Серебро ночи. Примум. Книга 3

Глава пятая

Войдя к себе, Марти, не глядя по сторонам, упала на кровать и с трудом удержалась от рыданий. Как все это мерзко! И ведь это только начало! Но тут же, вспомнив, что от слез она завтра будет выглядеть как опухшая от воды лягушка, решительно сжала губы.

Не даст она этим гадким завистливым аристократкам ни малейшего повода для злорадства! Она будет безмятежна и счастлива всем назло! Погладив защитивший ее амулет, она поблагодарила его за помощь и с содроганием вспомнила ужасающее наказание, которому он подверг посмевшую поднять на нее руку маркизу.

Но нельзя не признать, что наказание было чрезвычайно показательным, хотя и невероятно жестоким. Теперь вряд ли кто-то из тех, кто не одобряет выбора Феррео, посмеют делать это так явно, как опальная маркиза.

Не подозревающая о последних событиях, сладко позевывающая госпожа Валиита соизволила лично нанести визит сестре наместника. Следующие за ней две помощницы затащили в комнатку Марти громоздкий деревянный истукан с надетым на него отутюженным платьем.

Чуть скривившись от убогости обстановки, портниха с явственным пренебрежением сообщила девушке, что платье для завтрашней церемонии, – это было произнесено с подчеркнутой насмешкой, – доставлено. И, дабы Марти про него не забыла, госпожа Валиита демонстративно ткнула пальцем в занимавший половину комнаты пышный наряд.

Мартита сделала вид, будто не заметила явственной насмешки, поблагодарила портниху за заботу и выпроводила ту отдыхать. Любуясь красивым нарядом, призадумалась, что из ее украшений соответствует столь высокому торжеству. Жемчуг, положенный ей как юной деве, был неуместен для королевы. Мысленно перебрав свои драгоценности, которых было не так уж и много, – к драгоценностям матери она прикасаться не желала, – Марти остановилась на подаренном Фелицией бриллиантовом ожерелье.

Может быть, попросить тетю быть посаженной матерью? Нет, наверное, не стоит. Монахиня в такой роли – не очень хорошая примета для новобрачной. А жаль. Они с Фелицией всегда любили друг друга и поддерживали, как могли.

Подойдя к небольшому зеркалу, девушка скептически осмотрела свое отражение. Не слишком ли она неопытна для такой ответственной роли – королева? Феррео велел ей заняться порядками во дворце и набрать новых придворных, а это так сложно! Вряд ли у нее получится со всем этим справиться.

Стало жаль себя. И почему у нее такая жизнь? Почему у других девочек есть любящие заботливые матери, а ей досталась бездушная, думающая только о себе злонравная кукла? Почему когда другие девочки безмятежно играли в игрушки, она выслушивала о себе бесконечные гадости от зарвавшихся слуг? И теперь новое непосильное задание – навести порядок во дворце, там, где пятьсот лет придворные творили все, что хотели и никто им был не указ!

Вспомнила о ютившихся в городе и во дворце беженцах, ведущих себя с достоинством, несмотря на жестокие утраты, и ей стало стыдно. О чем она только думает? Какие глупости приходят в голову!

Может быть, это и есть то смятение перед свадьбой, о котором ей как-то давно говорила одна из фрейлин матери? Может, она так сильно боится величественной церемонии, когда сотни аристократов с недоумением и осуждением будут на нее смотреть? Да и потом, когда она останется во дворце без поддержки супруга, что она будет делать?

Ну какая из нее королева?

Эти смятенные мысли долго не давали уснуть, поэтому поутру она чувствовала себя уставшей и несчастной. На завтрак ее позвал к себе Беллатор, и они сидели за столом вместе, когда к ним присоединился благонравно вошедший через дверь Феррео. Поздоровавшись, он дождался, когда подавальщик с низким почтительным поклоном подаст ему столовые приборы, взглядом отправил его восвояси и только потом произнес:

– Мне не нравится настроение наших дворян. Они решили, что южаки оставят их в живых, если они переметнутся к ним и отрекутся от своей родины. Более того – они уверены, что им оставят все их богатства и вольности.

Беллатор раздраженно бросил зазвеневшую вилку на тарелку.

– Об этих глупостях я знаю. Началось все это не так давно, когда новоявленный маркиз Пульшир, дальний родственник Роситы, с вызовом объявил мне, что первым с радостью выйдет встречать армию захватчиков, потому что хочет жить и процветать. С чего в его не самую умную голову пришли столь дикие мысли, так и не сказал. Но за ним эти слова стали повторять и другие.

Феррео откусил кусок пирога, прожевал его и пояснил:

– Я выяснил, откуда. Они получили подметные письма, в которых один из ханов обещает им невиданные блага, если они сдадутся без боя. И они верят в это наглое вранье. Дурачье.

Беллатор с сомнением почесал нос.

– Не забывайте, ваше величество, что шаманы южаков очень сильны. Мы не знаем всех их возможностей. Что, если прочитавший такое письмецо становится заколдованным? Жадность и страх, конечно, тоже играют свою роль, но не до такой степени. Я вот не рискну читать такое письмо, просто не уверен, смогу ли противостоять заклятью, если оно в нем есть.

Король в ответ на чопорное обращение недовольно сверкнул синим взглядом и приказал:

– Беллатор, когда мы одни, будь так любезен, говори мне «ты» и обращайся по имени. Все эти величальные слова меня бесят. Боюсь, я как был, так и останусь просто Ферруном, во всяком случае, для своих близких. Что касается писем, боюсь, ты прав. Винить нужно не наше слишком внушаемое дворянство, а шаманов, о которых мы так мало знаем.

– Но что же делать? – Марти привычным обеспокоенным жестом приложила ладони к щекам. – Ведь это так опасно – предатели среди нас! Кто знает, что придет им в головы!

Феррео с сочувствием посмотрел на невесту.

– Боюсь, моя радость, мне придется оставить тебя разбираться с этой неурядицей, мне нужно спешить. Я останусь на день, но дольше не смогу. Я и так непозволительно долго здесь задержался.

Покрасневшая Мартита уткнула нос в стол, не в состоянии ничего произнести, а Беллатор непринужденно спросил:

– И куда же ты хочешь отправиться, Феррео?

– Хотеть-то никуда не хочу, – король ласково пожал руку невесты, – но ехать придется в замок Контрарио. У меня кончились стрелы, я без них как без рук. Обычными стрелами я стреляю, но они не пробивают даже самые легкие латы.

– Ты сможешь договориться с графом? – Марти вскинула на него испуганный взгляд. Дядю она боялась каким-то детским иррациональным страхом.

Феррео, сердито вскинув бровь, упрекнул ее:

– И с какого перепугу я с ним должен договариваться? Я – король, ты не забыла? Просто прикажу, только и всего.

Она неловко рассмеялась.

– В самом деле, извини. Просто граф Контрарио такой…

– Я помню, что он твой родственник, дорогая, – король с сожалением скривил твердые губы, – меня это не радует так же, как и тебя, потому что родственников убивать как-то не принято.

– Да, не стоит этого делать, – согласился с ним Беллатор, – ты же теперь должен показывать людям пример добросердечия и благородства.

– Издеваешься? – подозрительно спросил Феррео. – Веселишься за мой счет?

– Есть немного, – не стал отпираться Беллатор, – но нужно признать, что ты сам даешь к этому повод.

Марти испугалась. Вспыльчивость Ферруна была всем известна, но Феррео лишь пожал плечами и продолжил завтрак. В молчании они доели все, что было подано, и вышли из трапезной, предоставив подавальщикам убрать со стола.

В кабинет, где они расположились, чтоб без помех поговорить, заглянул несколько растерянный камердинер Беллатора. Он поклонился королю и виновато повернулся к своему господину:

– Ваша честь, там придворные дамы просят Марти разрешить им помочь ей со свадебными приготовлениями. Что им ответить?

Мартита нахмурилась. После вчерашнего нападения на нее у нее не было никакого желания видеть кого-либо из этих двуличных особ.

– Ответьте, пожалуйста, Тито, что мне от них ничего не нужно и я настаиваю, чтоб они сегодня же покинули дворец.

Камердинер ушел, а Беллатор угнетенно поинтересовался:

– Я еще чего-то не знаю?

Феррео же молча положил невесте сильную руку на плечо, ободряя и поддерживая.

Марти нехотя рассказала им о вчерашней неприятной встрече.

– Разве Крис не доложил тебе об этом, брат? – она подняла на Беллатора светло-голубые глаза.

Тот чуть принахмурился.

– Нет, я его сегодня еще не видел.

– Он отчитывается перед тобой каждый день? – Феррео несколько напрягся, подозревая очередную пакость.

– Нет, только тогда, когда случается нечто необычное, – Беллатор поднялся и выглянул в коридор.

Увидев стоящих у входа стражников, попросил пригласить к нему начальника дворцовой стражи. Крис явился довольно быстро. Поклонившись, улыбнулся Марти и спросил у наместника:

– Звали, ваша честь?

– Да, хотел убедиться, что все в порядке. Сестра рассказала мне о вчерашнем нападении на нее маркизы Белевотто.

Крис помрачнел.

– Да, эта дурная бабенка сидит в темнице. Ее супруг, узнав о проступке женушки, быстренько удрал в свое поместье, не желая быть обвиненным в пособничестве. Но он и в самом деле ничего не знал. Известие об уродстве маркизы уже гуляет не только по дворцу, но и по столице. Дворяне втайне негодуют, но внешне ведут себя вполне пристойно. Просто боятся.

– А что им еще остается? Ничего! – король заложил руки за спину и принялся быстро ходить по комнате. Его деятельная натура требовала движения. – Но что ты знаешь о зреющей крамоле?

Начальник королевской стражи озадаченно почесал нос.

– Слышал я глупости о том, что покорившимся будет оставлено все их добро и даже титулы, но кто в это поверит? Это же просто откровеннейший обман!

– Есть, есть такие, кто верит, – Беллатор болезненно поморщился. – И среди тех, кто верит, оказались вполне достойные люди.

– Но как так? – Крис недоверчиво взглянул на Марти в поисках поддержки. – Всем известно, что собой представляют южаки. Беженцы же рассказывают, что те творят!

– Веры южакам нет, ты прав. Но только до той поры, пока кто-то не прочтет подметное письмо.

– Тогда это просто колдовство! – твердо заявил Крис. – А я-то думал, что те, кто сидит в темницах за крамолу, предатели, а они просто околдованы.

– Мы тоже думаем так, – ответил за всех Феррео. – Вопрос в том, как это пресечь?

– Надо попробовать их образумить, – Беллатор беспокойно следил за метаниями короля. – Может, попробуешь, Феррео? Тебе ведь никто сопротивляться не может.

– Мне некогда! – в голосе короля послышалось что-то похожее на отчаяние. – Разорваться я не могу!

От сочувствия у Марти сжалось сердце, и она поспешно предложила:

– Пока у меня есть камень из Гармии, может, это смогу сделать я?

Беллатор вопросительно взглянул на короля. Феррео вынужден был сказать, откуда взялся еще один магический камень и предупредить:

– Увы, он здесь ненадолго, его нужно отдать Амирель.

– А куда денется Амирель? – удивился Крис. – Не отправится же обратно в Северстан? Что ей там делать?

– Она-то, может, и не отправится, а вот Торрен вполне может за ней заявиться и сюда. Но пока у нас другие задачи, – Феррео посмотрел на бледную, но решительную невесту.

– А что, можно попробовать обуздать изменников с помощью этого нового камня, – единодушно согласились наместник с начальником королевской стражи. – Но только в присутствии стражников, чтоб никто не мог причинить Марти вред.

Вспомнив, как безжалостно амулет обошелся с несчастной виконтессой, Мартита хмуро заметила:

– Это вряд ли кому удастся. Но я буду осторожной, впрочем, как всегда. А теперь мне нужно идти. Скоро церемония, а я еще не готова.

Она ушла, а Феррео привычно хмыкнул:

– Скоро? До нее еще несколько часов. Ох уж эти женщины!

Беллатор вступился за сестру:

– Чтоб приготовиться к самому главному событию в жизни, невесте нужно гораздо больше времени, чем жениху.

Король принахмурился, что-то вспоминая. Лоб его омрачился, и он уныло наклонил голову.

– Ты что-то вспомнил? – осторожно поинтересовался Беллатор, вовсе не желающий будить болезненные воспоминания.

– Да, как уезжала Лусия, – вздохнул Феррео. – Она вовсе не хотела ехать в далекий дикий Северстан. Но отец решил, что это самое безопасное на тот момент государство. Он был прав, но я ее даже проводить не смог, пришлось ехать на юг, туда, где прорвались имгардцы. Бедный наш Терминус – он воевал все годы своего существования.

– Это было привычным. Теперь все по-другому. Сможем ли мы спастись? – Беллатор взъерошил поседевшую шевелюру.

Проследив за ним взглядом, Феррео участливо произнес:

– Твоя голова почти вся в седине. А ведь ты еще так молод!

Беллатор опустил руку и скованно признался:

– Это после смерти Роситы. Если б не мой ребенок, погубивший ее, она была бы жива. Я виноват.

– Нам не дано предугадать ни жизнь свою, ни смерть, – Феррео сочувственно положил руку ему на плечо. – Не стоит понапрасну себя винить. В конце концов, в этой жизни от нас мало что зависит.

– Это так, но от этого мне не легче. – Беллатор встрепенулся, напоминая себе, что не время предаваться печали, слишком много у него неотложных донесений, по которым нужно принять срочные решения. – Но давай займемся делами, их накопилось слишком много. – И лукаво намекнул: – Тебе же не нужно долго готовиться к торжеству. Ты к нему уже готов.

Придя в детскую, Марти взяла племянника у няньки и прижала к себе. Малышу не очень нравилось сидеть на руках, ему гораздо больше нравилось бегать, пусть еще неуклюже, и познавать такой заманчивый и интересный мир, но он ласково похлопал тетушку по щеке и коряво сказал:

– Мали!

От умиления у Марти на глазах выступили слезы. Все-таки какое это счастье – малыши! Будет ли когда-нибудь и у нее такой замечательный умненький и все понимающий карапуз?

Время поджимало, пора было готовиться к свадьбе. Она вернула Роланда няньке, прошла в свою маленькую комнатку. По дороге вспомнила об угощении, положенном после венчания, но тут же махнула на это рукой. К чему зря тревожиться? Брат наверняка обо всем уже побеспокоился. Да и какой может быть свадебный пир, когда продуктов не хватает даже на самое необходимое?

Роскошное платье, отутюженное и даже как будто посветлевшее, ждало ее. Девушка осторожно накинула на себя наряд Фелиции и чуток пригорюнилась. Не ждет ли и ее тетина судьба? Ведь по традиции на свадьбу нужно шить собственное платье.

Но это невозможно, поэтому нужно довольствоваться тем, что есть. Позвала одну из нянек, та помогла затянуть шнуровку на спине. При этом восторженно вздыхала, любуясь роскошным нарядом.

– Ты в нем такая хорошенькая, – не считая нужным чиниться, заявила она. – Просто как фарфоровая куколка!

Эта незамысловатая похвала заставила Мартиту робко улыбнуться. Она волновалась так, как никогда в жизни. Предстоявшее ей испытание лишало всех сил, хотелось спрятаться под кровать, как в детстве, когда Зинелла на нее за что-то гневалась. Ведь кто она такая? Разве сможет сделать все так, как нужно? Да она ничего из того, что должны знать королевы, не знает!

Дверь тихо отворилась и в комнату вошла Фелиция в своих черных одеждах, оттеняющих ее болезненную бледность. От светлой любящей улыбки тети дышать Марти сразу стало легче.

Взмахом руки отправив няньку из комнаты, Фелиция обняла племянницу и тихо проговорила:

– Я очень за тебя рада! – взглянув на ее платье, слегка порозовела, вспомнив, что была именно в нём, когда Джон впервые признался ей в любви, но безмятежно добавила: – Ты очень красива в этом наряде!

В другое бы время Марти заметила ее чрезмерную реакцию, но сейчас, в смятенном состоянии, ей было не до чужих переживаний.

– Спасибо, тетушка! – нервно поблагодарила она ее. – Как хорошо, что вы приехали меня поддержать, я что-то совсем расклеилась.

– А что тебя пугает? – Фелиция присела на стоявший в углу маленький канапе и пригласила племянницу присоединиться к ней.

Марти устроилась на самом краешке, чтоб не помять пышный наряд, и с горечью прошептала:

– Какая из меня королева? Я была бы спокойна, если б стала женой простого человека Ферруна.

Фелиция ободряюще пожала ее ладонь.

– Королева – это огромная ответственность, согласна с тобой. Но и огромная радость для народа. Возвращение королевской династии – что может быть отраднее? А быть королевой всегда было нелегко. Но ты справишься, я знаю.

Марти покачала головой.

– Если б у меня были хоть какие-то знания, я бы так не волновалась. А то я даже не дворянка, их-то учат с малолетства.

– Ты знаешь все, что знают наши аристократки, и даже больше, хотя бы потому, что много читала, – твердо заверила ее тетушка. – Наши дамы, как бы ни возвеличивали себя, знают крайне мало. Их просто не считают нужным учить, полагая, что им это ни к чему. Да они и сами не стремятся к знаниям. Для исполнения их капризов существует прислуга. Многие из наших дворянок сами даже обычное письмо написать без ошибок не в состоянии, за них это делают секретари.

Марти вовсе не волновала грамотность дворянок. Но она понимала, что тетя просто хочет ее ободрить. И она постаралась успокоиться. В конце концов, это ее свободная воля, разве не так?

Фелиция добавила:

– К тому же ты всегда можешь прочесть книги по королевскому этикету. Я знаю, их сохранилось довольно много. Они стоят в личном кабинете наместника. И я никогда не поверю, чтоб ты в него не заглядывала.

Они понятливо переглянулись и рассмеялись. Действительно, и та и другая не раз совали в библиотеку наместника свои любопытные носы.

– Старотерминский мне не очень хорошо удавался, но я постараюсь овладеть им получше, – виновато призналась Марти.

– Есть переводы, но я бы на твоем месте изучила первоисточники. Не то получится так, как с той картой, по которой Сильвер ходил в Северстан. Ты же помнишь, она совершенно не соответствовала подлиннику.

Марти кивнула. Настоятельница скептически взглянула на туго заплетенные волосы племянницы.

– Давай займемся твоей прической. В нее надо обязательно вплести что-то из бриллиантов. Я принесла свои бриллиантовые заколки. Мне их носить невместно, так что я дарю их тебе на свадьбу с пожеланиями долгого счастья.

Марти принялась ее благодарить, но Фелиция не стала ее слушать. Сноровисто заплела длинные светлые волосы девушки в красивую тугую прическу. Потом скептически оглядела творение своих рук и недовольно произнесла:

– Зря я сделала такую строгую укладку. Это все привычка. Нужно выпустить несколько локонов.

– Нет-нет! – отшатнулась Марти. – Феррео велел достать малую корону. Он наденет ее на меня после венчания.

– Сразу коронация, даже без брачной ночи? Он очень спешит. Значит, наши дела совсем плохи, – очень тихо, про себя, заметила мать-настоятельница.

Марти ее услышала и уныло подтвердила:

– Да, он сам много раз говорил, что очень спешит.

Фелиция натужно улыбнулась.

– Но пока у нас другие заботы. Радостные и полные надежды. – Она оглядела Марти с головы до ног и с сожалением сказала: – Как жаль, что на тебе нет фаты и шлейфа. Это излишества, я понимаю, но они придают торжественность и даже некоторое благолепие!

Невеста хихикнула. Благолепие! Нет, такое может сказать только монахиня.

В дверь постучали. Услышав разрешающее «войдите», показался королевский аббат сэр Анрион. Он всегда относился к Марти с некоторой брезгливостью, как к плоду низменной страсти, и теперь ему было очень трудно видеть в ней свою королеву.

– Добрый день, дщери мои! – вычурно начал он. – Его преосвященство прислал меня сюда, дабы я ознакомил вас с прохождением торжественного события!

Эти слова дались ему с явным трудом, к тому же скептическое выражение королевской невесты, хорошо помнившей о его неприязненном к ней отношении, не располагало к откровениям. Аббат постарался придать лицу благожелательное выражение, отчего оно стало похоже на желтоватую перезрелую грушу, чему весьма способствовали пухлые щеки старика.

– Итак, сначала в храм войдет его величество, – произнес он тоном прорицателя, отчего Фелиция закусила губу, сдерживая смех, до того у него был торжественно-потешный вид, – затем заиграет орган, потом наместник выведет невесту к алтарю, потом кардинал произнесет напутственное слово, наставляющее вас на праведную жизнь…

– Это все хорошо, – задумчиво прервала его Мартита, – но король спешит. Очень спешит. Боюсь, он прикажет до минимума сократить службу.

– Но это кощунство! – старый служитель церкви не мог допустить ничего подобного. – Старинный ритуал должен быть исполнен без отклонений!

– Это непременно так и будет! – торопливо успокоила его Фелиция, знающая, как любит аббат бесконечные нудные нотации. – Но не тратьте на нас свое драгоценное время! Мы знаем, как много у вас важных и неотложных дел. Вас наверняка ждет кардинал, вам нужно спешить!

Невеста энергично ее поддержала, и старик и сам не понял, как очутился за дверью с одной только мыслью – вернуться к его преосвященству с докладом о выполненном поручении. Мартита заподозрила в помощи свой амулет, но Фелиции ничего про него не сказала, сама не зная почему. Да и о чем говорить? Камень все равно ей не принадлежит, скоро его нужно будет возвращать законной владелице.

Вскоре призывно зазвонили молчавшие долгие столетия колокола главного королевского храма. Глубокие красивые звуки благовеста проникали в самое сердце, заставляя людей вспомнить о вечном.

Под эти звуки к ним заглянул Беллатор.

– Ты готова, малышка? – ласково спросил он у сестры, и та смогла лишь кивнуть от охватившего ее смятения.

Фелиция ободряюще улыбнулась и отошла в сторону, давая возможность племяннику подать руку невесте. Они медленно двинулись к выходу, провожаемые недоуменными взглядами нянек и кормилицы. Фелиция пошла следом, с умилением смахивая с глаз счастливые слезы с некоторой примесью утраты. О чем она жалела, не призналась бы никому.

В коридорах никого не было – вся прислуга толпилась возле храма, ожидая появления загадочной невесты. Приглашенные аристократы уже стояли внутри огромного зала, мрачные и насупленные, не желающие принимать такую королеву. Лишь немногие из них сочувствовали Марти, но тоже хмурились из солидарности с остальными.

Феррео стремительно вбежал в зал, даже не взглянув на поджидающих его подданных, и остановился возле алтаря. При виде короля толпа аристократов возмущенно зашумела, выкрикивая «нам не нужна такая королева» и даже «вон дочь шлюхи». Он медленно повернулся к ним. Под его неистовым взглядом тут же воцарилась напряженная тишина.

И надменные, никому не подчинявшиеся аристократы вдруг почувствовали, как подгибаются их ослабевшие ноги и они опускаются на колени на холодный каменный пол. Стоять не остался никто.

Гневно взмахнув рукой, король спросил:

– Есть еще недовольные? – никто не посмел и рта открыть. – Вот так-то! – сердито проговорил он и нетерпеливо притопнул ногой.

К нему опасливо приблизился один из помощников кардинала, неся на пурпурной бархатной подушке королевскую корону. Феррео снова снял с висевшей на его шее цепочки Серебро ночи и вставил в предназначенное для него отверстие в короне, затем надел ее на голову.

По короне прошло сияние. Те из аристократов, кто не был на коронации Феррео, изумленно ахнули. Те же, кто это уже видел, виновато опустили глаза. Возражать королю нельзя, это они уже узнали. Хорошо хоть, что их не распластало по полу, как было сделано вчера с придворными кавалерами, ныне изгнанными и здесь не присутствующими.

Торжественно зазвучал орган. Нижние басы хрипели, видимо, в трубах скопилась вековая пыль, которую не смогли вычистить за столь малое время. Но высокие регистры пели чисто, что скрадывало общую картину. Поняв, что басов лучше не касаться, органист их просто отключил.

Под эти звуки Беллатор ввел в зал взволнованную Мартиту. Увидев ее, Феррео улыбнулся так светло и радостно, что все дамы в зале завистливо вздохнули. Марти была такой юной и хорошенькой, что кавалеры изумились, почему не замечали этого раньше.

Вышедший к алтарю кардинал начал брачную церемонию, сильно сократив ее под нетерпеливым взглядом жениха. Но вот прозвучали завершающие звуки органа, и молодожены первыми вышли из храма. Стоявшая на площади челядь изумленно ахнула – никто из них до сих пор не верил, что сестра наместника, незаконнорожденная Мартита станет королевой.

Все ожидали, что новобрачные пройдут в главную трапезную, где в честь бракосочетания королевской четы был накрыт довольно скромный по военному времени стол, но Феррео уверенно прошел в тронный зал, где вместе с молодой супругой остановился возле трона, внушающего трепет всем входящим сюда людям.

Дождавшись, пока не стихнет движение в зале, что для него было верхом терпимости, Феррео кивнул ожидавшему его приказа Беллатору. Откинув покрывало с лежавшего на небольшом столике возле трона свертка, тот взял подушку со сверкающей на ней малой королевской короной, предназначенной для королевы, и подал ее королю. Феррео бестрепетно водрузил ее на голову своей королевы, ободряюще ей кивнув. Марти пугливо сглотнула. А вдруг трон не примет ее? Отчего Феррео так уверен в успехе?

Все стоявшие в зале нервно зашушукались, думая о том же. Хотя почти все не хотели видеть простолюдинку своей королевой, но все-таки ее исчезновения они не желали. Но король подвел супругу к трону, вместе с ней поднялся по ступенькам, и они одновременно сели на каменное сиденье.

– Провозглашаю законной королевой Терминуса свою супругу Мартиту! – твердо заявил Феррео. – И вручаю ей всю полноту власти во время своего отсутствия!

По короне Марти пробежал яркий огонь, будто подтверждая эти слова и снова, как при коронации Феррео, раздался колокольный звон, на этот раз не торжественный, а ласковый и нежный.

Свидетели чуда без всякого принуждения опустились на колени, признавая королеву.

Чуть заметно усмехнувшись, Феррео тихо спросил у Марти:

– Ну что, видишь, это вовсе не страшно!

Не зная, что на это сказать, – ведь ей-то было страшно, и еще как! – юная королева только молча наклонила голову.

Феррео легко поднялся, и, не желая выслушивать велеречивые поздравления, приказал всем идти в главную трапезную, пообещав подойти попозже. Выполняя его приказ, и аристократы, и прислуга стали быстро выходить из тронного зала.

Когда остались только король с королевой и их близкие – Фелиция, Беллатор и Крис, Феррео мрачно произнес:

– Боюсь, что я не могу остаться даже на брачную ночь. Меня съедает тревога. Времени остается все меньше.

Все напряглись. Первой высказалась Фелиция:

– Твоя дорога трудна и опасна. Ты герой, но ты смертен, как и все мы. Если не останется наследника, страна снова будет разобщена.

– Да, – решительно поддержал ее Беллатор. – Я понимаю, что вокруг враги, но надежда должна быть непременно.

– С первого раза редко у кого получается, – обтекаемо намекнул Крис, снисходя к нежным ушам стоящих рядом дам.

– У меня получилось, – с болезненной гримасой припомнил Беллатор.

Феррео сжал руку вопросительно глядящей на него Марти и его глаза задорно блеснули.

– Я останусь, – решил он, – и постараюсь справиться с этим важным делом не хуже тебя, Беллатор.

Мужчины хмыкнули, Марти стыдливо потупилась, а Фелиция с натужным весельем предложила:

– Давайте поспешим в трапезную, ведь наши гости не могут начать пир без новобрачных.

Они пошли в зал, где их дожидалось несколько сот аристократов. При входе в огромное помещение все поднялись и хором поприветствовали короля с королевой. В ответ Феррео поднял руку, призывая начать пир.

Поскольку подали всего две перемены по пять блюд в каждой, что сочли бы нищенством в мирное время, то застолье закончилось довольно быстро. Феррео хотел уйти раньше, но Марти, будучи хозяйкой, тихо указала ему, что не все еще опустошили стоявшие перед ними блюда.

– Ты считаешь, они голодают? – Феррео чуть было не рассмеялся.

– Нет, но наш повар обидится, если будет съедено не все. Он ради такого случая расстарался, и он очень хорошо готовит.

– Он слишком уж обидчивый, – Феррео припомнил, как тот возмущался, когда он, будучи безвестным Ферруном, заимствовал с кухни понравившиеся ему яства.

Вспомнив о том же, ведь именно ей приходилось выслушивать жалобы оскорбленного в лучших чувствах повара, Марти тихо заметила:

– А тебе бы понравилось, если б у тебя кто-то забирал без спросу то, что нужно тебе самому?

Подобное в голову Феррео не приходило, и он слегка призадумался.

– Знаешь, я порой не могу разобрать, где я, наследный принц, а где подкидыш из замка Контрарио, – с легким конфузом признался он. – Это пройдет, я знаю, но до этого еще долго. Когда нам можно будет уйти?

– Если б наш уход не был сигналом к окончанию пира, то прямо сейчас. Но придется подождать еще с полчасика, я думаю.

– Полчаса ждем, но не больше! – смирился Феррео и принялся неприязненно разглядывать запаздывающих едоков, отчего те краснели и давились.

И когда королевская чета наконец поднялась, давая знать об окончании торжества, многие из сидящих за столом почувствовали сущее облегчение.

Феррео быстро увел Марти в ее покои. Закрыв двери на засов, обнял жену и жарко выдохнул:

– Наконец-то мы с тобой одни и не нужно соблюдать никакие надоедливые этикеты!

Он принялся снимать с нее пышный наряд непривычно подрагивающими руками. Марти старалась ему помогать, боясь, что тот ненароком повредит дорогое, к тому же чужое платье. Отбросив его в сторону, Феррео пожаловался:

– Вот ведь как долго пришлось тебя распаковывать, просто как рождественский подарок! Но возня того стоила! – и он прижался к ее точеной шее горячими губами.

Марти почувствовала жар во всем теле. Это было так странно, что она испугалась.

– Ты меня что, боишься? – удивился Феррео, заметив ее бледность.

– Нет, просто смущаюсь, – призналась она и охнула, когда его руки легли ей на грудь.

– Я тоже, – он сконфуженно ухмыльнулся. – Что было в той, прежней жизни, я вспоминаю с трудом, а в этой ты будешь первой. Как-то не до того было. К тому же мне никто не нравился.

– А я нравлюсь? – с трепетом спросила она.

Он с удивлением посмотрел на нее, не понимая, отчего она сомневается.

– Ты мне больше, чем нравишься. Я тебя люблю, и ты мне очень дорога. А я тебе? – он положил руки ей на плечи и требовательно заглянул в глаза.

– Я в тебя влюбилась сразу, но очень, очень боялась, – она зарумянилась от своего откровенного признания. – Ты был такой странный и дикий, своевольный и своенравный. Впрочем, ты и теперь такой, несмотря на то, что стал королем.

Он весело рассмеялся, откинув голову.

– Замечательное признание в любви! Но я не против, все сказанное тобой верно. Я меняюсь, но очень медленно. Видимо по мере того, как возвращается память. Но я и не хочу слишком уж меняться. Тот Феррео, которого я помню, был добрым малым, но очень чопорным, свято выполнявшим все требования своей сложной монаршей жизни. Я так не хочу и не буду. Я стал другим, и жить буду по-другому. И никто мне этого не запретит! – свирепо заверил он неизвестно кого и пылко прижался к ее губам.

Наутро они вышли из покоев Мартиты вместе, проскочили до поворота, где Феррео, не желая видеть никого из бродящей по дворцу любопытствующей прислуги и беженцев, открыл тайный ход, и уже по нему пара добралась до кабинета Беллатора.

Брат ободряюще улыбнулся смущенной сестре и сделал вид, что вовсе даже не тревожился.

На столе был уже накрыт скромный завтрак. Быстро перекусив, Феррео приказал:

– Беллатор, найди кого-нибудь из тех, кто желает с поклонами встречать южаков. Надо проверить, сможет ли камень Гарнии справиться с кознями шаманов.

Наместник вышел отдать распоряжение Крису, а Феррео посадил Марти себе на колени, зарылся лицом в ее волосы и прошептал:

– Если б ты знала, как мне не хочется тебя покидать! Я никогда не знал подобного наслаждения, что ты подарила мне этой ночью.

– Я надеюсь, что у нас будет еще очень много таких ночей, – Марти в самом деле верила в это всей душой. – И еще я уверена, что у тебя все получится.

Феррео внезапно рассмеялся и положил руку ей на живот.

– А я уверен, что все из того, что нам желали вчера, уже получилось! – с изрядной долей хвастовства заявил он, вогнав юную супругу в краску.

Заскрипела дверь, отворяясь, и Марти соскочила, не желая, чтоб их застали в столь фривольной позе. Феррео нехотя ее отпустил, пожав плечами. Он-то ничего предосудительного в этом не видел. В конце концов, они молодожены и им позволены некоторые вольности.

Вошедший Беллатор притворился, что ничего не заметил.

– Сейчас Крис приведет одного из своих сотников. Говорит, что тот тоже прочел подметное письмо и с тех пор ведет себя уж очень странно.

Крис появился через несколько минут. Бросил понимающий взгляд на смущенную девушку, лукаво подмигнул молодому мужу и уже серьезно доложил:

– Вот один из моих людей. С головой у него явно не в порядке. Звать его Спирн, но лучше б его звали дурачком.

Сотник набычился.

– И с чего это? Да я не глупее вас! – он с вызовом глянул на начальника. – И говорю дело!

– И какое же дело ты говоришь? – вкрадчиво спросил у него Беллатор.

– Нам всем нужно сдаться! – Спирн решительно взмахнул рукой. – Тогда нас пощадят и все будет хорошо!

– Ты соображаешь, что мелешь? – не церемонясь, заорал на него Крис. – Добровольно пустить волков в овчарню? Нас тогда всех перережут, только и всего!

– Это неправда! – сотника было не поколебать. – Слово Надират-хана нерушимо!

– Надират-хана? – переспросил король, прикусив губу от напряжения. – Где-то я это имя уже слышал. По-моему, в связи с полным уничтожением нескольких стойбищ имгардцев.

– Так им и надо! – вздернул нос стражник. – Имгардцы это заслужили за нападения на наши земли!

– Я не о них печалюсь, а о таких доверчивых, как ты. Этот хан убил всех, кому обещал безопасность. Неужто ты думаешь, что мы станем исключением? – Феррео нетерпеливо поглядывал на королевскую площадь.

Его беспокоили дела, творившиеся в столице и даже в самом дворце, но для спасения всей страны ему нужно было спешно уезжать.

– Не верю! – патетично провозгласил обманутый сотник. – Такого не может быть!

Феррео кивнул Мартите, приглашая подключиться к убеждению обманутого. Она вышла вперед и по примеру Амирель заглянула в глаза стоявшего перед ней мужчины.

– Поверь, тебя обманывают! – с силой сказала. – Этот Надират-хан откровенный убийца, не щадящий ни женщин, ни детей!

У Спирна остекленели глаза. Не говоря ни слова, он бросился на девушку, занеся для удара пудовый кулак. И тут же из камня Гарнии, висевшего на груди Марти, ему навстречу вылетел ослепительный луч. Он ударил прямо в сердце нападавшего и тот упал, не успев даже моргнуть.

Марти замерла, не в силах вздохнуть. Феррео подскочил к ней, обнял, повернул к себе и прижал к груди.

– Бедняжка моя! Как мне хочется оградить тебя от такого мерзкого зрелища!

Крис спокойно подошел к лежащему и оттянул закрытые веки. Едва увидев закатившиеся глаза, с раздражением вздохнул и утвердил:

– Мертв. Жаль, хороший был воин.

Белладор склонил голову из уважения к смерти.

– Если и все остальные так же будут реагировать на имя этого Надират-хана, то у нас вряд ли что-то получится.

– Я зря его назвала, – всхлипнула Мартита, – этого делать было нельзя.

– Мы не знаем, что нельзя, а что можно, – Феррео утешающе погладил ее по волосам. – Но зато выяснили, что камень тебя защищает.

– Возможно, это единственное, что он умеет, – предположил Беллатор. – Но и это немало.

– Да, – Феррео надеялся на большее, но не сказал об этом. Марти и без того была ужасно расстроена и смертью хорошего человека, и своей промашкой. – И не вздумай винить себя, моя королева, – строго предупредил он супругу, – твоей вины тут нет. Никто из нас не мог предполагать, что он так ответит на наши увещевания.

Марти тихонько всхлипнула и постаралась овладеть собой. Феррео прав – не стоит жалеть о том, чего не изменишь. Нужно только усвоить урок и впредь быть осторожнее.

– И больше никаких попыток образумить обращенных! – велел он своему наместнику. – Это опасно, видел сам! Тебя это тоже касается, Крис! – и он требовательно взглянул на стоявших рядом мужчин.

Те в ответ покорно склонились, принимая его волю.

– Прикажи от моего имени хранителю королевской печати подготовить указ, под страхом смерти запрещающий брать в руки и вскрывать неизвестные письма. Если кто-либо увидит что-то подобное, пусть немедля его сожжет. Если для этого требуется письмо взять, то брать щипцами или чем-то подобным, но не голыми руками. И предупредить, что в этих письмах – отрава!

Беллатор кивнул и угрюмо добавил:

– А ведь эти письма пишет кто-то из терминцев. Вряд ли южаки умеют писать на нашем языке.

– Да, это мерзко, – Феррео прижал к себе жену, страстно поцеловал и прошептал: – Я еду. Береги себя. Будь осмотрительной и строгой со всеми, кроме своих. Я вернусь. И помни – я тебя люблю!

Марти не успела ничего ответить, как он оказался за дверью. Она бросилась к окну, ожидая увидеть мужа на площади. И точно – через пару мгновений он появился уже там верхом, в плаще и при оружии. Почувствовав ее взгляд, поднял голову и прощально взмахнул рукой.

И тут со смотровой башни раздался истошный крик:

– Пожар! Пожар! Горит монастырь Дейамор!

Феррео повернул Агфе и поскакал в сторону едва виднеющегося столба рыжеватого дыма.