Проклятая Черной Луной (СИ)

Глава 18. Везение или нет?

Караван из нескольких повозок неторопливо катил по главной дороге, оставляя позади столицу. Праздник вышел далеко за пределы дворца, и город предавался вакханалии без оглядки. Казалось, что люди сошли с ума и потеряли человеческое обличье: они орали, дрались, разносили лавки и опустевшие дома. Ики, широко распахнув глаза, смотрела на проплывавшие за окном виды.

— Что с ними будет потом?

— Империи придется устроить блокаду. Несколько недель — и они останутся без еды и продуктов, — проговорил Реншу.

— Но люди ведь не виноваты, — пораженно произнесла Ики.

— К сожалению, — только и ответил император, растирая виски. — Никто не мог предположить, что восстание будет иметь такой размах.

— Но госпожа Мин же предупреждала…! — возмутилась было девушка, но Реншу одним взглядом заставил ее замолчать.

— Она предупреждала об опасности. Никогда не знаешь, какой она будет на самом деле. Придворные астрологи просто выбирают наиболее вероятное событие, потому что у каждого из них есть своя собственная сеть шпионов. Никто не мог предположить, что меня предаст Юн. Что Мотоко примет в этом непосредственное участие. Понимаешь, юная госпожа?

— Я не понимаю, что теперь делать со всем этим беспорядком. Что будет с моим домом? С моей семьей?

— Все будет хорошо, — подал голос Кенджи. — Мы поможем императору победить врагов, получим театр в столице. Получим же?

— Если успеем выбраться отсюда, — сжал зубы Реншу.

Тонкий месяц то и дело выглядывал из-за рваных облаков. Выехав из города, караван начал набирать скорость. Ики вцепилась в сундук и пыталась справиться с тошнотой, накатывавшей каждый раз, как повозка наезжала на кочку.

Страх сжимал горло стальными тисками.

— Жаль, в жизни не существует чародеев, которые могли бы одним движением руки остановить это все, — вздохнула она.

— То, что делают люди, могут исправлять только они сами, — проговорил Реншу. — Я не хотел быть похожим на своего отца, но вот, теперь я сбегаю, чтобы вернуться с армией, точно также, как он.

— У Вас не было особого выбора, — пожала плечами Ики.

— А мы никому не расскажем об этом, — улыбнулся Кенджи. — Может, чуть-чуть приукрасим даже. Главное ведь финал: справедливость восторжествовала, девушка спасена, звенят свадебные колокола. И всем становится понятно, что испытания всегда несут награду.

— Ты наивен, Кенджи, — хмыкнул император.

— Нет, просто я люблю жизнь.

Повозка замедлилась. За окном медленно проплывали темные силуэты деревьев. Ики испуганно заозиралась.

«Пойду проверю, что там», — сказал Кенджи и выбрался наружу. Не в силах терпеть неведенье, Ики вылезла следом. После трясущегося пола повозки дорога казалась непривычно твердой и устойчивой. Артисты вылезали из фургончиков и повозок, всматриваясь в темноту.

— Что там? — шепнула Ики.

— Леска, — сказал Сато, один из артистов труппы, самый зоркий. — Вон там, впереди. Почти не блестит, но перегородила дорогу.

— Ловушка, — констатировал выбравшийся из повозки Реншу. — Нужно будет идти в обход. И очень осторожно.

— Бросить повозки? — не веря своим ушам произнес Кенджи.

— Придется, — хмыкнул Сато, доставая из кармана подзорную трубу. — Там может быть что угодно, взрывчатка или ядовитый дым. Возьмем коней и поедем дальше.

— А если наткнемся на разъезд? Как мы докажем, что актеры? — не унимался Кенджи.

— Скажем, что колесо сломалось, а в городе помочь никто не смог. Давай, не время плакать над твоим барахлом, — сказал Сато и принялся распрягать лошадей.

Животные неохотно покидали дорогу. Одну за другой, Сато уводил их в кусты. Император тут же принялся ему помогать, остальные тоже взялись за дело.

— А что будем делать с человеком Гекко? — испуганно спросила Ики. Связанный, без сознания, он так и оставался лежать на полу повозки.

— Нет времени, — только и сказал император.

Кенджи громко шикнул, приложил палец к губам. Все замолчали. прислушались. Ночная тишина еле слышно задрожала от топота лошадей и скрипа колес. Кенджи и Сато, словно наперегонки, забрались на крышу повозки и принялись всматриваться в темноту.

— Как будто караван едет, — хмыкнул Сато. — Нужно убираться.

— Мы не станем их предупреждать? — голос Ики дрогнул.

— Мы не знаем, друзья это или враги, — сказал император. — Я помогу тебе забраться в седло.

— Руки прочь от моей жены, — шутливо напомнил Кенджи, спрыгивая на землю. — Эх, не так я представлял себе первую брачную ночь.

Остальные его веселости не разделяли. В спасительной тени кустов и деревьев, они двигались вдоль дороги, а шум приближавшегося каравана все нарастал. Несколько экипажей, больше напоминавших поставленные на колеса лодки, дребезжа, неслись по дороге. Не было ни огней, ни стягов. На секунду показавшийся из-за облаков месяц бросил хитрый взгляд на дорогу, в серебристом свете мелькнула растянутая леска, а через мгновение она зазвенела, как задетая струна.

Стало светло, как днем, а уши наполнил грохот и рев. Завыли раненые животные, закричали люди. Ики не сразу поняла, что произошло, ее словно и саму ударили по голове. Ей потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что она лежит, впечатанная в землю, а Кенджи накрывает ее собой.

«Не смотри. Закрой глаза», — твердил он, укачивая ее, словно ребенка.

Ики послушно закрыла глаза. Через жадное чавканье огня и крики людей начал пробиваться новый звук.

— Всадники, — еле слышно выдавила она.

— Быстрее, на коней, — скомандовал Реншу.

— А куда дальше?

— Подальше отсюда, для начала.

***

Во дворце было неспокойно. С самого утра Гекко носился по коридорам, отвечая на многочисленные вопросы: «Что делать дальше?», «Что будет с пленниками?», «Где искать императора?», «Когда прибудут старейшины?». Мужчина был раздражен и зол, а толпа, преследовавшая его с расспросами, все росла и росла. И главной преследовательницей стала Мотоко.

Женщина словно решила довести его до исступления. Она перемещалась за ним по дворцу, словно тень, а в секунды блаженной тишины выскакивала из ниоткуда и принималась допытываться своим раскатистым голосом: «Ну, когда? Когда? Что дальше?». Гекко не мог скрыться от нее, в какой-то момент ему даже казалось, что Мотоко поджидала его в уборной. Она достала его даже посреди ночи, когда он попытался уединиться с Ярой.

— Да ради всего святого, — рыкнул он тогда, растеряв весь настрой. — Ты получила своего мужа! Что тебе еще от меня нужно?

— У нас был уговор. Я помогу тебе, а ты поможешь Нане и остальным завершить начатое. Где они?

— Понятия не имею, — всплеснул руками Гекко и принялся завязывать штаны. — Едут! Может, колесо сломалось или еще что. Почему со всеми вопросами ты прешься ко мне?

— Потому что ты теперь тут главный, — осклабилась Мотоко. Ее взгляд неохотно переполз на Яру, бледную и безучастную, смотрящую в расписной потолок. — Но, видимо, это твой предел.

— Заткнись!

— Послушай правду, Гекко, а то утонешь в своем вранье, — бросила она и вышла. А фраза, несмотря на плескавшийся в крови алкоголь, намертво въелась в память Гекко.

Вот и теперь, с самого рассвета, он носился и сыпал обещаниями направо и налево, лишь бы от него отстали. Он хотел, чтобы вчерашний праздник в его честь продолжался, чтобы его называли справедливым, великим, бесстрашным. Чтобы вино лилось рекой, чтобы столы ломились от еды. Чтобы все были довольны и счастливы. Конец, им удалось добиться победы. И только Мотоко не унималась со своими вопросами.

Прежде, чем повернуть за угол, Гекко осторожно осмотрелся, чтобы убедиться, что женщины нигде нет. В ту же секунду она похлопала его по плечу.

— Ты что творишь? — спросила она. — Господин.

— Женщина, прекращай это.

— О, не могу, извини, — пожала плечами она. — Если ты не думаешь головой, то я свою тебе прикрутить не могу. Поэтому спрашиваю еще раз: что ты творишь?

— О чем именно речь?

— В столицу стекаются бедняки со всего острова. Ждут, что ты будешь раздавать им земли и владения. Солдаты оставляют посты, Юн уже с ними не справляется. Императора так и не нашли, он словно испарился. А двор судачит о том, что ты взял себе наложницей Яру Кин и всю ночь избивал ее до полусмерти. Хотя это благодаря твоему вранью она стала чуть ли не святой. Так что давай, дорогой, лучше выложи мне все, как есть, иначе я тебе яйца отрежу.

— Да все нормально, — рыкнул он.

— Конечно, — закатила глаза Мотоко. — Тогда спрошу у тебя, как у главного источника вранья во дворце: как так вышло, что кортеж старейшин попал в засаду на главной дороге.

— Это все происки наших врагов, — выпалил Гекко. — Они устроили засаду. Я отправил разъезды, они должны провести расследование. Мне очень жаль, Мотоко, никто не выжил. Я знаю, как ты хотела встретиться с Наной. Она ни на секунду не забывала о тебе.

Он говорил все медленнее, спокойнее, точно баюкая. А Мотоко с каждым словом становилась все бледнее и бледнее. Эмоции захлестывали ее с головой, как тяжелые соленые волны. Грудь сдавило яростью.

— Заткнись, — помотала головой женщина. — Заткнись! Или я тебе яйца отрежу!

— Отдохни, Мотоко, — безразлично поджал губы Гекко. — Пока я беру все управление на себя.

Впервые Мотоко не нашлась, что ответить. Она круто развернулась на каблуках и бросилась прочь в поисках Юна.

В голове одна за другой пролетали мысли. Как так вышло, что Гекко оказался конченным сумасшедшим? А может, они все тут сошли с ума? Она прокручивала в памяти их первую встречу, в столице, когда Гекко нашел ее сам, рассказал о Нане, о том, что она жива.

Тогда он показался ей просто юношей, напористым, излишне самоуверенным, но хитрым и расчетливым, как уличный торгаш. Но в нем не было жестокости. Не было этих странных скачков от желания нравится всем до внушающего ужас безразличия. В нем не было лжи. Это был просто парень, который хотел изменить мир и делал для этого все, что было в его силах. А теперь он напоминал монстра.

Мотоко невольно задержалась возле зеркала. Вернее, того, что после него осталось. В нескольких крупных осколках еще можно было рассмотреть свои черты. А была ли она лучше этого чудовища? И был ли смысл раскаиваться и сожалеть теперь? Нужно было найти кого-то, кто сможет сместить Гекко прежде, чем он уничтожит все плоды их труда. И Мотоко знала только одного человека, кто справился бы с этой задачей.

Юн выслушал ее торопливый рассказ, не спуская взгляда с клинка.

— Изначальный план был другой, ты понимаешь? — твердила Мотоко. — Это нужно остановить.

— Народ его обожает, — помотал головой Юн.

— Не волнуйся, он и месяца не протянет, — отмахнулась Мотоко. — Он понятия не имеет, что творит. Просто городит одну ложь поверх другой, лишь бы прикрыть собственную задницу.

— Тогда будем ждать, — кивнул мужчина. Мотоко встала на колени перед ним, положила ладони поверх его рук.

— У нас может не быть этого времени. Он неуправляем, — прошептала она. Юн перехватил ее руки и поднес ладони к губам.

— Не бойся, любовь моя. Я нас защищу.

***

Гекко выделил Яре собственные покои. Если так можно было говорить. Вообще, это была скорее изощренная темница. Комнатка на самом верхнем этаже, прямо под крышей, без балкона и без штор. Не было даже покрывала, из которого можно было бы скрутить веревку. В комнату вела лишь одна дверь, за которой всегда находился часовой. Он передавал Яре еду и питье, забирал ночной горшок. Войти в комнату мог только Гекко. Больше никого не впускали.

Из окна виднелся изуродованный сад, превратившаяся в темницу псарня, пруд, в который теперь сливали помои. И толпы людей, которые бродили по саду, обрывали ветки деревьев и цветы, если незрелые фрукты и пытались ловить рыбу.

День сменился ночью, затем снова взошло солнце. Яра сидела перед окном и смотрела, как мимо пробегают облака. Новостей девушке не сообщали. Единственное, что ее успокаивало, это отсутствие актерских фургончиков. Может быть, Ики и Кенджи спаслись.

Гекко то и дело заходил проведать ее, что-то долго говорил, но Яра не обращала на него внимания. К тому же, его тут же выдергивал кто-нибудь с очередным важным вопросом, и девушка оставалась в одиночестве.

Компанию ей составляли только голуби, расхаживавшие по крыше. Яра раскладывала для них лепешки и остатки еды на подоконнике. И так бы и продолжалось ее заключение, если бы в один день Яра не услышала кашель. Гулкий, захлебывающийся, как будто человеку всю грудь разорвало на части. Яра замерла.

— Все хорошо, госпожа? — послышалось из-за двери. Яра покашляла для виду.

— Все в порядке.

Чуть не прибавила «извините». Кашель затих.

Девушка с проснувшимся азартом принялась обходить свою комнату, ощупывать стенные панели, отодвигать гобелены и картины. Ни скрытых дверей, ни рычагов она не нашла.

«Здесь есть кто-нибудь?» — прошептала она. Раздался короткий стук сверху. Яра подошла к стене и два раза стукнула костяшками пальцев. Стук повторился. Еще раз, теперь в другом месте, ближе к центру комнаты. Яра сделала шаг, запрокинув голову. Еще пара быстрых ударов, и еще. Шаг за шагом, стук завел ее в угол, где потолок был расписан птицами. Яра подвинула стол и, встав на него, потянулась к панели потолка. Надавила на нее. Раздался щелчок, панель немного ушла вверх, а потом поплзла вниз, открывая люк. Из темноты показалось смутно знакомое лицо. Молодой, коротко остриженный юноша, правый глаз у него был замотан тканью, побуревшей от запекшейся крови.

— Прошу вас, не кричите, госпожа Кин. Меня зовут Ран, я был помощником секретаря генерала-губернатора, — зашептал он. Яра напряглась, пытаясь вспомнить юношу, но последние события вычистили из ее памяти все малозначимые воспоминания.

— Что ты тут делаешь? — прошептала она.

— Я тут спрятался во время нападения. Тут голубятня для личных нужд генерала-губернатора. В общем, она открывается только снаружи. Я залез, захлопнул крышку и совершенно забыл об этом. А потом сюда привели Вас. Простите мне мою трусость, — он размашисто поклонился и чуть не рухнул в люк. Яра приложила ладонь к лицу. Единственная живая душа, до которой ей удалось добраться, и тот оказался идиотом.

— Подожди-ка, — вдруг распахнула глаза она. — Тут голубятня?

— Да. Я каждый день шлю письма о помощи доверенным лицам генерала-губернатора. Но пока ни один голубь не вернулся, — закивал юноша. — Я бы Вас пригласил, но тут… птички накакали. А пару пришлось съесть.

— Погоди, — махнула рукой Яра и, быстро спрыгнув со стола, собрала в корзину остатки своей нехитрой трапезы и просунула их в люк. Ран испуганно замахал руками.

— Госпожа, я не посмею.

— Бери, я все равно собиралась объявить голодовку, — она подпрыгнула, держа еду высоко над головой. — Бери, Ран, иначе я скажу Гекко, что ты тут.

Юноша не на шутку испугался и тут же впился зубами в засохшую лепешку.

За дверью послышались голоса. Ран тут же встрепенулся, сам похожий на испуганную птицу, и закрыл крышку люка. Яра соскочила со стола ровно в тот момент, когда двери распахнулись, и на пороге появился Гекко.

— Что не так со столом? — спросил он первым делом.

— Он меня бесит, — невозмутимо ответила Яра и пнула ни в чем не повинный предмет мебели.

— Я тебя понимаю. Сегодня был очень сложный день. Хотя, ты так умело меня игнорируешь, что я даже не знаю…

Яра прошла мимо него и села на кровать. Похлопала рядом с собой. Заглянула ему в глаза.

— Должно быть, тяжело, когда не с кем поговорить.

Она снова это делала. Снова собиралась предать его.