Природа жестокости

Глава 10

— Привет, Саш, — говорю я, заглядывая в её комнату.

Раз уж на то пошло, в конечном итоге, прошлой ночью она не вернулась домой, где именно и с кем подруга была, я не знаю. Двадцать минут назад она вернулась домой с работы, приняла душ и залезла в постель.

— Привет, малыш, входи и закрой дверь. Боже, у меня жуткое похмелье, — говорит она, потирая свой лоб. — Работа была кошмаром.

— Бедняжка, — говорю я, сочувствуя ей. — Ночка была весёлой?

Усмехнувшись, девушка поворачивается ко мне лицом.

— Самая лучшая. Она стоит моего нынешнего плачевного состояния.

— Ну, по крайней мере, это хорошо, — улыбаюсь я в ответ.

У меня быстро бьётся сердце, и беспокойство стучит в груди. Кажется, я смотрю на неё по-новому, отступая назад, чтобы понять картину, как выразился Роберт.

Она включает телевизор с плоским экраном, установленный на стене, и щёлкает по каналам.

— Ну, завтра вечером у твоего отца вечеринка по случаю его дня рождения, — говорю я.

— Да, он упоминал, что пригласил тебя, — отвечает она, искоса поглядывая на меня. — Ты пойдёшь?

— Конечно! Ты знаешь, я не поклонница твоего отца, но, кажется, вечеринка будет шикарной. Плюс, я хочу увидеть, будут ли там известные люди.

Она смеётся, всё ещё щёлкая туда-сюда по каналам.

— Возможно, будет несколько. Это не так интересно, как ты думаешь. Все знаменитости просто нормальные скучные люди, когда дело доходит до этого. Это камеры и внимание заставляют их казаться такими очаровательными и недоступными.

— Ну, полагаю, ты — эксперт в таких делах, — соглашаюсь я.

— Да. Алистер и я планируем вечеринку после банкета у него дома. Вот где будет происходить всё веселье.

— Круто.

Жужжит её телефон, она берёт его и читает сообщение. Её лицо мгновенно напрягается.

— Чёртов ублюдок.

— Что случилось? — спрашиваю я, беспокоясь.

Подруга бросает телефон на тумбочку.

— Тьфу, это старший редактор на работе, который даёт мне по шее. Абсолютная сука. Каждую пару статей он присылает обратно, чтобы полностью их переписать, придумывая недостатки, которых даже нет. Терпеть его не могу. Это из-за того, что несколько месяцев назад он пригласил меня на свидание, а я отказала. Его эго не может принять такой удар, поэтому это его своеобразная форма мести.

— Это ужасно. Есть кто-нибудь, кому ты можешь сообщить о нём?

— Не было бы смысла. Они там все сексисты — ублюдки. В один прекрасный день я найду новую работу, и жду не дождусь, когда подам своё заявление об уходе и засуну его в задницу этому придурку.

Я качаю головой, просто думая об этом парне.

— Не понимаю, как люди могут быть такими чувствительными, как он. Имею в виду, отказаться идти на свидание — не оскорбление века. Это случается всё время.

Саша с улыбкой поглядывает на меня.

— Да ну, в общем, это — то, на что люди похожи. Возможно, ты — единственный человек, которого я знаю, кто не играет в игры, и кем не управляет их собственное эго.

Я усмехаюсь.

— Да, я простая, но в хорошем смысле.

Саша хихикает.

— В очень хорошем смысле.

— Тем не менее, такие игры происходят везде, — говорю я ей, раздумывая об этом. — Помню, работая официанткой, была одна девушка, одержимая тем, чтобы получать самые большие чаевые в конце дня. Она всегда заставляла меня считать мои деньги возле неё, чтобы заключить сделку на победу, а потом уходила очень довольная собой.

— Это была та девушка с каштановыми волосами и огромными...

Саша делает смешной жест руками, изображая грудь.

— Буферами, да.

— Ну, она всегда носила одежду с глубоким декольте, поэтому очевидно, почему получала все те чаевые.

— Я знаю, но это не главное, что я пытаюсь сделать. Моя точка зрения заключается в том, что не важно, куда ты ходишь, и не важно, какую работу ты выполняешь, всегда найдётся какой-нибудь придурок, который испортит тебе настроение. Главное, чтобы нравиться самому себе, и достаточно любить свою жизнь, не переживая о мелочах.

— Но люди, которые нравятся сами себе — онанисты, — шутит она.

— Нет, это люди, которые очень нравятся сами себе. Ты должна достаточно нравиться самой себе, а не впадать в раж.

Ухмыльнувшись, подруга чешет голову.

— К чему все эти слова, вселяющие в меня уверенность в себе?

— Не знаю, — пожимаю плечами, даже хотя и знаю.

Мне хочется, чтобы ей было комфортно чувствовать себя той, кто она такая, и чтобы Саша могла показать миру своё истинное «я», и ей не приходилось бы скрывать этого. Просто я делаю это окольными путями. Возможно, если я буду постоянно напоминать ей, какая она замечательная, то, в конце концов, девушка изменит своё мнение.

— Ну, всё равно спасибо. Ты подбодрила меня. Как ты себя чувствуешь после вчерашнего? — спрашивает она.

— Гораздо лучше. У меня был день терапии. Сначала долгая ванна, потом я воспользовалась кое-чем из той корзины, которую ты раздобыла мне. Я также позанималась йогой и посмотрела пару фильмов.

— Счастливица. Это звучит гораздо лучше, чем мой день.

Я хмурюсь и обращаю внимание на комедийное шоу, которое идёт по телевизору, ненавидя редактора Саши, и надеясь, что она найдёт способ открыться мне и поговорить о её истинных переживаниях и страхах. Имею в виду, она рассказывает мне так много, что уже и рассказывать-то больше нечего. Но есть. Есть ещё так много.

Слышу, как открывается и захлопывается входная дверь, оповещая о том, что Роберт пришёл домой.

— Саша, — зовёт он на лестнице.

— Я в своей комнате, Роб, — отвечает она.

Он поднимается по ступенькам и входит в комнату. У него в руках массивная коробка из-под пиццы и большая бутылка колы. Я с тоской рассматриваю их, зная, что это два объекта, которых мне нужно сторониться.

— Я получил твоё жалобное сообщение: «У меня похмелье», — с удивлением говорит он. — И подумал принести домой ужин, ведь я такой замечательный брат.

У Саши загораются глаза от нетерпения.

— Ветчина и ананас?

Роберт усмехается и садится на кровать рядом со мной.

— Да.

Схватив коробку, Саша вынимает порцию пиццы, из которой сочится расплавленный сыр, откусывает большой кусок и снова откидывается на подушку с довольным выражением лица. Роберт хихикает и хватает свой кусок, подтолкнув меня локтем.

— Я так понимаю, это не в твоём меню, да?

Он кажется немного виноватым.

— Обычно да. Но, возможно, я могла бы съесть маленький кусочек, — говорю я, когда запах сыра и свежеиспечённого теста достигает моего носа.

Роб улыбается, берёт кусочек и протягивает его мне. Я отрываю около трети куска и кладу остаток в коробку. Некоторое время мы сидим и едим в приветливом молчании. Закончив, мы устраиваемся поудобнее на большой двуспальной кровати Саши и смотрим телевизор, злобно комментируя происходящее на экране: что у одной девушки слишком много искусственного загара, или что тот или иной актёр прибавил в весе.

Где-то в промежутке Роберт незаметно берёт мою руку, сплетая свои пальцы с моими. Я оглядываюсь, проверяя, заметила ли Саша, но она заснула.

В комнате стоит тишина, за исключением шума от телевизора.

Я пытаюсь вытащить руку из руки Роберта, но он крепко держит её. Встретившись с его взглядом, я теряюсь. Никогда не понимала, как очаровательно бесконечно смотреть на кого-то, но с Робертом моё внимание сосредоточено, и я не в силах отвести от него взгляд.

Его дыхание становится тяжёлым, и мое тоже.

Не знаю, сколько проходит времени, пока Роб не накрывает мою щёку другой рукой и медленно опускает свой рот к моему. Мои губы закрыты, но своим языком он убеждает их раскрыться. Ощущение этого заставляет меня дрожать рядом с ним, а поцелуй становится более страстным.

Роб отпускает мою руку, обхватывая меня за талию. Следующее, что я понимаю — как он поднимает меня и сажает себе на колени. Запустив свою руку под край моей майки, мужчина ласкает мой живот, поглаживает бедро и накрывает ладонью мою попку. Я разрываю поцелуй, чтобы отдышаться, и вдруг понимаю, как подло веду себя, делая это с Робертом, пока Саша лежит рядом с нами во власти похмельной дремоты.

Его грудь беспорядочно поднимается и опускается, а взгляд темнеет от желания. Не могу подобрать слова, поэтому просто качаю головой, сползаю с его колен и покидаю комнату на дрожащих ногах.

— Лана, — шепчет он, но я не оборачиваюсь.

Роб не пытается последовать за мной, и так я разочарована, но понимаю, что это к лучшему. Если что-то и произойдёт между нами, то не так быстро. Мне нужно убедиться, что он понимает - я не такая, как Кара, и он не может спать с кем попало, если хочет, чтобы были «мы».

Ему ещё предстоит узнать маленькую деталь о моей девственности. Если ближе к делу, то мой безрассудный страх потерять её. Господи, просто мысль о том, чтобы рассказать ему, заставляет меня желать смерти. Что Роб подумает обо мне? Ведь, наверняка, знает, что я неопытная, но не уверена, осознает ли он, насколько сильно я не опытна.

Захочет ли Роб быть с девственницей? Нравятся ли парням подобные вещи, или они предпочитают девушку, которая знает, что делает? Возможно, мне следует прогуглить это.

Нет. «Гугл» никогда не даст мне ответ, который я так или иначе хочу получить.

Теперь я ухожу в глухую оборону. Имею в виду, что в двадцать два я не очень старая, и не похоже, чтобы у меня было время для отношений. Ведь довольно трудно закончить обучение и сохранить своё здоровье в норме без дополнительного стресса в поисках парня последние несколько лет.

Мои мысли бредут ещё дальше, когда я задаюсь вопросом, тот ли человек Роберт, с которым мне хочется потерять свою девственность. Мы много лет знаем друг друга, но наше общение вряд ли когда-нибудь было романтичным, гармоничным или каким-то ещё, что способствовало бы хорошему первому сексуальному опыту. В глубине своего сознания я всегда прячу понятия того, что является любовью или ненавистью между нами, вместо простой «ненависти». Его недавнее поведение, конечно, указывает на явление любовь или ненависть. Но почему ненависть?

О, да, потому что я украла Сашу.

Это только кажется банальным. Опять же, когда ты подросток, мелочи составляют всю твою жизнь. Мелочи могут заставить тебя действовать чрезвычайными способами. В случае Роберта, его особенное поведение пугало меня до такой степени, что практически всякий раз случался приступ паники, когда я видела его.

На следующее утро Саша рано будит меня, чтобы пройтись с ней по магазинам, и купить платье.

— Купить платье? — спрашиваю я таким тоном, будто эта идея чужда мне. — Не думаю, что я когда-то видела тебя в платье, Саша. Я должна сфотографировать это памятное событие.

Она закатывает глаза.

— И премия за сарказм присуждается...

— Хорошо, хорошо. Дай мне двадцать минут, чтобы принять душ и окончательно проснуться. О, и мне нужно позавтракать.

— Нет проблем. Мне нужно позвонить отцу по одному поводу. Скоро увидимся.

Приняв душ, облачённая в хлопчатобумажные шорты и свободный трикотажный топ, я спускаюсь по лестнице и наталкиваюсь на Роберта, который стоит у двери, постоянно подкидывает в воздух ключи от машины и ловит их. На нём надета серая рубашка и тёмные брюки. У меня замирает сердце, как красиво он выглядит. Мужская красота — самый смертоносный из коктейлей.

— Доброе утро, — с очаровательной улыбкой говорит Роб.

— Что ты делаешь?

— Саша не сказала тебе? Сегодня я ваш шофёр. Мне тоже нужен костюм для сегодняшней вечеринки.

Я качаю головой.

— Вы двое так похожи, оставляя всё на последний момент.

— О, я так полагаю, у тебя с нарядом всё в порядке.

— Ну, да. Я уверена, у меня есть платье, которое сделает своё дело.

Роб ухмыляется.

— Какое у тебя малое обеспечение.

— Я предпочитаю называть это «разумно тратить своё время», но и малое обеспечение в том числе.

— Я вижу это.

Мужчина делает шаг вперёд, проводя рукой по моему топу.

— Ты понимаешь, что в этом есть дырки.

Я смотрю на себя. Есть только крошечные дырки, которые случаются на трикотажной одежде.

— Вот, это так и должно выглядеть, глупый.

Он поднимает руки.

— Эй, я не выражаю свое недовольство. На самом деле, мне очень нравится.

— Уверена, что выражаешь. Где Саша?

— Я здесь, — кричит она, выходя из своей комнаты и спускаясь по лестнице.

Через секунду раздаётся стук в дверь, и Роберт идёт открывать её. Там стоит человек в аккуратной рубашке и блестящих чёрных туфлях, и протягивает конверт.

— Генри, рад видеть тебя, — бодро говорит Роберт.

— Да, я тоже рад видеть вас. Твой отец послал меня с этим, — он протягивает конверт, выглядя взволнованным. — Во всяком случае, я с ног сбился из-за сегодняшней вечеринки, поэтому лучше пойду.

Он приветствует меня и Сашу кивком головы, уходя прочь от порога.

— Кто это был? — спрашиваю я, когда он уходит.

— Генри. Личный помощник отца, — отвечает Роберт, а Саша бросается выхватить конверт у брата.

Она разрывает его, вытаскивая тонкую золотую кредитную карту.

— Я позвонила отцу и сказала ему, что собираюсь найти наряд для вечеринки. Он предложил заплатить и сказал, что пришлёт это, — она замолкает, и её улыбка расплывается так широко, как только может. — Кто идет за покупками?

— Да, да. О, и нам обоим нужно купить отцу подарок. Какие-нибудь идеи? — спрашивает Роберт.

— Э, подожди секунду. Вы собираетесь купить отцу подарок, используя его собственную кредитную карту?

Саша смеётся.

— Да. Это традиция. Или, возможно, пассивно-агрессивный хрен тебе за всё то время, когда он пропустил наши дни рождения.

— Это так коварно, но, вроде, оправданно, — говорю ей я.

— Ты попала в точку, малыш, — говорит Саша, заговорщически вскидывая руку мне на плечо. — Итак, что скажете, если мы позавтракаем в «Хэрродс»... а потом купим там что-нибудь?

Девушка помахивает кредитной картой в руке.

— Ах, сестричка, иногда кажется, что ты читаешь мои мысли, — усмехается Роберт, и мы направляемся к его машине.

После завтрака я сижу у разных магазинов, ожидая, пока Саша и Роберт примеряют наряды. Поправка, Саша выбирает второе платье. На самом деле, это Роберту нужно больше времени. Саша и я сидим в больших шикарных креслах в примерочном зале бутика мужской одежды, а продавец помогает ему выбрать костюм и справедливо злится на нас, ведь мы делаем смешные комментарии и смеёмся над ними. Типа «Роберт, твой зад выглядит слишком большим в этих брюках» или «Такие подплечники ставили в восьмидесятых, чтобы опозорить».

По-детски, да. Но, забавно. Даже Роберт не может сдержать постоянную улыбку на своём лице.

— Случайно в том апельсиновом соке, который вы пили за завтраком, не было шампанского? — спрашивает он нас.

— Мы просто легкомысленные, — говорит Саша. — А я взволнованна из-за вечеринки Алистера. Он сказал, что нанял стриптизёров. Мужчин и женщин. Это будет весело.

Роберт улыбается сестре, а затем его взгляд перемещается на меня.

— Ты тоже возбуждена из-за стриптизёров, Лана?

Я делаю серьёзное выражение лица.

— Очень сильно. Возможно, я даже закажу свой первый приватный танец.

Его улыбка сразу же меркнет.

— Ты не сделаешь ничего подобного. Те мужчины-стриптизёры гадкие.

— О, но полагаю, женщины-стриптизерши, тем не менее, хороши, — спорю я.

— Ну да, ничего так женщины, — и его улыбка возвращается. — Кроме того, если это приватный танец, на который ты нацелилась, я был бы счастлив устроить тебе один в частном порядке, когда мы вернёмся домой, — подмигивает он.

— Ох, ты — озабоченный ублюдок! — в ужасе восклицает Саша. — Перестань похотливо смотреть на мою подругу.

— Лане нравится, когда я похотливо смотрю на неё, — отвечает он, доверительно подмигивая мне.

Продавец выглядит совершенно раздражённым.

— Сэр, могу я предложить чёрный «Армани»?

— Да, мне понравился тот костюм. Думаю, возможно, пойду в чёрном-на чёрное-на чёрном сегодня вечером. Что скажете, девочки?

— Возможно, в конечном итоге, ты будешь выглядеть, как дьявол, — говорит ему Саша.

— Или Джонни Кэш, — парирует удар Роберт.

— Или игрок в регби из Новой Зеландии, — добавляю я.

— Или Гот, — говорит Саша.

— Или самобытно-серьезный модельер, — хихикая, говорю я.

— Или битник, — парирует Саша.

— Ладно, ладно, я понял. Я не передумаю, — говорит Роберт, поворачиваясь к продавцу. — Я приду за чёрным. Не могли бы вы принести мне чёрные рубашки и галстуки?

— Конечно, — говорит блондин, умчавшись выполнять задание.

У Саши на лице появляется скучающий взгляд.

— Так, мне нужно отправить несколько электронных писем. Вернусь через минуту.

Она вытаскивает телефон из кармана и выходит к витрине магазина, где лучше принимает интернет.

Я бросаю взгляд на Роберта. Он проверяет в зеркале, как пиджак смотрится на нём.

— Тьфу, как ты привык к этому, — с отвращением говорю я.

— Что ты имеешь в виду?

— Иметь помощника, который помогает тебе делать покупки. Ненавижу это даже в дешёвых магазинах, когда девушки подходят и спрашивают, не нужно ли тебе что-нибудь.

— Это потому, что ты испуганная маленькая мышка, которая не хочет общаться.

— Это не так. Просто потому, что продавщицы ставят меня в неловкое положение, и я всегда поступаю так, что делаю всё неуклюже.

— Например?

— Смотрю на их волосы, чтобы избежать зрительного контакта. Или смеюсь, чтобы замять тишину, когда ничего смешного не было сказано.

— Ха, я не замечал, что ты делаешь так со мной. Опять же, я не продавщица и, возможно, мы всегда заняты друг с другом игрой в гляделки, чтобы ты обращала хоть какое-то внимание на мои волосы.

— Роберт!

Он смеётся низко и сипло.

— Что? Ты знаешь, это правда.

— Не знаю. И этот термин... Мне он не нравится.

Развернувшись, Роб подходит ко мне и стягивает пиджак.

— Какой термин, Лана? — шепчет он, опускаясь на колени и прижимая ладони к ручкам кресла по обе стороны от меня.

Роб наклоняется, приближая губы к мочке моего уха, и нежно сосёт её. Думаю, я могла бы спонтанно возгореться. И он даже ещё более мягким голосом говорит:

— Гляделки?

Роб делает дополнительный акцент на «г», и от этого у меня пересыхает в горле. Я смущённо поёживаюсь в кресле.

— Да, — шепчу я, не в силах сказать, имею ли в виду «да, гляделки», или «да, продолжай делать это». Думаю, он понимает, что к чему, когда устремляет свой взгляд на дверь примерочной, убедившись, что продавец не возвращается, начинает сосать ещё сильнее и направляет руку по верхней части моего бедра. У меня невольно раскрываются ноги, и я глубоко выдыхаю, когда Роб легонько давит пальцами и начинает потирать мне между ног через ткань моих шорт.

— О, Боже, — шепчу я, и моё тело становится безвольным.

Я позволяю себе упасть лицом в тёплую ложбину его шеи, и ответный смешок Роба звучит практически сквозь меня.

Он всё сильнее прижимается нижней частью ладони и всё быстрее двигает пальцами. Кажется, Роб точно знает, где нужно касаться, и прежде чем я понимаю это, у меня начинают пылать щёки, и я испытываю свой самый первый оргазм, которого достигаю не самостоятельно. Язык Роберта порхает вдоль моего уха, его дыхание учащается, а я вся дрожу возле него.

— О, ты должна видеть себя прямо сейчас, — шепчет Роб, пожирая меня глазами.

Я несколько раз неуверенно вздыхаю.

Мужчина убирает руку у меня между ног и кладёт ладонь мне на лицо. Затем быстро целует меня в губы и поднимается, как только продавец возвращается с рубашками и галстуками. Я остаюсь сидеть на месте, не в состоянии двигаться от того, что понимаю — да, это случилось. Роберт стоит лицом к зеркалу, рассматривая несколько галстуков. Хотя его взгляд сосредоточен не на галстуках, а направлен на меня и жарко обжигает. Я отвожу взгляд, пытаясь стабилизировать дыхание.

— Этот — древесный уголь, — говорит продавец, — а этот — чёрное дерево. У нас также есть цвета пепла, оникса и лакрицы, если вы их тоже желаете примерить.

Роберт криво улыбается ему.

— О, нет, но я запал на обсидиан.

— Ну... — Немного взволновано говорит парень, — мы всегда можем заказать его.

Роберт начинает смеяться, и я тоже не могу удержаться от смеха.

— О, вы шутите надо мной, — говорит продавец, приходя в чувство. — Очень хорошо. Я покину вас, чтобы вы сами приняли решение.

После этих слов он разворачивается на каблуках и уходит уделить внимание другому покупателю.

— Это было жестоко, — говорю я, когда Роберт мастерски сворачивает галстук вокруг шеи.

— Да ладно, он сам напросился. Посмотри на них — они все чёрные.

— Да, полагаю, это так.

— Итак, — говорит Роберт, поворачиваясь от зеркала ко мне. — Тебе понравилось?

— Заткнись, — отвечаю я, отводя взгляд и чувствуя, как краснеют щёки.

— Ты кончила очень быстро, — с усмешкой продолжает он. — Возможно, я и ошибаюсь, но, должно быть, я очень нравлюсь тебе.

Его голос ласкает моё имя, а я не могу принять это.

— Пойду проверю, где Саша.

Его смех преследует меня до самой двери.