Пропуск в райский сад

Глава 13, которая уже в «лендровере»

— Простите, что невольно опять затронула запретную тему. Просто мне было неловко, что я вспылила из-за автографов. Вы же так много для меня делаете. И я подумала, что вам будет приятно, если я угадаю вашу профессию. Не обижайтесь, пожалуйста, — добавила я, потому что он молчал.

— Перестаньте. — Он вывел машину за ворота больницы. — Не нужно оправдываться. Я прекрасно понимаю, что вы перенервничали из-за мамы, и подумал, что внимание поклонников вас ободрит. Но тоже ошибся.

— О, и еще как! Хотите честно? Думаете, если я телезвезда, то у меня все супер-пупер? Да пару дней назад меня просто вышвырнули с телевидения! Мой великолепный муж устроил скандал почти в прямом эфире! А я виновата… Никому я там теперь больше не нужна. И поклонники скоро позабудут: не маячишь на экране, значит, нет тебя. Фьють! Растворилось видение, как и не было… А мама… Ей я вообще никогда не была нужна! Я только вечно мешала ей устраивать личную жизнь. Знаете, как меня дразнили в школе? Акула! Потому что у меня были кривые редкие зубы, а мать не находила нужным тратиться на пластинку, чтобы их выправить! Она едва терпела меня всегда — я слишком похожа на отца, который нас бросил, когда я родилась!.. И я его не виню — с ней ведь просто невозможно жить под одной крышей. Вы же сами видели, что это за человек.

— Грустно, — наконец произнес Марк. — А моя мама, наоборот, любила меня еще сильнее за то, что я похож на отца, хотя они тоже довольно быстро оформили развод.

— Но у вас-то отец есть! И жив! А я своего никогда не видела и даже не помню!

— Э-э-э… Откуда вы знаете о моем отце?

— Бетрав сказал. Дайте сигарету! Пожалуйста… Извините, что я опять вспылила. Вы же не виноваты в моих мытарствах. Вы, наоборот, как никто обо мне заботитесь. А уж эти приключения с мамой! Я даже не представляю, что бы сегодня без вас делала.

— Бетрав… — Он достал из кармана сигареты, протянул их мне и улыбнулся. Дальше будет еще лучше. У меня целый подвал вина. Лолиной лазаньи еще пол противня.

— Лола тоже там?

— Нет. Лолу я отвез домой — ей к шести на работу. Она ведет утреннюю программу на нашем радио. Ужасно гордится!

— На радио?

— Да, на нашем местном радио. Я же говорил, что она ваша фанатка, во всем старается вам подражать! Причем она ведь тоже Соланж, как и вы. Соланж Лютр. Она со школы работает в нашей местной газете, а теперь и на нашем радио — своего телевидения в Куассоне нет. И еще подрабатывает в этой больнице санитаркой — копит деньги на образование.

— Как же она успевает?

— Как-то. А что делать? Кроме нее в семье еще четверо, на учебу старшему сыну кое-как наскребли, на нее — уже нет, вот и вертится девчонка как может. Толковая. Вы ведь смогли сами проложить себе дорогу, и она надеется, что тоже сможет.

— Ничего бы я себе не проложила без Оливье… без Оливье Консидерабля. Понимаете, он был для меня всем. Учителем, отцом, сказочным принцем… Всем. А теперь предал. Хотя и щедро откупился. — Я приоткрыла окно и выкинула окурок. — Знаете, я правда просто не представляю, как мне жить дальше.

Я почувствовала руку Марка на своем плече.

— Тише. Тише. Мне тоже показалось, что не стоит жить, когда не стало мамы.

Я погладила его по этой руке, выдохнула и откинулась на спинку кресла.

— Бетрав мне рассказал, что вы вините себя за то, что не отговорили ее от операции. Но это не ваша вина!

Марк кашлянул и убрал руку.

— Простите, что опять заговорила на вашу запретную тему, — сказала я. — Просто вы потеряли самого близкого человека, а у меня в одночасье рухнула вся моя жизнь, и мы оба не знаем, как дальше жить.

— А что еще рассказал Бетрав?

— Что он — ваш крестный, когда я спросила, не родственники ли вы все, а так больше ничего особенного. Мы говорили мало, в основном он молчал всю дорогу.

— Ха, — усмехнулся Марк. — Молчал! Мог бы и рассказать, что с самого детства любил мою маму и все считали их женихом и невестой, а она взяла и вышла за моего отца.

— Любил… Тогда понятно, почему Бетрав говорил, что ей не надо было этого делать, что сразу было ясно, что они не пара.

Марк покосился на меня.

— Ну, все-таки, что он говорил еще?

— Что ваш отец живет в Париже.

— А еще?

— Вроде бы все. Вы дружите со своим отцом?

— Да, очень! И мама дружила, и после развода. Правда, дед его сначала тихо ненавидел, но все любили меня, и…

— Вот видите, вас все любили… А меня только… Оливье… И тот предал…

— Можно вопрос? Можете даже не отвечать, если покажется вам обидным.

— Спрашивайте!

— Вы сами любили кого-нибудь кроме него?

— В смысле, мужа?

— Нет, вообще. Даже не обязательно человека. Собаку, кошку, кролика.

— Мама не разрешала заводить животных.

— Но, по-моему, вы давно живете самостоятельно. Могли бы и завести. Животные лучше всех умеют любить.

— Я как-то никогда не думала об этом. И я очень мало бываю дома. А чем занимается ваш отец?

— Он преподает композицию в Школе изящных искусств, профессор. Я тоже ее окончил.

— Так вы художник?

— Не смотрите на мои руки. Слишком давно они держали кисть. Ха. Теперь вряд ли вообще удержат… Все! Приехали. — Он остановил машину возле светящегося стеклянного магазинчика. — Что вам купить? Сыр, рыбу, сладкое?

— Зубную щетку, если можно. Главное, не забудьте про лампочки!

Он с улыбкой кивнул и вышел из машины.