Серебро ночи. Примум. Книга 3

Глава седьмая

– Тетя! – Марти метнулась к Фелиции и упала перед ней на колени. – Какой ужас! Как ты себя чувствуешь?

Роуэн поклонился и вышел, оставляя женщин наедине.

– Меня вылечил Феррео, спасибо ему, – настоятельница жадно посмотрела на стоявший на столе графин с водой.

Очень хотелось пить, но ужасная слабость не позволяла ей самой дойти до стола. Заметившая это Марти немедленно налила в кружку воды и подала тете. Та выпила, сразу почувствовав себя гораздо лучше.

– Но душа болит, – она подала пустую кружку племяннице, та отнесла ее на стол. – Больше нет того, о ком я грезила долгими бессонными ночами. Знала, что нельзя этого делать, но не могла совладать со своим глупым сердцем.

– Тетя, с сердцем совладать невозможно, – Марти с горечью заметила густую седину на еще недавно золотых кудрях Фелиции. – Может быть, кто-то это и умеет, но я таких людей не знаю.

Настоятельница бездумно смотрела в потолок, видя что-то доступное только ей одной.

– Я сказала Роуэну, что уйду в скит. Как ты на это смотришь?

У племянницы в испуге дрогнуло сердце.

– Решать тебе, тетушка. Хотя от горьких мыслей нигде не скрыться. Здесь ты нужна своему клиру, мне и Беллатору, – она хотела добавить «и Роуэну», но не стала травить тетушкины раны, ведь ясно, кого та предпочитает, – а вот кому будешь нужна в скиту, особенно одиночном? Служить только самой себе – это неправильно. – Мартита запнулась, не зная, как объяснить Фелиции бесполезность ее намерения.

Фелиция положила тонкую руку на нывшую грудь.

– Я умом все это понимаю, но душа болит нестерпимо. Я не могу этого вынести. Лучше умереть.

Повинуясь пришедшему изнутри наитию, Марти положила ладонь на лоб тети. К их изумлению, по ее руке прошла волна золотистого света, заставив замереть и ее, и Фелицию.

– Что это? – настоятельница приподнялась, глядя вокруг уже почти спокойным взглядом. – Мне стало гораздо легче. Сердце уже не рвется на части.

– Думаю, это действие камня Амирель, – прошептала Марти.

– Камня Амирель? – Фелиция в недоумении сдвинула брови. – Ничего не понимаю. У нее есть камень, который она оставила тебе?

Марти быстро пояснила, что это за камень и откуда.

– Я не знаю, как он действует, но, возможно, это знает Амирель, она же королевской крови. Амулет и мне очень помогает, хотя я для него никто.

– Мы не знаем, есть или нет в нас чья-то кровь. Ведь среди наших предков много выходцев из Гармии. Возможно, у тебя такие же права на этот камень, как и у Амирель, – предположила Фелиция.

Но сильная вспышка света, вырвавшаяся из висевшего на шее племянницы амулета, заставила ее признать свою ошибку:

– Нет, похоже, это добрая воля самого камня. Но у амулета, да еще такого сильного, должно быть имя. Ты его не знаешь?

Мартита отрицательно качнула головой.

– Нет, Феррео его не узнал. Если будет время, пороюсь в старинных свитках, возможно, там что-то про него есть. Но вот только появится ли такая возможность, не знаю. Супруг, – она произнесла это слово с запинкой, сильно покраснев, – оставил мне столько поручений, что я не знаю, как справлюсь со всеми. И самое сложное и неприятное – заменить всех придворных, которые получали дармовые синекуры.

Фелиция поднялась с сиденья, ощутимо пошатнувшись. Марти кинулась ей на помощь, но та отстранила ее ласковым движением руки.

– Со мной уже все в порядке, не беспокойся, просто легкая слабость, она скоро пройдет. Но о придворных. Их во дворце осталось не так уж и много благодаря приказу нескио отправляться на границу всем дворянам, кто может держать оружие. Но заменить тех, кто остался, будет сложно, ты права, ведь выбирать практически не из кого. Хотя зачем нужны придворные в такое сложное время? Может быть, проще всех распустить и никого не приглашать?

Марти воодушевленно ее поддержала:

– В самом деле, о чем я только думаю? Будто других хлопот мне мало! К тому же сколько сэкономим денег, отказавшись от мнимых услуг этих дармоедов! Я вот все думаю, для чего королям нужны были придворные, да еще так много?

Фелиция принужденно усмехнулась.

– Ты еще наивная маленькая девочка, моя дорогая! – Марти виновато потупилась. – Королей делает свита.

– Феррео никакая свита не нужна, всем сразу видно, что он – король, – несмело возразила королева.

– Он наособицу, – не стала спорить Фелиция. – Уверена, свита из чопорных придворных его будет просто бесить и скорее всего никаких прихлебателей он подле себя держать не станет. Но сначала нужно дожить до мирных времен. Надеюсь, они все-таки настанут.

Марти взяла в свои ладони безвольные руки тети. Пальцы Фелиции были холодны, как лед. Сердце девушки сочувственно сжалось, но она понимала, что настоятельница не желает выслушивать соболезнования. И в самом деле, Фелиция озабоченно произнесла:

– Граф Контрарио погиб, не оставив наследников. Кто теперь будет следующим графом?

Марти нервно повела плечами.

– Не знаю, тетя. Я не сведуща в родословных наших дворян, и кто будет претендовать на этот титул и состояние, не представляю.

Фелиция горестно вздохнула, но мужественно проговорила:

– Дальней родни у графа много. Особенно по материнской линии, Сордитов. Кстати, самый близкий родственник мужского пола – это твой младший брат. Он же родной племянник Джона.

– Он, как и я, незаконнорожденный, попросту ублюдок, – мрачно напомнила Мартита.

– Брат королевы не может быть ублюдком, малышка, – Фелиция погладила племянницу по склоненной голове. – Уверена, все наши дворяне прочат следующим графом Контрарио Рубена.

Королева отрицательно замахала руками.

– Что ты, тетя! Это будет ужасно! Рубен капризен, недалек и самоуверен. Даже без титула он мнит себя всех выше, а уж став графом будет почитать себя превыше короля. Нет, дворянство ему давать никак нельзя.

Фелиция призадумалась.

– Жаль. Я знала, что мальчик не блещет умом, но что он настолько глуп, не предполагала. Если б не его заносчивость, можно было бы найти для него умного помощника. Но с таким характером он никаких советов не потерпит. Тогда титул уйдет к вовсе дальней родне. Хотя чего мы гадаем? Все это должен решать наш король.

Мартита заметно приободрилась. Ей совершенно не хотелось связываться с высокомерными дворянами. Глубоко внутри сидело внушенное матерью и выпестованное окружающими мерзкое чувство собственной ущербности. Быстро вытравить его и почувствовать себя королевой у нее никак не получалось.

– Конечно, это не мое дело, – с облегчением согласилась она. – Если тебе легче, то я пойду, хотя мне и не хочется тебя оставлять. Увы, очень много дел.

Фелиция чуть заметно выдохнула. Ей хотелось остаться одной, осознать гибель Джона и смириться с ней. Как бы она ни любила племянницу, но в такой тяжкий час ей никто не был нужен. Для всех окружающих смерть графа Контрарио была скорее радостью, чем горем. Но не для нее, столько лет безнадежно его любившей.

Попрощавшись, Марти ушла. Настоятельница подошла к маленькому алтарю в своем кабинете, опустилась перед ним на колени и принялась истово молиться, прося у Господа снисхождения для грешной души графа Джона Контрарио.

Вернувшись во дворец, Мартита немного поколебалась. Феррео упразднил все синекуры, но во дворце оставалось еще немало придворных, не занимающих никакие посты. От них тоже следовало избавиться, хотя ей и очень не хотелось этим заниматься. Но указание супруга следовало выполнять. Позвав к себе сэра Абтерно, она продиктовала указ о роспуске всех оставшихся придворных, не упразднив лишь его должность. На его осторожный вопрос, с чего ему такая честь, ответила:

– Нужно будет оповещать дворян о королевской воле. А кто будет это делать? Только вы. А когда вернется его величество, тогда и будем думать, кто достоин занять место в королевской свите. Сейчас не до этого, вы же понимаете.

Хранитель королевской печати приосанился. После обретения короля в его голове бродили весьма печальные мысли о собственной ненужности, но теперь осознание своей значимости заставило его гордо распрямить плечи. Поклонившись, он заверил королеву в своей искренней преданности и отправился сообщать оставшимся во дворце немногочисленным придворным о, по сути, изгнании.

К его удивлению, возмущения было немного – ужасное положение однорукой маркизы Белевотто отучило их от неповиновения королеве. Но вот ему лично недовольство было высказано прямо:

– Вы тоже, сэр Абтерно, могли бы уйти хотя бы в знак солидарности с нами, чтоб не служить недостойной королеве.

На что он многозначительно намекнул:

– Магический трон никогда бы не принял недостойную королеву. Так что ваши рассуждения попахивают изменой. Не думаете, что будете наказаны так же, как маркиза Белевотто?

Недовольные тотчас замолчали и поспешили оставить дворец.

Марти по пустынным коридорам добралась до детской. Обрадовался ей только племянник, защебетавший что-то ласковое на своем непонятном языке. Няньки же тотчас поднялись и низко поклонились, чего прежде никогда не делали. Мартита мысленно фыркнула – «еще бы придворный реверанс отвесили, что им вовсе уж не по чину».

– Не нужно меня чествовать, когда мы одни, – она взяла Роланда и прижалась к его мягкой щечке.

Он поощрительно похлопал её липкой ручкой по волосам, немедленно в них запутавшись. Рассмеявшись, Марти попросила помощи у нянек. Те тут же освободили ее локоны от цепких пальчиков. Устроившись на стуле с племянником на коленях, она спросила:

– Как он себя вел?

Няньки принялись наперебой хвалить своего питомца, пересказывая все то, что произошло в детской за время ее отсутствия. От этих таких обыденных рассказов у Марти стало немного полегче на душе. Но нужно было идти к брату, ему наверняка доложили о гибели графа, но вот о состоянии Фелиции сказали вряд ли.

Уже вставая и передавая племянника няньке, вспомнила о строптивой кормилице и осведомилась, здесь та или нет.

– По вашему приказанию ее из дворца услали, – старшая нянька нервно теребила край вышитого фартука.

Марти насторожилась.

– И что? Роланд как-то ущемлен?

– Нет-нет, что вы! – нянька говорила с незнакомым Марти почтением. – Он очень хорошо кушает кашку и козье молочко охотно пьет. Просто мы… – она снова замялась, явно чего-то опасаясь.

Королева догадалась.

– Никто вас увольнять не собирается. Вы хорошо справляетесь со своими обязанностями, благодарю вас, – и она ласково улыбнулась.

Няньки расцвели и дружно с облегчением вздохнули. Бросив еще один взгляд на племянника, Марти быстрыми шагами пошла по коридору к брату. По дороге ей не встретилось ни одной живой души. Ни придворных, ни слуг, ни стражников. Это было непривычно, но отчего-то даже приятно.

Она поняла, что прежде жила в постоянном напряжении, особенно из-за злопыхательства большинства дворцовой челяди. Чувствовать косые взгляды, бросаемые в спину и знать, что никто из них о ней доброго слова не скажет, чтобы она ни делала, было очень тяжело. И вот сейчас никого из недоброжелателей нет, и это казалось правильным и справедливым.

Беллатор, как обычно, склонился над донесениями в своем кабинете, рядом за отдельным столом сидел что-то торопливо писавший утомленный Ланс. При виде королевы оба поднялись, приветствуя ее.

Не привыкшая к подобному Марти нервно попросила их ее не смущать и вопросительно взглянула на секретаря. Вмиг поняв ее намек, тот попросил у наместника позволения удалиться и ушел, надеясь хоть немного перекусить и отдохнуть.

– Ты опять не спал почти всю ночь? – Марти с горечью разглядывала мутные от усталости глаза брата.

– Это ерунда! – отмахнулся он. – Лучше скажи, как Фелиция? Что Джон погиб, спасая ее, я знаю. И что ее лечил Феррео, тоже.

– Было очень плохо, но ей помог амулет, – Марти осторожно указательным пальцем дотронулась до висевшего на шее камня. – Что будет дальше, не знаю.

– Интересно, на что еще способен этот интересный камушек? Какова его сила? – Беллатор алчно сжал ладонь.

– Брат, это принадлежит Амирель, – твердо напомнила ему сестра.

– Пока он у нас и неплохо нам помогает. Почему бы нам и не воспользоваться этой помощью полностью? Вот бы узнать, что он вообще умеет. Уверен, Амирель бы за это нас только поблагодарила. Вряд ли она знает, как им нужно управлять. Ты не чувствуешь слабости или принуждения? – беспокойно спросил он, вспомнив, как Серебро ночи заставлял Амирель выполнять то, к чему не лежала ее душа.

– Нет, ничего подобного нет, – заверила его Мартита. – Но ведь я и ношу его совсем недавно. К тому же это женский камень, как сказал Феррео.

– Женский? – Беллатор на мгновенье задумался. – Тогда стоит признать, что Серебро ночи – мужской. Теперь становится понятным его нежелание подчиняться Амирель. Но, с другой стороны, Секундо беспрекословно подчинялся королеве Лусии…

Марти вернула его к более насущным делам:

– Я беспокоюсь о Фелиции. Как бы ей помочь?

Беллатор несколько раз прошел из одного конца кабинета в другой, задумчиво теребя кружево рукава. С недовольным вздохом признал:

– Мы ей никак помочь не сможем. Первую, самую острую боль утраты камень убрал. Остается надеяться на ее благоразумие. К тому же с ней рядом Роуэн. Пусть между ними ничего не может быть, но его искренняя и страстная любовь поможет вылечить ее израненную душу. Досадно, что Контрарио погиб, спасая Фелицию, лучше б в какой-нибудь пограничной стычке.

– Да, она чувствует себя отчаянно виноватой, – согласилась с ним Марти. – Это-то меня и тревожит. Не знаю, что бы я делала на ее месте.

– Она умеет искренне молиться. Господь дает утешение тем, кто умеет к нему взывать, – Беллатор неосознанно положил руку на сердце и опустил голову, сумрачно уточняя: – я молиться не умею.

Марти отвела глаза. Вид страдающего брата укорял, будто она должна была что-то сделать и не сделала.

– Может быть, мне попросить камень тебе помочь? – несмело предложила, уже понимая, что Беллатор откажется.

Тот действительно сделал опасливый шаг назад.

– Нет! – воскликнул он, будто она уже к нему прикоснулась. – Не нужно. Я не хочу ничего забывать. Каждая минута, проведенная с Роситой, для меня драгоценна. И накал чувств я снижать не хочу. Это больно, моя утрата невероятно горька, но пусть все будет так, как есть. Ведь это единственное, что у меня осталось.

Мартита согласно склонила голову. В кабинет заглянул один из секретарей.

– Ваша честь, – произнес он, кланяясь королеве, – поступили новые спешные донесения. Прикажете принести? Они от герцога Ланкарийского.

Марти поначалу даже не поняла, от кого, но быстро вспомнила, что это новый титул нескио. Решив не мешать брату, попросила сообщить ей, если в депеше что-то важное, и пошла по дворцу, проверяя, все ли в порядке.

Не было ни придирчивых фрейлин, ни развязных придворных, и она приободрилась, но опасливо поглядывающие на нее беженцы, к которым она заглянула узнать, все ли хорошо, ее удручили.

Они стали относиться к ней не как к милой простой девушке, призванной обеспечить им сносную жизнь в королевском дворце, а как к повелительнице, от которой зависит, жить им или не жить вообще. Поклоны, льстивые фразы, откровенная зависть, – с таким Мартита еще не сталкивалась.

Это было очень неприятно, и она сбежала из покоев с беженцами гораздо быстрее, чем обычно. Потом проверила кухню, где все повторилось. Даже главный повар, прежде не особо с ней считавшийся, вел себя на редкость предусмотрительно и почтительно.

Идя в детскую, она уверяла себя, что все хорошо, и сама не верила этим уверениям. Она даже не могла сравнить, когда же было хуже – когда ей в спину летели презрительные шепотки или теперь, когда ей откровенно льстили и завидовали. И чему? На ней старое, не самое красивое платье, те же обязанности, которых, кстати, стало только больше, и безумная ответственность.

Уже у детской ее догнал Крис.

– Марти, подожди…те, – он запнулся и вздохнул. Осознать, что сестра наместника – королева, он смог, но вот привыкнуть обращаться к ней на «вы» – еще нет. Да и весть была нерадостная. – Беда.

Королева резко повернулась к нему, побледнев. Но спросила, не дрогнув:

– Что случилось?

Начальник королевской стражи неожиданно замялся. Ему не хотелось быть горевестником, но выбора не было:

– Рубен, он… – и замолчал.

У Марти перехватило горло, и она безнадежно прошептала:

– Погиб?

Крис кивнул. Мартита откинула голову назад и крепко зажмурилась. Пусть брат был не самым примерным мальчишкой, но она его любила таким, какой он есть. И весть о его смерти оказалась ужасно болезненной.

– Как это случилось? – глухо спросила она, хотя была уверена, что виноват он сам, слишком был неосмотрительным и хвастливым.

– Полез первым под стрелы предателей. Сотник ничего не успел сделать. Рубен не считал нужным выполнять команды, он сам всеми командовал, – с горьким осуждением проговорил Крис. – Вот и докомандовался.

Королева немного помолчала, справляясь с горем.

– А как его друг, Клит?

– Ранен. Бросился его выручать и тоже подставился под стрелу. Храбрый паренек, хотя тоже геройствовал зря. Надеюсь, вы не станете обвинять сотника? – с беспокойством спросил Крис. – Он сделал все, что мог.

Мартита приложила к горлу тонкую руку.

– Никто никого обвинять не будет. Все знают, какой дурной норов был у моего брата. Остановить его было невозможно, он все знал лучше других.

Они оба подумали о Зинелле, обладавшей точно таким же несносным свойством характера, и оба промолчали.

– Хоронить его будем с воинскими почестями? – хмуро спросил начальник королевской стражи, вовсе не считавший Рубена героем.

Марти возмущенно всплеснула руками.

– Да за что же? За то, что полез куда не просили? Или за то, что не слушал своего сотника? Да за это наказывать надо. Если б он остался жив, вы бы его что, наградили?

– Нет, конечно, он бы у меня еще получил как следует, – сердито возразил Крис.

– Вот и не нужно никаких почестей, – твердо распорядилась королева. – Я сейчас пойду к Беллатору, думаю, он согласится, что тело Рубена нужно увезти в наше родовое поместье и без лишней помпы опустить в семейный склеп. Там уже лежат наш отец, мать и все наши предки.

– Вы поедете его провожать? – Крис несколько испугался. Оставлять столицу без королевского пригляда было на редкость неосмотрительно, слишком уж распоясались предавшие свое отечество аристократы.

Мартита неблагородно шмыгнула носом.

– Невозможно. Не такое сейчас время, чтоб предаваться личному горю. Сейчас в опасности вся страна. Я нужнее здесь.

Крис склонил голову в знак согласия, скрывая неуместную радость. Марти быстро пошла в служебную часть дворца, где работал наместник, Крис пошел с ней.

Беллатор уже знал о случившемся несчастье.

– Не сказать, чтоб я сильно скорбел об этом глупыше, – он озабоченно хмурился, – но забот он нам прибавил изрядно. Отправить тело без охраны нельзя, разного рода шантрапы развелось предостаточно, еще вздумают украсть и потребовать выкуп, а то и еще чего похуже. А у нас каждый человек на счету. Так ведь, Крис?

Тот кивнул, подтверждая.

– Графа Контрарио больше нет, Фелиции никто не угрожает, – неуверенно напомнила Марти. – Может быть, Роуэн сможет кого-то выделить из своих стражников на несколько дней? У монастыря Дейамор очень сильная охрана, теперь им столько ни к чему.

Мужчины переглянулись.

– В самом деле, я об этом и забыл, – начальник королевской стражи заметно приободрился. – Надо попросить у Роуэна людей не только на этот случай, а вообще.

Наместник засомневался.

– А они на это согласятся? – он постучал кулаком об кулак, сосредотачиваясь. Ночь была снова полубессонной, и он чувствовал себя слабым и уставшим. – Все-таки это откровенное отребье.

– Теперь уже нет. Приоделись, помылись, видимо, по указанию Роуэна, и выглядят вполне прилично. – Крис скептически уточнил: – Хотя внутри, думаю, ничего не поменялось. Не сделать бы хуже, зовя их.

– Патрулировать столицу они смогут, – с неожиданной жесткостью приказала Марти, и мужчины сразу вспомнили, что она королева. – Это не так уж трудно. К тому же расколоть преступный мир и заставить хотя бы часть из них перейти на сторону короля – очень важно.

– Ты права, дорогая, – с невольным уважением согласился наместник. – Так и сделаем, – и он посмотрел на Криса.

Тот поклонился и отправился в монастырь Дейамор договариваться с Роуэном. Марти подошла к брату, горестно всхлипнула и попала в любящие объятия.

– Не нужно так кручиниться, малышка, – мягко укорил он ее, – раньше или позже наш неумный брат все равно бы попал в подобную переделку. Будем радоваться, что при этой глупой попытке отличиться пострадали только он с Клитом. Могло бы быть и хуже.

Мартита с силой сжала веки, останавливая упрямые слезы.

– Я все понимаю, но все равно тяжело. За последнее время столько утрат. Только смиришься с одной, как тут же настигает следующая. А что впереди? Я стала бояться завтрашнего дня.

Беллатор тяжело сглотнул. Он думал и чувствовал так же. Но он мужчина и ему свой страх показывать невместно.

– Мы живы, значит, надежда есть, – строго произнес он. – Не нужно паниковать. Мы с тобой слишком на виду, чтоб давать волю своим страхам.

– Ты прав. Но иногда так хочется почувствовать себя защищенной и неуязвимой, – с печальным смешком прошептала она. – Хотя это глупые детские мечты. Жизнь тяжелая штука.

В ответ он только вздохнул. Немного помолчав, предложил:

– Пойдем прощаться с братом? Нам нужно побыть возле тела хотя бы час, иначе это посчитают неуважением к его смерти.

Марти отстранилась и выпрямилась, возвращая себе видимость спокойствия.

– Ты прав, идем.

Они вместе прошли в северное крыло на первый этаж, где располагалась дворцовая стража. У покойницкой, где лежали тела погибших, пока за ними не приезжали родственники и не отвозили на кладбища, толпились хмурые мужчины. Завидев королеву с наместником, как один отступили и поклонились.

Беллатор кивнул в ответ и твердо заверил:

– Никто ни в чем вас не обвиняет. Мы с сестрой прекрасно знаем, что Рубен делал только то, что приходило в его вздорную голову. Удержать его было невозможно.

Мужчины дружно выдохнули. Видно было, что им здорово не по себе. Но после дружелюбных слов наместника они распрямили опущенные от мнимой вины плечи.

Брат с сестрой вошли в небольшую комнату. Посредине стояла длинная широкая лавка, на ней под королевским штандартом лежал Рубен. Его бело-зеленоватое лицо было искажено предсмертным страданием. Марти пошатнулась, Беллатор ободряюще сжал ее локоть.

Не замеченный ими поначалу подошел прихрамывающий паренек с повинно опущенной головой.

– Простите, это моя вина, – срывающимся баском произнес он. – Мне нужно было его остановить, но я не смог.

Беллатор строго глянул на него.

– Не думаю, что это смог бы сделать вообще кто-то. К тому же он тебя раза в два здоровее. Как бы ты его остановил? Если б только накинул на него аркан и связал. Но этого он бы тебе не простил.

Клит поежился.

– Наверное. Но мне так жаль…

– Нам всем жаль, – мягко заверила его Мартита. – Но, как бы мы ни старались его остановить, у нас ничего бы не вышло. Он сам искал свою смерть, и он ее нашел. Нельзя быть таким безрассудным и воображать себя бессмертным.

– У нас к тебе огромная просьба. Ты сможешь проводить Рубена в последний путь? – отвлекая его от мрачных мыслей, спросил Беллатор. – Мы с королевой это сделать не сможем, надолго покидать дворец нам нельзя.

Парнишка явственно воспрянул духом.

– Конечно, смогу, – порученное ему важное дело отвлекло от самоедства.

– Тогда иди, передохни, и готовься. Дорога не близкая. Да и везти тело придется в карете, поедете очень медленно, – заботливо проговорила королева.

Поклонившись, тот умчался. Подвинув к последнему одру стоявшие возле стены стулья, Беллатор с Мартитой сели подле мертвого брата. Молча смотрели на затвердевшие черты Рубена. О чем говорить? Все уже было сказано раньше.

Они провели здесь около часа, когда дверь открылась и вошла Фелиция в сопровождении Роуэна. Глядя на покойного племянника, настоятельница скорбно покачала головой.

– Я поеду с ним в поместье и прослежу, чтоб все прошло достойно, – негромко сказала она.

Беллатор нахмурился.

– На дорогах неспокойно, тетя. Лучше бы тебе не ездить. Да ты и сама еще не оправилась.

– Сейчас везде неспокойно, мой дорогой, – губы Фелиции скривились в болезненной гримасе. – И пример тому пожар в моем монастыре. Да и чувствую я себя вполне хорошо, спасибо Феррео и Мартите.

Не найдя, что на это ответить, наместник посмотрел в поисках поддержки на Роуэна. Но тот лишь пообещал:

– Я поеду тоже. И возьму с собой сотню проверенных мужиков. Люди Криса не понадобятся. Но я считаю, что выезжать нужно уже сейчас, пока еще светло. И без того придется ехать всю ночь. Не след оставлять мертвое тело неупокоенным на несколько дней.

Беллатору пришлось уступить.

– Хорошо, делай, как знаешь. Но я очень прошу тебя быть осторожным.

– Очень осторожным, – Марти положила ладонь на болезненно бившееся сердце. – Мне ужасно неспокойно. Не знаю почему, может быть это связано с чем-то другим, но лучше будьте осмотрительными и избегайте опасностей.

Все одновременно посмотрели на юг, вспомнив о Сильвере. Может быть, что-то случилось с ним? Но вслух никто ничего не сказал – зачем призывать беду?

Фелиция принялась читать заупокойную молитву, все поднялись и стояли молча, прощаясь с Рубеном. Потом монахиня закинула лицо мертвеца концом покрывала, скрывая его от грешного мира. Роуэн позвал мужчин, те переложили завернутого в покрывало Рубена в деревянный ящик, в котором перевозили павших к месту последнего успокоения, и понесли на площадь к ожидающей их траурной черной карете. Все медленно отправились следом.

На площади к ним присоединился и Клит. Ящик поставили в специальный отсек кареты, Фелиция села в салон. Клит хотел ехать верхом, как и все сопровождение, но Роуэн, помня, что тот тоже ранен, велел ему составить компанию настоятельнице. Парень безмолвно подчинился, даже не думая протестовать.

Мартита кисло подумала: если б ее младший брат был способен хоть иногда прислушиваться к доводам рассудка, то наверняка был бы жив. Но тогда он бы не был Рубеном.

Кучер звонко щелкнул кнутом, карета тронулась с места. Роуэн со своими людьми разделились – часть поехала впереди, часть сзади, а он сам и еще пятерка зловещих на вид мужиков – с обеих сторон экипажа. Сам Роуэн скакал рядом с дверцей, за которой сидела Фелиция, время от времени кидая на нее обеспокоенные взгляды. Ему было больно от ее страданий.

Беллатор дождался, пока скорбная процессия не покинет площадь, потом обнял сестру за плечи и повел во дворец. Марти только сейчас заметила, как много народа оказалось на площади. Рубена знали многие, но пришли сюда явно не затем, чтоб проводить в последний путь вздорного мальчишку. Королева понимала, что всех одолевает пустое любопытство. Это было неприятно, и она сердито посмотрела вокруг.

К ее изумлению, толпа тут же рассеялась, будто еще пару минут назад не было никакого столпотворения.

– Ловко ты их разогнала одним-единственным взглядом, – Беллатор даже слегка улыбнулся. – У меня бы так никогда не получилось.

Мартита покраснела. Ничего подобного она не ожидала.

– Во мне нет королевской крови, – с горечью признала она. – Это действие колдовского амулета.

– Пусть так, какая разница? – Беллатор легкомысленно тряхнул кистью руки. – Главное – результат.

На втором этаже они разделились. Наместник пошел в свой кабинет, а Марти отправилась в детскую. Веселый племянник порадовал ее израненное сердце, и она принялась с ним играть, стараясь забыть мертвое лицо Рубена. Няньки следили за ней почтительно, но с некоторой ревностью.

Но долго передохнуть ей не удалось. Скоро в дверь постучали. Одна из нянек торопливо открыла и в прихожую вошел один из секретарей Беллатора. Сконфужено кашлянув, доложил:

– Ваше величество, вас просит зайти к нему господин наместник.

Марти вздрогнула. Брат не стал бы ее звать без особой нужды. Что еще приключилось? Отдав Роланда няньке, отчего малыш скукожился и захныкал, не желая расставаться с милой тетей, она заторопилась в кабинет Беллатора.

Тот с мрачной миной держал перед собой лист с торопливо начертанными на нем письменами. У Марти боязливо сжалось сердце.

– Что случилось? – спросила она, плотно закрывая за собой двери.

– Пока ничего страшного. Но, как сообщил нескио, на Амирель претендует один из военачальников имгардцев. Причем не чурается ничем. Нескио не знает, как быть. Сильвер ничего не может поделать, да и сама Амирель – тоже.

– Еще только раздора среди своих не хватает! – Марти обреченно упала в кресло. – Да что ж это такое! Как можно так безответственно себя вести в такое время!

– Этот тип, Тиммис, давал родовую клятву на мече Феррео, предать он не может, – Беллатор несколько раз задумчиво перекатился с пятки на носок, – но кто знал, что он вздумает претендовать на Амирель! Никто не мог и представить, что она, могущая управлять тысячами человек, окажется беззащитной перед каким-то влюбленным имгардцем!

– Это очень странно, – Марти сжала амулет в поисках ответа, не получила его и вздохнула: – похоже, королевская кровь не всесильна.

Беллатор бросил сообщение на стол, выпрямился, заложил руки за спину и остановился перед окном, глядя на площадь. Он молчал, Мартита тоже. Наконец он повернулся.

– Ничего не поделаешь, придется срочно отправлять твой камень Амирель. Надеюсь, он сможет ей помочь.

Марти хотела поправить брата, что амулет вовсе не ее, но не стала. Но Беллатор все понял и сам и поправился:

– Да, вернем его законной владелице. Надеюсь, после урока, полученного маркизой Белевотто, наши аристократы не посмеют тебе возражать. Что камня у тебя нет, никто не узнает.

– Про него никто и не знает. Я сказала, что меня защищает магия принявшего меня трона.

– Это хорошо. Но было б еще лучше, если б твои слова оказались правдой. – Беллатор повернулся и спросил: – А как ты сама относишься к утрате камня?

Марти погладила потеплевший амулет.

– Я ему благодарна, но понимаю, что Амирель он нужнее. Как его к ней переправить?

– Через два дня к нескио с Сильвером пойдет очередной продовольственный обоз, передадим с сопровождающим его сотником. Вот только согласится ли на такое путешествие сам камень?

Королева прислушалась. Никакого недовольства от амулета не пришло.

– Он не возражает. Главное, чтоб Амирель получила его как можно быстрее. Обоз пройдет долго. Может быть, отправить амулет с гонцом?

Беллатор отрицательно дернул головой.

– Слишком опасно. На дорогах то и дело появляются вражеские лазутчики и гонец даже в сопровождении стражников может попасть в засаду. Обоз охраняется гораздо лучше. Да и, честно говоря, не думаю, чтоб Амирель грозила серьезная опасность. А вот Сильвер может пострадать. Тиммис ведь не клялся ему в верности.

Мартита испуганно прикусила губу. За брата она тревожилась всегда, но отчего-то именно это известие напугало ее еще сильнее.

– А как мы можем ему помочь? – со слезами спросила, надеясь, как в детстве, на ум и силу старшего брата.

Но Беллатор лишь измученно прикрыл глаза.

– Боюсь, что ничем. У него есть зачарованный меч, но драться с союзником – значит внести раскол в ряды имгардцев. Сильвер на такое никогда не пойдет.

Марти всхлипнула, но тут же заглушила стон и горделиво выпрямилась.

– Предупреди меня, когда обоз будет отправляться. Думаю, мне нужно будет передать сотнику камень лично в руки, предупредить о его ценности и попросить не рисковать без крайней нужды.

– Да, стражнику нужно быть крайне осторожным, – согласился с ней брат.

В кабинет нетерпеливо заглянул Ланс. Беллатор кивнул ему, позволяя войти. Марти хотела уйти, но брат ее задержал:

– Как хорошо, что теперь в стране есть королева, – с лукавой усмешкой заявил он. – Сколько дел я смогу передать тебе. Кстати, ты уже подобрала себе секретарей? Или тебе будут помогать фрейлины?

Мартита мысленно застонала. Она не знала никого, кто смог бы ей помочь.

– Я еще никого не нашла, но буду искать, – сказав это, она выскользнула из кабинета и прошла в королевскую часть дворца.

Позвав единственную из оставшихся фрейлин виконтессу Вальдес, снисходительно к ней относившуюся, принялась обсуждать кандидатуры фрейлин из дворянских родов, упирая на умение ими писать, считать и знать не только старотерминский, но и несколько иностранных языков.

Виконтесса озадаченно почесала кончик носа, угнетенная непомерными требованиями королевы.

– Ваше величество, это невыполнимо. Наши дворянки не обучены таким сложным вещам. Более того, и среди мужчин таких найдется немного.

– Что ж, придется искать помощниц среди других сословий, – чувствуя настоящее облегчение, постановила королева. – Думаю, нужно попросить секретарей брата подсказать мне о таких леди.

Виконтесса не видела в этом никакого смысла. Для чего это делать, если страны вот-вот не станет? Но, как опытная интриганка спорить с новоиспеченной королевой не стала. Пусть позабавится, пока есть возможность.

– Да, это вполне может получиться. Но вот только королеве можно приближать к себе лишь аристократок, – напомнила она этикет Мартите.

Но та отмахнулась.

– Я простолюдинка и следовать стародавним правилам не собираюсь. Не думаю, чтоб мой супруг был недоволен моим выбором.

Фрейлина чуть заметно поморщилась. Ей не раз приходилось наблюдать не слишком благонравные поступки короля, тогда еще просто Ферруна. Но уж пусть такой король, чем никакого.

Марти немного задумалась.

– Но начать следует все-таки с главного распорядителя. Этот важный пост столько лет занимали члены рода маркизов Белевотто, ничего по сути не делая, что всеми делами пришлось заниматься наместникам. Это нужно исправлять.

Она перечислила те дворцовые должности, на которые нужно было как можно быстрее найти не только верных, но и знающих людей. Виконтесса с некоторым недоумением слушала ее, поддакивая, и невольно проникаясь некоторым уважением. Да, если б не угроза уничтожения Терминуса, такая знающая и расторопная королева, если это выражение можно применять к столь высокой особе, была бы вполне на своем месте.

Два дня до отбытия обоза Марти занималась делами королевского дворца и поисками знающих людей. Это было сложно, среди аристократов никого нужного найти не удалось, среди простого дворянства тоже, но она не отчаивалась, поскольку сэр Ланс смог посоветовать ей во фрейлины трех девушек из купеческих семей, плохо знающих королевский этикет, но вполне достаточно образованных для того, чтоб исполнять секретарские обязанности.

Ранним утром Марти, как обычно, проверила племянника. Убедившись, что все в порядке, осторожно сняла с шеи золотую цепочку с камнем Гарнии и положила ее в узкий футляр красного дерева. Написала записку про то, как этот камень попал к Феррео, опустила ее рядом с камнем и захлопнула крышку. Для безопасности завернула футляр в грубую рогожку, перевязав бечевой.

Чтобы не было возмущений от непредсказуемого амулета, вслух, как человеку, объяснила ему все, что знала про Амирель. Камень молчал, будто самая обычная галька, подобранная где-то на дороге. Это Марти вполне устраивало, и она уже без опасения передала грубовато упакованную коробочку сопровождавшему обоз испытанному в боях сотнику Зонину с наказом отдать ее только в руки Амирель и никому больше.

Чуть заметно пожав плечами, сотник засунул коробку поглубже в карман, явно подумав о взбалмошных девицах, которые в такое жуткое время шлют друг другу смешные подарочки. Поклонившись королеве и заверив Криса, что все будет в порядке, ведь он со своей сотней сопровождает обоз далеко не в первый раз, мужчина отправился вперед на своей чалой лошадке и приказал сотне выстроится в обозный караул.

Марти проводила глазами выезжающие с площади последние телеги с продовольствием и скачущих за ними мелкой рысью стражников. Отчего-то стало отчаянно одиноко, и она зябко повела плечами. Уверив себя, что просто замерзла, вернулась во дворец и принялась за привычные дела.

Позавтракала с Беллатором, заставив перекусить и его. Хотя их трапеза, как и всех остальных обитателей дворца, была скудной, но привередничать никто не думал.

Сердце ныло, голова начала болеть, будто перед грозой, и Марти с трудом удерживала на лице улыбку, разговаривая с людьми. Показывать своей обеспокоенности она не имела права, люди и без того были напряжены в ожидании неминуемой гибели.

После обеда на дворцовой площади раздались громкие крики и Марти, проверяющая запасы постельного белья вместе с вновь принятой кастеляншей, обеспокоенно выглянула из окна. Ей предстала неожиданная картина – на одном коне с Роуэном сидела Фелиция. Он бережно ее обнимал, она же устало прислонилась к его груди. Эта умилительная на первый взгляд картина напугала Мартиту до икоты.

Где же карета? Отчего тете пришлось ехать верхом, да еще рядом с мужчиной? Для монахини это было неприемлемо, значит, случилось что-то чрезвычайное, и взволнованная Марти, подобрав пышные юбки, во всю прыть пустилась вниз по лестнице, рискуя запнуться и упасть.

На площадь она выскочила одновременно с не менее испуганным наместником, и на его вопрос «что случилось», услышала от Роуэна:

– С севера к нам движется огромное войско. Мы опередили его на пару дней. Потому и не брали карету, она бы нас изрядно задержала.