Природа жестокости

Глава 20

Прибыв в аэропорт Дублина, я вижу маму, бабушку, Лиз и сестру, которые ожидают меня и поздравляют с возвращением домой. До этого момента я даже не осознавала, как сильно скучала по ним. Разглядывая их родные лица, чувствую себя, словно в старом уютном одеяле.

Элисон засыпает меня вопросами о Лондоне, вроде, ходила ли я на какой-нибудь стоящий концерт и видела ли каких-нибудь знаменитостей. Я рассказываю ей о церемонии закрытия Олимпиады, и у неё отвисает челюсть чуть ли не до пола. Затем о вечеринке на день рождения Алана, где было довольно много людей, но расцвет их карьеры пришёлся на восьмидесятые, поэтому она не понимает и половины.

— Ты выглядишь немного бледной, дорогая, — говорит мама, оглядывая меня в зеркало заднего вида, — надеюсь, ты берегла себя.

— Берегла, — быстро отвечаю я, — просто полёт меня утомил.

Лиз обнимает меня руками за плечи.

— Хорошо, что ты вернулась, Лана. Думаю, тебе многое нужно сделать, прежде чем ты вернёшься в колледж.

Я киваю, и оставшуюся поездку мы мирно болтаем.

Следующие несколько недель разительно отличаются от предыдущих. Хорошо быть дома, но в душе я ощущаю пустоту из-за отсутствия Роберта. Не могу перестать думать о нём, скучать и гадать, нашёл ли он себе другую девушку. Думала, время облегчит боль, но всё стало только хуже. В голове я постоянно рисую лицо Роба, переживая, что забуду его черты. Тот факт, что это я решила закончить отношения, делает тоску тяжёлой ношей.

Однажды вечером я делаю ошибку, когда в кои-то веки захожу на «Фейсбук». Вижу, что Роберт загрузил и отправил фотографии меня в тот день, когда я уезжала из Лондона. На них видно, как мы вдвоём валяемся на траве на заднем дворе, он обнимает меня руками, а наши взгляды освещены солнцем. Ниже написан комментарий: «Уже скучаю».

Думаю о фотографиях, что он сделал за те несколько недель, пока мы были вместе. Я так торопилась убежать, что даже не позаботилась попросить его удалить их. Часто ли он смотрит на них? Странно, но я завидую, что у него есть эти фотографии, а меня ничего.

Не в состоянии дальше смотреть, я отключаю свой аккаунт и закрываю ноутбук.

Спустя пару часов мне звонит Саша, словно это Роберт подговорил её (что одновременно раздражает и радует). Она спрашивает меня о «Фейсбуке», и я отвечаю, что просто переросла его. Нет нужды объяснять, что напоминания о её брате очень ранят.

Прежде чем я успеваю что-либо осознать, наступает конец сентября, и вот я встаю рано утром в понедельник, чтобы успеть на поезд в Дублин, и пойти в колледж. У меня встреча с научным руководителем, и я собираюсь предложить ему свою идею в качестве новой темы. Ещё я планирую немного позаниматься в библиотеке. Сейчас неделя первокурсника, и скажу только, что библиотеки будут пустовать, а бары в кампусе набиты под завязку.

В последнее время я не очень забочусь о своей внешности, меланхолия от тоски по Роберту заставляет меня проводить большую часть дней в пижаме. Если бы мама не работала так долго, она бы наверняка это заметила и начала бы расспрашивать, почему я такая несчастная.

Решив взяться за дело всерьёз, я зачёсываю волосы набок во французском стиле и оставляю концы свободными. Надеваю серую юбку-карандаш, удобные ботинки и шерстяной кремовый джемпер. Эта одежда не слишком яркая, но, по сравнению с моей предыдущей одеждой, практически достойна «Оскара».

Прибыв на Станцию Пирс, я немного прогуливаюсь по дороге, которая проходит мимо чёрного входа в «Тринити Колледж». Там повсюду первокурсники, все очень энергичные и оживлённые. Внезапно я чувствую себя одинокой, размышляя о том, как все мои друзья уже закончили обучение, нашли работу, или переехали в другую страну.

Сначала я иду в офис своего руководителя и рассказываю, как в своей работе хочу провести сравнение между жестокостью в классической и современной эпохе. Он выглядит заинтересованным и даёт указание продвигаться с этим исследованием дальше. Выйдя из офиса, я иду решать вопрос о регистрации. Мне хочется побаловать себя, и я обедаю в своём любимом местечке в городе — ресторане на крыше магазина «Маркс и Спенсер».

После обеда я направляюсь в библиотеку, где долго стою снаружи и перетряхиваю сумку в поисках студенческой карточки, которую нужно вставить внутрь, чтобы войти. Едва я нахожу её, как чувствую на себе чей-то взгляд. Обернувшись, я вижу группу удаляющихся студентов. Моё сердце бьётся сильнее, когда я понимаю, что телосложение одного из них мне до боли знакомо. Определённо, рост, фигура, стрижка и всё остальное, как у Роберта.

Я трясу головой, убеждая себя, что это лишь воображение, и решаюсь, наконец, зайти внутрь. В библиотеке я провожу гораздо дольше, чем планировала, как всегда погружаясь в учёбу с головой. Придя домой, бабушка разогревает мне запечённого цыпленка, и мы говорим о моём первом дне. Она не задает мне ни одного вопроса о том телефонном звонке несколько недель назад, когда я рассказала ей о своих романтических переживаниях, за что я ей очень благодарна.

На следующее утро я сижу на подоконнике и ем завтрак, а мама собирается на работу, застёгивая пуговицы на блузке, и стоит перед камином. Через дорогу я вижу машину на подъездной дорожке — очень знакомую машину. Передняя дверь открывается и выходит Лиз, сопровождаемая своим сыном.

Я от удивления раскрываю рот, роняя ложку, и она громко звякает.

— Лана, что-то случилось? — спрашивает меня мама, хмуря брови.

— Там что, Роберт? — говорю я дрожащим голосом, указывая в окно.

Теперь он обнимается с Лиз и садится в машину.

— О, да, Лиз упоминала что-то насчёт чрезмерных посещений сына, — и мама цинично смеётся. — Вероятно, он решил прервать карьеру и вернуться в колледж, чтобы получить степень. Эти несколько лет они почти не виделись, но душевно поговорили и решили отложить прошлые разногласия в сторону.

Мама поднимает брови, тем самым выражая своё отношение. Ей никогда не нравился Роберт, и она не доверяет его стремлению быть хорошим сыном. Внезапно у меня возникает желание попытаться оправдать его, но я сдерживаюсь.

Итак, именно Роберта я видела вчера в группе студентов. Я ведь чувствовала, что кто-то на меня смотрит. Значит, это был он?

— Он что, не может получить степень в Лондоне? — бормочу я свои мысли вслух.

— Мог бы и там, но здесь учится гораздо дешевле, — отвечает мама.

Ха, да всё это чушь. Может, и дешевле, но я точно знаю, Роберт никогда не нуждался в деньгах. В сердце закрадывается подозрение, но в животе начинают порхать бабочки. Роберт здесь. Мой Роберт. Мужчина, по которому я скучала, как сумасшедшая.

Столкнуться с ним на улице слишком большая ошибка, поэтому я решаю заниматься дома. Но у меня нет нужных книг, только интернет, поэтому на следующий день мне придётся выйти.

По пути в город я сгрызаю почти половину ногтей, думая о Роберте. Что он изучает? Он остановится в доме своей матери или где-нибудь ещё? Он уже завёл друзей? Ну, так как я видела его в кампусе с другими, полагаю, уже завёл.

В библиотеке я запасаюсь кучей книг и пишу бесчисленное множество пометок, пытаясь сосредоточиться на теме своей работы, вместо стука сердца, знающего, что Роберт где-то рядом.

Около двух я иду перекусить. Присаживаясь за столик в кафе «Баттери» с супом и сэндвичем, я рассматриваю группу шумных студентов около себя. Неподалеку обедает компания парней, одетых в ярко раскрашенную одежду семидесятых. Очевидно, они думают, что делать с «Неделей Первокурсника».

Едва я переключаю своё внимание на еду, как слышу взрыв смеха, доносящийся от столика напротив меня. Сэндвич застывает на полпути ко рту, когда я поднимаю глаза и вижу Роберта. Он ставит поднос и садится за стол, а его тёмный взгляд оказывается вровень с моим. Я поражена тем, как непривычно видеть его в образе студента. Ведь я привыкла, что Роб выглядит, как настоящий бизнесмен, и большую часть времени одевается в строгие дизайнерские костюмы.

Теперь на нём надеты чёрные джинсы, ботинки и серая футболка.

Выглядит он потрясающе. Изысканно. Или, возможно, это из-за того, что я не видела его так долго, и просто пожираю Роба глазами, будто меня неделю не кормили.

Чувствую смущение, не желая игнорировать его и притворяться, что мы незнакомы (честное слово, это было бы просто смешно), я глупо махаю ему и продолжаю поедать сэндвич. Он что-то говорит друзьям и машет мне в ответ.

Я хмурюсь, глядя на него, и мне кажется, Роб жульничает, появившись здесь. Всё пошло не так, как предполагалось. Единственный способ держаться от него подальше — жить в другой стране.

— Привет, — говорит Роб, пряча руки в карманы джинсов и покачиваясь на пятках взад-вперёд.

— Привет, — тихо отвечаю я, жуя сэндвич.

— Крутой сюрприз, а?

— Что?

— Имею в виду, что я здесь. Готов поспорить, ты такого не ожидала.

Я пожимаю плечами.

— Вообще-то я знала. Мама сказала. К тому же вчера утром я видела тебя у дома Лиз.

— А… — Он обаятельно усмехается, — вот, почему тебя так сложно было найти.

Решив не говорить ему о том, что вчера осталась дома, чтобы не столкнуться с ним, я отвечаю:

— Я выпускник, и не хожу на лекции, а большую часть времени провожу в библиотеке.

И тут же чувствую досаду от того, что сообщила ему об этом. Теперь Роб знает, где меня найти.

— Точно, — говорит он с усмешкой, потирая щетину.

— Ну, так что ты изучаешь? — спрашиваю я, чтобы избавиться от неловкости.

— Кинематограф. У них это самое близкое к фотографии, — Роб скромно улыбается, — я довольно взрослый студент.

— Неужели ты не мог изучать это в Лондоне? Спорю, у них курсы намного лучше.

— Мог, — соглашается он.— Но есть одна проблема.

— Какая…

— Тебя нет в Лондоне, Лана.

— Оу.

Его улыбка становится шире, когда он хрипло шепчет:

— Точно, «оу».

— Ну, что ж, — говорю я, отряхивая руки, — лучше я пойду в библиотеку.

— Ты и половины не съела.

Я устало смотрю на поднос, понимая, что Роб прав, и быстро опускаюсь на сидение и выпиваю глоток воды.

— Малыш, я здесь не для того, чтобы ты чувствовала себя не в своей тарелке, — говорит он, опираясь на стол обеими руками и наклоняясь так, чтобы видеть мои глаза.

У меня перехватывает дыхание от нежности в его взгляде.

— Я здесь для того, чтобы сделать то, что обещал. И собираюсь доказать тебе, что именно я тот мужчина, который тебе нужен.

— Роберт, не нужно этого делать, — шепчу я, не глядя на него.

— Я сделаю это, Лана. Слушай, почему бы тебе не присоединиться и не поесть со мной и моими друзьями? Ты выглядишь очень одинокой?

— Всё нормально, — говорю я, изучая двух женщин и мужчину, с которыми он пришёл. — Рада, что ты завёл себе друзей.

— Ну, у нас, в общем-то, и выбора не было. Мы — единственные взрослые на нашем курсе. Поэтому либо мы объединяемся, либо зависаем с компанией раздражающих восемнадцати леток.

Как только Роб говорит это, один из парней в одежде семидесятых выскакивает из-за стола и начинает исполнять танец Джона Траволты.

— Видишь, что я имею в виду?

Я не могу удержаться и хихикаю.

— Тебе бы лучше пойти и съесть всё, пока не остыло.

— Да, — вздыхает он, поедая меня глазами, — ты права. Увидимся, Красная Шапочка.

С этими словами Роб возвращается к столу. Остаток дня я стараюсь не попадаться ему на глаза. Когда я вечером возвращаюсь домой, мама и Лиз сидят на кухне, пьют чай и болтают. Я без сил падаю на стул около них. Никогда бы не подумала, что так много сил понадобится для того, чтобы избегать кого-нибудь.

— Милая, хочешь чашку чая? — спрашивает мама.

— Не отказалась бы.

Лиз весело смотрит на меня. У неё на лице широкая улыбка и довольный блеск в глазах.

— Лиз, хватит пялиться. Ты меня пугаешь.

Мама наполняет чашку и добавляет молока.

— Лана, не разговаривай так с Лиз.

Я устало смеюсь.

— Что? Это правда. Она мне так улыбается, словно я только что сказала о покупке для неё нового дома.

— У меня сегодня хорошее настроение, — говорит Лиз. — Что с того?

Едва мама отводит взгляд и подмигивает мне.

— Держи. Сегодня Лиз просто радостная. Нет нужды быть грубой, — говорит мама, убирая грязные тарелки в раковину.

Когда она открывает кран, Лиз наклоняется и сжимает мою руку.

— Знаешь, Роберт здесь. Он учится в «Тринити», как и ты.

— Да, знаю. Я столкнулась с ним сегодня, — говорю я.

У неё округляются глаза и загораются любопытством.

— Оу. И как всё прошло?

— Отлично, — и я прищуриваю взгляд, — есть что-то, чего ты не рассказала мне, Лиз?

— Нет, нет, конечно, нет, — отвечает она, сжимая губы и стараясь не улыбаться.

— Лиз.

— Что?

— Роберт что-то тебе сказал, не так ли?

— Возможно.

Я глубоко вздыхаю.

— Так ты знаешь о нас?

Она сжимает мою руку и взволновано ёрзает в кресле.

— Да. И раз так, знай, я скрестила пальцы, чтобы ты вернулась к нему. Он действительно начал жизнь с чистого листа. Я и не думала, что такое возможно, но мой мальчик по уши влюбился в тебя.

— О чём вы двое шепчетесь? — спрашивает мама, отворачиваясь от раковины и вытирая руки о фартук.

Я смотрю на Лиз и мотаю головой, чтобы она ни слова не говорила маме.

— О, пожалуйста, давай я скажу ей, Лана!

— Лиз! — протестую я, ужасаясь её несдержанности.

— Скажешь мне что? — спрашивает мама.

И прежде чем я успеваю остановить женщину, Лиз всё разбалтывает:

— Роберт и Лана встречались.

Мама тут же опускает руки вниз.

— Повтори, пожалуйста?

— Твоя дочь и мой сын влюблены друг в друга.

— Были влюблены, Лиз. Прошлое время. Теперь всё кончено, — вру я.

Я тяжело сглатываю и смотрю на маму. У неё на лбу бьётся жилка.

— Лана, пожалуйста, скажи, что это неправда.

— Ох, да брось, — говорит Лиз. — Мой мальчик больше не такой шалопай, каким был раньше. Он повзрослел. Только подумай об этом, Фиона. Наши дети могут пожениться — как это было бы прекрасно? Мы станем практически сёстрами.

Строгое выражение лица мамы смягчается, как только она заряжается энтузиазмом Лиз. Вытащив стул, она садится и смотрит на меня с любопытством.

— Ты сказала, что всё кончено. Что произошло?

— Ничего особенного, — снова вру я, — просто не получилось.

— Да, ну что ж, возможно, так будет лучше, — удовлетворившись, она скрещивает руки.

— Фиона!

— Тише, Лиз. Я больше ничего не имею против твоего сына, но Лана очень ранимая девочка. Она не создана для таких, как Роберт. Он бы съел её заживо.

У меня отвисает челюсть, когда я понимаю, что слова мамы в точности похожи на мои. Как я и сказала Роберту, мы не можем быть вместе из-за моей болезненности и хрупкости. Господи Боже, я что, всё это время просто повторяла слова своей матери? Я пытаюсь разобраться, каковы были мотивы моего расставания с Робертом, и были ли они вызваны её наставлениями? Неужели они настолько укоренились во мне, что я не замечала их с самого начала?

— Пф, я не собираюсь это выслушивать, — говорю я, вставая со стула и покидая комнату.

— Лана, я не хотела тебя обидеть, — зовёт меня мама, и в её голосе чувствуется беспокойство.

Я даже не утруждаю себя ответом.

Пару часов спустя кто-то стучится ко мне в комнату. Я вздыхаю и приглашаю зайти. На пороге появляется мама и присаживается на край кровати. Я тоже устраиваюсь поудобнее, и в уютной розовой пижаме чувствую себя маленьким ребёнком.

— Знаю, иногда я могу переступать границы дозволенного, — говорит она, заламывая руки. — Я не нарочно, честное слово. Прости за то, что сказала раньше.

Я сажусь и обхватываю колени руками.

— Всё в порядке, мам. Знаю, в глубине души ты хотела, как лучше.

Наступает тишина.

— Я заметила, что ты изменилась с тех пор, как приехала домой. Ты всё время кажешься грустной.

Я удивлённо смотрю ей прямо в глаза.

— Да, в общем-то, мне немного грустно.

— Это из-за вашего расставания?

Я киваю, и не в состоянии совладать с собой, поворачиваюсь к окну, где на небе уже высыпали звёзды.

— Ну, что ж, поправь меня, если я неправа, но Лиз думает, что главная причина, по которой Роберт вернулся, потому что он хочет быть рядом с тобой. В этом случае, зная, что он оставил весь этот блеск и гламур роскошной жизни, я могу признать, что его действия достойны восхищения.

Я раздражённо смотрю на неё и смеюсь.

— О, неужели, блеск и гламур?

Она махает рукой:

— Брось, ты знаешь, что я имею в виду. Эта вульгарная лондонская жизнь, которую ведёт его отец. Похоже, он переехал сюда именно для того, чтобы показать, что ты ему важнее, чем всё остальное.

Боже правый, мама определённо поменяла своё мнение. Лиз, должно быть, что-то поведала ей после того, как я вылетела из кухни. В таком случае, она рассказала маме всё то, что Роберт поведал ей во время их разговора по душам. Эта мысль вызвала во мне желание броситься вон из комнаты, пересечь поле на пути к дому Лиз, кинуться в его объятия, молить его простить за то, что я была такой трусихой и порвала с ним. Но я этого не сделаю, потому что, как уже говорила, я — трусиха.

— Ты что, даёшь мне свое благословение? — спрашиваю я, подняв бровь.

— Ничего я тебе не даю, Лана. Ты достаточно взрослая, чтобы сама принять собственное решение. Я просто хотела поговорить с тобой. Слишком долго я откладывала это.

С этими словами она встаёт, нежно гладит меня по голове и уходит.

На следующий день мама, бабуля и Элисон отправляются на семейный обед в деревню. У меня нет настроения, поэтому я остаюсь дома. Мама просит меня открыть Лиз, когда та придёт за яблочным пирогом, что ей оставила бабуля. Бабуля у нас сезонный пекарь. Каждые пару месяцев у неё наступает период, когда она печёт дюжины пирогов из яблок и ревеня, чтобы потом раздать их всем соседям.

Я планирую понежиться в ванной, поэтому оставляю входную дверь незапертой, чтобы Лиз могла сама войти и забрать пирог. Мы живём практически в глуши, поэтому шанс быть ограбленными невелик. Проведя двадцать минут в ванной, слышу стук в дверь.

— Там открыто, Лиз, заходи! — кричу я, окуная голову в воду, чтобы смыть пену с волос.

В коридоре звучат чьи-то шаги.

— Эм, Лана? — слышу я неуверенный голос Роберта. — Мама отправила меня забрать пирог твоей бабушки.

О, мой Бог. Я подскакиваю и захлопываю дверь в ванну, прежде чем он ошибочно решит зайти сюда.

— Да, верно, он на кухне, — кричу я, оборачиваясь в полотенце.

К сожалению, оно недостаточно большое и скрывает только самые важные части тела.

В голосе Роберта слышатся нотки веселья и любопытства, когда он спрашивает:

— А ты где?

Я выхожу из ванны, которая с тех пор как я живу в бунгало, находится прямо напротив двери в кухню. Мне уже хочется быстро убежать в спальню, но, оказывается, Роберт стоит прямо там. Он пожирает меня глазами от макушки до пальцев ног.

— Чёрт, — шепчет он.

Я хватаю полотенце в испуге, что оно может свалиться от его страстного взгляда.

— Ага, эм, я не знала…, — практически целую минуту я не могу подобрать слова и думаю только о том, что Роб бросил свою прошлую жизнь ради меня. — Закрой за собой дверь, когда будешь уходить, — выдавливаю я, убегая к себе.

Я в полном смущении прислоняюсь к стене. Невозможно представить ситуацию более неловкую… или возбуждающую. Дверная ручка дёргается, и дверь слегка приоткрывается.

— Можно мне войти? — спрашивает Роберт хриплым голосом.

— Думаю, тебе не стоит заходить, — отвечаю я, тяжело дыша.

Он просовывает голову, и нахальная улыбка озаряет его лицо.

— Честное слово, я не знал, что ты принимаешь ванну. Хотя не могу сказать, что сожалею об этом.

Не в силах удержаться я издаю короткий смешок и мотаю головой:

— Тебя здесь слишком много.

— Неужели? — в его голосе слышатся нотки флирта. — Думал, меня тебе вполне хватает, детка.

— Роберт! — восклицаю я.

— Что? — его усмешка чертовски сексуальна.

В следующую секунду я оказываюсь прямо перед ним, пихаю его по коридору и говорю, чтобы он забрал пирог и проваливал. К сожалению, я успеваю заметить все признаки эрекции в его штанах. Когда я выталкиваю Роба из дома, то случайно касаюсь этого бугорка. Он издаёт тихий стон, который я стараюсь игнорировать. Как только мужчина уходит, я возвращаюсь в комнату и ложусь на кровать, позволяя рукам проскользнуть между ног в попытке удовлетворить вызванное им желание.