Природа жестокости

Интерлюдия 2

Роберт.

Сентябрь 2004

После каникул первый день в школе всегда захватывающий. Я только что вернулся домой от отца, где проводил лето. Оказывается, жизнь в Ирландии не настолько ужасна, как я ожидал. Безусловно, она отличалась, но не обязательно в плохую сторону. Например, в Лондоне мы бы украли выпивку из бара наших родителей и отправились пить в подворотню. В Ирландии мы заставляли какого-нибудь старшего брата или сестру купить нам выпивку и шли пить на пляж или посреди фермерского поля, а после чего угоняли машину и ехали кататься по сельской местности.

В принципе, я — лидер парней в своём классе. Они все смотрели на меня, будто я какой-то крутой бог. По-моему, акцент работал в мою пользу. Здесь он делал меня неординарным для ребят и предметом для подражания.

Сегодняшний день волнующий не только из-за того, что это первый день после каникул, а потому, что и первый учебный день Ланы. Саша и я старше её на два года, поэтому раньше мы никогда вместе не посещали школу.

Это своего рода грандиозное событие, когда новая девушка начинала учиться здесь, ведь это заведение ещё несколько лет тому назад было школой-интернатом только для мальчиков, поэтому тут явный недостаток женщин. Я не видел свою маленькую рыжеволосую девочку всё лето и сейчас с нетерпением ожидал встретить её в коридорах или на обеде.

Моя первоначальная ненависть стихла. Я больше не винил её за то, что она подруга Саши, когда мне нужно было, чтобы моя сестра была одинока. Теперь у меня развилось к ней новое чувство. Это что-то более порочное, что я не могу его объяснить. Мне нравилось делать её несчастной... и видеть тень вспышки боли в красивых голубых глазах.

Это своего рода садизм, но, чёрт возьми, возможно, я — садист. Всё, что мне известно, я жил для того, чтобы быть возле неё и смочь эмоционально причинить девочке боль. Это было похоже на словесную прелюдию. Должно быть, что-то деформировано в моей психике, ведь если передо мной будет кнопка, я нажму на неё. И если кто-то являлся человеческим эквивалентом кнопки для меня, это — Лана.

Иногда она казалась такой непосредственной, но всё же мог сказать, что я добирался до неё на более глубоком уровне. Она никогда не позволяла этому показаться на поверхности. Как маленький стоик-воин, она не давала мне тот всплеск эмоций, который я так жаждал. Возможно, это то, что заводило меня. Я должен был продолжать делать это, пока она, в конце концов, не сломается.

Эти признаки такие крохотные, но после двух лет я научился распознавать их. И когда я бил по больному месту, её глаза становились огромными и ноздри подергивались. Это восхитительно!

Плохо то, что, по-моему, возможно, я влюбился в неё.

Я знаю, знаю. Какое было право у шестнадцатилетнего говорить о любви? Возможно, это просто наваждение. Мама говорила, что я слишком пылкий для своего возраста. Имею в виду, если у меня такое отношение к людям, которых я люблю, тогда как же я буду обращаться с людьми, которых ненавижу? Когда ты живешь у чёрта на куличках, у тебя есть много времени, чтобы подумать.

Как ни странно, мама тоже говорила, что я слишком много думаю.

Когда дело доходит до этого, хотя это просто всё о Лане. Как-то наши отношения запутались в этом нездоровом круговороте, где я — мудак, а она соглашалась с этим.

Я жаждал нашего общения, как наркотика.

Поскольку мы были не вместе целых три месяца, мне отчаянно нужна доза.

Урок начнётся через пятнадцать минут, а я сидел на траве с моими друзьями Дином и Лиамом, ослабив галстук, который мама заставила меня надеть сегодня утром. О, да, есть ещё одна разница между моей школой и той, куда я ходил в Лондоне — мы должны носить форму. Тьфу.

Увидев, как Саша и Лана приближались к школьным воротам, моё сердце забилось быстрее. Саша на седьмом небе от счастья из-за того, что с ней опять её лучшая подруга после нашей летней поездки. Она положила свой локоть на плечо Ланы, рассказывая какую-то большую историю, возможно, о том, какой ублюдок наш отец и как она ненавидила его.

Этим летом они скандалили больше, чем когда-либо. Не могу сосчитать то количество раз, когда он говорил что-нибудь, чтобы взбесить её, и у сестры портилось настроение. Много раз она топала ногами вверх по лестнице и с грохотом закрывала дверь спальни. Сейчас у Саши период «готов» — чёрная краска для волос, соответствующий лак для ногтей и её новые любимые вещи.

Я чертовски завидовал своей сестре, аж мурашки по коже от этого. Она не понимала, насколько ей повезло. Мне ненавистно, что у неё была возможность проводить каждую свободную минутку с Ланой. Ненавистно, что она могла прикасаться к ней, заставлять её улыбаться и утешать после меня, засранца.

Я вскочил на ноги.

— Ты куда? — окликнул меня Дин.

— Нужно поговорить с сестрой, — ответил я. — Скоро вернусь.

— О, в этом случае скажи ей, что я хочу минет, — сказал он, хлопая Лиама по ладони.

— У тебя больше шансов сделать его себе самому, — даю я ему отпор.

Саша и Лана просто прогуливались у стены школы, когда я приблизился.

— Тампон! Добро пожаловать! Входите в мой кабинет, — с радостью сказал я.

— Отвали, ты не владеешь школой, — прошипела Саша, показывая мне средний палец, и медленно прошла мимо.

Глаза Ланы округлились, и она быстро отвела от меня взгляд, изучая свои ноги. В этот момент я понял, как страшно скучал по ней. Я хотел подхватить её и крепко прижать к своей груди. Вдохнуть её запах. Целовать. Это было бы нормально сделать с девушкой, которая тебе нравится. К сожалению, я никогда не был нормальным.

Она такая застенчивая, и явно никогда не целовалась в своей жизни — это радовало меня ещё больше, чем нужно. Я подошёл прямо к ней. Несколько девушек подбежали к Саше, расспрашивая её о лете и новом имидже, поэтому в этот момент, её внимание отвлечено.

Лана остановилась и глубоко задышала. Она напряжена, но смиренна и ждала моего удара. Можно подумать, она ожидала его и в полной мере, была готова проявить силу духа.

Я ненавидел себя за то, что мне это было нужно. Почему я не мог просто сказать ей, что уже два года влюблён в неё? Почему я должен так выражать себя, ведь это полностью противоречило моим истинным чувствам? Возможно, я эмоционально недоразвит. Ребёнок разведенных родителей и всё такое.

— Смотрю, у тебя форма большой девочки, — ухмыльнувшись, я дёрнул её за рукав. — Она даже не подходит тебе.

На секунду девочка подняла взгляд, и я поглощал эту связь.

— Мама специально купила размер побольше, — почти прошептала Лана. — Она сказала, что я дорасту, и это избавит нас покупать новую форму на следующий год.

У неё округлились глаза, будто она была удивлена тем, что рассказала мне. Боже, её мама полная дура. Я имею в виду, кто так обращается со своим ребёнком? Заставлять его целый год носить форму на несколько размеров больше, чтобы просто сэкономить деньги.

— Это крохоборство, чёрт побери, — сказал я.

Я не имел в виду ничего плохого, лишь подразумевал сочувствие. Жаль, что сочувствие потерялось в интерпретации.

Она сглотнула и попыталась пройти мимо. Я сделал шаг в её сторону, чтобы она не смогла уйти.

— Итак, ты понимаешь, что мальчики превосходят численностью, и девушек здесь практически одна к десяти.

— Я знаю это, — тихо ответила она.

— Ну, ты готова поставить на этом крест? Недостаток девушек означает, что вероятно, даже ты получишь немного внимания.

Я одарил её своей самой лучшей улыбкой.

— Поставить крест на чём?

Она наморщила лоб в очаровательном замешательстве. Боже, она такая невинная.

Прошлым летом я потерял свою девственность и с тех пор увидел девушек в совершенно новом свете. Они больше не были неизвестностью. И то, что я узнал о них, постоянно вертелось у меня голове и мне хотелось сделать это с Ланой.

Я настолько близко наклонился к ней, что мои губы оказались около неё. У девочки участилось дыхание, а щёки покраснели.

— Твоя девственность, — соблазнительно сказал я.

Она практически отскочила от меня.

— Мне четырнадцать лет, — сказала Лана с возмущением и страхом.

— В этой школе возраст не защитит тебя от извращенцев. По крайней мере, тебе лучше быть готовой к групповушке и оргии, если ты любишь приключения.

Это официально. Я — ублюдок.

Она прищурила глаза.

— Ты лжешь.

— Жаль, но я не лгал.

У неё на лице появилось недоверие.

— Это школа. Оргии не устраивают в школах.

Я снисходительно засмеялся.

— Школы — это основное место, где устраивают оргии. — Помедлив, я скрестил руки и изучал её взглядом. — Вот, что скажу — я прослежу, чтобы парни знали, что ты неприкосновенна. Назовём это радушным подарком.

Она пристально посмотрела на меня, пытаясь выяснить, не играю ли я с ней.

— Ты сделаешь это для меня?

— Ну, будет одно или два условия, — заявил я.

— Какие?

Я сделал два шага вперёд для того, чтобы посмотреть на неё сверху вниз.

— Типа позволять мне прикасаться к тебе везде, когда я захочу.

Она быстро заморгала, а ее в глазах появились слезы, но Лана упрямая. Она не позволит слезам вырваться на свободу.

— Я ненавижу тебя, — сказала она дрожащим голосом с негодованием.

«Я люблю тебя», — подумал я, но не озвучил эту мысль, а вместо этого выдал сарказм.

— Конечно, ненавидишь.

— Лана, ты идёшь? — позвала её Саша, находясь с группой своих подружек.

— Да, — ответила она, оживлённая возможностью сбежать от меня, и устремилась в сторону моей сестры.

Саша послала мне злобный взгляд через газон, зная, что я дразнил Лану. Я комично корчил рожи и пошёл к зданию школы, когда прозвенел звонок.

Прошли утренние занятия и время обеда, а я больше не встречал Лану. Я осматривал каждый угол, пытаясь обнаружить её, но девочки нигде нет. Возможно, она избегала меня. Чёрт, она имела полное право так делать. Я возбудился от нашей короткой встречи, но, тем не менее, я хотел большего.

В конце дня я стоял с группой своих друзей у шкафчиков, когда придурок по имени Ойсин с пятого курса хвастался, как он переспал с какой-то блондинкой по имени Ленни, с которой, видимо, хотел сблизиться каждый парень в школе.

Я встречал девушку, но не увидел ничего привлекательного. На ней так много косметики, что всегда на воротнике её формы это коричневое пятно. Мой бич — замечать в людях мелочи, которые либо очаровывали меня, либо вызывали отвращение. Всякий раз, когда Ленни проходила мимо меня, я просто зацикливался на этом коричневом пятне косметики. По данным Ойсина, у неё классные буфера, но всё, что я видел — это то пятно.

Не думаю, что другие люди так же одержимы мелочами, как я. Например, я знал, что у Ланы ровно двенадцать крошечных веснушек, которые обсыпали её нос и щеки. Знал, что её верхняя губа изгибалась в идеальный лук Купидона, который я когда-либо видел. Знал, что она ковыряла свои ногти, когда нервничала в кругу людей. Я знал... чёрт, я так много знал о ней.

Наконец, я заметил её.

У неё за спиной рюкзак, и она шла по коридору в моём направлении, уставившись в пол. Жаль, что Лана всегда выглядела так затравлено. Что ещё более важно, жаль, что я получал удовольствие от того, чтобы быть охотником.

Я подтолкнул Дина, который стоял возле меня.

— Что? — спросил он, жуя огромный комок жвачки.

— Видишь ту рыжеволосую девушку?

— Да.

— Поставь ей подножку, когда она будет проходить мимо.

— А зачем?

— Просто заткнись и сделай.

Он посмотрел на меня, будто я ненормальный, но всё равно согласился.

— Ладно.

Просто как по маслу, он сделал ей подножку, когда она дошла до нас, а я вмешался, чтобы спасти ситуацию. Я поймал её в свои объятия, прежде чем она упала, и крепко держал маленькое тело в своих руках. Она моргала ресницами, озираясь вокруг и пытаясь выяснить, как споткнулась. Я позволил своим рукам продвигаться вверх по её предплечьям и плечам, остановившись на обнаженной шее.

— Это ты поставил мне подножку, Роберт? — спросила она тихим голосом, все еще оглядываясь вокруг.

Лана так взволнованна, не думаю, что она даже понимала, насколько интимно я прикасался к ней.

— Нет, это был один из тех придурков, — ответил я, указывая на парней, стоящих рядом с нами.

— Эй, а как насчёт поцелуя за то, что поймал тебя? — спросил я, подталкивая мою удачу.

— Отпусти меня, — спокойно попросила она, её дыхание медленное и глубокое, будто она пыталась держать себя в руках.

— Думал, мы заключили соглашение. Я сдерживаю похотливых подростков подальше от тебя, а ты позволяешь мне прикасаться к тебе, когда захочу.

— Не было никакого соглашения. Я никогда не соглашалась на это, — пробормотала она, теряя свою невозмутимость.

Я упивался её вернувшимся волнением.

Я вздохнул, медленно и сексуально, нажимая пальцами на мягкую кожу её шеи.

— О, да, верно, ты не соглашалась. Моя ошибка.

Я решил отпустить её сейчас. У меня была своя мера, и не было никакого смысла подталкивать её слишком далеко. Это будет лишь то, что она расскажет своей маме, её мама расскажет моей, и меня накажут.

— Моя бабушка говорит, что люди могут заставить тебя думать о себе плохо, если ты разрешишь им. А я не разрешаю тебе, Роберт, — сказала она, высоко держа свой подбородок.

В то время, когда я думал, что она не может быть милее, Лана пришла и ушла с чем-то подобным. Но как только я опустил свои руки с её шеи, она унеслась прочь, а я повернулся, наблюдая за тем, как она уходила.

Всё, на что я мог надеяться — что однажды я буду тем парнем, который сможет заставить её остаться.