Прикосновение Купидона

25

Диана на какое-то время отбросила прочь все сомнения, страхи и мысли и последовала за мелодией вальса, увлекаемая нежным прикосновением руки Эверарда к ее талии. Джулия не сказала ни слова упрека по поводу ее наряда, хотя было видно, что она несчастна, так же как в тот вечер, когда Диана впервые изменила прическу.

Единственное замечание, которое позволила себе Джулия, обеспокоило ее гораздо больше, чем если бы ее сестра кричала и ругалась и устроила истерику.

– Оказывается, тебе очень идет розовый цвет, – сказала она.

Ее тон был совершенно искренним, и Диана заволновалась. Пока Джулия вела себя как Джулия, она знала, чего от нее ждать и как себя вести. Но это? Вежливость и любезность по отношению к той, которую она так долго считала если не врагом, то, по крайней мере, соперницей, была выше понимания.

Однако не только Джулия была причиной волнения Дианы. Она была изумлена, хотя и очень довольна, вниманием, которое привлек к ней ее наряд. К тому же голос внутри ее подсказывал, что настала пора приступать к выполнению основной части ее плана.

Да, она смертельно боялась. Что, если ее намерение устроить свидание с Эверардом приведет к скандалу? Если их застанут вместе, то на нее обрушится такое негодование и осуждение общества, что она будет навсегда сослана в дом ее отца в Девоншир, где и умрет старой девой.

Но больше всего ее заботило сейчас даже не это. Как ей изложить свою просьбу Эверарду, чтобы не шокировать его? Что он подумает о ней? Не откажется ли он? Она не знала, как поступить.

– Диана, – прошептал Эверард.

Она быстро взглянула ему в лицо. Ее пальцы, держащие шлейф, чтобы не наступить в танце на ткань, задрожали.

– Да? – спросила она.

– Вы так молчаливы. Я обидел вас чем-нибудь?

– Нет, конечно, нет, – ответила она смущенно. – Я не могу объяснить, то есть могу, конечно, но я немного нервничаю.

– Вы? – спросил он в изумлении. – Я всегда видел вас только абсолютно спокойной.

Диана слегка закусила губу. Вот он – момент, когда она может поймать свое счастье, если сумеет. Она заметила выражение его глаз, когда он увидел ее стоящей на пороге гостиной. В его взгляде было восхищение, с которым он никогда прежде не смотрел на нее. Она инстинктивно чувствовала, что сегодня вечером все может решиться, если только ей хватит смелости… Хотя если кто-нибудь узнает о ее поступке, ее заклеймят как самую порочную и вероломную из женщин. Ее знакомые скажут, что она стала такой же, как ее мать. Страх потряс ее до основания.

– Что с вами? – серьезно спросил Эверард. – Я никогда не видел такого расстройства на вашем лице, как сейчас. Что случилось?

Диана взглянула в глаза Эверарда и почувствовала, как сердце рвется из ее груди. Ее любовь к нему не знала сейчас никаких границ. Он был ей необходим. Она неожиданно поняла, что должна была чувствовать ее мама много лет назад, когда решила пожертвовать всем ради любви к мужчине. Слезы навернулись ей на глаза.

– Вы плачете, любовь моя, – прошептал он, и тут же голос его дрогнул.

Слова были сказаны. Он сказал «любовь моя»!

Она почувствовала, как кровь отлила от ее лица. Хотя он, казалось, понял весь ужас того, что наделал, но ничто в выражении его лица не говорило о желании исправить свою ошибку.

– Что вы сказали?

Он не ответил ей словами, но лишь крепче прижал к себе, глядя на нее с такой нежностью, что его взгляд сказал ей все. Она едва могла дышать.

Музыка закончилась, и прекрасный момент прошел. Как бы она хотела оставаться в его объятиях вечно! Отчаяние охватило ее. Если она не спросит его сейчас, у нее не будет другой возможности. Час был уже поздний, и она должна решиться.

Он проводил ее к стулу. Она видела, как мистер Ланди приближается к ней с правого фланга и мистер Кентон подходит уже близко с левого. Оба собираются пригласить ее. Момент был почти упущен! Она села на стул, но, когда он склонился к ее руке, она успела шепнуть ему на ухо:

– В четыре часа в лабиринте. Не подведите меня.

Только на секунду мелькнуло удивление на его лице, затем она повернулась, чтобы приветствовать обоих своих новых кавалеров, улыбаясь каждому и изображая удовольствие на лице.

– Как пожелаете, – услышала она его шепот, пока он отходил.

– Я худшая из сестер, – прошептала Диана в холодный ночной воздух. Прижав руки к груди, она бежала вниз по кирпичным ступеням сзади дома по направлению к тисовому лабиринту.

Оставалось всего несколько минут до назначенного срока, и весь дом спал уже с трех часов. Она ускользнула из своей спальни, одетая в розовое бальное платье и закутанная с головы до ног в длинный черный плащ. Оставалось надеяться, что все были уже в постелях.

По счастью, густые тучи скрыли ночное небо, так что узнать ее было очень трудно, даже если вдруг кто-то встретится ей.

Достигнув наконец лабиринта, она с облегчением вздохнула и замедлила шаги, давая своему учащенному дыханию успокоиться. В течение последних трех дней она запомнила весь лабиринт и без малейшего труда нашла дорогу в центр.

Там она нашла Эверарда, ожидающего ее.

– Диана, – произнес он, поднимаясь с каменной скамейки и пересекая земляную площадку, чтобы приветствовать ее.

Сердце затрепетало у нее в груди. Что он должен думать о ней? Сердится ли он, не понимает, осуждает ее? Она не могла представить.

Она подошла совсем близко, так, что даже при слабом свете, пробивающемся сквозь пелену темных облаков, смогла разглядеть его черты. Она откинула капюшон своего плаща и взглянула в лицо мужчины, которого любила, не зная, как начать этот разговор.

Он положил свои руки на ее плечи и почувствовал, что она дрожит.

– Вам холодно, – прошептал он. – Скажите же мне наконец, зачем потребовалось мое присутствие здесь, что вы так рискуете своей репутацией, равно как и здоровьем, придя сюда?

К ее удивлению, он не отнял свои руки, как она ожидала. Наоборот, они крепко сжимали ее плечи, крепче, чем следовало бы для выражения дружеской заботы.

– Эверард, я должна кое-что сообщить вам, но не знаю, как начать, как сказать правду.

Страх овладел ею. Как она решилась устроить тайное свидание, чтобы открыть свое сердце мужчине, который обручен с ее сестрой? Это было безумием! Полнейшим и ужасным безумием!

– Это ошибка, – прошептала она. Она попыталась отстраниться от него, убрать его руки прочь, но не смогла. Он держал ее еще крепче и даже слегка встряхнул ее.

– Зачем вы позвали меня сюда? Вы знаете, что испытала бы Джулия, узнай она, что вы попросили меня встретиться с вами в самый темный час ночи здесь, в лабиринте? Она почувствует, что вы предали ее, какими бы невинными ни были ваши мотивы.

Неужели он действительно думает, что она могла встретиться с ним здесь без серьезной на то причины? Наверняка он знает о ее любви к нему!

– Но это она предала меня, – ответила Диана, наконец готовая сказать правду.

– Как это? – спросил он, пораженный. – Что вы имеете в виду? Если Джулия в постели, как вы можете говорить, что это Джулия предала вас?

Она расслабилась в его объятиях и, положив руки на его грудь, начала:

– В ночь маскарада…

– … просто глупое свидание, – сказал он, прерывая ее. – Я не буду это обсуждать. Я не должен был придавать такое значение тому, что случилось той ночью. О Диана, я был глупцом! Полнейшим глупцом!

С этими словами его руки, лежащие на ее плечах, соскользнули ниже и обвились вокруг Дианы. Он прижал ее к себе, как тогда, в ночь маскарада, и его губы коснулись ее губ. Он поцеловал ее, и сладкая дрожь пронизала тело Дианы, исходя, казалось, из самых глубин ее сердца. Она обвила его руками и ответила на его поцелуй со всей страстью своей любви. Понял ли он, что любит ее? Увидел ли всю силу ее чувства?

Эверард подумал, что выпил после обеда гораздо больше портвейна, чем должен был. Все его чувства смешались. Он знал, что держит в своих объятиях Диану, но ощущал ее совсем как Джулию, какой она была в ночь маскарада. Он жадно целовал ее снова и снова, и все чувства той ночи возвращались к нему. Это было именно то, что заставило его сделать предложение Джулии, – эти необыкновенные объятия и поцелуи. Он мог объяснить свои ощущения только тем, что Джулия с Дианой были сестрами.

И вдруг вспышка озарения разорвалась в его мозгу, и он понял наконец, что хотела сказать ему Диана.

«В ночь маскарада».

Его бросило в жар. Это была Диана – ее он целовал в Опере, ее, а не Джулию!

Он резко отшатнулся от Дианы, его рот искривила гримаса гнева и отвращения.

– Вы! – воскликнул он. – Это вы были на маскараде! Я держал вас в своих объятиях, и целовал вас, и испытывал такое блаженство, будто небеса спустились на землю, чтобы благословить нашу любовь! Проклятие! Что же вы сделали со мной!

Растерянная, Диана сделал шаг назад и наступила на свой шлейф. Когда она вновь посмотрела на Эверарда, то поняла, что он в ярости.

– Как вы посмели? – кричал он. – С какой стати вы надели платье и домино Джулии? Но ведь ваши волосы были темными! Это был парик! Какие гнусные уловки! Какая низость! Я был обманут, как последний идиот. Неужели вы не понимаете, что я сделал предложение Джулии только из-за того поцелуя? О Диана, что вы наделали?

– Я? – спросила она, потрясенная тем, что все окончательно запуталось. – Я?

Но Эверард уже бежал к выходу. Прежде чем Диана успела окликнуть его, он оставил ее одну, ошеломленную, стоящую посередине лабиринта.