Пропавшая невеста

Глава 11

Утро началось с того, что она открыла глаза и долго смотрела в потолок. Кровать была мягкой и удобной, комната светлой и уютной, а ощущение, что попала в западню, не проходило. Ей бы лучше в лес к Нарве, в домик с прохудившейся крышей и сквозняками, гуляющими по полу. Только кто же ее теперь отпустит?

Полночи ей снился кхассер. И каждый раз она просыпалась в холодном поту, а сердце билось где-то в голове. Его глаза. Звериные, яркие, то дурманящие янтарные, то непроглядно-черные, словно самая глубокая бездна. Во сне они ее преследовали, не давали покоя, мучили. И непонятно, чего в них было больше: ярости или чего-то другого – обжигающего и запретного.

Доминика не хотела об этом думать. Слишком близко, слишком на грани. И рада бы сказать, что ее это не волновало, но, увы, волновало еще как.

В дверь постучали, отвлекая от сложных мыслей, заставляющих сердце сжиматься чуть сильнее обычного.

– Кого еще там принесло? – выползая из-под одеяла, проворчала Ника.

Другой одежды, кроме банного халата, у нее не было, поэтому она запахнула полы потуже, подвязалась поясом и, ступая босыми пятками по мягкому ковру, пошла открывать.

На пороге стояла Берта. Та самая мерзавка, которая подкинула цветную тряпку в чан с бельем. Ника аж вздрогнула и с трудом поборола порыв захлопнуть перед ее носом дверь.

– Здравствуйте, – мазнув любопытным взглядом, Берта поспешно склонила голову, – хозяин велел принести вам одежду и сказать, что через полчаса ждет вас в обеденной комнате.

Она не узнала Доминику. Да и как признать в красивой темноволосой девушке ту самую страшилу, что пугала добрую половину замка своим мычанием.

Ника молча забрала у нее из рук стопку с вещами и начала закрывать дверь.

– Погодите! – испуганно воскликнула Берта, едва успев упереться рукой в створку.

Она так обрадовалась, когда ее отправили с поручением в комнату к загадочной незнакомке! Ведь можно было не только избежать привычной работы, но и узнать столько интересного! Кто эта девушка? Откуда она? Что любит? И, самое главное, что ее связывает с хозяином? Это волновало всех обитателей замка, и за прошедшую ночь родилось столько слухов, что все и не пересказать.

Довольная подвернувшимся шансом, Берта с гордостью отправилась на разведку, не сомневаясь, что уж ей-то точно удастся разговорить таинственную гостью. А что в итоге? Ее выпроваживают, даже не пустив на порог и не сказав ни слова.

– Мне велели вам помочь! – взмолилась она. – Пожалуйста. Если я не сделаю этого, меня накажут! Хозяин будет сердиться!

Доминика исподлобья посмотрела на нее, хмыкнула и захлопнула дверь, оставив любопытную Берту ни с чем.

– Вот ведь… – разочаровано прошипела та.

Но делать нечего. С досадой хлопнула себя ладонью по бедру, громко выдохнула и понуро поплелась обратно.

Тем временем Доминика разложила на кровати свои новые вещи. Пара мягких белых нательных рубашек, двое чулок – одни тонкие, другие потолще. Платья. Одно – плотное, темно-зеленое, с длинными прорезями по бедрам и сложной шнуровкой на груди, второе – серое с бордовыми вставками на лифе и по низу юбки, а третье – голубое, легкое, как облако.

Красивые. Только наряжаться совсем не хотелось. Зато хотелось есть, да и в четырех стенах надоело прятаться. И к тому же, раз кхассер сказал, что ждет, значит, надо идти. Иначе опять без приглашения явится и будет смотреть своими желтыми глазищами, так что сердце в пятки провалится.

Ника невольно вздрогнула и оглянулась, словно ожидая, что Брейр снова появится за спиной. Никого не было, но пульс уже зашкаливал.

Понимая тщетность своих попыток укрыться, она схватила одежду и убежала в купальню. Там быстренько скинула халат и, дрожа больше от волнения, чем от холода, надела длинную рубашку. После этого уже спокойнее облачилась в платье, затянула на груди шнуровку и повертелась перед зеркалом.

Просто, но красиво. Она вообще заметила, что в Андракисе нет вычурных нарядов. Ни кринолинов, ни шелестящей парчи, ни расшитых золотом камзолов. У модниц Шатарии шкафы ломились от платьев и украшений, и даже мужчины на приемы одевались роскошно и гордо выхаживали, будто пытаясь затмить друг друга. Здесь же все иначе. Сам хозяин замка, ничем не отличаясь от простых жителей Вейсмора, ходил в простых темных брюках и рубашке навыпуск.

Вспомнив о нем, Ника покраснела.

Направляясь на отбор, она думала, что встретит своего андракийца, сразу поймет, что это тот самый, улыбнется, и они вместе рука об руку пойдут к алтарю. В ее фантазиях все было светло, радостно и как-то по-детски. И уж чего она точно не ожидала, так это того, что, оказавшись рядом с кхассером, будет дышать через раз. И к интересу в его взгляде оказалась не готова. Взрослому, мужскому, настолько осязаемому, что на руках дыбом вставали волоски. Она была юна и наивна, но не настолько, чтобы не понимать, чем все закончится.

О, боги. Ника покраснела еще сильнее и поспешила отогнать жуткие, обжигающие откровенностью мысли. Места для детских игр не осталось, как и для глупой веры в сказку.

С пятнадцати лет воспитанниц гимназии Ар-Хол учили петь и танцевать, но совершенно не подготовили к тому, что Андракис – жесткий и жестокий. Его дикое сердце билось в этом суровом, по-своему прекрасном крае, в людях, живущих здесь, в самом кхассере. Особенно – в нем. В каждом движении, в уверенном развороте плеч и хищном прищуре невероятных янтарных глаз.

Он так смотрел… будто раздевал, не касаясь.

***

– Рассказывай! Какая она?

Подружки облепили Берту, стоило ей вернуться на хозяйственный двор. Тут же налетели с вопросами и алчным любопытным блеском в глазах.

– Стерва, – хмуро обронила Берта, вырываясь из их круга, – обычная стерва.

– Что она тебе сказала? – Нана чуть ли из юбки не выпрыгивала от желания узнать подробности.

– Ничего!

– Совсем? – разочарованно протянула девушка.

– Совсем! Вещи забрала и дверь закрыла!

– Может, ты ей не понравилась?

Берта фыркнула и, отпихнув с дороги подругу, пошла прочь. Как она могла не понравиться? Старалась, улыбалась, всем своим видом демонстрируя готовность прислуживать. Эта темноволосая гостья, которую притащил хозяин, попросту зазнайка! Не хочет дружить – ей же хуже.

Тем временем Ника все-таки собралась с духом и вышла из своей комнаты. Где находился обеденный зал, она имела весьма смутное представление, поэтому просто направилась куда глаза глядят. Ощущение, что она в западне, все усиливалось. Замок казался нескончаемым, мрачным и угрожающим – низкие потолки, узкие окна, помогавшие сохранить тепло зимой, но пропускавшие не так много света, чтобы разогнать мрачное настроение. Кругом серые грубые стены без позолоты и расписных вензелей, которые так любили в гимназии, а на редких картинах изображены не пиры и прекрасные дамы, а суровые воины и холодные пейзажи Вейсмора.

Каким-то образом она умудрилась пройти мимо всех залов и через узкую дверь вышла во двор, как раз туда, где на огороженной территории несколько воинов с упоением лупили мечами по деревянным чучелам, а кое-кто даже сражался друг с другом.

– Что забыла такая красавица среди простых вояк? – молодой парень подошел ближе и оперся локтями на заграждение.

На губах играла легкая улыбка, в глазах лукавый интерес.

– Заблудилась.

– Так давай провожу? – предложил.

– Не надо, спасибо, – Ника отступила – что-то подсказывало ей, что если кхассер увидит, как парень ей улыбается, то будут проблемы, – я уже вспомнила, куда идти.

Уверенным шагом она направилась к главному входу, но едва не споткнулась, заметив, что там ее уже поджидают.

На верхней ступени стоял Брейр и, сложив руки на груди, хмуро наблюдал за ее приближением. Сегодня он был во всем черном, словно демон. Да еще глаза темные, как ночь…

С каждым шагом ее ноги наливались тяжестью, и в груди сжималось все сильнее. Почти больно. Ника расправила плечи, гордо вздернула нос, пытаясь не выдать волнения, и поднялась к нему.

Кхассер слишком высок, чтобы смотреть на него сверху вниз, и Ника снова почувствовала себя маленькой и беспомощной.

– Гуляешь? – усмехнулся он.

Девчонка была забавной. Пыталась казаться смелой, но он-то слышал, как гремит ее сердце и с каким надрывом она пытается сдержать сиплое дыхание.

– Просто решила осмотреться, – вроде с вызовом, а коленки все равно дрожали.

– Я тебя проведу по замку. Чуть позже. Покажу, что здесь и как.

– Не стоит, – Доминика попыталась улыбнуться, – у тебя наверняка много дел. Незачем тратить свое время…

– Не переживай. На ближайшие дни у меня одно дело. Ты.

Во взгляде кхассера то ли обещание, то ли угроза. Ника не разобрала, только почувствовала, как внезапно ладони стали холодными и влажными. Зверь присматривался к ней, оценивал и не собирался отпускать. Просто ждал.

– Я голоден, – чуть хрипло произнес он.

Ника была бы и рада отказаться, да только понимала, что ее «нет» вряд ли кому-то здесь интересно. Поэтому, когда он кивнул, приглашая следовать за ним, Доминика послушно поплелась следом, тайком вытирая ладони о подол. Что же так трясет-то? Не вдохнуть! И нити на запястьях будто стали горячее.

Они миновали главный холл, свернули налево и оказались в большом сумрачном зале. Здесь в несколько рядов стояли дубовые столы, возле них тяжелые лавки. У стены на небольшом возвышении разместился еще один стол. Хозяйский.

– Где все? – едва сдерживая волнение, спросила она.

Оставаться с кхассером наедине не хотелось – он слишком давил, хотя ничего не делал и даже практически не говорил.

– В замке завтракают рано, Ника.

Странно было слышать свое имя в его исполнении. Как-то неправильно и обжигающе остро. Рядом с ним вообще все было слишком острым.

– Почему меня не разбудили? Я бы пришла.

– Я велел тебя не беспокоить. Пока, – снова быстрая усмешка.

– Мне несложно. Я могу. Мы с Нарвой каждый день вставали на рассвете.

Пусть не думает, что она неженка, которая только и умеет что валяться в постели и ничего не делать!

– Не сомневаюсь, – согласился Брейр, усаживаясь во главе стола. Взглядом он показал, куда ей садиться. Едва она опустилась на лавку, как из-за маленькой неприметной двери вынырнула служанка с подносом. – Ты предпочла остаться в лачуге, вместо того чтобы прийти в замок. Почему?

– Снегом замело все тропы. Было не пройти.

Врала. Брейр это чувствовал. Чуть склонив голову набок, наблюдал, как она ест, подмечал каждую деталь: дрожащие пальцы, тяжело вздымавшуюся грудь, неестественно прямую спину. Он видел не только то, что снаружи, но и каждую ее эмоцию.

В основном это был гнев. Она злилась на него, хоть и пыталась прикрыться вежливой улыбкой. Еще было смущение. Такое отчаянное, что глаза лихорадочно блестели, а щеки пылали алым, делая ее еще привлекательнее. Было и любопытство – осторожное, как у кошки, заглянувшей в новый дом.

В который раз кхассер пожалел, что их знакомство получилось таким неправильным. Что стоило ему тогда сдержаться и не бросать ей в лицо те грубые слова? Сейчас было бы проще… но не так интересно. Он любил, когда ему было интересно, когда просыпался инстинкт охотника и хотелось подбираться к своей добыче все ближе.

– Как спалось?

Ни к чему не обязывающая беседа. Просто чтобы начать, разговорить ее.

– Хорошо, спасибо.

– Нравится комната?

– Все нравится. Спасибо, – поблагодарила еще раз, – но я бы лучше вернулась к Нарве. Мне с ней удобнее.

– Так не терпится сбежать? – едва заметно улыбнулся кхассер.

Хотя весело ему не было, скорее наоборот. Несдержанность в очередной раз обернулась проблемами.

– Нет. Что ты… – начала и замялась. По глазам поняла, что не верит. Ну и смысл выкручиваться? Отложила в сторону прибор, тяжело вздохнула и произнесла, стараясь чтобы голос не дрожал: – Да. Я хочу уйти.

– Неужели тебе больше по душе жизнь в землянке?

– Мне по душе жизнь с теми, кто не обращает внимания на шелуху.

– Так и будешь припоминать тот наш разговор? – Брейр поморщился.

– Прости. Но тот разговор теперь всегда со мной.

Кхассер недовольно подеялся из-за стола:

– Идем.

– Куда?

– Просто иди за мной.

Они не стали выходить в большой зал, а через неприметную дверь вышли в крыло для прислуги, там поднялись по узкой винтовой лестнице на широкую каменную стену.

Вид отсюда открывался красивый.

У подножья стены пестрело поселение с извилистыми улочками и крепкими домами. Чуть дальше раскинулось озеро и стелились свежие, еще темные поля. Долина наливалась сочными красками и птичьими голосами, темная река, змеей извивающаяся среди лесов, мерцала на солнце, а вдали, где шумел водопад, клубами поднимались миллионы брызг, среди которых весело играла радуга.

Прекрасное место. И Ника в очередной раз подумала, что могла бы полюбить его всей душой, если бы сложилось иначе.

– Я знаю, ты на меня злишься, – Брейр облокотился на широкий парапет и смотрел куда-то вдаль.

– Не злюсь.

– Злишься. Не пытайся врать – я это чувствую.

Ника насупилась и на всякий случай отступила от него на пару шагов.

– Не поможет, – криво усмехнулся он, – знаешь, там, в Наранде, я ведь оказался не по собственному желанию. Мне велели отправиться на эти дурацкие смотрины и забрать высшую. Я это и планировал сделать. В итоге ушел с зеленой… кхм… зеленым…

– Не утруждайся, – буркнула Доминика, – с зеленым чучелом.

– Допустим. С чучелом и серыми нитями на руках. Согласись, это вообще не то, о чем можно мечтать. И избавиться от тебя я не мог. По закону снять нити может только император и то не раньше, чем через год. Поэтому я был зол, поэтому тогда столько всего наговорил. Если бы знал, кто ты на самом деле, все было бы по-другому

– Интересно, как? Ты бы не отправил меня в сторожку к кривой травнице, а забрал в свою спальню? И сделал бы себе наследника?

– Как минимум одного.

Его быстрый взгляд – и снова колени стали мягкими.

– Боюсь, я бы не хотела этого.

– Куда бы ты делась?

Он говорил об этом так спокойно, что от возмущения скручивало в животе.

– Знаешь ли, у нас в Шатарии принято, чтобы мужчина добивался и ухаживал за избранницей. И если она не согласна, то достойно принимал отказ. А вы здесь… как варвары.

– И тем не менее твоя Шатария без зазрения совести отдала тебя в счет уплаты долга, – напомнил кхассер, – и да, отказы я принимать не умею.

Ника прикрыла глаза, пытаясь справиться с волнением. Его слова возмущали до глубины души и в то же время задевали что-то странное внутри живота. Какую-то струну, от которой расползалось неведомое предвкушение.

– Я имею право отказать.

– Забыла? – показал руку с серой нитью. – Ты – лаами. Не рабыня, не прислуга, и в то же время целиком и полностью принадлежишь мне.

– Как вещь?

– Не нагнетай.

– Ты снимешь эти оковы? – она раздражённо дернула нитку на своем тонком запястье. – Когда пройдет год, ты снимешь их?

Брейр развернулся к ней лицом, привалился боком к парапету и долго смотрел, скользя взглядом по ее раскрасневшейся возмущённой физиономии.

– Вот это уже зависит от тебя. Будешь покладистой – к зиме сниму. Не будешь – оставлю.

– Мужчины Андракиса всегда удерживают женщину шантажом? – с вызовом вскинула взгляд. – Иначе никак?

Брейр рассмеялся. Громко, вызывая дрожь уже не только в коленках, но и выше. Девчонка забавная.

– Поверь, Ника. Есть много других способов удержать женщину. Гораздо более интересных и приятных.

Доминика вспыхнула и отвернулась. Каждый раз он будто провоцировал, прощупывал ее, вызывая то смятение, то жгучее желание сбежать.

– Или наоборот, – уже без смеха добавил кхассер. Она снова дернула нить, уже сильнее, но все так же безрезультатно. – Бесполезно. Сама не снимешь.

– Я и не хотела…

– Хотела и не раз, – янтарь опасно полыхнул, – я чувствовал каждую твою попытку. Каждый раз, когда ты пыталась избавить от своих, мои становились горячими.

Ника смутилась и опустила рукав, чтобы прикрыть ненавистное украшение.

– И что теперь?

– Я уже говорил. Учитывая наше неудачное знакомство, дам время привыкнуть. Попробую показать тебе, что не так уж я и плох.

Она хмыкнула. Хотела тихо и про себя, а получилось громко и вслух. Конечно, Брейр услышал. Не то чтобы его очень волновало отношение трофея из Шатарии, но и к тому, чтобы от него воротили нос, он точно не привык. Это немного… злило и вызывало недоумение.

Кхассеры всегда были в почете, не было такого, чтобы кто-то посмел отказать. За их внимание боролись самые красивые девушки, а эта стояла с таким видом, будто ее к мусорной куче подвели.