Проклятая Черной Луной (СИ)

Глава 11. Крепость

Яра то и дело засыпала и просыпалась. Иногда Гекко выбирался из повозки и ехал рядом, сквозь скрежет и грохот Яра могла расслышать, как он переговаривается с возницей. Через некоторое время голосов стало больше, к ним то и дело присоединялись новые люди. Но и о своей пленнице Гекко не забывал. Он периодически заглядывал к девушке, порой заскакивая в повозку прямо на ходу, и принося вяленое мясо, печенье или лепешку с сыром, судя по всему, захваченные еще из дворца. Яра с благодарностью принимала угощения, но на всякий случай принюхивалась, ела понемногу. Больше всего ей хотелось принять ванну и отдохнуть на мягкой постели. Спина и ноги ныли от долгой поездки в неудобной позе, тряска стала уже привычным спутником. Поэтому, когда дребезжание сделалось тише, а экипаж сбавил ход, Яра сразу это заметила. Она даже попыталась выглянуть в закрытое ставнями окно, хоть в маленькую щель, но глаз улавливал только алые сполохи света. Закат или рассвет? Казалось, она провела в повозке целую вечность.

«Да не гони ты по грязи, увязнешь!» — ругался возница. И тут же повозка резко накренилась вбок, дернулась в сторону, Яру подбросило, как игрушку, плечо и бок запульсировали ушибом. Громко заржали лошади, повозка вздрогнула и встала.

«Ну вот и все, приехали!» — объявил кто-то. Ему тут же ответили несвязной руганью, затем последовал гомон. Решали, что делать с повозкой: достать враскачку или бросить тут, прямо на берегу, а потом вернуться с топорами и разобрать.

— И что ты сделаешь дальше? Бросишь доски в реку? Или, может сожжешь?

— Главное, не оставить следов.

— Идиоты, главное госпожу доставить в целости, — рычал Гекко.

Что-то булькнуло, и повозка в ту же секунду провалилась вниз, перевернулась на бок. Яра распласталась по стенке, заколоченное окно оказалось прямо рядом с ее головой, и через щели, булькая, потекла болотная жижа. Видимо, прошедший дождь размыл все дороги и превратил побережье в болото.

— Яра, не двигайся, — послышался тут же голос Гекко, прорывавшийся сквозь гул мужских голосов. — Мы сейчас тебя достанем!

— Хорошо.

— Закрой лицо, — скомандовал мужчина. И, едва девушка успела прикрыть лицо рукавом, на нее полетели щепки. Несколько топоров одновременно вгрызались в деревянные стенки, выламывая целые куски. А под головой, тем временем, собралась лужа зловонной жижи.

Хрустнуло дерево. Несколько рук ухватили Яру за руки, подол и рукава, вытянули наружу, через образовавшуюся дыру. Девушка зажмурилась, морщась, когда торчащие щепки оцарапали предплечья, несколько заноз больно впились в кожу.

— Сейчас-сейчас, — Гекко прижал ее к себе, как ребенка, помогая спуститься на нетвердую почву.

— Н-да, нарядец-то мы попортили госпоже, — фыркнул сидевший верхом парень, насмешливо оглядывая Яру. — Так и не скажешь, что невеста.

— Да и Вы не похожи на свадебный кортеж, — ответила девушка, в голосе плескалось подстегнутое болью раздражение. Она уже приготовилась извиняться, но мужчины расхохотались. Яра окинула их быстрым взглядом. Пять всадников сопровождали экипаж.

Гекко продолжал придерживать ее за плечи, слегка подтолкнул, направляя прочь от проседающей повозки. Лошадей уже распрягли и отвели подальше, где земля была потверже.

— Вы трое — разберите повозку и избавьтесь от следов. Остальные идут со мной к лодкам. Госпожа, — он виновато улыбнулся перед Ярой. — Нам осталось всего ничего, прости, что не можем доставить тебя так, как ты того заслуживаешь.

Это было так странно и несуразно, что девушка не сдержала нервного смешка. Стоя по колено в грязи, она меньше всего чувствовала себя госпожой. Но, видимо, Гекко подчеркивал ее статус для остальных. Нужно было подыграть. Яра осторожно высвободилась из его объятий и учтиво поклонилась.

— Господин, я все понимаю. Спасибо за заботу о моем комфорте. Но если нужно будет продолжить путь пешком…

Гекко замахал руками.

— Что ты! Мы поедем верхом. Надеюсь, ты не против моей компании. До берега всего ничего.

Яра опустила глаза и кивнула. Подол намок и прилип к ногам, холод ледяными щупальцами расползался вверх по телу. Девушка изо всех сил сдерживала дрожь.

Гекко свистнул, поторапливая своих людей взяться за топоры. Как только люди начали работать, мужчина, придерживая Яру, пошел к лошадям. Солнце ползло все выше по горизонту. В его золотых лучах их компания смотрелась странно: трое молодцев с топорами спешно разделывали повозку, ещё трое, словно наперегонки, объезжали берег. И Гекко, ведший Яру под ручку через топи, меньше всего напоминал похитителя. Со стороны они смотрелись скорее молодой парой, отправившейся на прогулку. Хотя, ещё несколько часов, и вышедшее в зенит солнце осветит изорванный наряд, всклокоченные волосы, ссадины и царапины.

Холод вытеснил все остальные чувства. Яра уже не задумывалась о том, нарушает она приличия или нет, отчаянно цепляясь за руки совершенно незнакомого мужчины. Хотелось как можно скорее пройти через топь, оказаться в тепле.

— Я тебе обещаю, как только мы прибудем, тебя будет ждать горячая баня, сухая одежда и новые сапоги, — приговаривал Гекко.

— И чай, — улыбнулась Яра. Она чуть запнулась и точно упала бы, но Гекко обхватил ее за талию, прижал к себе. Яра кожей чувствовала тепло его тела, даже через множество слоев одежды. Мужчина заглянул ей в глаза и чуть улыбнулся.

— И чай, конечно. Пойдем, — он подхватил ее за руку и повёл дальше, так и не заметив, что на ближайшем кусте осталась висеть изрядно испачканная белая шелковая лента. Оставалось только надеяться, что ее заметят. Если только люди Гекко не обратят внимание раньше.

Гекко подвел ее к лошадям. Взмыленные и уставшие животные недовольно фыркали. Мужчина ласково, словно уговаривающе, погладил кобыл по шеям.

— Сможешь ехать без седла? — спросил он, оборачиваясь к Яре. Девушка кивнула. Запоздало поняла, что это было ошибкой. Гекко понимающе улыбнулся.

Он подвёл ее к лошади и сложил руки лодочкой, помогая девушке залезть на спину животного. А через секунду он оказался позади. Спина Яры прижалась к крепкой груди, одна рука тут же обхватила тонкую талию. Горячее дыхание обожгло шею, и Яра вздрогнула всем телом, неосознанно прижимаясь ближе.

— Мы же не хотим, чтобы ты случайно завела коня в трясину, если решишь сбежать, — шепнул он.

— Конечно, — кивнула Яра, коря себя за эту оплошность.

Она словно сама вложила нож в руки этого человека и прижала лезвие к своей шее. Вот только руки мягко придерживали ее, пока лошадь неохотно покидала пастбище. Позади остался звон топоров и крики людей. Только хлюпала грязь под лошадиными копытами. Комья земли то и дело взлетали в воздух и опадали на когда-то белоснежное платье.

Некоторое время ехали молча. Яра изо всех сил старалась сконцентрироваться на дыхании, нырнуть в воспоминания, чтобы не думать о том, что сейчас ее крепко прижимает к себе абсолютно незнакомый мужчина, похитивший ее накануне свадьбы… с другим совершенно незнакомым мужчиной.

Стоило ей поймать себя на этой мысли, как на языке тут же стало горько. Она ведь даже не могла с уверенностью сказать, что император Реншу станет искать ее. Вдруг он попросту женится на другой первой встречной девице? В меру умной и понимающей. Таких ведь немало.

«Тебе нехорошо?» — голос Гекко зашелестел над самым ухом, отросшая щетина мазнула по щеке. В этот раз Яра даже не поежилась, слишком увлеченная тем, что корила себя за малодушие. Только помотала головой.

— Я знаю, что ты чувствуешь, — прошептал мужчина, пуская лошадь легким шагом.

— Ты знаток в области чувств похищенных невест? — хмыкнула Яра, стараясь придать своей речи легкости и непринужденности. Получалось плохо.

— Скажу честно, ты моя первая невеста. Но я знаю тебя. Ты хорошая девушка, которая хотела одного — выйти замуж за достойного человека и принести почет своей семье. И тут на тебя обращает внимание самый влиятельный мужчина. Он так важен, что за его статусом скрываются все преступления, которые творит империя, которую он держит в своих руках. Лучше партии не будет, и вот, как тебе велит долг, ты уже согласна выйти за него замуж и покинуть свой родной дом. Отправиться ко двору, где нужно внимательно следить, чтоб какая-нибудь наложница или министр не подсыпали тебе в вино яд. А что дальше? Служить империи, выдавливая из себя наследников, одного за другим? Тебе, наверняка, обидно, что сейчас при дворе все оставшиеся девушки будут грызться в попытках занять это аппетитное местечко. Но где-то глубоко в душе, очень глубоко, ты испытываешь облегчение. Ведь пока ты не стала женой императора, ты все еще хозяйка своей жизни.

— О, сейчас — особенно, — хмыкнула Яра.

— Ты еще не понимаешь, насколько, — хмыкнул Гекко. Он слегка подвинул руку, крепко прижимая Яру к себе. Девушка напряженно замерла. — Твое тело свободно от императорского двора, но твой ум, твой прекрасный, замученный долгом ум, все еще там. Но я уверен, скоро ты все поймешь.

— Пойму что?

— Что ты слишком хороша для этой помойки. Ты добрая. Ты внимательная. Ты сочувствующая и верная. Отчаянная. И смелая, — его пальцы аккуратно перебирали тонкую ткань на ее плече, и от каждого прикосновения в груди зажигалось мягкое тепло. Такое же, какое разгоралось, когда император был рядом, когда смотрел ей в глаза и мягко улыбался.

Мокрая трава хлестнула по босым ногам, как отрезвляющая пощечина. Девушка резко втянула воздух. Одни и те же слова, произнесенные одинаковым тоном, и лишь на второй раз она почувствовала вкус лжи и раздутого мужского эго. Предназначенные только ей, они ложились целебным бальзамом на раны, которые Яра наносила своей душе собственной неуверенностью. И вот, теперь, ее раны использовали, чтобы усыпить ее бдительность, сделать податливой и мягкой, как глина. Чего еще ожидать от этих мужчин?

«Запомни, дорогая, мужчины глупы, — в голове эхом зазвучал голос Мотоко. — Делай то, что они хотят, только когда они смотрят. Успокой их, пообещай им то, что они желают, а стоит им отвести взгляд — ты снова будешь сама по себе. Сколько бы они ни бахвалились, они не имеют привычки смотреть дальше собственного носа, и в этом твоя сила».

И тут в голове Яры родилась идея.

Она осторожно, помогая себе руками, чтобы не свалиться со спины лошади, повернулась. Взглянула мятежнику в глаза, словно только что осознала смысл его слов.

— Так ты… спас меня?

— Именно, Яра. Ты поймешь это, когда найдешь ответ на вопрос, что я задал тебе в повозке. Ты же еще не забыла о нем?

— Конечно, нет.

«Если ты хочешь видеть спасенную деву в беде, ты ее получишь», — подумала Яра и расслабилась, позволяя мужчине придерживать ее и дальше.

Вскоре показался берег. Утренние сумерки стремительно таяли, и мятежникам пришлось поторопиться. У прибрежных камышей их ждали две лодки. В одну из них аккуратно посадили Яру, компанию ей составил Гекко и крепко сбитый обладатель кустистой бороды, нависавших бровей и сверкающей лысины. Звали малого Лян, и, судя по голосу, именно этот басовитый мятежник правил повозкой. Во вторую лодку сели еще трое, а остальные слушали приказания Гекко. Он говорил на северном диалекте острова, языке бедняков. Яра понимала только отдельные слова, но в целом уловила, что оставшиеся должны продолжить «работать» на берегу. Что была за работа — нетрудно догадаться. Замести следы, избавиться от остатков повозки и лошадей. Ни один бедный фермер не откажется от пары хороших жеребцов, отданных за бесценок. Яра вспоминала истории отца, когда во время гражданской войны, во время пеших переходов, они так оставляли своих скакунов у доверенных людей. Закончив с указаниями, Гекко запрыгнул в лодку. Дал своим людям знак браться за весла. Первая лодка бесшумно заскользила по воде. Гекко и Лян напряженно следили за ними. Яра же изучала пейзаж. Искала хоть одну зацепку, способную подсказать ей, где она находится. Но поблизости не было ни одного моста. Не видно ни одной башни. Только низкий берег, превратившийся в топь.

— Госпожа, — окликнул ее Гекко. Яра тут же развернулась к своему похитителю. Тот достал из рукава шелковый платок. — Прости, но я снова обязан завязать тебе глаза.

— Ну на-а-адо же, — протянул Лян. — Он еще и прощения у нее просит. Шелковый платочек для госпожи припас. Это тебя дворцовая жизнь так обработала, а, Гекко?

— Лян, — цокнул языком мужчина. — Госпожа Кин должна чувствовать себя комфортно. Мы же этого хотим?

Но Лян словно не заметил грозного нажима, с которым говорил Гекко.

— А что потом? По прибытии будешь по привычке помогать госпоже купаться? Поясок по утрам повязывать будешь? Ха!

Он жадно хватал ртом воздух, чтоб как следует рассмеяться. Стоило ему пошире открыть усеянную пожелтевшими зубам пасть, как в нее, с влажным шлепком, впечатался ком грязи. Гекко умыл руки и вернулся к Яре.

— Прости, за время моего отсутствия мои люди успели позабыть о манерах. Может, дашь им пару уроков, когда прибудем?

— Почту за честь, — кивнула Яра, бросая прощальный взгляд на берег. Затем ее голову снова стянули повязкой. Раздался плеск весел по воде, и лодка плавно двинулась вперед.

— Тебе у нас понравиться, госпожа. Больше не надо будет никуда так расфуфыриваться, — бормотал Лян, налегая на весла.

— Лян, займись делом, — процедил Гекко.

— Как скажешь, капитан.

— В одном, Лян, ты прав. Госпоже у нас понравится.

— Я вам верю, — тихо проговорила Яра. Еще одна капля лжи в бесконечном море, в которое она ступила.

***

— Я не верю своему счастью, — причитал генерал-губернатор Джао, пока Ики, в компании Шани, сидела, скромно опустив взгляд. Джао то смахивал выступавшие на глазах слезы, то всхлипывал так, что казалось, будто его раздутое тело вот-вот лопнет.

— Вы сами отмечали среди добродетелей Ики неравнодушие, — напомнила Шани, немало удивленная реакцией престарелого жениха. Ей всегда казалось, что люди такого возраста будут… подозрительнее. Особенно, когда их невесты так несравненно хороши собой.

— Да, да, конечно. И все же, каждый раз, когда юная госпожа Чен демонстрирует их… свои добродетели, я отказываюсь верить, что мне повезло найти такую добрую и отзывчивую невесту. Должен сказать, дорогая Ики, что Ваше предложение развлечь императора и отвлечь его от тоски по госпоже Кин — это просто замечательная идея. Его Величество сейчас так взволнован. А когда он взволнован, он, как правило, зол… Так что, если девичья красота возымеет на него такое же умиротворяющее действие, как и на всех нас, то можете быть уверены, двор никогда не забудет о Вашем подвиге. Правда-правда, — тараторил он.

— Оставьте, — стыдливо опустила глаза Ики. — Я просто выполняю свой долг. В первую очередь я — женщина. И моя главная задача — облегчать мужчинам их тяготы, будь то скука, тоска или одиночество.

— Я распоряжусь, чтобы вас обеих пригласили на ближайшее чаепитие. Шани, надеюсь, Вы не против. После той истории со служанкой… сами понимаете.

— Конечно, — поджала губы сестра, про себя думая, что ей делать в компании императора. У нее была спокойная жизнь в провинции, далекая от высшего света, и только умение мило улыбаться и молчать делало ее жизнь при дворе сносной.

Ики же не обращала внимания на задумчивость сестры. Она продолжала рассыпаться в благодарностях, провожая жениха до самых дверей. Только когда он ушел, а его тяжелые шаги и сиплое дыхание растворились в шуме весеннего сада, Ики позволила себе рассмеяться. Она надула щеки и вразвалочку, придерживая руками воображаемые бока, вернулась к сестре. Шани было не до смеха.

— Что, по-твоему, ты делаешь? — сурово спросила старшая сестра.

— Ну что на этот раз? — Ики закатила глаза и плюхнулась на место. — Вчера ты злилась на меня, потому что я была слишком веселой. Сегодня я решила проявить сострадание, а ты опять недовольна! Что тебе нужно?

— Можешь сказать, что я выдумываю, но ты попросила своего жениха обеспечить тебе встречу с императором.

— Может, я хочу напомнить ему о свадебном подарке. Императоры часто помогают бедным девушкам без приданого.

— У тебя есть приданое.

— Так я не себе, я хотела попросить за Лани и…

— Ики, — процедила сестра. — Ты затеяла очень опасную игру. Ты юна и считаешь, что тебе море по колено, но ты ребенок. Тебе не место рядом с такими мужчинами.

— Зато мне место под боком у старика, так?!

— Я не это хотела сказать. Выслушай меня…

— С меня хватит, — рыкнула девушка, порывисто поднимаясь из-за стола. — Приведи себя в порядок, чтоб тебя не приняли за мою служанку. Мы обедаем у императора.

И, не давая сестре шанса возразить, Ики вскочила с места и бросилась в комнату, на ходу отдавая приказы единственной служанке. Лицо покраснело от обиды, от злобы, которую Ики давила в себе, не давая ей вылиться на Шани. Что с нее взять? Она вышла замуж как можно раньше, чтобы не быть обузой для стареющего отца. Она и не успела повидать жизнь, а теперь лишала этого и Ики. Девушка не могла этого допустить. Даже если ради этого ей придется переступить через самого генерала-губернатора. Теперь пожилой мужчина, наделенный властью над всем островом, не казался нй такой уж важной фигурой. Он так из кожи вон лез, лишь бы исполнить ее очередной каприз!

По двору уже путешествовала история о том, как Ики попросила в качестве подарка на помолвку жеребенка цвета луны. Ики точно знала, что нужно делать: печальный вздох, опущенные глаза, а затем — легкая улыбка, мол, ничего страшного. И на следующий день жеребенок уже ждал ее на конюшне! Ики была уверена, если она достаточно ласково попросит, то старик, не моргнув глазом, отведет ее в покои императора и приготовит им чай. А император…

Ики уже представляла, как этот суровый, острый на язык мужчина, падет перед ее женскими чарами. Достаточно будет пары томных взглядов, несколько глубоких вздохов и демонстрации тонких запястий — и он не устоит.

«Нужно больше браслетов», — подумала она и потянулась к шкатулке.

От ее движения гибкий жгут черных волос выкрутился из рук служанки, корпевшей над новой прической для молодой госпожи. Замученная придворными проверками бедная девушка затряслась.

— Простите, госпожа. Вы резко…

— Значит, это я виновата, что у тебя руки кривые? — опасно сверкнула глазами Ики. — Переделывай.

— Да, госпожа.

Спешный поклон. Еще один испепеляющий взгляд.

— Я казала не болтать, а переделывать. Все, — она тряхнула головой, и остальные шпильки посыпались на пол. Глаза служанки наполнились слезами.

Девушка поклонилась и трясущимися руками принялась заново собирать пряди в аккуратную прическу. Ики недовольно поморщилась, отвлеченная от своих мыслей. На секунду ей показалось, что в отражении она увидела лицо той, которую звали «Умэ». Но, присмотревшись получше, увидела лишь зареванную мордашку своей служанки.

***

Мужчины в лодке почти не разговаривали. Яра прислушивалась к каждому звуку, пытаясь примерно представить их маршрут. Вот, к плеску весел добавился шелест ивовых ветвей. Качнулась лодка, Гекко поднялся, чтобы развести гибкие ветки в стороны. Потом снова началась спокойная вода. Через некоторое время Лян отдал Гекко весла, а сам закурил вонючую трубку. А еще позже к едкому запаху табака прибавился запах сырости и гулкое плотное эхо каждого всплеска и вдоха.

«Пещеры», — подумала Яра. Вокруг острова было множество мелких каменистых островков, в которых вода проложила свои тоннели. О некоторых до сих пор знали только рыбаки и ловцы жемчуга. Яра невольно поелозила, чувствуя, что путешествие близится к концу. Гул голосов подтвердил ее догадку. К голосам прибавлялся скрип дерева, стук, треск огня, стрекот водяных мельниц, звон колокольцев. И даже появились запахи: свежий хлеб, жареная рыба, смеси для выделки кожи и окрашивания ткани.

Коже снова стало тепло от упавших на нее солнечных лучей, а шум все нарастал и нарастал, оглушая Яру после долгого молчания. Она уже могла различить слова. Народ сотней голосов приветствовал Гекко. Называл его «Речным принцем». Ему свистели и аплодировали. Лодка шатнулась, когда Гекко встал в полный рост — толпа взорвалась восторженными воплями. А через секунду руки уверенно потянули Яру вверх. Девушка послушно выпрямилась, и толпа снова разразилась аплодисментами. Не такими бурными, но все же. Девушка осторожно подняла руку и помахала в темноту.

Лодка стукнулась о причал, и несколько пар рук помогли Яре сойти. Ее ноги почти не касались мостков, девушку просто передавали вперед по цепочке, как дорогую поклажу. Она слепо мотала головой, пытаясь хоть немного стряхнуть повязку, но Гекко постарался на славу.

Очередная пара рук подхватила ее и поставила на твердую землю. Придерживая за плечи, ее быстро повели вперед. Направо, налево, все под переговаривания толпы. Диалект смешивался с общим наречием. А потом все стихло. Скрипнула закрывающаяся дверь. Голос Гекко раздался совсем рядом.

— Можешь снять повязку. Добро пожаловать в крепость.

Яра осторожно распустила узел на затылке. Она оказалась в маленьком домике с низкой крышей. Тускло светили несколько сальных свечей. Пол был устлан коврами, потемневшими от сырости. Напротив Яры стоял Гекко и старая, полностью седая женщина, с ласковой улыбкой осматривавшая добычу «речного принца».

— Это Нана, — молодой мужчина ласково приобнял старуху. — Она хранительница нашего прошлого.

— И член совета, мальчишка, — нахмурилась женщина, но тут же обернулась к Яре, покачала головой. — Сколько раз ты уронил ее с коня?

— Повозка перевернулась на берегу.

— Бедная девочка, — чуть улыбнулась Нана и указала на очаг. — Вон там горячая вода, бадья за ширмой. Сходи, помойся.

«Сама?» — испуганно подумала Яра, но вопрос этот был явно лишним. Она испуганно, почти беспомощно, посмотрела на Нану и Гекко, и, поджав губы, направилась к очагу. Это не должно быть слишком трудно. Как заварить чай. Когда ей в последний раз приходилось мыться самостоятельно? Девушка неуверенно обмотала ручку котелка мокрой тряпкой и дернула его на себя, снимая с крюка, молча молясь, чтобы не обжечься. Осторожно, гипнотизируя плещущуюся в котелке жидкость, направилась к бадье, простой бочке, спрятавшейся за узкой ширмой.

— Не понимаю я твоей театральщины, мальчик, — скрипела старуха, смешивая диалект с общим наречием. Яра долила в кипяток холодной воды и принялась распутывать узлы многочисленных поясов.

— Народ не пойдет за кучкой оборванцев. А вот за людьми, которые разоблачили императора — да.

— Мы должны были просто потребовать выкуп.

— Свобода, вот наше требование, Нана. Ты знала мои принципы и предложила меня совету именно поэтому.

— Делай, что знаешь, мальчик. Но не забывай, против чего ты борешься.

— Я прекрасно помню.

— Тогда не становись похожим на них.

Через минуту старуха появилась за ширмой. Яра сидела по шею в чуть теплой воде и растирала лицо, смывая дорожную пыль и остатки косметики. Нана беспардонно сунула палец в воду. Потом ухватила Яру за подбородок и повернула к себе. Ткнула кончиком пальца в ссадину на щеке.

— Эк тебя! Ну ничего, подлечим. Одежонку найдем. Ты молодец, девочка. Крепкая, не плачешь. Сколько тебе лет?

— Двадцать три, — опустила глаза Яра.

— А, ну тогда понятно. Совсем взрослая, потому и понимаешь, что к чему. Это хорошо. Малые на твоем месте уже б сопли до ушей размазывали, а ты молодец. Посиди еще, погрейся. А я тебе одежду принесу.

С этими словами она выпустила девушку из своей крепкой хватки и скрылась. Яра поджала ноги и опустилась под воду, позволяя себе не думать ни о чем. Она жива, к ней пока что неплохо относятся, ей не угрожают. Это главное. Теперь нужно подыгрывать дальше и надеяться, что ее спасут.

Когда она вынырнула, Гекко уже ушел. Нана помогла ей выбраться из бочки и дала сухую одежду. Простой костюм из добротной ткани, серый и ничем не примечательный.

— У нас люди простые, тут некого шелками впечатлять, — приговаривала она, потуже затягивая на Яре пояс. — Такая худенькая, надо тебя покормить. Неужто во дворцах невест совсем не кормят?

Яра отвечала односложно, вежливо. Прикрывала глаза, и представляла, что она снова при дворе. Та же суть — другие декорации.

***

Император обедал в отдаленной беседке. С ним рядом находилась госпожа Мотоко, ставшая его неизменной спутницей на время отсутствия Юна. Она внимательно следила, чтобы правителя лишний раз не донимали, не отвлекали от его размышлений. Ики и Шани приходилось довольствоваться скромным местом за соседним столиком. Молодая девушка пыталась вовлечь присутствующих в светскую беседу, но Шани отвечала неохотно, а Мотоко и вовсе скалилась, бросая вместо ответов остроты. Император же ее словно не замечал. Но Ики не сдавалась. Она встала и, вежливо поклонившись, попросила разрешения сыграть на флейте. Император безразлично кивнул. Девушка поклонилась еще раз и достала из футляра инструмент, аккуратно поднесла его к губам и принялась исполнять красивую, нежную песню о любви.

Она прикрыла глаза, вкладывая в мелодию всю свою страсть. И не заметила, как император Реншу повернулся к Шани.

— Госпожа Чен, Вам удобно? — поинтересовался он с дружеским участием.

— Да, господин, благодарю Вас за беспокойство.

— Если вам нужны еще подушки, смело просите слуг, — кивнул он. Немного помолчал и спросил снова. — Госпожа Кин говорила, что вы с ней давние подруги.

— Это так, Ваше Величество. В детстве мы были очень близки. Но после моего замужества мы не виделись. Для меня было огромной радостью встретить ее здесь. И невыносимой болью — узнать, что она в опасности. Хотя, зная Яру… — она чуть улыбнулась.

— Вы думаете, опасность не так велика? — удивленно вскинул бровь император.

— Вовсе нет. Просто я знаю Яру, знаю, какой она была. И я уверена, любая опасность ей будет по плечу. Может, она забыла о том, какой была до тех пор, пока ее не увлекли попытки выйти замуж, но Яра смелая и стойкая, очень умная. Она придумывала увлекательнейшие игры, а за свои проделки могла вынести любое наказание. К сожалению, когда мы взрослеем, мы почему-то забываем о том, кем мы были в детстве. Вам так не кажется?

— Некоторые люди с возрастом все больше становятся похожи на детей. А некоторые и вовсе не стремятся повзрослеть. Но расскажите мне еще о госпоже Кин. Я уверен, при дворе никто не знал ее так, как Вы.

Шани заговорила. Она рассказывала о детских проделках Яры, о том, как она целые дни напролет проводила среди прядильщиц, ткачих и художниц по шелку. Как учила Ики ездить верхом. А мужчина слушал и представлял молодую девушку с растрепанной косой, едущую верхом через поля, наполненные стрекотом сверчков. Яра Кин занимала все его мысли, так, что это даже казалось неправильным.

На пороге беседки появился слуга. Низко поклонился императору и протянул свиток бумаги, коротко сказав: «От господина Юна». Реншу протянул руку и торопливо распечатал свиток. В смятой бумаге лежала золотая шпилька с жемчугом.

***

Нана вскоре ушла, оставив Яру в одиночестве. Окна в хижине были закрыты, свечи почти догорели. Старуха посоветовала девушке поспать, но сон не шел. Яра то и дело ложилась на низкую кровать, но, поворочавшись немного, тут же вставала и принималась мерить шагами свое новое жилище. Она то и дело задавалась вопросом, что еще она может сделать. Прикидывала свои шансы на самостоятельное спасение, но рассудок тут же гнал ее прочь. Они несколько часов добирались до «Крепости» на лодках. Сбежать вплавь не получится — Яра не очень умела плавать, тем более уж грести. Нужно было придумать что-то еще.

За этими мыслями ее застал Гекко, вернувшийся с плетеной корзинкой еще горячей еды. Во второй корзине оказался чайник чая.

— Как я и обещал, госпожа, — улыбнулся он, ставя продукты на низкий столик. Яра поклонилась.

— Благодарю.

— О, не за что. Это я должен благодарить тебя за твое исключительное терпение. Это, конечно, не дворец. Зато почти нет соседей. А Нана рада о тебе позаботиться.

— Нана живет здесь совсем одна?

— Да, в прошлом восстании она потеряла семерых своих сыновей, а ее дочь… с ней обошлись особенно жестоко, — кивнул Гекко. — Но об этом она сама тебе как-нибудь расскажет. А пока ешь.

Он подвинул продукты к девушке. Желудок болезненно свело при виде еды. Яра взяла палочки и аккуратно отщипнула себе маленький кусочек рыбы. Предложила Гекко разделить с ней трапезу, мужчина кивнул и положил себе совсем немного еды, приговаривая, что Нана наказала ему не объедать молодую гостью. Ели молча. Потом Яра разлила по чашкам водянистый, почти безвкусный травяной чай.

— Скажи, ты нашла ответ на вопрос, что я тебе задал?

«Какой была бы твоя жизнь без империи? Без Системы? Кем бы ты была, если бы не потратила половину своей жизни на попытки угодить свахам и астрологам? Как бы жила твоя семья?»

— Да, — кивнула девушка. Она почти не думала об этом, но вдруг правильные слова сами всплыли в ее голове. — Я бы вышла замуж за Гая Сина, жившего неподалеку. Мне в приданое досталась бы мануфактура отца, и мы бы вместе делали прекраснейшие наряды. Я бы никогда не задумывалась о том, что есть в ту или иную фазу луны, когда праздновать День Рождения или когда моим людям собирать урожай, не ориентировалась бы на ретроградные планеты при торговле, и точно не считала бы своего ребенка каким-то не таким, просто потому что он родился не с тем гороскопом.

В глазах Гекко зажглось одобрение.

— Вот! Ты понимаешь! А представь, сколько на нашем острове людей, которые висят между жизнью и смертью из-за этого.

— Я понимаю, что в моем положении мне еще грех жаловаться.

— Если ты с народом в чем-то и равна, так это в несправедливости, — замахал руками Гекко. — И я хочу это изменить. Пойдем! Я покажу тебе жизнь за пределами дворцов.

Он протянул ей руку и повел девушку на улицу.

Первым, что она увидела, было пятно неба в каменном куполе. Свод из цельной породы расширялся, и под ним, как под каменной скорлупой, кипела жизнь. На кривых помостах ютились маленькие домики, целая плавучая деревня в тридцать домов, и множество лодок, забивших широкое пещерное озеро. Повсюду были люди: они пели, играли в кости, разделывали рыбу, шили одежду, переговаривались.

— Это наш дом. Дом для тех, кому в Империи не было места просто потому что мы хотим, чтобы наши жизни принадлежали нам самим.

— Догадываюсь, что это лишь малая часть.

— О, да! Тысячи людей на всем острове поддерживают нас. Все они тут не поместятся, поэтому мы хотим вернуть им их дом.

— Мятеж? — испуганно прошептала Яра. На лице Гекко появилось легкое осуждение.

— Это освобождение.

— Тогда зачем вам я? — осмелилась спросить Яра. Гекко повернулся к ней, взял ее ладони в свои.

— Когда настанет время, ты станешь символом освобождения. Черная Луна свободы, что затмит императорское Солнце. Но это потом. Пока отдыхай. Ты проделала долгий путь.