Проклятие для Чудовища (СИ)

Глава 12

Решила устроить своеобразный полигон на третьем этаже. Света здесь не было вообще, луну на небе загородили тучи. Я раскидала пару волшебных огоньков по углам и сняла с себя куртку, кинув ее на разломанную подставку для штукатурки. Передо мной была кирпичная стена, заваленная обломками четвертого этажа.

Боевая магия в наше время не так уж и важна на практике, но в учебном плане имеет большое значение в экстренных ситуациях. Это как собирать и разбирать Калашников на уроках ОБЖ — полезно знать, но вероятность использования не более 1 %. Конечно в роду ведьм есть боевые маги, но я к таким точно не относилась.

Самое простое заклинание — шаровая молния. Всего-то нужно пустить комок убийства в стену, но он требовал слишком много сосредоточенности: размер, сила, форма, траектория. Одним ударом можно ужалить как медуза, а можно и убить.

Я закрыла глаза и выдохнула через рот, потрясла руками, расслабляя их. Создание шара похоже на сладкую вату — медленно набираешь волокна магии на зернышко эпицентра. Я смогла создать маленькую горошенку магии, которая и будет сердцевиной, осталось только снарядить ее щупальцами. Магия повисла между моими руками, и я представила себя миксером, вращая кистями рук от себя. С каждым кругом шар нарастал и искрился все ярче. Как только накал достигнет максимума, ее необходимо отпустить, иначе вместо кирпичей взорву себя.

Почувствовав обратное напряжение, я открыла глаза и запустила электрический шар в стену напротив, представив себя ведущей в вышибалах. Обломки около стены с грохотом разлетелись в разные стороны, поднимая серое облако пыли, застилающей глаза. Я поморщилась и закашлялась, отгоняя от себя крупицы грязи.

Где-то в углу послышался стон.

Я напряглась и замерла, согнув колени. Звук исходил из того угла, куда только что полетели части кирпичной стены. Огоньки слабо освещали помещение, да и пыль еще не уселась, но я точно слышала шевеление камней.

— Кто здесь? — спросила тихонько.

Так и знала, надо было еще раз проверить, не остался ли кто из компании, но я была уверена, что вылезла из окна последней.

Человек, которого, судя по всему, я немножко прижала камушками, вылез из-под завалов, поднялся на ноги, шатаясь, закашлялся.

— Ты кто такой? — я сощурилась, пытаясь рассмотреть в темноте что-то еще кроме темного силуэта в мешковатой одежде.

— Не бей, Лив, — ответили мне, прочищая легкие на каждом слове.

Я впала в ступор. Он знает мое имя. Если он видел, что я тут творила, могу оправдаться поджогом петард.

Человек, по голосу парень, перешагнул через обломки стены и медленно начал двигаться ко мне, подняв руки, как перед полицейским.

— Не подходи! — я сделала шаг назад, но фигура не остановилась. — Кто ты такой, откуда меня знаешь?

— Неужели забыла своего одноклассника?

Хоть я и проучилась с этими людьми большую часть своей жизни, никогда бы не узнала их по голосу. Парень вошел в радиус освещения огоньком, и я смогла увидеть часть его лица, не закрытое снудом и облегающей голову шапкой. Спокойные огромные ореховые глаза с длинными ресницами, отбрасывающими тени на скулы. Сложно было не узнать его, тем более, что мои мысли крутились вокруг него буквально каждый день с тех пор, как я уехала из города. Сопоставив голос с ростом и глазами, мое сердце стукнуло так сильно, что чуть не пробило грудную клетку.

— Филипп, ты…

Ты жив.

— Что ты тут делаешь?

Мне хотелось плакать и кричать. Целый год я жила с чувством вины, боясь себе признаться в совершении ужасного, а сейчас с моих плеч спал огромный груз, давивший прямо к холодной земле. Филипп стоял передо мной абсолютно реальный, он назвал меня по имени не во сне. Я хотела коснуться его, обнять, но после ударить, накричать, сказать, что это он во всем виноват. Пока я точно не определилась со своей реакцией, просто стояла и рассматривала парня, как самого настоящего призрака.

— Я пришел поговорить с тобой.

— Ты следил за мной?

— Да. Увидел в школе и после караулил у твоего дома. Хотел поговорить сейчас, когда ты приедешь домой, но ты вернулась на заброшку, — парень хмыкнул.

— А… я просто решила заняться фаер-шоу, — начала нести какую-то чепуху я.

— Да ладно, Лив, я все знаю же.

— Что знаешь? — я занервничала и начала хрустеть пальцами.

— Что ты ведьма или вроде того.

Я нервно рассмеялась.

— Да, меня так иногда называют.

— Нет. Настоящая. Мне ли не знать, — серьезно ответил он.

Я сглотнула.

— Зачем ты хотел поговорить со мной?

Парень поднял брови, удивляясь моему вопросу.

— Чтобы ты сняла с меня все это.

Я непонимающе уставилась на его огромную куртку и другое черное одеяние.

— Лив, ты превратила меня в чудовище.

Я все еще молчала, не понимая, что происходит.

Филипп замялся, посмотрел в сторону и опустил голову, неуверенно снял шапку и открыл полностью лицо. Я ахнула, закрывая рот рукой, не веря увиденному.

Все лицо покрывали шрамы, некая смесь из ожогов и царапин, будто от шипов, они переплетались, создавая причудливый узор, двигались от линии подбородка к скулам, выше к вискам, обрамляли лоб, словно корона, линия волос ушла выше на макушку, освобождая место страшным ранам. Некогда кудрявые волосы заметно отросли почти до плеч, были собраны в низкий хвост. А уши напоминали эльфов, только кончики были закруглены внутрь, тоже усыпанные рубцами.

Остальное тело было скрыто одеждой, мне было страшно представить, что еще я могу увидеть.

— Это сделала я? — произнесла еле шепча.

Я сделала несколько шагов к Филиппу, он смотрел в пол, крепко сжимая шапку в руках. Я медленно протянула руку к щеке парня, подняв его лицо. Филипп наконец заглянул в мои глаза, отпуская одинокую слезу, и мое сердце, ожившее буквально несколько минут назад, разбилось снова.

Мы спустились на этаж ниже, где проходила встреча фриков. Подвинули один поддон с подушками ближе к мангалу, огонь я разожгла сама с помощью магии раз перед Филиппом можно больше не бояться. Да он и не смотрел в мою сторону, все еще разглядывал шапку. Я неуверенно села рядом, обняв колени руками, а парень начал свой рассказ:

— Я так испугался, когда все это произошло. Мухи, тараканы, твои страшные глаза… Проснулся на полу в гостиной с дикой болью во всем теле. Я даже сначала не понял, где нахожусь, думал, перебрал с алкоголем и вырубился прям так. Дошел до ванной и увидела себя в зеркало. Я был в таком шоке, что потерял сознание, — я слушала это все, пытаясь держать в себе свои эмоции. Смотреть на Филиппа было невозможно, зная, что всему причиной я. — Весь вечер был как в тумане, я ничего не помнил. Попытался оттереть все это, вдруг меня просто так изрисовали, но ничего не помогало, даже ацетон. Я впал в такую истерику, что разбил все зеркала в доме.

Стал вспоминать каждую минуту произошедшего. Как все собирались, что мы делали, пили, употребляли… Потом я вспомнил тебя, как ты… убежала, а затем вернулась. Ты была такой странной, говорила страшные вещи, а потом темнота.

Я пришел к твоему дому дня через три, но никого не было. Я приходил каждый день, но видел только твоих родителей. Понял, что ты уехала, но и связаться с тобой не мог, ты не заходила в социальные сети, не брала телефон.

Я смутно вспоминала, что потеряла все свои вещи, когда выбегала из дома Клементьева тем вечером.

— Я не выходил из дома неделю, месяц… уже потерялся во времени. Вспоминал твои слова, искал их значения, мне выдавало: проклятия, сглаз, порча, заклятие. Картинка начала складываться. Я снова вернулся к твоему дому и понял, что твоя мама такая же, но отец ничего не знает.

— Ты следил за моей мамой?

— Конечно. Я же должен был понять, что происходит. Когда она была одна, то не прикасалась ни к чему руками, вещи буквально летали вокруг нее и исполняли любой приказ. Рядом с твоим отцом она была обычной, самая простая семья.

Повисла тишина. Я не знала, что сказать ему в ответ.

— Лив, я понимаю, почему ты это сделала. Точнее, за что ты так со мной поступила. Я злился, рыдал, чего только со мной не произошло за этот год, но я так рад, что ты вернулась, — Филипп неожиданно взял мои руки в свои, облаченные в черные перчатки. — Я готов извиниться, сделать, что угодно, только, пожалуйста, преврати меня обратно.

Мне не хватало воздуха. Ореховые глаза смотрели на меня с горькой мольбой и надеждой. Он целый год провел в этом уродском теле только потому, что я психанула и решила наказать гадкого мальчишку. Почти над всеми в школе издеваются, но такой мести даже врагу не пожелаешь.

— Я не знаю, как, — ответила честно и очень тихо.

Руки Филиппа заметно ослабли, приподнятые уголки губ опустились, а светящиеся глаза потухли, став полностью черными.

— Филипп, я не буду тебе врать. Мне так жаль, что это произошло. Я не находила себе места. Тогда… тогда была не я. Я не знала, что делаю и не знаю, что делать сейчас.

— Почему ты уехала? Почему бросила меня?

— Я не бросала! Я знала, что сделала что-то, но не знала, что именно. А уехала потому что боялась.

— Чего?

— Что убила тебя.

Мы смотрели друг на друга, только наоборот, Филипп теперь с обидой, а я с жалостью, ровно как год назад, когда он стыдился меня перед всеми.

Стало холодно внутри и снаружи, чем дальше в ночь, тем меньше помогал разведенный костер. Я вздрогнула от касания пробравшегося ветерка и перевела взгляд на огонь.

— Ты не хочешь рассказать мне?

— Что? — я взглянула на парня, такого чужого, устрашающего. Он будто за секунду забыл, как я одной фразой разрушила все его надежды, в голосе снова задор, глаза горят, щеку выделяет ямка.

— Об этом, — Филипп оглядел костер, меня, свои руки. — О магии.

— Оу, — убрала волосы за уши и потерла руки. — Ну ты и так понял, что я… необычная, и ведьмой меня называют не просто так.

— Так все об этом знают?!

— Нет, что ты. Из-за моих повадок, везения, умений. Мне во всем помогает магия.

— Вы все в семье такие?

— Частично. Мужская линия по папе ничего не ведает. Из соображений безопасности и пощады мужского эго.

Филипп лучезарно улыбнулся.

— Прикольно. Ты типа можешь людей в лягушек превращать и отравленные яблоки делать?

Я покачала головой.

— В теории. Но, Филипп, я не такая сильная, как, например, моя бабушка. Я пытаюсь учиться, но все, что умею — детский сад по ведьминским меркам. Просто, чтобы научиться делать настоящие заклинания, надо сначала научиться владеть собой, чего мне не дано.

— Судя по этому я бы не сказал, что ты слабая ведьма, — парень показал пальцем на себя.

— Будь я сильной, этого бы не случилось.

Моя фраза прозвучало настолько строго, что замолчали мы оба. С такой же интонацией со мной говорила Джаннет. Возможно, это просто черта ее характера — прямолинейность и никакой чуткости, или же она просто хотела дать мне мотивации на улучшение себя. Правда этот пресс уже давно меня задавил, в моем учении мне не хватает поддержки: мама в образование не лезет, а бабушка Лора, чтобы не произошло, пытается увести тему во что-то нейтральное и веселое.

В моем кармане затрещал телефон, веселое мычание коровы отразилось эхом в заброшенных стенах.

— Это мама, мне пора, — на часах уже давно пробило не детское время, а напоминание от родителей приходит, когда уже прогулка давно должна была подойти к концу.

— Куда? — Филипп вскочил с поддона. — Но мы же еще не решили, что будем со всем этим делать. Ты же не можешь просто так взять и уйти, и… и…

— Эй, Филипп, ты чего? — я подошла к взволнованному парню и взяла его левую руку. Он дрожал, как наш костер на ветру, а голос срывался. — Успокойся. Мне надо домой, уже поздно.

Филипп поджал губы и на мгновение сощурился.

— Точно. Я просто испугался, что ты… бросишь меня, как все, после того, что увидела.

— Теперь я тебя точно больше не брошу.

Особенно после того, как увидела последствия своего срыва, и что все это на моей совести и расхлебывать тоже мне. Пусть я пока даже близко не представляю, как это можно сделать.

На такси мы вдвоем доехали до калитки моего двора. Филипп сидел в автомобиле, замотанный, как посылка из интернет-магазина: в шапке, шарфе, капюшоне, сплошное черное пятно, даже бровей густых не видно, одни такие же темные глаза бегали по округе, подмечая каждую деталь.

Или ища очередную опасность.

Мы встали друг напротив друга. Филипп заговорил первый, но я могла разобрать лишь половину сказанных слов, остальное заглушала ткань на его лице. Я встала на цыпочки и двумя пальцами потянула шарф вниз, открывая лицо парня. Филипп замолчал.

— Ну, продолжай.

— Я хотел сказать, что вспоминал, как провожал тебя вечерами до дома. Если честно, это одни из лучших воспоминаний у меня.

— Да, я тоже об этом часто думала…

Правда потом заливала литром слез всю шелковую подушку.

Окно на первом этаже окрасилось в желтый сквозь старые шторы. Мама пришла в гостиную, чтобы убрать на книжную полку роман, который читает перед сном. По традиции она выглянет в окно для ежедневного осмотра двора и дочери на горизонте.

— Я пойду. Увидимся завтра.

— Тогда у меня?

Я не сдержала улыбку.

— Как раньше.

Филипп вернул мне ее и направился дальше по дороге. Открыв калитку, я замерла на месте и посмотрела вслед парню и, повинуясь внутреннему порыву, сказала то, что не успела обдумать.

— Филипп! — парень обернулся. — Я обязательно верну все назад. Обещаю.