только ради них и напитков, вы же знаете. Итак, у нас возникла маленькая проблема, ведь так, милейшая Диана?
– Если вы имеете в виду Эверарда и Лоуренса, я уверена, что папа возьмет в свои руки…
– Ах, вы лукавая девушка! – воскликнула леди Кловелли с укоризной, качая головой. – Я уже забыла об этих двух ужасных мальчишках, которые посмели устроить скандал посреди… о, но ведь это было так волнующе, когда Лоуренс не хотел отпускать руку Джулии, – но довольно об этом. – Она наклонилась к Диане ближе и прошептала: – Что мы будем делать в вашем затруднительном положении? Мы же не можем допустить, чтобы история Феб и Гвендолин повторилась! Это будет – как бы сказать – уже слишком!
Диана слегка опустила голову и в изумлении посмотрела на виконтессу.
– Феб и Гвендолин? – переспросила она удивленным голосом. Беспорядочные мысли пронеслись в ее голове, перебивая одна другую. Феб и Гвендолин – сестры – соперницы в любви? Она подумала о своей незамужней тете, живущей в своем большом доме в предместьях Бафа в обществе трех кошек и мопса. Она была автором нескольких романов, попечителем общества Английской розы, обходительная, добрая, внимательная к другим, остроумная и очень-очень одинокая.
Диана всегда удивлялась, почему ее тетя не приняла несколько достойных предложений, предпочтя одинокое существование жизни, заполненной мужем и детьми. Но до этого часа она никогда не предполагала, что этому предшествовала какая-то драма. Так ли это? На что намекала леди Кловелли и зачем, даже если она знала о ее любви к Эверарду, она решила раскрыть ей эту тайну? Для этого Диана была недостаточно знакома с леди Кловелли.
Она сидела, застыв в смущении, с холодным выражением лица, но ничего не могла с собой поделать. Ей было неприятно, что виконтесса говорит о ее, Дианиных, личных делах.
– Я совершенно не понимаю, что вы имеете в виду, – ответила она.
Леди Кловелли помахала рукой и быстро откусила довольно большой кусок пирожного.
– Нет, нет, Диана! – воскликнула она, поднося бокал к губам и делая глоток. – Не надо, умоляю вас, не надо замыкаться сейчас в себе, иначе все будет потеряно! Я знаю, что вы очень гордая девушка, и, разумеется, понимаю, что, затрагивая такой деликатный вопрос, должно быть, причиняю вам боль, но мы не можем позволить Джулии выйти за Эверарда. Это будет ужасной ошибкой!
Диана смотрела на сидящую перед ней даму, на то, как заблестели от волнения и удовольствия ее большие карие глаза. Виконтесса была радостно возбуждена от предвкушения надвигающейся катастрофы, и если бы это был кто-нибудь другой, а не леди Кловелли, Диана сочла бы ее вмешательство величайшей дерзостью. Но она знала, что об этой даме, любящей покушать, можно было сказать много чего, кроме одного – никогда она не была способна на подлость! Никогда! Леди Кловелли была доброй, прямой, решительной и эксцентричной.
Итак, это была призрачная, но надежда. И, глядя в ее красивые, сияющие глаза, Диана почувствовала, что вот-вот слезы потекут по ее щекам. Чтобы успокоиться, она сделала глубокий вдох, но руки, лежащие у нее на коленях, все же предательски дрожали. Со всем достоинством, на которое она была способна, Диана произнесла:
– Я рада слышать, что не одна придерживаюсь такого мнения. Значит, я не совсем ошибалась. Но что же надо делать?
– Вот так гораздо лучше, моя дорогая, – ответила виконтесса, кладя свое пирожное на тарелку и слегка хлопая Диану по руке.
– Теперь, что касается этой свадьбы, которая в любом случае не должна состояться, что бы для этого ни потребовалось. Я думаю, что сейчас мы должны сделать так, чтобы ее отложили хотя бы на две недели. Тогда у нас будет целых пять недель на то, чтобы каким-нибудь образом заставить Эверарда или Джулию передумать. Поскольку я знаю обоих не первый год, я сильно сомневаюсь, что это будет легко. Их общая беда в том, что каждый из них по каким-то непонятным причинам решил, что они должны принадлежать друг другу! Но пока что единственная трудность, которую я предвижу, – это как изменить день свадьбы, чтобы не насторожить Эверарда. И какой придумать предлог, ведь через пять недель весь высший свет покинет Лондон! Угораздило же его сделать предложение в самом конце сезона! Даже если бы я одобряла их брак, вы, конечно, понимаете, с какими трудностями я столкнулась бы, устраивая вечер в их честь. Один только обед, который должен быть, конечно, не меньше, чем на восемьдесят персон, потребует от моих слуг столько усилий – а ведь они и так уже утомлены к концу сезона! Чем больше я думаю об этом, тем больше понимаю, что капитан выбрал крайне неудачное время для сватовства!
Диана грустно улыбнулась.
– Да, если бы он был более осмотрителен в выборе невесты, вам не пришлось бы так перегружать ваших слуг!
Леди Кловелли непонимающе посмотрела на Диану, но потом рассмеялась:
– Да уж! Как мог Эверард с его умом предпочесть вашу глупенькую сестру вам?
– Может быть, дело в разочарованиях молодости? – Диана сказала это в шутку, но леди Кловелли широко распахнула глаза и несколько раз быстро моргнула.
– Именно так! – воскликнула она, кладя свою руку на руку Дианы. – Это было много лет назад, когда он был еще совсем молодой. Ему было не больше двадцати двух – двадцати трех, тогда он воевал в Испании, приехал в отпуск и страстно влюбился в женщину, очень похожую складом характера на вас. Она бросила его, когда он уехал на войну, и, без сомнения, это оставило глубокий след в его сердце. Бедный, бедный человек! Что поражает меня больше всего, вы очень похожи на нее. Ее едва ли можно было назвать красавицей, как и вас… О, прошу прощения, я не хотела обидеть…
– Вы не можете обидеть, когда говорите правду!
– О, не будьте такой великодушной, моя дорогая! Вы знаете, ведь это ваш главный недостаток. Вы слишком благородны и совершенны! Вы буквально подавляете своей снисходительностью и любезностью! Вам нужно однажды устроить истерический припадок, и тогда мы все сможем вздохнуть свободно. А ваши волосы! Как вы собираетесь завоевывать любовь Эверарда? Неужто вы хотите пленить его своей строгостью и правильностью? Да, да, вот эти локоны… это очень мило, но, я надеюсь, это только начало. Боже мой, дитя, у вас такие роскошные волосы! Пора вам уже распустить свои пуританские косы!
Она громко вздохнула, снова моргнула и добавила:
– Я не буду вам больше выговаривать, я обещаю. Но обратите внимание на мои слова. Иначе вы станете такой же, как Феб, а более бесполезного существования для женщины не придумаешь. Она растратила молодость на глупых сплетников в Бафе, а могла бы царить хозяйкой в Лондоне!
Голова Дианы кружилась. Она была бы глубоко оскорблена всем, что леди Кловелли только что высказала ей, если бы сама уже не думала давно о том же самом.
– Да, мадам, – было все, что она сказала в ответ.
– Великолепно! – воскликнула виконтесса и радостно засмеялась. – Вот уж никогда не думала, что возьму дочь Гвендолин под свое крыло! Какая ирония судьбы, хотя я почему-то уверена, что именно так и должно быть. Она несколько секунд помолчала, затем склонилась вперед и спросила: – Вы знаете, как мне удалось выйти за Кловелли?
Диана покачала головой и раскрыла свой веер. Она почувствовала, что ее лоб покрылся мелкими бисеринами пота – то ли из-за трудного для нее разговора с виконтессой, то ли из-за того, что в комнатах за эти несколько часов стало слишком жарко.
– Осмелюсь предположить, наверное, потому, что вы любили его, – ответила она виконтессе, обмахиваясь веером.
Когда она взглянула на леди Кловелли, ожидая, что скажет на это виконтесса, она заметила перемену, произошедшую в ней. Казалось, виконтесса глубоко задумалась, выражение карих глаз было отрешенным. Диана поняла, что сейчас услышит нечто важное и сокровенное. Наконец леди Кловелли тихонько рассмеялась и начала свой рассказ:
– Брак – это путь, усеянный камнями, иногда даже массивными валунами. Но каждый раз, когда я нахожусь на грани того, чтобы нанять убийцу и лишить Кловелли-холл его хозяина, я всегда вспоминаю, почему вышла именно за него, и в последний момент передумываю.
Я хотела выйти замуж за одного известного человека – не буду называть его имени, – чтобы получить влиятельное положение в обществе. Кловелли знал об этом и понимал истинную подоплеку моих чувств к тому мужчине, хотя я называла их любовью, и, несмотря на это, он все же искал моей руки. Я несколько раз отказывала ему, считая его дерзким и грубым. Действительно, он никогда не льстил мне, как тот очень известный мужчина. Ни разу. Но однажды ночью в Рэйнлафских садах – это было чудесное место, гораздо лучше, чем Воксхолл, – Кловелли заключил меня в объятия и поцеловал в тот самый момент, когда в ночном небе вспыхнул фейерверк! Ужасно неприлично, я понимаю, но какой это был поцелуй! Теперь пообещайте никогда никому не пересказывать эту историю. Я знаю, что могу положиться на вас! Так вот! На следующий день Веллинг – тот самый джентльмен – сделал мне предложение. И можете себе представить, я отказала ему. Вы понимаете, почему?
– Из-за поцелуя Кловелли? – предположила заинтригованная Диана.
Виконтесса покачала головой.
– Нет. Потому что ваша мать, Гвендолин, пришла ко мне всего за час до его визита к моему отцу и посоветовала, прежде чем принимать его предложение, еще раз заглянуть в свое сердце, чтобы не обнаружить потом, что я совершила ошибку. Клянусь, если бы не она, я бы тоже вышла не за того, кто мне был нужен. Понимаете, мне больно говорить вам об этом, но все знали, что Гвинни была несчастлива в браке, и тогда уже она замышляла свой побег с Эшвудом! Если сейчас мне удастся помочь вам, то тем самым я частично отдам свой долг Гвинни. Я бы никогда, никогда не была счастлива с тем мужчиной.
Сердце Дианы бешено колотилось во время рассказа леди Кловелли. Наконец она смогла перевести дыхание, горло ее пересохло.
– Мама! – прошептала она, пытаясь найти слова, чтобы выразить свои чувства.
Но она не успела сказать ничего больше, потому что заметила вдруг, что щеки леди Кловелли сильно раскраснелись, ее большие глаза широко раскрыты от изумления, а взгляд прикован к кому-то в другом конце зала.
Диана проследила в направлении ее взгляда и с удивлением увидела в центре толпы, такой же большой, как та, что окружала недавно Джулию, сестру своей матери.
– Тетя Феб! – воскликнула Диана, вставая. – Что она здесь делает? Как чудесно она выглядит, и ведь она изменила прическу! Где же ее неизменная коса?
Она рассеянно коснулась локонов, обрамляющих ее лицо, и косы, свернутой узлом на затылке, которую она годами носила в подражание своей тете.
– Феб Лидфорд! – воскликнула леди Кловелли. – Она же ненавидит Лондон! Что могло заставить ее приехать сюда? О, как интересно!