Прощальный танец

Глава VII. Снежные сумерки. Дамиан

Дамиан:

Семнадцатый день месяца совы, второй день после возвращения

Липкий снег противно скрипел под ногами, колкий морозный воздух безжалостно щипал щёки и склеивал глаза. Пальцы, спрятанные в прочные перчатки из драконьей кожи, давно онемели, и уже в кистях начала чувствоваться неприятная скованность. Каждый новый шаг давался с трудом, но идущий, укутанный в подбитый мехом лисицы толстый плащ, был упрям. В миг, когда его разум требовал сдаться, он возрождал в памяти лицо любимой жены. Глубочайшее отчаяние и нестерпимая боль исказили прекрасные черты, превратив их в уродливую маску. И он растерзал бы всякого, кто осмелился бы заявить, будто она, изнурённая неудачными беременностями, в конце концов, утратила всякое очарование.

Это, верно, был злой рок, жестокая расплата за грехи предков. Их обыденное естественное для всякой пары желание стать родителями внезапно превратилось в сущий кошмар. Одна потеря следовала за другой, всякий раз, едва живот только начинал расти. Они потеряли так пятерых, несмотря на все меры предосторожности и усилия целителей. И вот, казалось, что им, наконец, улыбнулась судьба. До родов оставалось чуть больше двух месяцев, когда в их дом вновь пришла беда. Были вызваны самые прославленные целители и лучшие из лекарей-волшебников. Он отчаянно надеялся, что в этот раз им непременно удастся спасти малыша. Всё же срок был достаточным, чтобы при должных усилиях выходить недоношенного. Во всяком случае, ему уже доводилось встречаться с такими случаями, закончившимися вполне удачно, вот только судьба в очередной раз презрела их.

— Он умер ещё несколько дней назад, — констатировал лекарь. Его взгляд был пронизан состраданием и печалью. Мертворождённый младенец лежал синим бледным комком у него на руках.

— Но почему? — Боль прошивала насквозь. Словно молния, она пронизывала каждую клеточку, и не давала дышать. Он мог лишь рвано захватывать воздух, будто угодившая на сушу рыбина. И всё, о чём ему мечталось в тот момент — наконец, оглохнуть, чтобы не слышать, как в соседней комнате обезумевшая от тяжелейших родов и обрушившегося горя, надрывалась его любимая.

— Верните моё дитя! Отдайте его! Он нужен мне! — Её голос напоминал неистовый вой дикой волчицы, угодившей в капкан.

— Сердце перестало биться… — Ища причину, лекарь окутал тельце магией и принялся вглядываться в меняющийся узор чар. Яркие огненные всполохи почти мгновенно окрасились в жуткий зелёный, а затем внезапно потемнели. Брови лекари сдвинулись к переносице, а лицо вмиг помрачнело.

Стук собственного сердца, бешено скачущего в груди, оглушал, судорожное неровное дыхание казалось рокотом ураганного ветра. Но даже весь этот невероятный шум не смог утаить от него ужасающую истину, произнесённую едва слышным шёпотом.

— Его забрала тьма…

С губ сорвался стон, а глаза защипало от едкой горечи.

— Мне жаль, Дэйни. — Лекарь спешно завернул труп младенца в окровавленную простынь. — Придётся сжечь тело.

— Да, конечно. — Собственный голос звучал глухо и хрипло, будто чужой. Тяжесть осознания навалилась на него, словно к шее привязали каменную глыбу и сбросили в морскую пучину. И там, в той глубине, в которую он стремительно погружался, царили лишь беспросветная тоска и безысходность.

— Кто-то из ваших с Ийли предков практиковал тёмные искусства? — Осторожный вопрос лекаря вырвал из горла новый надсадный стон.

В мозгу тут же незваным гостем пролетели слова родного деда:

«Если свет презрел тебя, оставив один на один с бедой, не каждому хватит мужества смириться с неизбежным и просто сдаться».

Запятнавший их клан отступник, изгнанный с позором и выжженный с фамильного древа, как недостойный права носить даже имя волшебника. Когда-то тот не сумел выдержать безвольного наблюдения за безумными страданиями и мучениями больной матери и обратился к тёмной магии. Проступок, которому не было прощения в глазах главы клана, не нашёл понимания и у других членов семьи. Впрочем, и до сих пор эта история преподносилась, как предосудительный горький урок должный остудить всякий пыл и нежелательные мысли о подобном выборе.

— Вы можете… — Его голос треснул, будто стеклянный кувшин под натиском крутого кипятка. — Устроить погребальный костёр сами… Я… — он так и не смог договорить. Слова застряли в горле, словно склеившись.

Лекарь понимающе кивнул и, поклонившись в знак уважения, вышел из комнаты. Оставленный в одиночестве Дэйни уже не скрывал своих чувств. Обрушившись на невинную стену, он пытался каждым яростным ударом выместить весь свой гнев и отчаяние, но, даже проломив каменную кладку и сбив руки в кровь, не ощутил и толики облегчения. В мозгу занозой засело непримиримое чувство, которое с той поры только росло. Оно же, не давая покоя ни днём, ни ночью, окончательно измучило его и толкнуло к безрассудству.

Путеводное заклинание вывело Дэйни к занесённой снегом пещере. Он решительно направился внутрь: все страхи и сомнения были оставлены ещё у древних стен, ограждающих Запретные земли. Чтобы ни говорили древние старцы и великие волшебники, никто из них не испытывал того же, что выпало на долю ему и его жене. И раз судьба так немилосердна, стоит ли и впредь доверять ей так слепо? Он счёл это более неуместным, и потому дал себе зарок впредь самому творить своё будущее.

Жуткий холод и мрак окружили его. Дэйни щёлкнул пальцами, вызывая волшебный огонь. Искра вспыхнула, на миг озарив оледенелые стены, но тут же погасла. Встревоженная тьма будто бы стала плотнее. Стылый затхлый воздух комьями оседал в лёгких. Выставив руку вперёд, Дэйни сделал шаг, потом следующий, а затем ещё. Двигаясь по наитию, он жадно щупал морозную пустоту, а та будто смеялась над ним, подбрасывая лишь сгустки тьмы. Достаточно было лишь коснуться их, и те лопались подобно мыльным пузырям. Но Дэйни не отступал. Упрямо идя вперед, он, наконец, наткнулся на липкую субстанцию, которая рассыпалась в его пальцах тонкими, почти невесомыми нитями. Он не смог сдержать улыбки. Нашёл! Свободной рукой он полез в карман. Нащупав небольшую линзу, Дэйни поспешно вытащил её и приложил к глазу. Тьма рассеялась, обнажив спрятанное гнездо арахноморфа. Миллионы алых нитей сплелись и протянулись в бесконечную глубину, создавая невероятный и в то же время пугающий причудливый узор. Осматривая слой за слоем, он быстро обнаружил застывшую паучиху. Её глаза закрывала пелена, а тело покрылось коркой льда. Опасные жвала даже не шелохнулись, когда он коснулся замороженного мохнатого паучьего тела. Дэйни выдохнул, ощущая мрачное торжество. Он всё просчитал правильно: в сезон снегов все пауки впадали в спячку, и теперь без всякого риска можно было совершить задуманное.

Дэйни выхватил с пояса кинжал, и лишь на миг его рука дрогнула. Никогда прежде ему не приходилось убивать кого-то, кто обладал разумом.

«Тьма всегда требует жертв, а эта нелепая жизнь всё равно вскоре погаснет, так почему бы и позаимствовать немного от неё для дитя?» — пролетела ошалелая мысль в его голове. Покосившись на огромный, похожий на гигантскую грушу кокон, он ухмыльнулся. По весне оттуда выйдет несколько сотен подобных тварей, так стоит ли переживать из-за одной? Молниеносный удар и вот уже бесцветная и вязкая жидкость, похожая на слизь, лениво потекла по недвижимому телу. Дэйни поспешил достать бездонную флягу и принялся наполнять её. Странная бесцветная жижа, соприкоснувшись с воздухом, темнела и ещё сильнее густела. Словно заворожённый, он наблюдал за тем, как она стекала во флягу, делая её всё тяжелее и объёмнее. Всего пары капель в день было вполне довольно для тёмного зелья, которым он собрался потчевать жену, чтобы она, наконец, выносить дитя. Спящая паучиха вполне могла бы и восстановиться, если бы он прервал свою экзекуцию и немного подлатал открытую рану. Вот только Дэйни никак не мог остановиться. Фляга уже раздулась до размера индейки, а он будто одержимый всё продолжал её наполнять. Ему всё было мало! Он не успокоился, пока, подобно вампиру, не выжал паучиху досуха, а после безжалостно отбросил иссушенное тело к кокону, чтобы по весне только вылупившиеся голодные паучата могли поживиться останками своей матери. В конце концов, они бы всё равно её сожрали, только ей смерть длилась бы несколько дольше.

Дэйни покинул пещеру без всяких сожалений. Под сердцем булькала целебным нектаром бездонная фляга — символ его надежды. Оставалась только самая малость — не выдать себя и совершённое отступничество. Об этом никто не должен был узнать, даже она, его дорогая и любимая супруга…

Дамиан со стоном и хрипом заметался в простынях. Тело бил неприятный озноб, а лицо, напротив, пылало, словно обожжённое. В груди не хватало воздуха, и новый судорожный, захлёбывающийся вдох окончательно разбудил его. Веки будто срослись, не позволяя открыть глаза. Дамиан поднёс руки к лицу, но прежде чем попытался разлепить склеившиеся ресницы, его остановил приятный женский голос.

— Не надо, Ваше Величество, не трогайте. Я вам сейчас помогу!

Мягкие и нежные интонации ласкали слух и казались отчего-то знакомыми. Когда-то ему точно доводилось слышать этот мелодичный голос. Задумавшись, Дамиан пропустил момент, когда к нему приблизились, и вздрогнул оттого, что на его разгорячённое лицо упала мокрая холодная тряпка.

— Чуть-чуть придётся потерпеть…

В ноздри ударил сладко-пряный смолистый запах хвои, свойственный лишь одному народу — нагам! Желая убедиться в своих догадках, Дамиан резко зажмурился, а потом всё-таки смог разлепить один глаз, несмотря на болезненную резь, будто что-то угодило под веко. Перед взором возникла плотная пелена ткани. Он уже намеривался её сбросить, но, подняв руку, ощутил новую странность — к его запястью плотно прилегал холодный металл. Нехорошее предчувствие холодной волной прокатилось по телу. Рывком сорвав компресс, Дамиан принялся лихорадочно осматриваться. Расшитый золотыми нитями небесно-голубой полог над головой был ему смутно знаком. Кажется, именно такой натянули над королевской кроватью сразу же после того, как он взошёл на престол. Слегка покосившись, чтобы увидеть край выкрашенной белой краской стены, Дамиан убедился в своих подозрениях, приметив вычурный изгиб лепнины у карниза. Чуть опустив всё ещё один рабочий глаз, он ошеломлённо уставился на ту, кто оказалась рядом с его постелью.

— Сэйлини… — От удивления он не смог вспомнить её нового титула, и потому, ощутив, как краска приливает к лицу, поспешно извинился: — Простите…

— Вы можете называть меня по имени, — мягко предложила Рена, и на её лице появилась нежная, будто начавший расцветать бутон розы, понимающая улыбка.

— Откуда вы здесь? — спросил Дамиан. Смутившись, он перевёл взгляд к своей руке и тут же подскочил на постели, словно ужаленный. — Что это такое? Почему на мне вампирские оковы?!

— Простите, это был единственный способ, чтобы его сдержать… — Рена виновато опустила голову.

— Его? — Дамиан резко застыл на месте. В голове всё ещё царил полный кавардак, в котором не так-то просто было навести порядок.

— Лорда Торика, — упавшим голосом произнесла Рена, а затем, нахмурившись, осторожно поинтересовалась: — Ваше Величество помнит чёрные вихри?

Дамиана прошиб холодный пот. Перед внутренним взором тут же появилась ужасающая картина: жуткие, всепоглощающие вихри, перемалывающие в пыль всё сущее, неслись навстречу к нему и деревне. Это ведь сделал он?! С его рук слетела та проклятая магия!!!

— Не вздумайте винить себя! Та магия — не ваша заслуга! — внезапно пресекла его Рена, будто прочитав мысли, и в ответ на недоуменный взгляд продолжила: — Вы, как и я, стали жертвой коварства лорда. Поэтому… — она на миг замялась, явно ощущая неловкость, но, коснувшись собственного запястья, закованного в такой же браслет, решительно продолжила: — Чтобы и впредь не случилось беды, я заглушила всякую магию вампирской сталью… И осмелилась применить их и к Вашему Величеству.

— Это… — Голос Дамиана предательски дрогнул, выдавая пронизывающую его сознание боль. — … было верным решением! — Он заставил себя договорить. Его глаза невольно увлажнились, отчего, наконец, веки полностью смогли открыться. Несмотря на жжения и резь, Дамиан ещё раз пробежался по уже знакомой комнате взглядом. Всё тут было, как и перед его исчезновением. Та же мебель, те же покрывала и ковры, разве что не хватало свежих цветов в вазах, да от промерзших стен исходил неприятный холод, верный признак того, что здесь давно не топили. И только один предмет смотрелся здесь инородным гостем. Рядом с кроватью появилось странное массивное зеркало в старинной оправе. Его поверхность была залеплена густым слоем изморози, но то тут, то там снежный узор прорезали зловещие чёрные трещины.

— Я надеялась, что его удалось там запечатать, — удрученно заметила Рена, кивая в сторону зеркала. — Вот только он оказался хитрее. Вашему Величеству известно, что лорд сильнейший тёмный маг?

Дамиан разом помрачнел. Он терялся в догадках, как и откуда Рена могла узнать такие важные сведения, и почему вообще жена сэйла вдруг оказалась в королевском дворце, да ещё и без мужа! Ему никак не удавалось найти связи между этими странными разрозненными фактами, и от того возникшая ситуация всё больше беспокоила. Нечто очень важное упорно ускользало от него.

— Вероятно, Ваше Величество пока не в состоянии осознать, чем же так опасен лорд, — так и не дождавшись ответа, после небольшой паузы Рена продолжила. — Поэтому я возьму на себя ответственность вам о том доложить.

— Зачем вам это? — не удержался Дамиан от вопроса. Его размышления уже пошли по кругу, так и не находя разумного звена.

— Мы с вами угодили в ловушку, Ваше Величество, — понизив голос, произнесла она. — Лорд Торик выбрал нас из-за способностей и теперь использует наши тела, как сосуды, чтобы нашими руками осуществить свои замыслы! И не похоже, что он собирается останавливаться…

— Я не совсем понимаю, — признался Дамиан. — Что значит сосуд?

— Лишь то, что лорд способен забрать у вас ваше тело и поглотить вашу личность. — Рена перешла на шипящий шёпот, от которого невольно по спине побежали мурашки.

— Разве такое возможно?! — ужаснулся Дамиан.

— Хотите сказать, вы сами решили вызвать те сокрушительные вихри?

Вопрос ударил по нему, словно звонкая пощёчина. И эта встряска отрезвила Дамиана. В сознании, наконец, что-то начало проясняться. Если в тело Дамиана внедрился дух Торика или его часть, это хорошо объясняло причину появления чужеродной тёмной магии. Вот только к чему такие ухищрения? Что этот странный Торик обнаружил в нём, в Дамиане? Если он сам волшебник, зачем ему связываться с тем, кто его слабее?

— Чего же он хочет? — не заметив, что рассуждает вслух, произнёс Дамиан.

— Не вы один, Ваше Величество, задаётесь этим вопросом, — с печальным вздохом заметила Рена, а затем внезапно поднялась и, подойдя к прикроватному столику, принялась что-то искать в ворохе тряпок. Немного повозившись (она отодвинула стопку полотенец и простыней, затем принялся рыться в брошенных небрежно марлевых повязках), она вдруг вытащила узкий футляр из черного блестящего металла. На вид он казался цельным, будто плотный железный прут. Пальцы Рены ловко пробежались по гладкой поверхности, и вот уже раздался щелчок. Верхняя часть футляра отскочила, обнажая спрятанное внутри.

— Это карта, которую лорд просил меня передать боцману, едва его корабль вернётся на Каэр, — доставая туго свернутый свиток, сообщила Рена. Она торопливо развернула пожелтевшую карту и протянула её Дамиану.

Она не выглядела ветхой, но достаточно было одного мимолётного взгляда, чтобы понять, насколько та древняя. Щедро умащенная воском бумага вдобавок оказалась пропитана магией. Дамиан ощутил её присутствие и потому с опаской прикоснулся к развёрнутому свитку. Он ожидал внезапного сопротивления или ещё каких-то странностей, однако карта просто скользнула в его руки, словно послушная кошка. Воззрившись же на содержание, Дамиан ощутил себя глупцом. Очертания континентов и островов были ему совершенно не знакомы, а выведенные незнакомыми письменами названия напоминали мудрёные закорючки.

— Что это такое? — опешив, спросил он.

— Так выглядел наш мир задолго до Последней войны Драконов, — пояснила Рена, чуть склонившись над картой. — Знаю, тут все обозначения очень непривычны, но я прошу вас обратить внимание на вот эти странные пометки…

Она мягко провела ладонью по изображению и то, словно всколыхнувшая от лёгкого ветерка вода, пошло рябью. То тут, то там начали вспыхивать странные искры. Они возникали то посреди океанов, то на вершинах гор, то в сердцах пустынь, но каждая из них тут же гасла, осыпаясь чёрным пеплом и складываясь в кривоватые кресты. Лишь в двух местах возникло иное изображение. Так, над крохотным островком, почти затерявшимся среди вод большого океана, красовалась ярко-красная молния, да у скалистого побережья огромного материка продолжал виться туманом крохотный волшебный вихрь.

— Похоже, лорд Торик что-то ищет, но, судя по этим отметкам, удача ему не сопутствует. Возможно, что именно здесь и кроется ответ на наш с вами вопрос, и Ийридиари согласен с моими предположениями и считает, что это место… — Рена поднесла руку к парящей над картой туманному знаку. — …может дать ответ. Не думаю, что нам с вами стоит и дальше испытывать судьбу и ожидать, когда лорд вновь проявит себя, а потому я бы поторопилась с этим путешествием, тем более что «Эмальгион» появился в порту Скёйдарна нынешней ночью.

— Подождите! — запротестовал Дамиан. — Вы хотите, чтобы я куда-то уплыл с вами вот так просто, бросив страну в беде? И кто такой этот ваш Иий… — Он запнулся на сложном имени.

— Боюсь, у нас нет выбора. — Рена печально вздохнула и отвела взгляд, будто была в чём-то виновата. — У меня есть подозрение, что наступление Бэрлока часть плана лорда. Вступив сейчас в эту схватку, вы, как и я, всё то время, что вас не было, будете бороться впустую. Я отправила армию лорда Иро на север, надеясь, что они смогут перехватить захватчиков, но те почти тут же появились на востоке. Мне удалось убедить выступить остатки армий Когъёрда и Йохана, однако неведомым образом бэрлокцы появились на западе в вашей родной деревне… И если бы не помощь Высшего демона, боюсь даже представить, чем всё могло бы закончиться. — Она перевела дыхание и нервно поправила длинные рукава своего просторного платья. — Его имя Ийридиари, и он обладает невероятной силой, способной заморозить до самого дна все моря и океаны, но, как оказалось, даже этой мощи недостаточно, чтобы победить лорда Торика! Вчера его подлый натиск был остановлен. — Рена покосилась на оковы. — Но это лишь временная мера, и нам следует выступить до того, пока он проявит себя снова.

— Но что против такого соперника сможем сделать мы, да ещё и без магии? Есть ли вообще хоть кто-то, кто способен его остановить?

— Даже если и нет, разве это повод, чтобы сдаваться?

Слова Рены заставили Дамиана устыдиться своей горячности. Ему и в самом деле стоило во всём разобраться более детально, прежде чем делать какие-то выводы, а для начала выяснить, как случилось так, что жена сэйла оказалась во главе Каэра и сумела добиться того, чтобы ей доверили управление армиями! Неужели он так долго отсутствовал?!

Вот только, раздумывая какой из кишащих в голове вопросов, задать первым, Дамиан внезапно ощутил себя невероятным голодным. Острое чувство пронзило тело, а в желудке протяжно заурчало. Звук оказался слишком громким, и от возникшей неловкости Дамиан вмиг покраснел.

— Я распоряжусь о завтраке, Ваше Величество. — В голосе Рены прозвучало понимание и теплота. Она вежливо поклонилась, после чего покинула спальню.

Дамиан проводил нагу взглядом и, едва дверь закрылась, резко вскочил с кровати. Словно нетерпеливый ребёнок, он устремился к окну, стекло которого заволокло плотным ветвистым узором. Дамиан будто бы оказался в заснеженном хвойном лесу, где льдистые игольчатые лапы смыкались друг с другом. Несколько минут он оторопело взирал на искусное плетение так непохожее на немного небрежный звездчатый рисунок, обычно появляющийся на окнах в морозные дни. В незнакомом новом и, пожалуй, даже величественном узоре ему чудились отголоски магии. Уж слишком идеальными были все линии, чересчур правильными и точными в каждом штрихе! И особенно подозрительным казался мерцающий блеск. Узор таинственно искрился, но не так, как бывало при игре солнечного света, когда снег переливался подобно огранённым драгоценным камням. Тут происходило нечто иное, загадочное и странное. Свет будто бы исходил изнутри и, желая убедиться, что не ошибается в своих суждениях, Дамиан приложил ладонь к промерзшему стеклу. Холод пронзил его, на миг парализовав. Отдёрнув руку, Дамиан ещё несколько минут пытался привести дыхание в норму. Сердце, пропустившее в тот момент удар, теперь билось, как сумасшедшее, будто вознамерилось взмыть к небесам. В висках сдавило так, что перед глазами ещё какое-то время плясали мушки.

Лишь когда его состояние пришло в норму, Дамиан вновь шагнул к окну. Ему нестерпимо хотелось посмотреть на родную столицу, и потому он осторожно подул на замороженное стекло. Под теплым воздухом рисунок начал смазываться. Не ощутив никакого сопротивления, Дамиан принялся дуть сильнее, пока не появилось небольшое отверстие. Ещё немного стараний, и вот уже через небольшое «окошечко» можно было взглянуть на город, а точнее едва проглядывающие из-под снега крыши домов. Поражённый увиденным, — обычно из-за постоянных ветров в столице редко где можно было встретить сугробы, — Дамиан ещё немного расчистил от узора стекло. Но, чем шире становилось его «окошечко», тем более пугающей представала картина. Дома занесло чуть ли не до второго этажа, дороги и площадь замело так, будто их в этой снежной пустыне не было никогда. Озадаченный и обеспокоенный Дамиан поспешно выбежал из спальни в небольшую приёмную. Здесь окна выходили на другую сторону, и потому, отогрев себе новое «окошечко», он напряжённо принялся рассматривать порт, внезапно превратившийся в жуткую ледяную композицию. Большинство кораблей облепило наледью, с мачт вместо парусов свисали длинные, похожие на оборванные по краям полотна, сосульки. Линия причалов угадывалась лишь по нацепившим на себя снежные шапки торчащим над сугробами фонарным столбам. Но самым шокирующим был вид застывшего моря. На памяти Дамиана такое происходило впервые, чтобы бурные серебристые воды покрылись ледяной коркой! И тем особенно примечательным оказался вид застрявшего во льдах незнакомого галеона. Не иначе, как чудом, ему удалось избежать участи быть замороженным. Впрочем, судя по собравшейся у ватерлинии груде осколков, корабль прибыл в порт совсем недавно, и явно пытался протаранить себе путь, но смог добраться лишь до молов.

«Похоже, это и есть судно Торика», — вдруг осознал Дамиан, рассматривая жуткого морского монстра, венчавшего корпус галеона. Нахмурившись, он принялся считать бойницы, чтобы понять боевую мощь корабля, но шум за спиной отвлёк его от этого занятия. Дамиан обернулся ровно в тот момент, когда двери в апартаменты открылись. И все его прежние мысли разом снесло, когда он увидел входящих.

— Матушка! — Дамиан бросился навстречу матери.

Разговорам, казалось, не будет конца. Отец посылал слугу за напитками уже в пятый раз, а оживлённая беседа всё не смолкала. Едва закончились взаимные объятья, Дамиан поведал родителям о своём неожиданном появлении в гобелене родного замка и встрече с сестрой. Матушка весьма оживилась, услышав о Джэйн и Анцифере, впрочем, как и отец. Дамиан ощутил их волнение и переживания, и потому решил пока не рассказывать ни о сложностях в личной жизни сестры, ни о том, что она совсем недавно была в их мире. Сейчас и без того хватало неразрешимых проблем, и добавлять ещё беспокойства он счёл излишней жестокостью, и потому с радостью ухватился за сетования матушки насчёт гобеленов.

— Я и предположить не могла, что медальон сработает, как внешние врата! Это так странно, я была уверена, что мы здесь заперты!

— Когда я вскрыл медальон, в нём была лишь пыль, — признался Дамиан.

Его слова явно озадачили матушку: её милое лицо вмиг посерьёзнело. И он решил пока не заострять на том внимание и спешно перевёл тему.

— Было темно, потому я не особо понял. Возможно, мне это показалось. Кстати, я не знал, что у гобеленов могут быть такие свойства.

— Прости, мне стоило объяснить тебе, — посетовала мать, а потом, взглянув на его руки, внезапно нахмурилась. — Ты потерял моё кольцо?

— Я оставил его Джэйн… Решил, что если мы тут заперты, то, возможно, ей удастся прорваться к нам, — уклончиво ответил он. — Во всяком случае, на мне это сработало. Благодаря ей я вновь оказался здесь!

— Она сделала это одна?! — восхитился отец, но Дамиан вынужден был его поправить:

— Не совсем, ей помогли. Друг, видимо. Надеюсь, матушка не в обиде на меня за такое решение?

— Да как я могу быть в обиде? Моя потерянная дочь жива и здорова, а любимый сын, наконец, вернулся! И теперь меня куда больше заботит та угроза, что нависла над всеми нами! — Её взгляд упал на вампирские оковы, облепившие запястье Дамиана. — Этот мерзавец… Он нарочно порочит твоё честное имя!

В комнате повисла напряжённая тишина. Дамиан вновь услышал нервный стук собственного сердца. Липкий страх обнял его за плечи, наполняя сознание жуткими воспоминаниями о чёрных вихрях.

— Моя магия… она больше не слушается меня, — упавшим голосом сознался он.

— Вот же подлец! — в сердцах воскликнула матушка, но прежде, чем она разразилась гневной тирадой, которая, судя по её разъярённому лицу, вот-вот должна была обрушиться на невидимого врага, в разговор внезапно вмешался отец.

— Не стоит во всём винить только Отрийского лорда! Ты знала, на что шла, и как это может отразиться на Дамиане! И я предупреждал, что в твоём плане много изъянов и неучтённых условий.

— Ну уж прости, что не смогла сдаться! — вспылила вдруг матушка, и Дамиан с недоумением уставился на неё. Прежде он никогда не видел её такой несдержанной и раздражённой. Она всегда была для него оплотом непоколебимого спокойствия и уверенности, однако сейчас этот величественный образ стал рассыпаться, будто песчаный замок, не выдерживавший напора прилива. Все утаиваемые до сего момента чувства, вырвались наружу и проявились на матушкином лице. И Дамиан от неожиданности раскрыл рот. Как же разозлённая Джэйн была похожа на гневную матушку! Тот же капризный тон, свирепый взгляд, способный, казалось, испепелить, и невероятно выразительная мимика! Насупленные брови (матушкины чуть шире и с большим изгибом), поджатые губы, ставшие от напряжения совсем белыми, и вздёрнутые нос и подбородок, но не из гордости или презрения, а от желания доказать свою правоту.

— Не кипятись, Дани! Твой гнев не достигнет адресата, а ранит только нас, твоих близких! — Голос отца чуть смягчился, но не так, будто бы его хозяин испуганно сдался. Он, скорее, отступил, как часто бывает при военном маневре, и, уйдя от лобового столкновения, смело зашёл с другого фланга. — Сынок, — обратился он к Дамиану. — Ты знаешь, я не терплю лицемерия и лжи, и потому буду с тобой честен. Для народа Каэра ты стал олицетворением зла…

Сердце Дамиана камнем ухнуло вниз, а тем временем отец продолжил:

— Ты знаешь, насколько каэрцы суеверны. Они готовы были похоронить раньше срока короля Йорана только из-за затмения. А ныне на их долю выпало столько невзгод! Тут и разумом тронуться можно.

Его губы окрасила печальная улыбка. При виде неё у Дамиана перед глазами пролетел тот самый день, когда он пытался образумить одуревших аристократов, а потом был вынужден дать слово покойному королю. И, оглядываясь в прошлое, у Дамиана не выходило из головы заевшая мысль. Простой люд в своих страхах оказался до отвращения прав. Столь пугающее затмение и в самом деле предрекло Каэру большие беды. А сам Дамиан оказался тем самым несчастным, на которого можно было без зазрения совести свалить всю вину.

— Посуди сам, последний месяц принёс им траур по прежнему королю, мятеж знати, магическую бурю, войну с эльфами и бэрлокцами, сход лавины, погребший под собой половину всех аристократов и тебя, — принялся перечислять отец. — Но и на этом всё не успокоилось. После твоего исчезновения, у нас случилась новая буря, унесшая все до единого суда в Янтарные воды, а затем невиданное прежде явление — пожар на море. Оно горела так, будто солнце свалились с небес на землю и своей мощью высушило всё до последней капли…

Дамиан слушал, открыв рот. Он не в силах был издать даже звука, настолько рассказ отца шокировал. Дамиану и в голову не приходило до этого момента взглянуть на все события со стороны обычного жителя его страны. Но только так можно было понять, что в голове у толпы. А там царствовал страх, дикий, неистовый, на грани безумия. Он был вполне объясним и логичен: добрую сотню лет ничего страшнее шторма и местячковых разборок высшего сословия на Каэре не происходило. А тут обрушилось такое… Да тут немудрено поверить даже в конец света!

— Увы, и на этом злоключения не закончились. — Отец перевёл дыхание, после чего добавил: — Люди едва начали приходить в себя, как слухи принесли новые жуткие известия. Спустя несколько дней после того жуткого пожара на землях Каэра опять появились бэрлокцы. Драконы вступили с ними в схватку и…. проиграли! В руках их лучников оказалось невероятно грозное оружие, способное с лёгкостью убить дракона! И только представь, эта самая армия Бэрлока двинулась к столице, безжалостно сжигая все деревни, попадающиеся ей на пути. Кто-то видел кого-то похожего на тебя поблизости, когда произошло первое нападение…

Отец покосился в сторону матери, и та нервно прикусила губу. Её кулаки сжались, но она всё же сдержалась, проглотив рвущиеся наружу гневные слова.

— Конечно, тут же по стране пошли слухи, что твой озлобленный дух мстит народу за твою бесславную гибель. С того дня Каэр потерял ещё десяток поселений, а устоять смогла лишь одна горная деревушка. А когда на помощь, наконец, вновь прибыли драконы, появился ты… — Отец запнулся, и голос его вдруг стал тише, с нотками обречённости. — Тебя видела вся деревня, как и то, что ты натворил. Увы, они не смогли отличить смертоносные вихри от сразившего их бурана. Боюсь, в их сознании, как и в головах всех жителей столицы, сейчас только одно: на них обрушилась очередная кара воскресшего колдуна Дамиана…

— И всё из-за проклятого подлеца! — сорвалась матушка. — Разве не очевидно, что всё это нарочно подстроено?

— Нет, такое не под силу подстроить даже шестёрке демонов! Люди правы… — воскликнул в сердцах Дамиан. — Мне не место на троне! Я чужак и приношу этой стране только горе и страдания. Потому, как только я разберусь с Бэрлоком…

— И кому же ты хочешь отдать эту страну? — В голосе матушки скользнули саркастичные нотки. — Когъёрд погиб во время испытания, Элофа с Адвилем погребла лавина. Отречёшься ты, и это мерзкое отродье не оставит здесь и камня на камне!

— Но… — попытался возразить Дамиан, однако отец внезапно поддержал матушку.

— Отступить сейчас всё равно, что приговорить Каэр на верную гибель. И если ты способен на такое, то лорд оказался проницательнее меня!

— Ну как же… — Слова застыли комком в горле. Чувство растерянности охватило всё тело, будто завернув его в одеяло. — Что же мне тогда делать?..

— Твоя матушка и я разговаривали с нагской Жрицей, и нам кажется, что её предложение, каким бы странным оно не казалось… — Отец вновь покосился на матушку. — Всё же не лишено здравого смысла. И путь в неизвестность, всё же лучше бесцельного топтания в тупике.

— Значит, мне стоит отправиться в путешествие с Реной? Сейчас?

— Дороги засыпало. И, если верить словам драконов, в снежном плену всё побережье вплоть до новых пиков. Потребуется время, прежде чем кто-то сумеет добраться до столицы, а соваться на войну без тяжелых орудий совсем не в духе Бэрлока. Хитрость, как ни крути, не их конёк!

Сомнения никак не желали покидать Дамиана. Он раз за разом перекручивал в голове вереницу событий, ища в ней тайные знаки, упущенные по невнимательности. Но, чем дольше всматривался, тем более пугающим виделось ему собственное будущее. Вопреки словам отца, он оказался, отнюдь не в тупике, а подобно узнику, запертым в карцере, где единственной лазейкой для выхода оставалось крохотное окошко под потолком, куда практически невозможно было добраться, если бы с него вдруг не спустили спасительный трос. И Дамиан схватился за него…

Напрасно он ожидал долгие сборы и суету. Вокруг не было ни слуг, ни стражи. Только Рена и родители. Матушка принесла ему тёплый плащ и корзинку с походной снедью.

— Возьмите ваш меч, — попросила Рена перед тем, как они покинули королевские апартаменты.

Пока Дамиан гадал, как они выберутся из занесённого снегом дворца, Рена внезапно остановилась посреди коридора и подошла к окну. Завозившись с рамой, она не без усилий, открыла слегка примёрзшие створки. Морозный воздух ворвался внутрь, пленяя свежим колким ароматом. Окно выходило на небольшой прямой козырёк, прикрывающий тайную бойницу. Присмотревшись, Дамиан невольно подумал, что место отлично подошло бы для взлётной площадки кого-то небольшого, и буквально в следующий миг крылатая тень скользнула по снегу. Мускусный с нотками гари запах разбудил знакомое чувство. Дамиану потребовалось не больше секунды, которую он потратил, вслушиваясь в учащённый ритм работы крыльев, после которой он уже не мог сдержать улыбки. Всё его существо возликовало. Он здесь, он снова рядом! Его бесценные крылья, его душа — Тими!

Дракончик спустился на карниз и, не находя себе места от радости, всунул мордочку в оконный проём. Рама сухо затрещала.

«Это ты! Правда ты! Наконец-то!» — трубный голос молодого дракона раздался в черепной коробке. Всё существо Дамиана тут же затопило этими яркими чувствами, которые буквально поглотили его. Купаясь в них, словно в море, он уже не мог различить, что за мысли и ощущения владеют его телом и разумом, а какие принадлежат дракону. Всё так быстро слились в нечто единое целое, что невозможно было найти даже швов.

«Тимиэль! — окрик Рены ворвался в эту эйфорию воссоединения подобно захватчику. — Не обязательно вламываться во дворец! Мы с Его Величеством сами выберемся на крышу!»

«Опять раскомандывалась! Глупая змея!» — промелькнуло в голове Дамиана вместе с внезапно нахлынувшей волной гнева. Почему-то Рена внезапно стала вызывать у него раздражение. Шумная, суетливая и вечно недовольная! Да кем она себя только возомнила, указывая ему, как быть?

Гневные мысли закручивались, словно нити на веретено, тонко, плотно и беспрерывно. Злость неуклонно росла и буквально захлёстывала сознание, окончательно туманя разум. В какой-то момент он перестал разбирать произносимые Реной слова. Её голос всё больше нервировал, а запах вызывал острое отторжение. Навязчивые яркие кедровые нотки с тонким гвоздичным флёром, колко щекоча ноздри, невероятно раздражали, отчего уже просто присутствие рядом наги выводило его из себя.

«Да когда же ты только уймёшься?» — вспыхнуло в сознании, когда она бесцеремонно попыталась влезть в его голову, продолжая что-то настойчиво требовать! Он ощутил неконтролируемый порыв ярости, поддавшись которому, набросился на нагу. Когти безжалостно вонзились в её тело, проникнув сквозь толстые слои плотного подбитого мехом плаща. Челюсти сами собой разжались, чтобы следующим броском сцепить их на шее надоедливой змеи. Он жаждал почувствовать на своих зубах её кровь до того, как оторвёт ей голову и выплюнет на пол! Но в его коварный план расправы внезапно вмешались. Чья-то огромная лапа упала на его шею. Огромные мощные когти сомкнулись и сдавили так сильно, что ни сдвинуться, ни вдохнуть! Его, будто нашкодившего щенка, прижали мордой к каменному полу. Словно в отдалении он слышал собственный хриплый кашель и жалкие судорожные попытки сделать вдох. Перед глазами всё расплывалось, а в затуманенном сознании воцарился полный хаос. Обрывки мыслей носились будто потерявшие ориентацию птицы. И якорем, удерживающим его в этой искаженной реальности, служила фигурка наги, которую он отчаянно не желал выпускать из своих когтей. Ему нужно было с ней разделаться! Это оказалось единственной внятной мыслью, что продолжала крутиться в его голове. И с каждым витком она становилась только ярче и настойчивее. Запутавшееся окончательно сознание цеплялось за неё, и она подобно яду отравляла всё его существо, становясь едва ли не смыслом всей жизни. Он должен её убить! Избавиться, как от мельтешащей и мешающей мухи.

— Оборвите связь! — Она кричала. Он впервые слышал, чтоб её нежный бархатный голос звучал так пронзительно и гулко.

Связь? Да о чём она толкует? Задыхаясь, Дамиан окончательно запутался. Ярость душила изнутри, и в то же время ему с каждым мгновением становилось хуже. А потом внезапно в тело будто разом вонзили тысячи иголок. Кожа вдруг начала леденеть, а от жуткого холода, проникшего внутрь сжимались и скукоживались органы. Казалось, ещё чуть-чуть, и его всего просто заморозит до самых костей.

«Ты — не дракон! — прорезал утопающее от боли сознание незнакомый голос. — Оставь его!»

«Но как?» — Дамиан перестал что-либо понимать и чувствовать, кроме нестерпимого холода.

«Поставь барьер и вспомни, кто ты!» — потребовал незнакомец.

«Но у меня оковы… Магии нет…» — попытался возразить Дамиан, но все его оправдания жестко смели:

«Для этого не нужна магия, мальчик! Просто выкинь из своей головы дракона, или вы оба умрете!»

«Нужно отгородиться…» — новая мысль всё-таки въелась в сознание. Дамиан, смутно припоминая уроки отца, начал концентрироваться на себе. Он — сын Джулиана и Даниэлы, король Каэра, и у него нет крыльев, острых когтей и возможности выдыхать пламя. Он — человек! Сердце буквально разрывалось на части, но Дамиан повторял под нос эти очевидные вещи снова и снова, старательно выстраивая стены и замыкаясь в себе. А потом его будто оттолкнули куда-то, и он оказался в полной пустоте. Словно чужим показался собственный кашель и подогнувшиеся предательски ноги. Он не смог устоять, даже завалившись на стену, просто сполз по ней, как безвольная туша. Перед глазами было мутно. Он с трудом различал очертания чего-либо. Что-то крупное ввалилось в коридор и глухо бухнулось на пол.

«Это же не… Тими?» — промелькнула невольная мысль, и Дамиан по привычке потянулся к дракону, но перед ним тут же возникла Рена.

— Поднимайтесь, Ваше Величество, корабль нас долго ждать не будет! — произнесла она и протянула руку.

Дамиан безотчетно ухватился за хрупкую ладонь и с трудом поднялся. Ноги тряслись и едва держали. Он чувствовал невероятную слабость, очень похожую на ту, что была с ним в доме Редианов, когда Маркус помогал ему.

«Тёмная магия выматывает, — с ухмылкой произнёс незнакомый голос. — Особенно, когда тебя используют с её помощью».

Дамиан нервно заозирался по сторонам, ища говорящего, но в коридоре, распластавшись на полу, лежал только Тими. Его глаза были плотно закрыты, а кожа будто покрылась инеем.

«С ним же всё в порядке?» — вновь забеспокоился Дамиан, пытаясь достучаться до сознания дракончика.

«Будет, если ты его оставишь», — голос незнакомца стал суровее и жестче.

«Я? Но что я сделал?» — удивился Дамиан, но его недоумение быстро сменилось благоговейным страхом. Из раскуроченного окна на него взирали жуткие глаза, но куда страшнее была ледяная морда дракона-гиганта, занявшая собой всю крышу. Тело же его оказалось настолько велико, что закрыло собой и заснеженный город и даже небо.

«Ты его подчинил, подмял под себя, сделав своим слугой!» — При этих словах ледяной гигант уставился на Дамиана. Лютым холодом вмиг сковало душу. Дамиан ощутил дрожь во всём теле, а мысли вновь разлетелись кто куда.

— Я не хотел… такого, — жалобно прошептал он, но в этот раз на его реплику ответил не ледяной дракон, а Рена:

— Успокойтесь, Ваше Величество. — Её голос вновь зазвучал мягко и нежно. — Вас никто ни в чём не обвиняет. Это всё коварство лорда Торика, его хитрость соединила вас Тимиэлем запретной связью…

— Но как же так? — Дамиан отчаянно желал разобраться. Ему была невыносима сама мысль, что он мог навредить Тими, в то же время он не находил себе места от сокрушительной пустоты, навалившейся на его сознание.

— Не волнуйтесь за него, — поспешила успокоить его Рена. — Тимиэль жив, просто ему надо остудить свою горячую голову. До корабля нас сопроводит Ийридиари. По дороге он всё объяснит вам.

Она улыбнулась ледяному гиганту, и тот медленно начал подниматься. Его голова взмыла к небесам, а огромное тело застило собой всё вокруг. Миллиарды похожих на искрящийся хрусталь чешуек ослепляли, а грохот крыльев оглушал. Дамиана едва не сдуло от открытого окна, и лишь обездвиженное тело Тими, к которому его прибило новым порывом, помогло не свалиться вновь. Вскоре на крыше появилась гигантская лапа, и Рена указала Дамиану на привязанную к ней канатами небольшую лодку.

— Нам с вами не стоит касаться ледяного демона, — пояснила она и принялась выбираться из окна.

Дамиан, сражаясь со своей слабостью, последовал за ней. Не без труда он, то утопая в сугробе, то едва удерживаясь на ногах из-за порывов ветра, смог добрести до лодки. Едва обессиленный Дамиан упал навзничь на дно, как налетел настоящий буран, и поднимающуюся крохотную шлюпку завертело во все стороны. Рена тут же оказалась рядом. Прижавшись к нему, она отчаянно цеплялась за хлипкие перекладины. И ледяной демон не нашёл времени лучше, как продолжить беседу.

«У драконов есть уязвимость, — вновь влез он в сознание Дамиана. — Они склонны привязываться к тем, кто им понравился. Когда-то эта особенность именовалось «родством душ». Явление было редким и чаще всего встречалось среди устоявшихся пар. Однако во время Последней войны драконов выяснилось, что родной душой может стать не только дракон, но и волшебник с большим запасом магии. Желая приумножить свои силы и победить, тогда многие соединили себя подобной связью, но их всех ждала печальная участь. Стоило ранить одного, и второй начинал испытывать ту же боль, а смерть любого из такой пары, гарантировала гибель и другому. Так, одним махом можно было убить сразу двоих, что быстро поняли противники. Боясь повторения подобной участи, О’дар навеки закрыл земли Одореда для волшебников…»

«Так вот почему я не попал к драконам, когда хотел помочь вам! — Дамиан покосился на Рену, выуживая в памяти события былых времен. Однако эти воспоминания заставили его тут же нахмурился. — Но, подождите, Маркус тоже волшебник!»

«В любом правиле есть исключения. Волшебник, имеющий истинную пару, не опасен для дракона…» — В голосе демона скользнула насмешка.

«Истинная пара?!» — Дамиан был поражён. В его опустошённом сердце открылась старая кровоточащая рана. И почему только судьба так жестока? Ему, мечтавшему об истинной любви, она подарила неразделимые чувства к собственной сестре, тогда как ей, не нуждающейся ни в каких связях, преподнесла уникальный подарок! Оставалось только недоумевать, как же Маркусу и Джэйн удалось испортить свои отношения!

«Полагаю, за долгие годы со времён Последней Войны Драконов об этой особенности уже успели позабыть, тем более, что кланы волшебников уже давно канули в небытие. Иначе бы драконы не были бы так беспечны, соглашаясь вам помочь», — заметил ледяной демон.

«Значит ли это, что Торик сделал подобное нарочно?»

«Вне всяких сомнений. Вы и его выбранная жертва защитили себя от всякой магии, но не от нападения извне! И на такой случай у него был козырь — ваша уже установленная связь… Он явно вошёл во вкус, собираясь забрать способности не только жрицы, но и ваши, и даже драконьи способности малыша Тими. И думаю, это не единственная подготовленная им ловушка. Так что будьте осторожны!» — Сказав это, ледяной гигант пошёл на снижение. Дамиан, пряча лицо в тёплом капюшоне, мог только догадываться, что тот делает и надеяться, что они выживут. Он слышал вой ветра и хруст льда. Их продолжало швырять из стороны в сторону, а потом внезапно всё стихло. От неожиданности Дамиан даже приподнял голову и с удивлением увидел перед собой стремительно приближающийся борт боевого галеона. Лодка, словно её зачаровали, двигалась сама, едва слышно шурша по мёрзлой воде. И вот уже на борту корабля послышался топот и шум, а затем вниз полетел вместе с фалинем крылатый юноша.

— Что-то в последнее время у нас слишком много гостей, — с ухмылкой заявил он, приземлившись на носу шлюпки. Юноша был высок и хорошо сложен. Его крючковатый нос сильно напоминал клюв, а жёлтые глаза сильно выделялись на фоне тёмной кожи.

— Гостей? — переспросила Рена, вмиг поднимаясь на ноги. — Вероятно, лорд Торик не справился обо мне. Ваше судно передано мне в собственность! — Она тут же принялась что-то искать во внутренних карманах толстого плаща, но не успела ткнуть носом обнаглевшего юнца в важную бумажку, как тот замельтешил руками.

— Ну что вы, леди-капитанша! — осклабился юноша. — Я высказался лишь о вашем спутнике и тех двоих, что пришлось вытаскивать сегодня из ледяной воды!

— Это Его Величество Дамиан, король Каэра, — представила его Рена, после чего строго спросила: — У кого хватило ума сунуться в гавань в такую погоду?

— Она назвала себя принцессой, — хмыкнул юноша. — И с ней был её пес, очень похожий на волка. Мы не склонны оставлять людей в море, леди-капитанша, но если велите, ссадим их немедленно.

— Подождите, надо узнать, зачем они пришли, — Рена устремила свой взор на быстро заполняющуюся людьми палубу корабля и тихо добавила: — Не думаю, что кто-то способен случайно сюда проникнуть, осталось только понять кто и с каким умыслом.

Шлюпка, слегка покачиваясь, медленно поползла к корме.