Серебро ночи. Примум. Книга 3

Глава четвертая

– Что за дурь? – дворяне неохотно отдавали мечи слугам, понимая, что с оружием им в тронный зал не пройти. – Он что, решил объявить себя королем?

Беллатор торопливо отправился в королевскую сокровищницу, ничего не объясняя. Марти выпрямилась, чувствуя себя после лечения Ферруна гораздо лучше. Все шумели, кто-то из придворных смеялся, объявляя, что их ждет очередная потеха с наказанием самозванца, стражники печалились, боясь лишиться столь славного воина, а кардинал, покачивая седой головой, спросил у девушки, подойдя к ней поближе:

– Феррун что, решил покончить с собой? Для чего это глупое обещание?

На что Марти тихо ответила одной лишь фразой:

– У него синяя кровь!

Кардинал вздрогнул, посветлел лицом и прошептал:

– Наконец-то! Примум найден, король возвращается. Грядут новые времена. Надеюсь, древняя кровь, возродившись, спасет страну от уничтожения. Пойдем в тронный зал, дитя. Досталось тебе сегодня. Но, уверен, скоро это закончится. И все эти негодяи получат по заслугам, как это и обещал его величество.

Он положил руку Марти себе на локоть и повел ее вдоль ряда придворных, провожающих их скептическими взглядами. До Марти долетел не слишком скрываемый шепоток:

– Старик похоже, совсем сбрендил, под ручку шлюшек водит. Пора, пора его менять.

Она осторожно покосилась на кардинала. Но тот шел совершенно спокойно, не дрогнув ни единым мускулом. Слышал или нет? Марти было больно от оскорблений, но она давно привыкла к неприязненным пересудам за спиной. Но за кардинала было обидно.

Они вошли в тронный зал. Холодный, огромный и величественный, он навевал даже не страх – священный ужас. Даже самые отъявленные острословы, войдя сюда, замолчали и встали возле стены, страшась пройти поближе к трону.

Трон же, покрытый неопрятным слоем серой пыли, высился у дальней стены, как памятник прошедшему величию Терминуса. Мартита посмотрела вокруг. Слуги, пришедшие со всех закутков замка и беженцы, оказавшиеся здесь из любопытства, боязливо жались у дверей, не решаясь пройти внутрь. Стражники, вошедшие последними, громко им приказали:

– Или проходите в зал, или уходите, не загораживайте вход! – и те были вынуждены войти в пугающее их помещение.

Грязный трон не понравился Марти. Как можно вообще на такой садиться? Зря она никогда сюда не заглядывала, видимо, так же, как и те, кто должен был здесь убирать. Она решительно подошла к одной из служанок, приказала ей снять фартук и пошла к трону. По залу раздался изумленный ропот.

Поднявшись по трем ступенькам постамента к самому сиденью, Марти аккуратно стерла пыль. Возле нее появились голубоватые искры, но тут же пропали. Убедившись, что теперь сидеть на троне вполне можно, она вернулась в зал, отдала грязный фартук служанке и снова встала в первый ряд пораженных ее безрассудным поступком людей.

Кардинал ободряюще пожал ей руку, решив про себя, что девочка отважна и умна. Жаль, что ей никогда не стать кем-то большим, нежели фаворитка аристократа. Но, если там будет взаимная склонность, то ее жизнь сложится не так уж и плохо.

В зал вошел Беллатор с короной в руках. Те, кто видел исчезновение Родолфо, нервно вздохнули и принялись креститься. Через пару минут появился и Феррун в чистом темно-синем камзоле, с чуть влажными волосами. Марти удивленно захлопала глазами, она-то прекрасно знала, как он не любил мыться, а тут наверняка принял ванну!

– Давайте побыстрее, я спешу! – Феррун взял корону из рук Беллатора, вынул из висевшей на груди цепочки синий камень, вспыхнувший неожиданно ярким сполохом, и вставил его в пустующее отверстие на короне.

Все остальные камни радостно замигали, приветствуя Инкусса. Небрежно, будто проделывал это много раз, Феррун надел на голову корону, одним прыжком поднялся к трону, сел на него и провозгласил:

– Я принимаю власть и корону Терминуса! Я его истинный король!

Народ молчал, ожидая что будет. Над головой Ферруна показалось синее облачко, точно такое, в котором исчез Родолфо. Все испуганно зашептались, кроме маркиза Пульшира, самодовольно произнесшего:

– Ну вот, сейчас еще один самозванец освободит нас от своего присутствия.

Облако спустилось до головы Ферруна и вдруг засияло невероятно ярким светом. Камни короны тоже засверкали, будто подтверждая право Ферруна сидеть на престоле. С улицы донесся праздничный трезвон – сами по себе начали звонить колокола на всех церквях и соборах города.

Кардинал первым сказал:

– Король возродился! – и опустился на колени.

Вслед за ним на колени опустились и все остальные. Несколько аристократов, стоявших у стены, хотели было в знак протеста выйти из зала, не признавая королем жалкого мальчишку, но неведомая сила жестко придавила их и поставила даже не на колени, а распластала ничком по каменному полу.

Стоявшая на коленях Марти не отрывала глаз от лица Ферруна. Ей казалось, перед ней не ее любимый, а благородный король древности, далекий и чужой. Что ж, этого и следовало ожидать, ведь кто он и кто она? Но все равно навалилась отчаянная тоска, будто ей пообещали что-то невероятно хорошее и в последний момент отобрали, оставив в груди щемящую пустоту.

Феррун поднялся и обвел замерших людей пронзительным взором.

– Я сын короля Адэлберто – Феррео, оставленный на этом самом троне пять веков назад смертельно раненым и перенесенный магическим троном в нынешнее время. Править я буду под именем Феррео Пятого. Династия королей Терминуса возрождена! – по залу гулким эхом пронеслись слова короля.

Люди очнулись от транса и закричали:

– Да здравствует король!

Феррун спрыгнул с трона и подозвал кардинала:

– Мне нужно с вами поговорить! – Попытавшейся отойти Марти сказал: – Ты тоже идешь со мной. – Подошедшему к нему Беллатору он приказал то же самое.

Но тот его остановил, когда Феррун уже хотел выйти из зала:

– Для начала нам нужно разобраться с придворными, выше величество. Вы уедете, а они примутся снова устанавливать свои порядки, вернее, бесчинства. Мне некогда с ними разбираться, да и не по чину.

– Да, точно! – Феррун повернулся и громко приказал: – Сэр Абтерно, подойдите ко мне!

Хранитель королевской печати с опаской поклонился. Этот новый король его и пугал, и бесил. Еще недавно он был пусть и опасным воином, но, по сути, никем. А теперь вдруг стал властителем всего Терминуса. И дворяне, до этой поры никому не подчинявшиеся кроме своего же Совета, вдруг стали зависимы от вчерашнего сорвиголовы.

И тот оправдал его опасения:

– Все последние указы моего отца написаны вашим предком, сэр Абтерно. Первый мой указ будете составлять тоже вы. Итак, пишите!

Хранитель суетливо вытащил из привешенного к поясу мешочка, как обязательные атрибуты его должности, бумагу, перо с чернилами и приготовился записывать новый указ короля.

– Приказываю все синекуры в королевском дворце упразднить. Всех лиц, занимающих их, отправить в собственные имения. А сэра Гарудана, посмевшего назвать меня ничтожеством, лишить дворянства и выпороть на дворцовой площади, как обычного простолюдина.

– Мы против! – аристократы, все еще не понявшие, что вольная жизнь кончена, обступили Ферруна сплошной стеной, угрожающе сжав кулаки. – Вы не можете этого делать! Мы дворяне и защищены дворянским кодексом! Мы не позволим!

– А кому вы можете помешать? Мне? – Феррун чуть качнул головой, и придворные вдруг обнаружили, что лежат пластом у его ног, уткнув носы в каменный пол, не в состоянии оторвать от него своих голов. – И как самочувствие? – с прежней ехидцей спросил он и небрежно указал: – Полежите, пока не уразумеете, кто вы и кто я, потом можете убираться на все четыре стороны!

Подозвав сотника, приказал вывести бывшего сэра, а ныне простолюдина Гарудана на площадь и выпороть.

– Думаю, двадцати пяти плетей достаточно. Потом отпустить. Поскольку у него больше нет ни имения, ни состояния, то ему одна дорога – в услужение к кому-нибудь. – И обратился к Беллатору: – Я ничего не забыл?

– Дел очень много, ваше величество, – поклонился тот. – Я предлагаю заняться ими незамедлительно.

– Сначала мои дела, потом твои, – категорично заявил Феррун. – Справлялся же ты как-то без меня, значит, справишься и впредь. И возьми корону!

Сняв ее, он вынул Серебро ночи и снова повесил амулет себе на грудь. Камень сверкнул, но больше никак себя не проявил.

В кабинете Беллатора Феррун взял Мартиту за руку и твердо сказал:

– Я хочу жениться на этой девушке. Что скажете? Ты согласна, Марти?

Она захлюпала носом, ничего не отвечая, чувствуя себя как в диком нереальном сне, который во-вот рассеется. Но за нее ответил кардинал:

– Это невозможно. Во-первых, вы уже женаты, ваше величество, и все об этом знают, а во-вторых, увы, но Марти незаконнорожденная.

– Второе меня совершенно не волнует, – Феррун привычно фыркнул. – А вот с Амирель нужно подумать, как поступить. Ну не с ней, конечно, а с нашей мнимой женитьбой. И даже не мнимой, а по обычаям чужой языческой страны.

– Да, вам придется совершить обряд в храме, – кардинал не видел нужды идти на поводу новоиспеченного короля. – Но с Амирель.

Феррун вспыхнул и упрямо склонил голову.

– Вы, похоже, плохо слышите, ваше преосвященство, – сказал он тихо, то так, что у кардинала, да и Беллатора с Мартитой задрожали руки от страха, – я пойду в храм с Марти, а те, кто вздумает мне помешать, горько об этом пожалеют.

Кардинал попытался вздохнуть, и не смог. Бледнея, он опустился в стоящее неподалеку кресло и жалобно сказал:

– Ваше величество, но вы отказываетесь от своих же собственных слов! Ведь вы всем говорили, что женаты на Амирель!

Феррун снисходительно на него посмотрел.

– Не собираюсь я ни от чего отказываться. Амирель – моя сестра, мы с ней так похожи, что ни у кого не останется сомнений, особенно после показа наших портретов из королевской галереи. А уж вы думайте, как заявить о нашем родстве без лишних вопросов и народного возмущения.

Кардинал вдруг понял, что перед ним настоящий король, возражать которому не было никаких сил. Наоборот, хотелось выполнить его приказание как можно быстрее и как можно лучше.

– Хорошо, я посоветуюсь со своими доверенными советниками, – он принялся растирать сдавленную спазмом грудь.

Феррун кивнул.

– Советуйтесь, но недолго. Завтра мне придется уехать, и я хочу уехать женатым человеком, – после чего положил руку на плечо старика.

Кардинал выпрямился, сразу почувствовав себя лучше.

– Я подготовлю обряд, ваше величество, – благодарно произнес он и поднялся. – Я еду в свою резиденцию и завтра вернусь с готовым ритуалом. Где вы будете венчаться?

– В королевском храме, конечно. Там, где венчались все мои предки, – Феррун не понимал, как можно спрашивать о таком.

– Тогда вам нужно приказать привести его в порядок, он давно заброшен, – напомнил кардинал и откланялся.

Мартита непонимающе смотрела на Ферруна. Ей казалось, что она все еще спит, и этот сон, пусть и восхитительный, был все же совершенно неосуществимым. Она даже прикрыла глаза, чтобы отрешиться от всего и хоть немного прийти в себя.

– Ты очень устала? – на ее плечо легла горячая рука, побуждая проснуться.

Она открыла глаза, ожидая увидеть одну из нянек. Но это был насупленный и озабоченный Феррун.

– Нет, – она потерла пальцем висок. – Просто никак не могу прийти в себя. Все это так странно…

– Что странно? – ласково улыбнувшись, спросил он.

От его улыбки, неожиданно такой обаятельной, стало легко на сердце. Почему он никогда не улыбается? Тогда все сердца были бы его. Смущенно улыбнувшись в ответ, она признала:

– То, что вы король. Нет, я знала, что рано или поздно это случиться, но все равно оказалась не готова к такому чуду. Колокола, волшебный трон, лежащие на полу аристократы…

– Это все ерунда, – он притянул ее к себе, не обращая внимания на Беллатора. – Понимаю, что тебе нужно готовиться к бракосочетанию, но никак не могу отпустить.

Она прикрыла глаза, пытаясь осмыслить слово «бракосочетание». Его было настолько непривычно слышать в отношении себя, что она с трудом поняла, что он сказал дальше:

– Времени очень мало. Вряд ли я смогу остаться даже на брачную ночь. – И, прислонившись к ее ушку, интимно прошептал: – Можно, я приду к тебе этой ночью?

Она резко отстранилась, с некоторым испугом глядя на него. Она была не против, но в той комнатке, что она заняла в детской, не было камина, через который он мог бы беспрепятственно к ней попасть, и идти к ней ему пришлось бы через три комнаты, в которых обитали нянька и кормилица. А если она останется на эту ночь в своих покоях, то все поймут, ради чего она это сделала и косых взглядов в спину не оберешься.

Отказывать не хотелось, но и что сказать, она не знала. Выручил ее брат:

– Это непорядочно, ваше величество, и вы это прекрасно знаете.

Марти замерла, ожидая вспышки негодования, но Феррун угнетенно промолчал. Она извиняюще посмотрела ему в глаза, он угрюмо усмехнулся. Обреченно признался:

– Я знал, что звание короля накладывает множество ограничений, потому и не хотел им становиться. Да и сейчас мне это не нравится.

– Зато у народа появилась надежда, которая вовсе уж было исчезла. И дурные головы предлагают сдаться без боя, раз уж конец все равно один, – грустно произнес Беллатор.

– Я не знаю, какой конец, но сдаваться без боя никому не позволю, – гневно сверкнул глазами Феррун. – Хотя предатели есть, я сам с ними столкнулся, – и он рассказал о том, что с ним случилось за последнее время.

Выслушав его, Беллатор мрачно заметил:

– Боюсь, это только начало. Даже если мы каким-то чудом победим, потом вытравлять ростки измены будет очень трудно.

– Посмотрим, посмотрим, – Феррун взял Марти за руки, поцеловал пальцы, причем сделал это со старомодной куртуазностью, и посоветовал:

– Иди, моя радость, готовься к свадьбе. Боюсь, у тебя и платья достойного нет?

Марти зарумянилась и от счастья, и от беспокойства. В самом деле! Ей же нужно выглядеть достойно, она же будущая королева!

– Платье придется срочно перешить из каких-нибудь Зинеллиных, – Беллатор поморщился. – У нее роскошных платьев было полно.

– Не хочу, – решительно отказалась Марти. – Уж лучше я посмотрю что-нибудь подходящее в гардеробной Фелиции, у нее есть красивые платья.

– Жаль, что ее подвенечное платье отдали Агнесс, оно бы сейчас пригодилось, – Беллатор вспомнил венчание нескио.

Марти забрала руки у Ферруна и пошла к двери, говоря на ходу:

– Мне ничуть не жаль, она была в нем такая красивая, а нескио был счастлив. Я им немножко завидую, найти друг друга – это такое счастье! – и вышла.

– Да, нужно срочно предупредить о королевском венчании всех аристократов, оставшихся в столице, – спохватился Беллатор, – и, конечно, тетушку.

Вызвав секретаря, он велел подготовить приглашения на торжество и послать их. Тот, бросив все остальные дела, на давным-давно не использовавшейся бумаге с королевскими вензелями быстро написал: «Их королевское величество Феррео Пятый изволит пригласить вас на свое бракосочетание с Мартитой Медиатор, которое состоится завтра в главном королевском храме ровно в два часа пополудни», и немедля разослал с ними слуг по аристократическим семьям, оставшимся в Купитусе.

Феррун молча стоял у окна, выбивая на деревянном подоконнике пальцами быстрое стаккато и в распоряжения своего наместника не вмешивался.

– Да, – Беллатор чуть помедлил, – ваши указы по изменению управления страны меня тоже касаются? Теперь вам не нужен наместник, ведь он назначался лишь на время отсутствия короля?

Феррун кивнул с долей насмешливости.

– Вот именно, на время моего отсутствия. Неужто ты думаешь, что я буду сидеть во дворце? Уже завтра мне придется уехать, боюсь, сразу после брачной церемонии. Так что ты еще очень долго будешь исполнять мои обязанности в стране, а моя королева – вести дела во дворце.

Беллатор с горечью признал:

– Марти будет очень сложно это делать. Никто не предполагал, что ей суждена столь высокая доля, ее к этому не готовили. К тому же дворяне, даже ее родной дядька, граф Контрарио, не скрывали своего к ней презрения и уж никак не предполагали, что придется ей подчиняться. Откровенно говоря, я и сейчас не думаю, что они добровольно поменяют свое к ней отношение. Вы же знаете, для столь резкой перемены нужно нечто очень весомое.

– Очень весомое… – Феррун вспомнил о желтом камне, найденном им в катакомбах Гармии. – Что ж, надо попробовать. Да, чуть не забыл. Где малая королевская корона? Марти должна короноваться сразу после венчания.

Беллатор пощелкал пальцами, вспоминая.

– Я ее видел, она хранится рядом с большой короной, – он кивнул в сторону лежащей на столе короны, отданной ему Ферруном. – Завтра перед церемонией принесу. А пока уберу эту в сокровищницу. Не стоит оставлять ее без присмотра.

– Хорошо, – согласился с ним Феррун. – А я пока посмотрю, что творится в городе.

Он стремительно направился к выходу, но был остановлен словами Беллатора:

– Ваше величество, думаю, что вам нужно забыть свое странное прозвище и зваться так, как вам и положено – Феррео.

Феррун провел рукой по лбу, будто стирая то, что было.

– Согласен, – кратко ответил он и ушел.

Беллатор осторожно взял в руки тяжелую корону, посмотрел на пустующее место для Инкусса, или, как его называл Феррун, Серебра ночи. И тут же строго укорил себя: какой Феррун? Его величество Феррео Пятый!

Устало пошатываясь от пережитого Мартита шла к себе. Сделать нужно было отчаянно много, но прежде всего стоило прийти в себя. В детской она попросила себе чаю и, рассеянно помешивая его ложечкой, размышляла, не замечая скептических взглядов нянек.

Но вот кормилица не выдержала:

– Что, теперь новоявленный королек возьмет тебя в свою постель? Ты поэтому так взволнована? А что будет с твоим старшим братцем? Отправится в отставку, как старая использованная вещь?

В ее голосе звучало такое злорадство, что Марти на мгновенье опешила. Но тут же выпрямилась и приказала:

– Собирай свои вещи и убирайся! Немедленно!

Та несколько растерялась, но гонора не утратила:

– А кто малыша кормить будет? Не ты ли?

Марти спокойно допила чай, поставила чашечку на блюдце и жестко ответила:

– Ты стала слишком злой и твое молоко моему племяннику может повредить. – И велела остальным нянькам: – Проследите, чтоб больше она к Роланду не приближалась.

Няньки, все время спорящие с кормилицей о питомце, были откровенно рады. Они заслонили собой вход в спальню, где за малышом присматривала старшая из них, и кормилице пришлось поневоле отправиться к себе, шепча под нос бессильные угрозы.

Через некоторое время к ним в комнату без стука влетел мрачный Феррун. Марти порывисто поднялась, испуганно прижав руки к груди.

– Что-то случилось? – у нее из груди вырвался стон. Она как-то нечаянно уже свыклась с мыслью, что станет его женой. Не королевой, нет, этого ее душа еще не поняла и не приняла, а вот стать женой любимого – этого ей очень хотелось.

– Ничего не случилось, – он быстро подошел к ней и протянул руку.

Няньки, так и стоявшие возле дверей, округлили глаза и навострили уши, но Феррун с Марти их не замечали. Он раскрыл ладонь и попросил:

– Потрогай.

Она посмотрела на совершенно непримечательный небольшой камешек, лежащий на крепкой ладони. Взяла его в руку, со всех сторон оглядела и спросила:

– А что с ним не так?

Феррун широко улыбнулся.

– Замечательно! Он тебя не отвергает. Вообще-то это камень Амирель, но, пока ее нет, он побудет у тебя. Это оберег. Под его защитой тебе ничто не грозит.

Марти с недоумением повертела камешек перед глазами. На ее взгляд, ничего в нем необычного не было, камень как камень, каких полно валяется на дороге. Но вежливо поблагодарила Ферруна:

– Спасибо. Но как его носить? Если просто в кармане, то можно потерять.

– У тебя есть цепочка? – он подосадовал на себя за эту промашку.

– Есть, но только в моих покоях, – она взяла его за руку и увела.

Видевшие это няньки многозначительно переглянулись, намекая друг другу: «яблоко от яблоньки недалеко падет. Какова мать, такова и дочь».

В своей комнате Марти достала подаренную ей Беллатором изящную золотую цепочку и протянула Ферруну.

– Эта подойдет?

Он подергал ее, испытывая на прочность, и кивнул.

– Сойдет. Но тебе не жаль будет отдавать ее Амирель? Камень-то придется отдать ей вместе с цепочкой. Он ее по праву.

Марти без сожаления заверила, что нет, цепочки ей не жалко.

– Что такое подобные безделушки, когда все вокруг так сложно и зыбко?

– Ты права, – с этими словами Феррун переплел камень цепочкой так, чтоб тот не мог выскочить, и поднес к Серебру ночи. Вылетевшая из амулета искра накрепко спаяла золото, превратив его в тонкую оправу. – Вот, теперь не потеряешь! – Феррун надел получившийся кулон на невесту.

Потом вздохнул и крепко ее поцеловал. Марти разумянилась и от удовольствия, и от смущения.

– Знаю-знаю, ничего нельзя! – ворчливо пожаловался он. – Никогда бы не подумал, что буду так желать близости с девушкой, всегда было не до того.

Она постаралась перевести разговор на то, что ее волновало:

– А почему ты так странно себя вел? Как распоследний сорванец, не знающий, что хорошо, что плохо. – спросила она, нервно разглаживая складку на его камзоле.

– Странно? – Феррун на миг задумался. – А, вспомнил! Понимаешь, мне с самого раннего детства внушали, что я – наследник престола, что на меня все смотрят, что я – надежда династии и целой страны, и это ужасно угнетало. Мне отчаянно хотелось быть простолюдином, таким же свободным и беззаботным, как мой ровесник, помощник конюха, как же его звали? – он нетерпеливо прищелкнул пальцами, вспоминая, – А, Ришка! Так вот он мог делать все, что вздумается, а я был обязан соответствовать гордому званию наследного принца и вести себя соответственно. Он дразнил меня исподтишка, а я ответить не мог, мне грозить кулаками кому бы то ни было запрещалось. Вот поэтому после переноса меня троном в это время я и стал тем, кем всегда хотел – ни за что не отвечающей вольной пташкой. Таким странным образом трон исполнил мое заветное желание.

– У правителей всегда жизнь была тяжкой, – Марти вспомнила Беллатора, который тоже не мог себе позволить того, что хотел. – Это так суждено судьбой, с ней не поспоришь.

– Право рождения, – Феррун уничижительно заломил бровь, – ужасное право. Да и какое это право? Одни обязанности и долг, да еще жуткая ответственность, а радости с гулькин нос. Никому такой жизни не пожелаю.

Марти прижалась к нему и обвила руками его тонкую талию, стараясь ободрить и утешить. Феррео благодарно выдохнул ей в светлую макушку:

– Мне так хорошо с тобой! Спокойно и радостно, ничто не гнетет, я мог бы стоять так вечно.

За окном раздался чей-то болезненный вскрик. Марти вздрогнула и хотела отстраниться, но он не пустил.

– Не обращай внимания, это наказывают твоего охальника. Заслужил. Да и всем прочим я твоей травли не забуду и не спущу, пусть не надеются, что легко отделались.

Марти была приятна его защита, но и сэра Гарудана отчего-то стало жаль.

– Может быть, его можно простить? – робко спросила она. – Он мне неприятен, но не слишком ли жестоко такое наказание?

– Милая, – он приподнял ее лицо за подбородок, – королева не может быть мягкотелой. Ты же это прекрасно понимаешь.

– Понимаю, – со вздохом согласилась она. – Но когда счастлив сам, то не хочется видеть вокруг печальные лица.

– Ты счастлива? – он радостно охнул и прижал ее так, что она задохнулась. Заметив это, он ослабит свою железную хватку и сочувственно произнес: – Ой, прости, я иногда не рассчитываю свои силы.

– Ты и раньше был так силен? – Мартита несколько раз глубоко вздохнула, расправляя стиснутые им легкие.

– Нет, это после путешествия во времени. Прежде я не был слабаком, но был самым обычным человеком. Кстати, Беллатор предложил мне забыть смешное прозвище и зваться по имени. Но я от него отвык.

– Привыкнешь, – она положила голову ему на грудь, – у тебя такое красивое и гордое имя.

Феррео нежно провел ладонью по ее пушистым волосам.

– У тебя тоже. Но теперь, когда я передал тебе камень, мне пора.

– Да, – спохватилась она, – откуда он у тебя?

Он немного помедлил, не желая вспоминать прошлое, но все-таки напрягся, припомнил и ответил:

– Ты знаешь, что в состав Терминуса вошло королевство Гармия?

Она отрицательно покачала головой и со стыдом повинилась:

– Я плохо знаю историю.

– Понятно, тебя ведь толком ничему и не учили.

Марти не хотелось говорить, что мать вообще не считала нужным чему-либо учить нелюбимую дочь, и только после смерти Зинеллы Беллатор нанял для сестры с братом хороших учителей. Но время было упущено и получить достойное образование ей так и не удалось, просто времени не хватило.

– Это было давно, – продолжил Феррео. – Насколько я помню, у королевской династии Гармии был почти такой же камень-хранитель, как и в Терминусе.

– Но почему тогда королевство исчезло? – Марти с опаской покосилась на грудь Феррео, где поблескивал ярко-синий камень.

– Потому что камень служил только женщинам, а они почему-то перестали рождаться в королевской семье. В общем, я нашел его в заброшенных катакомбах. Кстати, над местом, где он хранился, была надпись «пусть достанется достойнейшей».

Марти содрогнулась. Разве она – достойнейшая? Конечно, нет. Чем же тогда этот камень может ей помочь?

Почувствовав ее испуг, Феррео прошептал:

– Твой амулет многое может. И если уж он принял тебя как временную хозяйку, то и защитить тебя тоже сумеет. Жаль, конечно, что придется отдать его Амирель…

– Что ты! – нервно воскликнула Марти, – это только справедливо. Зачем мне чужие вещи?

– Ты права, не буду спорить, – король с тоской посмотрел на дворцовую площадь. – Но мне надо идти. Подготовка к завтрашнему торжеству на тебе и Беллаторе. Я бы с удовольствием остался, но прыгать по крышам кроме меня некому, – хмуровато пошутил он. – А мне не нравится настрой нашего дворянства. Кто им внушил, что, если они примут нового правителя из южаков, то их не только пощадят, но и оставят все привилегии? Это нужно непременно выяснить. Жаль, что здесь нет Амирель, она видит людей насквозь, с ней гораздо легче.

Он еще раз прикоснулся кончиками пальцев к щеке Марти и убежал. Она немного постояла на одном месте с блаженной улыбкой, мечтательно глядя в никуда. Потом встряхнулась, приказывая себе опомниться, и отправилась в закрытые комнаты тетушки. Ключ у нее был, и через несколько минут, оглядев несколько пышных платьев Фелиции, носимые ею в далекие юные годы, выбрала нежно-голубое, почти белое, с красивой серебристой вышивкой.

Забрав его, отправилась в кабинет Беллатора. Он был не один, а с начальником дворцовой стражи. Крис, не подозревающий о ее новом положении, удивленно спросил:

– Для чего ты бегаешь по дворцу с этим роскошным платьем, Марти?

Она вопросительно посмотрела на брата. С некоторым замешательством кхекнув в кулак, тот поинтересовался:

– Ты не видел пригласительные от имени короля на завтрашнее бракосочетание?

Крис замер, начав догадываться, кто невеста.

– Ты станешь королевой? – недоверчиво уточнил, не веря своим ушам.

Та скованно призналась:

– Феррун, ой, Феррео сказал, что да.

– Но аристократы будут против… – попытался воззвать к их разуму Крис.

– Все, кто был чем-то недоволен, валялись на полу под ногами короля, не в состоянии даже пикнуть, Крис, – заметил Беллатор. – Ты же это видел? И освободились они совсем недавно, видимо, что-то все-таки уразумев.

Начальник королевской стражи лишь кивнул. Воспоминание о распластанных по полу гордецах, не считавших простолюдинов за людей, было так отрадно, что он широко ухмыльнулся, вовсе не против повторить это чудное видение.

– Тогда я очень рад, – он низко склонился перед смущенной Марти. – Из вас получится замечательная королева, ваше величество.

От неожиданно почтительного «вы» Марти смутилась вконец, но нашла в себе силы вежливо поблагодарить. Потом спросила у брата:

– Как ты думаешь, это платье подойдет?

Беллатор с легкой горечью посмотрел на платье. В свое время Фелиция была в нем просто ослепительна. Сколько радостей сулила ей жизнь, и как все печально закончилось. Хотя свою дорогу она выбрала сама, пытаясь забыть Контрарио.

– Вполне. Ты и так хорошенькая, а в нем будешь еще краше. Но тебе нужны помощницы. Они у тебя есть?

Марти отвела глаза. Она не знала, кто по доброй воле будет ей помогать. Она сейчас в странном положении – уже и не ублюдок умершего наместника, но еще и не королева. Кому она может приказывать, а кому нет? Хотя портниха-то уж точно помочь ей должна. Ответила односложно:

– Найду. Но мне пора. Времени мало, уже темнеет, нужно спешить.

Она ушла, унося с собой платье, а мужчины, проводив ее сочувственными взглядами, постановили:

– Сложно Марти придется. Вряд ли кто-то из положенных королеве фрейлин захочет добровольно ей служить. Недовольства будет много и скрывать свое к ней отношение аристократки не станут.

Мартита нашла госпожу Валииту за чашечкой мятного чая. Та наслаждалась терпким напитком из фарфоровой чашечки, манерно отставив в сторону пухлый коротенький мизинчик. Небрежно кивнув скромной сестре наместника, вяло поинтересовалась:

– Чего так поздно? Что-то случилось?

– Мне нужно к завтрашнему дню подогнать это платье по фигуре, – и Марти положила принесенный с собой наряд на рабочий стол портнихи.

– С чего такая спешка? – госпожа Валиита вовсе не считала нужным торопиться. Она-то и с аристократками не слишком церемонилась. Еще бы – их много, а она одна. А тут какая-то простолюдинка.

– Завтра свадьба, – Марти догадалась, что портниха ничего о бракосочетании не знает.

Та широко зевнула, вовсе не взволновавшись.

– И чья это?

– Король женится.

Эта весть была уже куда интересней, и портниха широко распахнула еще мгновенье назад сонные глазки.

– Да неужели? Хотя в наше время нужно спешить. Сегодня стал королем, завтра женился, послезавтра наследника наклепал. А невеста кто?

Марти не сочла нужным скрывать:

– Я.

Портниха с неодобрением пошлепала мясистыми губами.

– Дурацкая шутка! – это было выговорено с таким пренебрежением, что Марти и обиделась, и разозлилась. – Думаете, раз я из прислуги, то и врать мне можно только так?

Марти не сочла нужным ее разуверять.

– Помогите надеть платье, оно тетино, нужно посмотреть, что придется переделать.

В ее голосе прозвучали такие повелительные нотки, что госпожа Валиита одним глотком допила свой чай, вытерла руки расшитым полотенцем и помогла Марти натянуть роскошный наряд. Придирчиво обошла кругом, то поддергивая рукава, то поправляя пышные складки. Решительно постановила:

– Ничего тут делать не надо, и без того сидит отменно, будто на тебя сшито. Единственно фасон несколько устарел, но это ерунда. Подгладить только, и можно на свадьбу. – И неожиданно для себя перешла на «вы»: – Вы идите и ни о чем не беспокойтесь, я своим девочкам отдам, сделаем в лучшем виде.

Марти поблагодарила госпожу Валииту и отправилась к племяннику. Несколько озадаченная собственным поведением портниха позвала своих помощниц и велела:

– Надо как следует отутюжить наряд, в нем завтра Марти на свадьбу королевскую пойдет.

Решив, что она там будет в роли гостьи как сестра наместника, женщины разогрели тяжелые утюги, порхавшие в их руках как бабочки, и быстро привели платье в надлежащий вид. Ни одна из них не подумала, что они готовят наряд королевской невесте.

Но немногие оставшиеся во дворце фрейлины о выборе королем невесты уже знали – некоторые из них получили приглашения, в которых ее имя было указано четко. Это вызвало искреннее возмущение. Леди Коррти, одна из дам, два года назад присутствующая при гибели Зинеллы, мрачно высказалась:

– Король слишком юн, чтоб понимать, кто может быть королевой Терминуса, а кто нет. Нужно открыть ему глаза! Ублюдок на троне – это мерзость! Такого допускать нельзя!

Немолодая виконтесса Вальдес похлопала по ладони сложенным веером, будто аплодируя.

– И как вы планируете это сделать, моя дорогая? – саркастично осведомилась. – Не забывайте, Феррун оказывал знаки внимания Марти давно, вызывая соответствующие пересуды. Правда, в те времена никто не думал, что он станет нашим королем и мы только посмеивались над этим смешным романом.

– Да очень просто, – леди Коррти не понимала, что мешает это сделать, – достаточно ему об этом сказать, только и всего.

– Милочка, – виконтесса Вальдес наставила на нее свой веер, как обвинительный жезл кардинала, – вы что, не знаете, что его величество крайне вспыльчив? Вы не хотите поваляться перед ним на полу, как это пришлось сделать недовольным его воцарением кавалерам? Кстати, с той поры они изрядно присмирели.

– Ни один король не станет унижать даму! – высокопарно объявила леди Коррти. Остальные фрейлины одобрительно зашумели, будто уже получив разрешение на изведение нежеланной им королевы. – И он нас непременно выслушает!

– Конечно, среди невест с соответствующим происхождением вполне можно выбрать достойную королеву, – дамы заволновались, прикидывая, кого из ближайших родственниц можно порекомендовать недалекому королю.

– Вы просто глупы, если думаете, что добьетесь чего-то кроме хорошей порки. – Виконтесса Вальдес погрозила им высохшим пальцем. – Король не из тех, кем можно легко управлять. Уверена, приказывать будет он, а все остальные подчиняться.

– Кардинал, да и аристократы не допустят столь позорного брака! – стояла на своем леди Коррти. – Об этом нечего и спорить!

– Но Феррун ведь женат, – вспомнила одна из дам, – так о какой женитьбе может идти речь?

– Этот нелепый брак на иноземке, да еще совершенный по дикарским обычаям, никто всерьез не принимает! – леди Коррти лишь негодующе задрала курносый нос.

Она никогда не считала Амирель законной женой Ферруна. Да и воспринимала ее лишь как колдунью, которую нужно отправить туда, откуда та и появилась.

– А давайте пойдем выскажем свое мнение этой нахальной выскочке, которая вздумала, что станет королевой! – предложила наиболее решительно настроенная маркиза Белевотто. У нее подрастала юная дочь, которую она уже видела на троне, а себя – мудрой правительницей Терминуса. – Пусть Марти, эта ублюдочная дочь Зинеллы, не строит дурацких планов! Мы никогда не станем ей кланяться. А уж тем более служить.

Дамы тут же подхватили это предложение и дружной гурьбой отправились в крыло наместника. Не одобряющая столь опасной эскапады виконтесса Вальдес отправилась за ними из чистого любопытства. В комнатах Марти никого не оказалось, и враждебно настроенные дамы с шумом и топотом понеслись в детскую.

Внутрь все же всей толпой заходить не стали, боясь вызвать негодование Беллатора, трясущегося над своим сыночком, лишь маркиза Белевотто, как зачинщица неприятного разговора, с ехидной улыбочкой на подкрашенных губах, зашла в комнату и позвала в коридор державшую на руках племянника Марти.

Сразу понявшая, для чего ее позвали, побледневшая Марти отдала малыша няньке и молча вышла. Притворив за собой дверь как можно плотнее, чтоб в комнатах ничего не было слышно, спокойно спросила:

– Что случилось, дамы?

– И она же еще спрашивает, что случилось! – негодующе воскликнула маркиза Белевотто. – Вот же наглая поганка!

Марти положила руку на грудь, туда, где вдруг ощутимо нагрелся данный ей Феррео амулет. У нее и самой от гнева покраснели щеки, но она все-таки еще сдерживалась.

– Потрудитесь объяснить, что означает ваш хамский тон! – ее ледяным голосом можно было охладить любые воспаленные мозги, и некоторые наиболее дальновидные дамы уразумели, что пришли сюда напрасно.

Но маркиза в силу уверенности в своем незыблемом превосходстве над каким-то незаконнорожденным выродком, с апломбом заявила:

– Не тебе, жалкая дочь Зинеллы, становиться королевой! Мы этого не допустим! – и она оглянулась на дам, тут же одобрительно зашумевших.

– Вот как? – Марти раздумывала, что же сделать, чтоб привести их в чувство. – И как вы сможете это сделать?

Об этом маркиза не думала. Ей и в голову не приходило, что такое ничтожество, как эта девчонка, будет говорить с ней столь вызывающим тоном. Но с напором заявила, угрожающе надвигаясь на девушку:

– Да просто ты сейчас пойдешь к обольщенному тобой королю и откажешься от звания его невесты! Ты даже амарой-то его быть недостойна!

– Если не пойду, то что вы сделаете? – Марти не сдвинулась со своего места ни на шаг, горделиво вскинув подбородок.

– А вот что! – и разъяренная неповиновением какой-то ублюдочной девки маркиза замахнулась, чтоб залепить ослушнице добротную затрещину, как обычно поступала с неуклюжими, вызвавшими ее недовольство слугами.

И тут из висевшего на груди Марти камня вылетела золотистая молния, ударила в занесенную для удара руку и сожгла ее до самого плеча. Видевшие это дамы сначала оглушено смолкли, потом дружно сделали несколько шагов назад, а потом уже враз испуганно завопили:

– Ведьма, она ведьма!

– А ну тихо! – вовсе негромко приказала Марти, и все смолкли.

Дамы смотрели на нее круглыми от ужаса глазами, не в силах открыть рты. Маркиза Белевотто непонимающе смотрела на обрубок своей правой руки, не осознавая случившееся.

– Меня, как признанную невесту короля, защищает сам дворец, – Марти не решилась говорить о чужом амулете. – Вы еще хотите меня в чем-то упрекнуть?

Отряд стражи во главе с Крисом вышел из-за угла и быстро оказался рядом с испуганными фрейлинами.

– Что здесь происходит? – спросил он, недоуменно оглядывая маркизу Белевотто.

– Эта стерва напала на меня! – та указала на Марти уцелевшей рукой. – Арестуйте ее немедленно!

– Стерва? – угрожающе протянул Крис. – Это вы так назвали невесту нашего короля? Это оскорбление королевского рода, приравненное к измене! – И приказал стражникам: – В темницу ее! Наказывать ее будет сам Феррео Пятый!

Маркиза, не ожидающая ничего подобного, тонко взвизгнула, когда ее схватили и потащили вниз, в застенки.

– Кто еще посмел вас оскорбить, ваша честь? – учтиво обратился к Мартите начальник королевской стражи.

Марти внимательно посмотрела на бледных женщин. Те замерли, затрепетав от ужаса – глаза у нее светились, как ночные светлячки.

– Это неважно. Все равно никто из них во дворце не останется. Я увольняю всех фрейлин, служащих здесь. И набирать буду только тех, кто относится к возрожденному королевскому роду с должной почтительностью. Здесь таких нет.

– Поняли, дамы? – Крис с пренебрежением махнул рукой в их сторону. – Убирайтесь, живо!

– Учтите, на своей свадьбе я вас видеть не желаю! – Марти с силой выдохнула, стараясь обрести присущее ей спокойствие.

Фрейлины замерли. Это был настоящий позор. О том, что за недоброжелательство к невесте короля им придется столь жестоко заплатить, они не предполагали.

– Уверен, за столь непочтительное поведение, не соответствующее статусу придворных дам, ваши рода будут объявлены королем в опалу, – жестко добавил Крис, повергнув этим недалеких женщин в полное смятение.

Они принялись уверять, что полностью благонадежны и преданы королю и его избраннице, но Мартита, не слушая их фальшивых уверений, повернулась и скрылась в детских комнатах. Пытающиеся вымолить прощение дамы за ней пойти не смогли, Крис приказал встать у входа двум стражникам и никого без позволения сестры наместника внутрь не пускать.

Разочарованные фрейлины были вынуждены удалиться, по дороге обвиняя друг друга в постигших их несчастьях, а Крис, подосадовав, что не догадался пораньше обеспокоиться безопасностью королевской невесты, пошел дальше с обходом дворца.